***
От недосыпа глаза сохли, но спать не хотелось. Хотелось просто прикрыть веки и больше никогда их не открывать. Под утро, когда более-менее рассвело, Боруто отправил маму спать в их с отцом спальню, молча наблюдая, как нетвёрдой от усталости походкой, женщина поднимается наверх. Он не знал ничего, что можно было бы сделать, кажется, ситуация зашла туда, откуда выход только с летальным исходом. От этой мысли стало дурно. Этот дом сковывал и нагнетал, поэтому надо было срочно куда-то идти… Хотя бы просто пройтись по улицам Конохи, проветривая мозги от страшно желанных мыслей. На улице и впрям сильно похолодало, и уже чувствовалось приближение зимы, которая вот-вот вступит в свои права. Горожане утеплились, закутываясь в шарфы и куртки, а он, как дебил, шел в футболке и лёгкой ветровке, начиная мелко подрагивать. Он не знал, куда шел, ноги сами несли его подальше от людских глаз, и совсем скоро он пришел к тому самому Исседовательскому центру. Это здание походило на заброшенное и казалось пустым, если бы не его сокомандник, снующий туда-сюда. Складывалось такое ощущение, что он единственный, кто работает здесь. — Мицуки, — коротко позвал того Узумаки, всунув руки в карманы брюк. Он выглядел абсолютно не заинтересованно и лениво. — Узумаки? — немного удивившись, бледный парень остановился, — Ты чего тут делаешь? — искренне удивился он. Голубые глаза заносчиво сверкнули, а за счёт роста Боруто выглядел высокомерно и властно, будто он главный в любой ситуации. Мицуки всегда оставался серым кардиналом, будучи в тени сына Хокаге, и, как следствие, стоило юноше углубиться в исследовательскую работу, о нём забыла даже его команда. Время оказалось мирным, не было ни вражеских террористических организаций, не было войн, не было нападений. Абсолютно мирное время, которое процветающая страна Огня использовала для усовершенствования обороны и в случае чего, мгновенной мобилизации всех сил. По всей стране были разбросаны такие центры, занимающиеся всеми отраслями жизни шиноби, но работали они непреметно, не разглашая материалы своих исследований. Наверное, поэтому хорошо соображающие в областях науки ученики академии так быстро забывались, пропадая в разработках. Так и расформировали команду номер 7. Сарада потянулась к Хокаге и стала его приближенной помощницей, Мицуки потянулся к опытам и знаниям, став работать в лабаратории, а Боруто… Просто Боруто. У него не было дела, которому он бы мог отдать себя. — Я просто вышел проветриться, и узнать, придёт ли сегодня Учиха, — жёлтые глаза враждебно сщурились, и Мицуки теперь выглядел настороженно. — Её сегодня не будет, — парень уже собрался идти своей дорогой, но он остановился, оглядев бывшего товарища. Вот так за несколько секунд он возненавидел его, этого заносчивого мальчишку. Он не сомневался, что именно из-за него Сарада так настрадалась, дело даже не в её любви к Седьмому, которая теперь казалась безобидной. — Ладно, — это было последнее, что сказал Узумаки, прежде чем пойти своей дорогой, однако, он заметил, что Мицуки тоже уходит с базы. Снова до ужаса приятные мысли нахлынули на него, пугая своей внезапностью. Пройдясь ещё совсем немного, он почувствовал, как эти самые мысли заводят его в тупик. Он почти физически ощутил необходимость вернуться к Исследовательскому центру.***
На улице полностью рассвело, и кипы бумаг на столах постепенно разбирались, сортировались и заполнялись. Девушка не могла поверить, что всё так просто. Работа давалась легче обычного, не смотря на недосып, а Хокаге частенько поглядывал на неё, перехватывая спущенные взгляды. Почти титаническими усилиями Учиха останавливала себя от радостных воплей, комфортно ощущая себя там, где видела себя всю жизнь чужой. Ей уже было всё равно, что она спала от силы три-четыре часа, а её ещё ждёт целый день работы. Однако, что-то её беспокоило. И это был даже не Боруто. О плохом думать не