***
— Сакура! — нетерпеливый мужчина, закончивший все свои дела на сегодня, влетел уже к себе домой. Именно сегодня его начали дёргать по всевозможным делам! А особенно неугомонный Исследовательский центр, которому нужно от него только всё больше информации для своих новейших разработок. Он надеялся, что хотя бы сейчас получит ответы на все свои вопросы… Застав жену за готовкой, он немедля прошел к ней. — Саске!. Разуйся! — негодовала женщина, но потом притихла, заметив настрой мужа. Она не понимала, что могло его так разозлить, что так вывело из себя, да ещё помимо этого он выглядел безумно уставшим. — Что между Узумаки и Сарадой, — его тон не терпел возражений, и, кажется, Сакура упала бы, если бы не столешница рядом. Она уже молилась, что ослышалась, или что Саске имеет в виду совсем не то, что знает она. Как он что-то мог узнать? Неужели заподозрил?.. Или… Видел. — Об этом шепчется вся деревня! — почти вскрикнул он. На улице он не удостоил и взглядом ни одного из сплетников, не то, что подходить и расспрашивать, словно зевака какой-то. Он был уверен, Сакура ему всё объяснит, что всё это сплошное недоразумение и он и его дочь не причастны к этой непонятной ситуации, которую так активно перетирают жители деревни. Но женщине было нечего ответить. Она поджала губы и резко побледнела. Вот и всё. — Саске, это было необходимо… — смутно и дрожащим голосом начала Сакура, боясь продолжить. Вот и финал этой грязной истории. Сколько они продержались в тайне? Два месяца? — В первую очередь это было необходимо нашей дочери, — немного резко и отстраненно, голос поблек, став беззвучным. Не надо играть наивность и незнание, этим она ничего не добьётся… — Что. Необходимо, — жёсткий и нервный голос раздражал слух. — У них отношения. У Наруто и Сарады. Вот оно. Тот самый хвост, за который он не мог ухватиться, постоянно топчась на одном месте. Его действительно оставили в идиотах, полнейших. Его дочь… Необходимо?.. Да черта с два! — Я убью его.***
На улице совсем стемнело. Пустота и холод, а главное — тишина. Ни одного звука, кроме естественных. Как-то раз ему кто-то сказал, что всё, что делается ночью — беззаконие. И вот он готов. Готов в любой момент обезвредить и поразить. Сложное гендзюцу, которое он изучал пару месяцев когда еще был совсем сопляком. Тогда он думал, что это бесполезная техника. А вон оно как всё обернулось. Обернулось так, что Учиха осталась без своих глазок, полностью обездвиженная и обезоруженная. И она даже не может говорить, лишь испуганно смотреть в темноту улицы. Ему нужно сделать лишь пару шагов, чтобы поравняться с ней лицом к лицу. Посмотреть в эти беспомощные чёрные глаза. А в этих самых чёрных глазах чётко читалось что-то вроде: «Ну вот почему всё снова так? Почему всё это дерьмо происходит со мной?» — Молчишь, — утвердительно кивнул Боруто. В его голосе проскальзывали истерические нотки. Он говорил что-то еще, несомненно важное, и это важное ускальзало из-за нарастающей паники. Уровень обзора позволял ей видеть в опущенной руке блондина крепко сжатый пистолет. — Представление началось. Узумаки почти выронил этот самый пистолет из рук, услышав посторонний голос. Но этот посторонний голос он тотчас узнал. Его бывший сокомандник Мицуки. Прямо сзади, что было слышно его неровное дыхание. Сарада мечтала закрыть глаза, чтобы ничего не видеть, но не могла даже тронуться. Гендзюцу Шибари полностью сковало её движения, словно заморозив. Мицуки? Ты же пришел, чтобы спасти меня? Думала девушка, начиная проклинать себя за неосторожность и за неумение распоряжаться своими глазами. — …Какое незавидное положение, Сарада, — холодно обратился бывший сокомандник, небрежно отвернув голову от Узумаки. Они оба стояли как два безумца с блеском в глазах и пистолетами в руках. Боруто спиной к ней, Мицуки лицом и почти напротив неё. Дуло его пистолета было направлено в сторону сына Хокаге, но оно постоянно меняло позицию, иногда направляясь на замершую девушку. — Мицуки!. — разозлился Узумаки, дёрнувшись в сторону парня, но быстро остановился: пистолет вновь был направлен на него. Сарада была уже рада, что не может двигаться: её оцепил такой страх, что она непременно задрожала бы. И страшно было из-за оружия в их руках, она как никто другой знала о скорости пули. В голове истерично бились мысли, вроде готовые вырваться наружу, но техника не позволяла. Стоявший рядом Узумаки опустил пистолет, а впереди стоящий Мицуки, направил его на девушку. — Как просто, Сарада, — медленно начал он, — Вот ведь представление? Боруто разозлился, почти закипел от такого пренебрежения к нему. Он не смеет не обращать на него внимания. — Как думаешь, он защитит тебя? — явная насмешка, без намёка на сочувствие или любую другую эмоцию. Странный бледный