***
«.....— Белла, мы уезжаем. Теперь пришла моя очередь вздыхать. Что же, вариант вполне приемлемый, я к нему готова. — Почему сейчас? Еще один год… — Белла, время пришло. Да и вообще, сколько можно сидеть в Форксе? Карлайл с трудом на тридцатилетнего тянет, а утверждает, что ему тридцать три. Все равно пришлось бы трогаться… Честно говоря, ответ меня смутил. Я ведь собралась уезжать для того, чтобы оставить в покое Калленов. Раз они сами покидают Форкс, зачем нам сниматься с места? Я непонимающе смотрела на Эдварда. Любимые глаза холодно блеснули, и у меня земля ушла из-под ног: вот в чем дело… — «Мы» означает… — шепотом начала я. — Мою семью и меня, ты не входишь, — лишая последней надежды, отчеканил Каллен. Пытаясь сосредоточиться, я качала головой туда-сюда, словно китайский болванчик. Дар речи вернулся лишь через несколько минут. — Ладно, я поеду с вами. — Нет… Я же сказал «не ты». Тем более там, куда мы отправляемся, людям не место. — Мое место рядом с тобой. — Белла, я тебе не пара. — Чепуха! — вопреки ожиданиям, мой голос звучал не нервно, а умоляюще. — Ты самое лучшее, что есть в моей жизни. — Наш мир тебе не подходит. — Инцидент с Джаспером — ерунда, самая настоящая ерунда! — Да, верно, чего-то подобного и стоило ожидать. — Ты же обещал! Помнишь, в Финиксе обещал не бросать… — Пока тебе это не на пользу, — перебив меня, поправил Эдвард. — Нет! Это из-за моей души, верно? — брызгала слюной я, но в голосе по-прежнему слышалась мольба. — Карлайл объяснил, и мне все равно. Да, представь, все равно! Моя душа принадлежит тебе… И сердце, и жизнь! Набрав в легкие побольше воздуха, Эдвард целую минуту сверлил землю невидящим взглядом. Губы скривила чуть заметная ухмылка. Когда он посмотрел на меня, в глазах вместо золотого сияния появился холодный зимний блеск. — Белла, я не хочу, чтобы ты со мной ехала, — с расстановкой четко проговорил он, глядя на меня ледяными глазами. Несколько раз повторив про себя его слова, я постепенно усвоила их смысл. — Ты… не хочешь… меня… знать? Не хочешь... чтобы... я...я.. была в твоей жизни?— выдавила я. Боже, какие ужасные вопросы! — Да. Я непонимающе смотрела на Эдварда, а он без тени смущения — на меня. Его глаза как топазы, жесткие, прозрачные, бездонные. Утопая в их ледяной глубине, я нигде не видела опровержения тому, что он сказал. — Ну, это все меняет… — удивительно, мой голос звучит спокойно и рассудительно… Наверное, все дело в шоке, сознание отказывается воспринимать слова. Каллен нерешительно взглянул на деревья. — Конечно, я всегда буду любить тебя… По-дружески… Но то, что произошло в твой день рождения, доказывает: пришло время перемен. Потому что я… устал притворяться. Белла, я не человек! — Он отвел глаза, и ледяные черты его лица действительно показались нечеловеческими — Прости, что я позволил нашим отношениям зайти слишком далеко. — Пожалуйста, не делай этого… — мой голос превратился в чуть слышный шепот; страшная правда постепенно проникала в сознание, разъедая его, словно кислота. Каллен, не мигая, смотрел на меня, в безжалостных глазах я прочла приговор. Ничего не поможет, он уже принял решение. — Белла, ты мне не пара, —он перекроил произнесенную раньше фразу, чтобы мне было нечего возразить. Я же прекрасно понимаю, что недостаточно хороша для Эдварда Каллена. Я открыла рот, потом безвольно закрыла. Эдвард терпеливо ждал: на красивом лице ни следа эмоций. Нужно попробовать снова. — Если… если ты правда так хочешь… Каллен коротко кивнул. По телу расползалось оцепенение, я даже шею не чувствовала. — Если можно, я бы хотел попросить об одолжении. Вероятно, Каллен что-то уловил в моем взгляде, потому что ледяные черты на секунду потеплели. Однако не успела я оценить ситуацию, как он снова надел маску. — Да, конечно! — воскликнула я чуть окрепшим голосом. В долю секунды все изменилось: лед растаял, замерзшие топазы закипели, увлекая в обжигающий водоворот. — Не смей творить глупости! Поняла? Я бессильно кивнула. Топазы остыли, на лицо снова легла отчужденность. — В первую очередь я думаю о Чарли. Ты единственный близкий ему человек. Береги себя хотя бы ради него. — Хорошо, — механически кивнув, прошептала