хотелось, особенно о Боруто, который умудрился испортить ей жизнь, потом стать движущей силой в отношениях с Наруто, а потом вновь всё испортить. Пусть её желание было эгоистичным, и, по отношению к отцу особенно, но ей хотелось бы, чтобы Узумаки не возвращался в деревню. Она чувствовала что-то неспокойное. Подняв глаза от бумаг, она осторожно взглянула на мужчину, вкрадчиво рассматривая его черты лица, на которые она всё никак не могла наглядеться, каждый раз зависая в ступоре. — Сарада, не прожигай меня взглядом, — не отрываясь от дела, сказал Нанадайме. Девушка вмиг покраснела, виновно опуская глаза. — Я лишь хотела спросить… — смятение охватило юную Учиха. Она не знала точно, как задать этот вопрос и задала его в первозданном виде, каким он зародился у неё в голове ещё до всей той суматохи с нападением, — А что дальше? В кабинете резко стало тихо до звона в ушах. Любые звуки обрели материальную форму и давили на перепонки. Сарада ожидала, когда же она услышит низкий голос Наруто, который ей что-нибудь ответит. Она услышала выдох. Это значило, что он раздражен. Хокаге отложил карандаш, которым делал помарки в приказе. Он так и не посмотрел в её сторону, опустив голову и зажмуриваясь на пару секунд. Ладонью он прикрыл пол лица, показывая, что этот вопрос его сбил. Просто сбил. — Я не знаю. Я, наверное, впервые в жизни ничего не знаю, — твёрдо ответил мужчина, наконец посмотрев на подчинённую. Его глаза выражали бессилие. Перед всем, что между ними есть, перед всем, что их связывает. Последние месяцы словно слетели с катушек, вываливая то, что копилось годами. И он, умудрённый опытом, ничерта не знает. Чувства к этой девушке неподдельны, но они априори запретные. Думать не хотелось. Не хотелось вспоминать, что у него есть жена, определённо привлекательная, любящая, но нелюбимая. Прекрасная дочь, для которой он сделает всё и устроит ей лучшую жизнь, обеспечивая всем. Сын. Ненавистно-любимый, родной сын, выросший полным ублюдком. Он — Хокаге деревни Скрытого Листа, самый уважаемый человек, на которого равняются шиноби и расчитывают люди. Он бы не должен испытывать этих постыдных чувств и забыть, что его и Сараду связывают уже более тесные отношения. Должен. Но он не может, ведь уже привязался, считая эту девушку частью своей жизни. И если лет десять-пятнадцать назад он относился к ней тепло и по-отечески в отсутствии Саске, то сейчас он чувствовал себя не отцом, хотя, до недавнего времени твердил себе, что так быть не должно. Кажется, так было, когда он ненароком замечал женственность или заигрывания девушки, списывая всё на свою ищвращенность и озабоченность. Замечательно. Он сидит и уже минуту пялится в стену, так и не ответив достойно Сараде. Это определённо сложный разговор. — … — Ну очень сложный разговор. — Ты должна понимать, что больше, чем я даю сейчас, я дать не смогу, — собственные слова делали больно. А следующие почти задушили всё то светлое, что он испытывал к Учиха. — У этого нет будущего, и что бы я к тебе не испытывал… Этого быть не должно, — он пытался как-то смягчить свои слова, чтобы они не сильно ранили трепетную и крепкую любовь Сарады. Хотя, ему самому было чертовски больно всё это говорить. «- Доигрался, — прохрипел проснувшийся демон, который словно его совесть, миновав эфемернрсть, рокотал истины.» Этот разговор оставил очень неприятный осадок, поэтому оставшийся рабочий день прерывался лишь парой чаепитий и обедом, которые сопровождались напряженным молчанием. Их запущенные отношения должны были наладиться, так думала девушка, но сказка быстро кончается с приходом реальности. Действительно пришлось как-то приостановить ход своих мыслей, не заходя дальше разумного, а именно, ограничиваться лишь редкой интимной связью. Желанной и всегда полной огня. Пусть они останутся любовниками, храня где-то в сердце зародившиеся приятные чувства. Наруто сам в конце дня погасил свет, и, когда возвращался из уборной закрыл дверь на ключ.***
