О потерях и обретениях

– Это нехорошая квартира, – мрачно заявил Намо, едва переступив порог. – Это еще почему? – фыркнула Варда, никогда не верившая во всякую, как она сама выражалась «мистическую ерунду». – Просто нехорошая и все, – ответил, насупившись, Намо. – Мне интуиция подсказывает. – В прошлом году интуиция подсказывала тебе, что мой брат со дня на день вернется из своей загадочной экспедиции и начнет мстить нам всем за то, что мы не поддержали его бредовых идей, – напомнил Манвэ, опуская на пол внушительных размеров чемодан. – Только вот Мелькор так и не появился – даже на звонки не отвечает, – с еле заметным оттенком грусти произнес мужчина. Старший брат Манвэ отличался тяжелым характером и невероятной способностью генерировать совершенно нежизнеспособные идеи, которые сам Мелькор считал «просто слишком смелыми для серой массы», а после смертельно обижаться, когда Эру отказывался эти идеи воплощать в общем семейном бизнесе. Последней каплей стал, как ни странно, спор, завязавшийся между Мелькором и отцом на почве несовпадения музыкальных вкусов, окончательно разрушивший отношения Эру со старшим сыном, и без того расшатанные, как и нервы всех, кто оказывался поблизости. Манвэ так и не понял, почему так вышло. Вроде бы так было всегда: Мелькор страстно любит рок, Эру не признает ничего, кроме классической музыки. Но никогда прежде их споры не доводили до такого. В тот вечер Мелькор вышел из кабинета отца разозленным как никогда и, ничего не объяснив, ушел из дома, нарочно громко хлопнув дверью. Поначалу никто не тревожился – такое уже бывало не раз, Мелькор не на улицу жить ушел, а к себе домой (разумеется, в тридцать с лишним лет у него давно была своя квартира), и рано или поздно они с отцом непременно помирятся. Так было всегда. Но не в этот раз. Мелькор оборвал все связи с семьей, и напрасно Манвэ часами торчал возле дверей его квартиры в надежде поговорить с братом. Как выяснилось, Мелькора в квартире давно уже не было – Манвэ понял это, когда, психанув, вынес плечом входную дверь, уверенный, что брат просто заперся дома, не желая ни с кем разговаривать. Но едва оказавшись внутри, мужчина понял, что здесь явно давно никто не живет – даже Мелькор, от природы жуткий неряха, называвший творческим беспорядком все, что не ползает и не воняет, не вынес бы такого слоя пыли. По крайней мере на телевизоре уж точно. И тем более на микроволновке. Манвэ, исполненный твердой решимости найти брата, намеревался обыскать все комнаты в поисках ответа, но это оказалось лишним. Мелькор сам оставил ответ и даже трогательно позаботился, чтобы его увидели. На кухне к холодильнику была примагничена лаконичная записка – запыленная, но вполне читаемая:

Уехал в экспедицию на крайний север. Не ищите. М.

