Финиш любви

      Тебе даётся только один раз показать себя. Только одна жизнь, которую ты должен испытать на всех скоростях. Твои ноги регулируют её движение, руки — направление и скорость. Мозг — твой двигатель, тело — машина, сознание — водитель, чувства — газ и тормоз. По отдельности они не представляют собой ничего, как и запчасти для авто, пока их не соберут в один корпус, но вместе они создают мощь. Ты можешь двигаться вперёд, можешь назад, решение только за тобой, и несмотря на важность твоих внутренностей, самым главным являешься ты, как комментатор на трассе. Видеть, слышать, чувствовать — тебе всё это позволяется и только от тебя зависит, как и когда зажужжит двигатель, не развалится ли машина на первой поездке, не запутается ли водитель в своих мыслях, сработает газ или тормоз тогда, когда это нужно. У тебя есть разрешение быть главным и твоя обязанность — держать всё в узде, не давать тому или иному вырваться и стать главнее тебя.       Двигатель не должен быть мощнее дозволенного, иначе не выдержит водитель, потеряет движение и не сможет контролировать автомобиль, газ и тормоз. Машина не должна быть лучшей, она должна быть хорошей, чтобы её хозяин смог совладать ею в любой момент. Водитель не должен видеть только дорогу, он должен видеть всё вокруг, а также слышать и чувствовать даже малейшее дрожание. Газ и тормоз не должны выходить за рамки, они обязаны сидеть внутри клетки, слушаться водителя и ни в коем случае не вольничать. И если хоть что-то пойдёт не так, если что-то решит стать главным во время самой важной гонки, то всё полетит в ад. Там не будут спрашивать твоих слов, не будут давать разрешение на контроль и ты полностью станешь машиной, водитель которой хочет выжить из этой «крошки» все соки.

