***
На небе только и разговоров, что о Море и о закате… Там говорят о том, Как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром, Как он тает в волнах, и еле видимый свет, словно от свечи, Горит где-то в глубине… Сидя в этом захудалом баре, он думал обо всём этом и не мог понять, что за идиотские ванильные мысли посещают его голову. Зачем ему, сорокалетнему мужчине, Хокаге, женатому на красавице, отцу прекрасных детей, эта… эта Учиха. Когда они последний раз спали? Пару дней назад? Превосходно, Узумаки. А когда ты в последний раз касался своей жены? Не помнишь? Ну и замечательно. — Хокаге-сама, Вам ещё налить? — услужливый голос бармена этого захудалого местечка донёсся так неожиданно. — Хокаге-сама?.. Он резко повернулся, почти теряя равновесие. Испуганные глаза уставились в место за барной стойкой рядом. Вот и всё. Он сходит с ума. Как и предполагалось, на стуле никого не было. — Это пиздец… — смачно выругался Хокаге, плевав на свой статус и положение. А какое у него положение? Он влюбился, придурок. Бармен принял это как «наливай» и подлил в стакан рисового вина, кажется, уже в восьмой раз. Пился этот напиток легко, но как и всегда есть своя подлянка. Пьёшь, пьёшь, а потом оп. И ты уже почти в отключке. Но организм Узумаки не такой слабый, хотя, когда ему во второй раз послышался голос подчинённой, он уже хотел попросить чего покрепче, лишь бы это прекратилось. Но теперь рядом действительно сидела эта Учиховская принцесса, так похожая на Саске. Это делало состояние Наруто еще паршивее. Если бы она не была на него похожа, ему было бы куда легче. В этот момент ему до безумия захотелось найти сейчас Учиху-старшего и всё ему сказать. Но он только отвернулся от лица девушки, поворачиваясь к бармену и отпивая своё вино залпом. Шумный стук стакана о столешницу. В этом баре не было никого, всё помещение зала находилось в темноте, лишь слегка подсвечивалась барная стойка. Он уже не слушал, что она ему говорила, слышал только её голос, совсем тихий, и пытался найти что-то отталкивающее, отторгающее, чтобы сейчас встать, равнодушно кинуть деньги на стол и уйти. Ведь не может между ними ничего быть. — Может… — выхватил он лишь одно её слово, приняв себе в своём контексте, и вновь повернув усталый взгляд в её сторону. Не девочка, и, кажется, уже не девушка, не по возрасту помотанная. Хотя, она и не видела ни войны, ни кровавых, жестоких боёв, ни смертей близких, она… Как и всё молодое поколение не может найти себя в этом мире. Хотя, вроде всё уже для них сделано, хорошие условия для жизни, внедрение электроники, научно-технический прогресс, и, кажется, это и погубило юные дарования. Если его, уже старое поколение было выращено на ценностях дружбы, семьи, то эти дети растут на своих чувствах, уже слишком нежные, пусть и ниндзя с куноичи. Да и какие там уже ниндзя. Через пару лет никто уже и не вспомнит о них. Было жалко себя, не впервые в этой жизни, но очень-очень. Ощущалось утекающее время, и держит на грани его только она. Молодая, красивая, энергичная, сильная, но слишком слабая в чувствах. Чувства к нему её так ослабили. Всё поколение ослабло на чувствах, теряя закалку. Всё, что осталось — душевные разборки. Он уже не замечал, что просто смотрит остекленелыми глазами в сторону Сарады, и взгляд становится всё более озабоченным. Она тоже что-то выпила, рядом с ней стоял пустой бокал с остатками чего-то янтарного на дне. Как они умудрились пересечься в этом хостеле для самого низшего слоя населения, в три часа ночи за барной стойкой? — Наруто, — плевать, что их слышит бармен. Ему всё равно никто не поверит. Ему так хотелось её, сжимать тонкие плечи, целовать прохладные губы, чувствовать её, всю, уже принадлежащую ему. Они оба поднялись со своих мест, и Седьмого повело в сторону. Вот она, сила вина. Девушка выставила руку, помогая Хокаге. Саму девушку уже пошатывало, поэтому получилась не самая крепкая конструкция. — Комнату, — коротко сказал блондин, кладя на стол крупную сумму денег для такого заведения. Бармен немного растерялся, не понимая ситуацию. Он оглядел девушку и Хокаге. Было ясно, что они оба в нетрезвом состоянии, но мужчина