парень ещё со времён действования команды номер семь в каждой ситуации оставался хладнокровным и беспристрастным. Сейчас его взгляд мог уколоть холодом. — Да что ты несёшь?! — окончательно вышел из себя уже начинавший подрагивать от злости Боруто. — Любая ситуация в жизни, как в театре, или в кино. У неё обязательно должен быть финал, — всё. Теперь Узумаки точно слетел с катушек… Он резко вскинул руку, стараясь быстрее нажать на курок. Раздался выстрел. От ужаса и неимения возможности шевельнуться, Сарада чувствовала, что закричит, даже не смотря на технику Боруто. Он пошатнулся от мощности пули, попавшей ему в грудь. Пара секунд и он упал около ног вмиг задрожавшей девушки. — Ну вот. Это был твой финал, — равнодушно и даже безразлично кивнул Мицуки на упавшее тело. Слёзы уже жгли щёки Сарады. Эта непослушная вода капала с подбородка на куртку, медленно впитываясь. — Сарада, советую тебе не делать глупостей. Ты успеешь только активировать шаринган, но он тебе не поможет, — Учиха снова не могла двигаться. Что? Она дернулась, чтобы взглянуть на упавшее тело Узумаки, но вновь не могла шевельнуться. Что за чёрт?! Значит, он жив? Техника не развеялась… — Это гендзюцу. Я владею им в совершенстве, — смятение сменилось ужасом. Медленными шагами Мицуки начал подходить. нет. Истерика зашкаливала. чёрт. как быть. что делать. Сдавленное мычание, такое истерично-нервное, почти безумное, когда дуло пистолета прижалось к бледной коже. — Знаешь, ты с самого начала сделала неправильно. Ты сделала неправильно жизнь. И выбрала ты не тех. Золотистые глаза с обычно хитрым прищуром, опустились вниз, вновь окинув взглядом неподвижно лежащего Узумаки. — Во всём виновата ты сама. Тонкие пальцы перехватили злосчастный B-92. Девушка не могла его не узнать. Вот значит как? Оглушительный выстрел, и вот уже второе тело рядом.Антракт? А. Вторая сцена.
Вскрики Хинаты и рыдания Химавари. Всё смешалось. Нападающий разъяренный Учиха и защищающийся Узумаки. С воплем «Убью» Саске влетел в дом друга. И не было больше слов. Всё стало и так ясно, как божий день. Хината лишь прижимала плачущую дочь, которая боялась взглянуть, что происходит сейчас с её папой. Не было техник, не было оружия. И вскоре уже не было сопротивления; мощные кулаки всё быстрее врезались в постоянно регенерирующую плоть: скулы, нос, под глаз пару раз засадил… Вероятно, важно было сделать больно. Как можно больнее. И тогда из чёрных глаз почти полились слёзы, а желание убить переросло в бессилие и рука, уже вся в крови, замерла. Слов не было, ни плохих, ни хороших…никаких. Объяснения? Вопросы? А, может кое-что и осталось… — У меня нет ни одного достойного оправдания твоим действиям, Узумаки, — хриплым и тихим голосом прошептал подрагивающими губами Учиха. В ушах всё ещё стоял плач и непонятный оглушительный звон. — Моя семья тебе что-то сделала? — жалкий вид друга выбил Наруто из вменяемого состояния, и теперь уже всё походило на безумную постановку сумасшедшего. Смазанные образы. Расплывчатые слова и лица. Это ведь жизнь, да? Так они все неправильно её прожили. Неправильно и жалко. Саске обессиленно поднялся с колен, смахнув с кисти кровь. Злость и ярость стали жалостью. К дочери, семье… Да ко всему! Он как можно быстрее выбежал из дома Узумаки, и еще долгое время стоял на холоде, закрыв глаза и прислонившись к стене какого-то дома. — Твою мать!.. — крик разодрал не только тишину, но, кажется, и что-то, находящееся между его рёбрами, что периодически сжималось, не давая глубоко вдохнуть. Он еще никогда не чувствовал себя таким преданным, всеми, кем только можно… Дом встретил его еще более гнетущей аурой и темнотой. Совсем скоро он столкнулся с белой, как смерть, женой. Она стояла в коридоре, вся сжатая. На её лбу даже виднелись капельки явно холодного пота. Увидев мрачного мужа она подумала о самом худшем, что только могло произойти; на тыльной стороне ладони явно видна засохшая кровь. — Убил… — вновь женщину повело куда-то в бок, и она уткнулась в стену. Истерия охватила её всю. Сакура кинулась из последних сил с дрожащими кулаками на мужа. Тот быстро их перехватил. — Нет, — обессиленный, он отстранился от Сакуры и зажмурился, чёрт возьми, когда закончится этот ненормальный день! — Где Сарада? — Она… Должна была быть в Резиденции. Но к нам не собиралась, — подавленным и виноватым голосом сказала женщина, облокачиваясь на стену и прикрывая веки в усталом жесте. — Я с ней завтра погово… — Не надо! — глаза распахнулись, а ярко-зелёная радужка вновь заискрилась, тонкие руки вцепились в рукав чёрной накидки Учиха. — Ты сегодня из дома выходила? — вновь начиная раздражаться, Саске неодобрительно взглянул на руки жены. — Н… — Вот именно. А вся Коноха треплется об этой, несомненно, «чудесной» новости!