***

      — Три… три дня… и я тебя нагну.       Локи дугой извивается над кроватью, комкая пальцами постельное белье и соприкасаясь своей грудью с грудью любовника. Тот старается, входит в тело мягко и глубоко, крутит бёдрами, чтобы головка поласкала горсток нервов, от которых по тонкому телу проходит стадо мурашек.       — А пока тебя нагибаю я, — скалится Одинсон в ответ и продолжает шептать в губы какие-то глупости.       Пять дней назад между ними проехал фургон раздора. Четыре дня назад между ними промелькнули фары страсти. А затем они уже не помнили как очутились за рулём одного автомобиля, едущего по шоссе любви. Им хорошо вместе, они чувствуют себя единым целым, когда просто лежат рядом, тискаются, целуются — это приносит энергию, которую можно сравнить с N2O.       — Т-о-о-р! — в десятый раз повторяет Лафейсон, запуская пальцы в пшеничные волосы и прижимаясь губами к губам, целуя глубоко, страстно, желая изучить языком каждую «чешуйку» нёба. — Да… блять, да… зови меня! — у мужчины крышу сносит, когда из этого сладкого ротика вырывается его имя. Пару дней назад он даже заставил сотню раз произнести имя, и тот запросто это сделал, только потом заставил сто раз поцеловать. — Я долго не продержусь, — на выдохе говорит парень и сжимает член в себе. — Пожалуйста, Тор, умоляю.       Удивительно, как наглая сучка, готовая вынести мозги за пару секунд, во время секса превращается в умоляющую бедную змейку. Он всегда кончал первым и уже привык шуткам про «самый быстрый во всём». Хотя в один раз и довёл Одинсона до оргазма одним лишь минетом. Вот тогда смеялся Локи. Но в этот раз блондин просто перевязал основание члена ленточкой.       — Чего умоляешь? — продолжает насмехаться чемпион. Выходит из растраханного отверстия и любуется таким открытым любовником. Края тёмной дырочки пульсировали, а по промежности стекала сперма с их прошлого раза. — Дай… кончить… пожалуйста… с тобой, вместе, — брюнет кусает кулак, когда в анус вставляется три пальца. Он прикрывает глаза и плавно насаживается на них, тянется, чтобы коснуться себя, но сразу получает по руке. — Тогда помоги.       Локи смотрит из-под опущенных ресниц, но даже так виден его злобный взгляд. Как же его бесила эта черта характера, но без неё Тор не был бы Тором. Парень рычит, резко садится, со стоном выпуская из себя пальцы, и толкает Одинсона на спину. Залезает, но так, чтобы его собственный член и промежность оказались ближе к Тора. Тот не против, первый предпринимает инициативу и, сжимая ладонями покрасневшие ягодицы, коснулся губами сначала промежности, языком подобрал текущую сперму и стал вылизывать дырочку. У Лафейсона дыхание перехватило, и если мужчине сносило крышу от одного имени, то у него сносило крышу от римминга. Он обхватил ладонью стоящий ствол и провёл языком по головке насыщенного, лилового цвета. Горячее дыхание обожгло поясницу, на которой выступила испарина, они оба застонали и по телам прошлась вибрация, словно отдача. Язык Тора скользнул ниже, подхватил одно яичко в рот. Локи повторил его действия, затем перешёл на основание, обвёл его юрким язычком и только потом вобрал головку в рот. Внизу послышался басовый стон, что порадовало, поэтому брюнет втянул щеки и стал сосать, принимая всё больше и больше. Одинсон, словно в одобрение, слегка ослабил ленту, но этого было мало, чтобы позволить кончить. Он также вобрал член в рот, только чуть больше половины, и, сжимая и надавливая на задницу, начал имитировать глотки, точно зная, что от этого его сладкий начнёт неистово стонать. И тот стонал, на сколько позволяла плоть во рту, чувствовал, что и Тор не железный, держится из последних сил, а значит пора принимать секретное оружие. Лафейсон, не выпуская член, скользнул ладонью, сжал яйца мужчины и мысленно издал смешок, когда тот поперхнулся. Пальцы перебирали два мешочка, сжимали до ощутимой боли, но так, чтобы не раздавить. Долго блондин не продержался, выпустил член изо рта и, глухо зарычав со стоном, выгнулся вверх, спускаясь прямо в рот. Локи послушно принял всё до последней капли, даже вылизал, но требовательно потёрся своим естеством об грудь и ткнулся задницей прямо в нос. Тор засмеялся, но развязал ленту, пару раз провёл рукой и лизнул отверстие, тогда-то настала очередь парня кончать, и мужчина еле успел подхватить языком капли спермы — уж очень ему нравился локинский вкус.       — Ненавижу тебя, — проговорил Локи, укладывая голову на широкой груди. — Я тебя тоже, — Одинсон потянулся за сигаретой, но вместо этого наткнулся на чупа-чупс. — Локи, блять, люди носки по квартире собирают, а я чупа-чупсы! — Это тебе, — пробубнел тот. — Меня тошнит от запаха табака, поэтому будешь сосать леденцы. — Я лучше буду сосать тебе. — Боюсь, у меня член заболит, если ты будешь делать мне минет, каждый раз как захочешь покурить. — Ой, а тебе будто не хочется, — мужчина уже раскрывал оранжевую целофанку. — Нет уж, спасибо. У меня и так задница часто болит. — Ну подумае-ф-ш, — апельсиновая конфета уже держалась за щекой. — Это я себе ф-шору делаю, ш-штобы выиграть на гонках. — Я даже с больной задницей тебя вы-е-бу! — Ну ты хоть пластинку поменяй, каждый раз одно и тоже! — он вытащил леденец и втолкнул его в рот любовника. — И вообще, я смотрел список участников, тебя я там не видел. — Это потому что ты всегда видишь только очевидности, — Локи раскусил шарик и уже жевал осколки конфеты, а палочку отбросил в сторону. — В смысле? — В смысле, что в списке есть МакГонари, а он, если тебе неизвестно, в больничке.       Тор на секунду замер, даже дышать перестал. Он смотрел в потолок, подбирая слова для выражения своих эмоций и то, что думает. МакГонари был его… врагом, который всё время держался на его хвосте и приходил вторым к финишу.       — То есть ты… — Работаю на МакГонари, ага, — спокойно ответил Лафейсон, не подозревая о значимости этих слов. — Ах ты ж сука, — мужчина вскочил с кровати, прожигая парня таким взглядом, что у того дрожь от страха прошлась. — Тор, ты чего? — тихонько спросил Локи, натягивая одеяло, будто оно его спасёт от резко взбесившегося. — Я чего?! А ты, сука, подумай! — он уже ходил в поисках своей одежды. — Бля-ять, а я-то думал, что счастье своё нашёл, а счастье оказалось продажной шлюхой. — Т-Тор? — парень сел на кровати, сжав край одеяла и большими глазами наблюдая за любовником. — Тор, пожалуйста, скажи, что случилось? Что я не так сказал? — О, что не так сказал? — блондин натянул свои брюки, застегнул ремень и подошел к кровати, нависнув над парнем. — Всё ты так сказал, малыш. Открыл мне глаза, так сказать. Как же я раньше не понял! Послали ко мне мальчика со смазливым личиком, чтобы я бдительность потерял, на гонке тебе фору дал! — Тор, ты что, думаешь я посыльный? Только потому что я работаю на МакГонари и Red Bull? — Я в этом уверен, — прошипел Одинсон и натянул футболку. — Можешь больше не играть влюбленного. И знай, я тебя размажу на гонке. — Но… — От тебя живого места не останется! Чтобы меня ещё раз обманули! — Ты же меня не слушаешь… — Я достаточно наслушался, Локи, — имя он выделил язвительным тоном. — Готовься к тому, что твоё миленькое личико будут соскребать с асфальта!       Последовал хлопок двери и удаляющиеся шаги. Локи возмущенно глотал воздух, но побежать следом за чемпионом было страшно… или же снова расцвела гордость? Сердце бешено колотится под грудной клеткой, так и намереваясь разбить хрупкие кости. В голове пошёл обратный отсчёт обратному отсчёту.       Вместо «3, 2, 1, зелёный свет» слышится «1, 2, 3, красный свет». И автомобиль даёт задний ход, разворачивается прямо у финишной черты и уезжает обратно на старт.