Как же это отвратительно. Всегда бдительный Саске не знал, почему на улице ему посылается столько насмешек. Косые взгляды в спину, настороженные откуда-то из заведений, с интересом из кабаков. Хотелось подойти к каждому и в лицо спросить. И чем дальше он шел, тем сильнее его охватывало это желание. Как на него еще пальцем не тыкали. Он направлялся к дому Узумаки, надеясь найти там младшего. Теперь он точно выбьет из него всю дурь, так как он был уверен в его виновности. Как бы его только не убить. Зайдя в квартал, где стоял большой двухэтажный дом, принадлежавший Хокаге, ему и впрямь стало не по себе. А донёсшееся в след «К зятю идёт» полностью его вывело из себя. Какого чёрта?! Влетев в дом, он тут же наткнулся на подавленную Хинату, которая сидела на кухне, смотря пустым взглядом на чай. Саске молча прошел к ней, совсем запутавшись. Ему явно что-то недоговаривали, или же наоборот, сказали всё, а он не видит истины. — Что происходит? — рявкнул он, переходя на грубость. — Саске-кун, — дёрнувшаяся женщина испуганно посмотрела на гостя. Мужчина начинал терять терпение, чувствуя себя оставшимся в дураках и ничего не знающим. Хината вновь ушла в себя, хотя, её вот-вот должна была охватить буря. Учиха точно знал, что в поведении Сарады виноват Узумаки. Боруто. Но как же он ошибался… Истерика на бывшую Хьюгу накатила резко и без предупреждения. Саске, наверное, испугался бы, если бы не видел ужасов войны. Хотя, страх за собственную дочь оказался во сто крат сильнее. Что могло довести Хинату до такого состояния? — Где Боруто? — снова резким тоном спросил он, возвращаясь к тому, за чем пришел. Не хотелось даже предполагать, какой конец света случился. И он молился, чтобы его дочь касалась этого в меньшей степени. — Он ушел еще рано утром, а вернулся только ночью… — переводя дыхание от накатывающих слёз, Хината прикрыла лицо руками. Если бы Учиха был чуточку внимательнее, заметил бы, что состояние женщины подошло к той отметке, что просто пиздец. А когда в жизни женщины случается пиздец? Правильно.***
Улица гудела. Гудела, как никогда, сплетничая о самых грязных слухах. И он боялся, что этот галдеж из-за него. Черт возьми, ему было страшно, что вот какой-нибудь мальчик подойдёт и на всю улицу скажет, что знает его грязную тайну. Ему нужно было лишь дождаться вечера, когда Сарада уйдёт из Резиденции. Она непременно пойдёт на полигон, как он узнал из слов работников Исследовательского центра. Появление Учиха обычно приходилось либо на совсем раннее утро, либо на уже поздний вечер. И ему очень повезло не встретить Саске-сана, который днями не вылезал из того подвала. Что он делает? Но он ведь сделает… Возвращаясь домой, где одиноко сидела его мать, он пару раз заметил косые взгляды, от которых ему стало не по себе. Казалось, что действительно, любой имеет бьякуган и видит, что он прячет с левой стороны под курткой. Хотя, когда он заходил в дом, его сердце действительно готово было остановиться. В самых дверях он нос к носу столкнулся с высоким темноволосым мужчиной. — Саске-сенсе… Тот, кажется, был в ярости. Не видя ничего на своём пути, он выскочил из их дома. — Мама? — Узумаки прошел на кухню, откуда доносились всхлипы. Он боялся. Кажется, это было сумасшествие. Желание узнать причину слёз матери смелости ему не дало. Он просто стоял, весь сжавшийся, ощущая как вот-вот из его глаз тоже потекут слёзы. Мать совсем выглядела разбитой, с опухшими красными глазами и стянувшейся от солёных слёз кожей. — Боруто-кун… Почему же так? Почему же Наруто… Все в деревне позорят наше имя. Я вышла из дома, а на базаре… Почему Сарада-чан? Он сжал ладони, прижимая руки ближе к телу. Его затрясло мелкой дрожью, и вот-вот он готов был обессиленно пошатнуться, но не мог. Иначе выпадет пистолет, почти любовно поглаживаемый по прохладному корпусу. Он сделает этот финальный выстрел.