я. Каллен немного успокоился. — Я тоже кое-что пообещаю. Обещаю, что это наша последняя встреча. Я не вернусь и страданий тебе больше не причиню. Ты сможешь жить полноценной жизнью, будто никогда меня не знала. Наверное, колени у меня задрожали, потому что деревья вдруг начали раскачиваться. В висках громко стучала кровь, а голос Эдварда с каждой секундой звучал все тише. — Не переживай. Ты человек, а память у вас словно сито. Время залечит все раны… — А как с твоими воспоминаниями? — прохрипела я. Казалось, в горле что-то застряло и мешает дышать. — Ну… — на секунду Эдвард запнулся, — я-то, конечно, не забуду. Но мне подобные… мы умеем отвлекаться. Ладно, — он отступил к чаще, — мы тебя больше не побеспокоим. «Мы», почему он сказал «мы»? Странно, что я вообще заметила это в таком состоянии! Ясно, Элис не вернется. Удивительно, что Эдвард услышал мои слова, вслух-то я их не произнесла. Внимательно за мной наблюдая, Каллен покачал головой: — Нет, они ушли. Остался один я, чтобы попрощаться. — Элис тоже ушла? — бесцветным от боли голосом спросила я. — Она хотела задержаться, но я убедил: полный разрыв будет менее болезненным. Кружилась голова, сосредоточиться никак не удавалось. Слова Эдварда вернули в больницу Финикса. «Полный разрыв и чистый перелом всегда лучше, — заявляет доктор, показывая рентгеновский снимок моей разбитой руки. — Быстрее заживают». Хотелось закричать, «Отношения не кости», но не хватало сил. Я попыталась привести в порядок дыхание. Нужно сосредоточиться и найти выход из этого кошмара. — Прощай, Белла! — спокойно, как ни в чем ни бывало, проговорил Каллен. — Подожди! — выдавила я и, приказывая онемевшим ногам двигаться, потянулась к нему. Казалось, Эдвард хотел меня обнять… но холодные пальцы сомкнулись вокруг запястий, отводя мои руки за спину. Он наклонился и на сотую долю секунды прильнул губами к моему воспаленному лбу. Я зажмурилась. — Береги себя! Неожиданно налетел прохладный ветерок, и я испуганно распахнула глаза. Маленький клен хлопал листьями. Ушел…»***
Вспомнив все произошедшее вплоть до его ухода, я осознала все, что не успела еще осознать до этого, что вообще не хотелось осознаваться тогда, да и сейчас тоже, но, что ж поделать, если все же ситуация доходит до тебя в полной мере, хочешь ты того или нет. Не выдержав, я зарыдала от отчаяния и боли. Боли предательства... нет, предательств. Элис тоже вопреки всему бросила меня, оставила как и все они, тоже предала. И мне плевать, какие высшие «моральные и благородные» мотивы они преследовали, они просто предали, причинив боль. Ужасную боль... Боль, что разрывала, сжигала изнутри не хуже, а даже лучше вампирского яда. Перед глазами пронеслись воспоминания о встрече с ищейкой, всплыло и ощущение огня после его укуса... Ох, лучше он меня тогда убил или же обратил. Хотя, нет! Убил. Да, точно! Было бы куда проще умирать тогда, со сладкими мыслями, что я это сделала во благо своих родных, а Эдвард любит, но просто не знал мой план и не успел. А не дожить до этого дня и умереть морально. Зачем они меня спасали, пеклись обо мне раз для них я — никто? Непонятно. Может я была для них игрушкой, домашним питомцем, которым игрались-игрались, чтобы разбавить многовековую скуку, а наигравшись бросили? Скорее всего, так и есть. Я была «игрушкой», которая разгоняет скуку. Боже, как все... Может они хотели уберечь свою «игрушку» от других себе подобных, может собственники, но так они уничтожили эту «игрушку» изнутри, оставив оболочку. Взяли душу, о которой так пеклись, чувства, эмоции, мечты, надежды, веру — всю личность, разломали и бросили в огонь. Как Джеймса. Зубы уже стучали от холода, опустились сумерки, но я не обращала на них внимания, погруженная в свою боль и мысли. Вдруг послышались тихие, едва слышимые шаги. Я, неожиданно для себя, резко села, надеясь, что это мой любимый Эдвард передумал и вернулся ко мне, или сказать, что это глупый розыгрыш... Розыгрыш! Что я не «игрушка» и эти слова не правда... Но нет, передо мной стоял, прислонившись к дереву высокий человек. Нет! Не человек, вампир. Он был примерно лет тридцати, как мне показалось, укутанный в черный плащ. Черные волосы