никак не мог уложить в своей голове их двоих в одной комнате. Однако, ему всё же пришлось послушно достать ключ от комнаты на верхнем этаже. Нетвёрдой походкой парочка подвигала к лестнице, и, кажется, только мольбами бармена они с неё не свалились, благополучно добравшись до двери в небольшую спальню. Самое приключение было — вставить ключ в замочную скважину и повернуть его. Для пьяных людей — что-то нереальное. Но Хокаге не был бы Хокаге, если бы не справился с этим. В его мыслях что-то ворчал Лис, но ему было откровенно насрать. Глухой смех разнёсся по всему второму этажу, беззаботный и радостный, совсем лёгкий и до безобразия простой. Мужчина притянул к себе девушку за талию, некрепко её обнимая. Он коротко поцеловал её в губы, наконец ощущая это приятное тепло. Завтра он скажет, что уснул на работе, что так устал, что до дома дойти уже не смог. Жена понимающе улыбнётся, проводит до кухни, накормит и вновь останется его ждать, чувствуя на куртке сладковатый запах духов. Сарада, расплывающимся взглядом зацепилась за отметину на его шее, припоминая, что оставила этот след она. Но потом припала к этому месту губами, чувствуя тёплую, гладкую кожу, чувствуя, как под её губами течёт кровь, быстро-быстро. Мужчина откинул голову, подставляя шею. В это время они переместились к небольшой кровати. Узумаки просто осел, а девушка — сверху, прижимая к жесткой постели. Сквозь глуповатую улыбку она зацеловывала всё, до чего дотягивались губы, а широкие ладони мужчины задрали чёрную водолазку к шее, оголяя грудь. — Ооо, сложно, — язык заплетался, так как губы онемели, не позволяя нормально произносить слова. Это «сложно» относилось к бюстгальтеру Учиха, который снять было сложнее, чем открыть эту чёртову дверь. Девушка нетерпеливо обхватила ладонями лицо мужчины, прижимаясь губами к его губам. Это выбило все мысли о «сложностях» и Наруто просто подхватил бёдра Сарады. Потом отстранился и начал смеяться. — Н-наруто, — смущенная девушка оглядела себя. — С этой формой одни сложности… — Учиха смекнула что к чему и легко справилась с пуговицей и молнией на чёрных брюках. Быстро их стянув, она скинула вещь на пол. Та шумно упала за счёт тяжелого ремня с пистолетом и кучей пуль по карманам. За брюками попадали и верхние атрибуты одежды, даже неимоверно сложный лиф. Они снова обнажены перед друг-другом, как тогда, во время вынужденного сожительства. Потом такой возможности не было: в дом Хокаге вернулась выздоровевшая жена, а с миссии — дочь. Боруто так же остался в родительском доме. Быстрый секс на рабочем месте не позволял таких вольностей, как скинутая одежда, поэтому сейчас они как впервые увидели друг-друга, жадно рассматривая и боясь что-то упустить. Хотелось вот так вот надышаться, чтобы потом вновь ждать. — Как же я люблю тебя… — быстрый шепот, вновь переливающийся в поцелуй. Наруто боялся этой фраз, ведь сейчас он может с лёгкостью ответить. Просто, не уходя от ответа. Чёёёрт… — Люблю, — коротко сказал он, прижимаясь к горячему телу девушки. Момент, когда он нетерпеливыми жаркими толчками начал входить в это тело они оба упустили, не слыша ничего вокруг. Не видя. Не понимая. Лишь этот жар от интимной близости. Перекатывающиеся под загорелой кожей, капельки пота по молочной коже Учихи и стоны, стоны, стоны… Всё слишком нетерпеливое, и всё как в последний раз, будто всё это — кислород, оставшийся на несколько глотков. А потом пустота. Отдышка, пустота и дрожь.***
— А твой бар не так уж и плох… Шуры-муры такие… Ух! — какой-то пьяный мужик допивал пиво, а потом громко выругавшись и усмехнувшись со стуком поставил кружку на хлюпкий столик. Бармен неодобрительно глянул на нетрезвого посетителя, и негодующе покосился на лестницу, по которой полчаса назад ушли Хокаге с химе Учиха. — В ваших же интересах молчать, — строго сказал мужчина, уже пожалев о том злосчастном ключе. Лучше бы он сказал, что комнат не осталось… — Да ладно тебе! Народ рад будет! Хоть какая-то сплетня… — рядом с мужчиной стояла ещё одна кружка пива, которую он принялся осушать, и всё с тем же стуком стекла о дерево оповестил весь бар о допитом алкоголе, — Эээ-х! А стонет то как!