доходили до плеч, лицо бледное, красивое волевое, губы изогнуты в усмешке, а глаза красные. Меня пробрала дрожь: красные глаза у тех, кто питается человеческой кровью... Хотя если подумать, то в этом нет ничего необычного. Обычные вампиры как раз-таки кровью людей и питаются, только Каллены (опять больно!) и еще кто-то там питаются кровью животных. Но тут меня посетила идея: он может убить. Это будет концом всех мучений. — Надо же, уже знаешь, кто я, и не боишься меня, — заговорил незнакомец, голос был приятный, тихий, но властность в нем тоже присутствовала. — Знаю, но не боюсь... Мне все равно... — стуча от холода зубами, сказала я, подтверждая его слова, — Так что... Можешь выпивать мою кровь... Можешь убить... Незнакомец выгнул бровь и приблизился ко мне. — Интересно, почему? Почему «все равно»? И откуда тебе известно о нас? — поинтересовался мужчина, в полутьме мне все-таки удалось разглядеть его прищуренный взгляд, потом добавил: — Конечно, твоя кровь очень притягательна, и я бы, вероятно, обескровил тебя, если бы не был сыт. То, с какой обыденностью незнакомец говорил о моем убийстве может шокировало бы меня в других обстоятельствах, но сейчас в голове зацепился лишь отказ. Отчего на меня накатывала обреченность. — Он меня бросил... Один из вас... — не знаю, что со мной случилось, но я высказала незнакомцу всю историю своей жизни. Начиная с детства, заканчивая причиной моей безумной пробежки по лесу. Меня прорвало. Я рассказывала о всей боли, которая изъедала меня изнутри. Он слушал очень внимательно, иногда переспрашивая, иногда задумываясь и уточняя. Когда я закончила говорить и утерла слезы, появившиеся на глазах вновь во время рассказа, увидев с моей стороны движение, он вынырнул из мыслей. — Как твое имя? — серьезно спросил вампир. — Белла Свон, — дрожа от холода, проговорила я. — Приятно познакомиться, Белла,— вампир учтиво и вежливо улыбнулся, обнажив белоснежные клыки, отчего по моей коже прошлась еще и дрожь страха, невесть откуда появившаяся. У Эдварда, да и остальных вампиров, которых я видела, клыки не отличались от людских зубов, но у него отличались. Два зуба были слегка удлиненными. — А меня зовут Владислав Цепеш, многие меня знают как графа Дракулу, — неожиданно для меня, он отвесил поклон. Потом словно прочитав мои мысли, он произнес, притом учтивая ухмылка стала саркастической, — Да, тот самый из легенд, но настоящий и без глупых слабостей, приписанных в легендах,— потом подал мне руку. — И я предлагаю тебе шанс, который не дал тебе твой сопливый вегетарианец, шанс, возможность стать подобной мне. Я вижу в тебе потенциал, который раскроется в полной мере в твоей новой ипостаси,— увидев мое сомнение, Влад добавил с блеском в глазах. — Ты получишь возможность отомстить предателю, тогда он станет недостойным тебя. Возможность возродиться сильнее не только физически, но и морально. Стать новой личностью, начать с нуля. Его речь завораживала, так и хотелось прислушаться к нему... Я почувствовала, как вновь хочу жить. Появился мотив. Стать сильнее, лучше и если будет шанс, отомстить. Как же я раньше не поняла, что можно стать вампиром и сделать все это, а не просто умереть? Да, Влад Цепеш умеет мотивировать и вдохновлять. Только что я хотела умереть, а уже хочу жить, чтобы стать сильнее и начать другую жизнь. — А... Мои родители...? — назвала я последнюю причину: почему до сих не согласилась. — О них я позабочусь, как и о всех, кто тебя знает. Они будут помнить тебя, но ты будешь для них пропавшей без вести, а их боль от твоей пропажи я облегчу, — когда я ответила, что согласна и положила руку в его холодную ладонь, он помог мне встать. Странно, находясь на земле, я и не заметила, как опустились сумерки, и только теперь ощутила холод в полной мере. Пока я об этом думала, он поцеловав мою руку, приблизился ко мне. Я чуть наклонила и повернула голову, открывая ему свою шею. При тусклом сумеречном свете, я увидела блеск клыков, которые стали еще длиннее, и через секунду впились мне в шею, причиняя ужасную боль. Ноги подогнулись, перед глазами все завертелось и померкло, осталась лишь боль. Наступает новая жизнь... Жизнь Изабеллы Цепеш