Манвэ был почти уверен, что на самом деле Мелькор уехал вовсе не туда, куда сказал. Но он давно понял: если Мелькор не хочет, чтобы его нашли – его не найдут. И Манвэ прекратил поиски. – Ничего с ним не случится, – Варда успокаивающе погладила мужа по плечу, будто угадав его мысли. – Наверняка просто обиделся и теперь хочет заставить вас с отцом поволноваться. Такое предположение было небезосновательно: Мелькор и прежде нередко исчезал, ничего никому не сказав. Но никогда раньше его отлучки не длились дольше пары месяцев, а тут, на тебе, целый год! – Только вот шутка затянулась, – вздохнул Манвэ. – Ладно, – он тряхнул головой, отгоняя дурные мысли – пепельные волосы светлыми нитями рассыпались по плечам, – давай распаковываться, а то так и до вечера не управимся. Супруги принялись разбирать чемоданы, а Намо чуть обиженно пробормотал: – Я и от тех своих слов не отказываюсь. – Слушай, Намо, не наводи панику, а, – с легким раздражением попросила Варда. – Вечно тебе что-то чудится. То Мелькор будет мстить, то квартира у нас нехорошая – прекрасная квартира, что в ней вообще может быть нехорошего? Светлая, просторная, окна на две стороны, район потрясающий! Алмарен и впрямь был чудесным местом. Находясь в самом центре города, он был при этом самой зеленой его частью. А едва не под самыми окнами новой квартиры Варды и Манвэ раскинулся огромный хвойный лес с чистейшим, по заверениям риэлтора, озером. – Правда, Намо, сколько можно? – поддержал жену Манвэ. – Зачем ты вообще с нами пошел, если тебе так квартира не нравится? – Мне одному скучно! – пожаловался по-прежнему мрачный Намо. На дворе стояло лето, и вся его семья отправилась на море – и Ирмо с Эстэ, и Вайрэ, которую Намо сам уговорил не оставаться из-за него в душном городе, и Ниэнна, впервые взявшая с собой Улмо. Между последними все было очень шатко, но тем не менее эти странные отношения длились уже без малого год, а это было в двенадцать раз дольше, чем выдерживали все прежние ухажеры девушки. Собственно говоря, инициатором поездки был именно Улмо, страстно увлекающийся дайвингом и надеющийся, что солнце и морской воздух смогут хоть немного порадовать его возлюбленную – Ниэнна была хронически склонна к депрессивным состояниям. Именно поэтому Ирмо когда-то пошел учиться на психиатра, не в силах осознавать, что он бессилен помочь сестре. По счастью, это оказалось действительно «его». Вся семья Феантури приняла предложение Улмо с энтузиазмом – даже Ниэнна, кажется, и впрямь немного повеселела. Только Намо с тоской подумал, что внеплановый отпуск ему не дадут. Так оно и вышло (что бы ни говорили Варда и Манвэ, интуиция у Намо и впрямь была хорошая) – кто отпустит вот так запросто главного судью города, по словам начальства (в лице отца все того же Манвэ), совершенно незаменимого. И теперь Намо каждый вечер возвращался в пустую квартиру и, не находя себе места, увязывался за всеми, кто соглашался его терпеть. Но никогда не навязывался, если чувствовал, что ему не рады. Вот и сейчас, торопливо попрощавшись, Намо быстро вышел за дверь, не давая друзьям шанса остановить его из вежливости или сочувствия. Супруги виновато переглянулись – замотавшись с переездом, они совсем забыли, как гнетет старшего из Феантури одиночество. Когда спустя несколько дней Варда и Манвэ, немного обжившись, пригласили всех оставшихся в городе друзей на новоселье, Намо отказался, сославшись на обилие работы. Они так и не поняли, правда это, или он все-таки обиделся. Так или иначе, вечером того же дня им пришлось убедиться, что интуиция старшего из Феантури не подвела – она вообще никогда не подводила. Но пока что Варда и Манвэ, ни о чем не подозревая и окончательно забыв о предупреждении друга, радостно готовились встречать гостей. Первыми пришли Йаванна и Аулэ. Мужчина, как всегда, ужасно уставший после работы и оттого хмурый. Йаванна же, напротив, сияющая и разве что не порхающая – она работала в ботаническом саду, всем сердцем любила свою работу и потому ни капли от нее не уставала. – Поздравляем с новосельем! – Йаванна с улыбкой вручила Варде очередной редкий цветок в горшке. Йаванна искренне считала, что лучшего подарка не придумать, так что всем ее друзьям впору было устраивать дома собственную оранжерею. Эстэ и Ирмо уже подумывали об этом всерьез, решив таким образом обустроить уголок релаксации, столь необходимый всем в семье Феантури. Зато когда Йаванне изменяла оригинальность и она вместо экзотического растения дарила какое-нибудь лимонное или апельсиновое деревце, оно непременно давало плоды чуть ли не круглогодично, отчего друзья шутливо-ласково прозвали ее Дарительницей Плодов. Варда и Манвэ приняли подарок с улыбкой – зная Йаванну, они нарочно выбрали квартиру с прямо-таки огромным утепленным балконом. Пришла Вана – младшая сестра Йаванны, вместе со своим мужем Оромэ, который принес в подарок новоселам совершенно прелестного щенка хаски. Это тоже было предсказуемо: Оромэ любил собак едва ли не сильнее, чем Йаванна – цветы, и даже профессионально занимался их разведением. Манвэ подумал было о том, какие разрушения учинит это чудо, когда вырастет, но эти пессимистические размышления длились не дольше секунды – щенок доверчиво ткнулся влажным носом в его ладонь, и Манвэ растаял, плюнув на перспективу разодранных обоев и разбросанных бумаг. Потеплело и сердце Варды, не выдержав такой бешеной концентрации милоты, хотя она была приверженкой повсеместного порядка едва ли не больше, чем ее муж. Последними появились Нэсса и Тулкас. Несмотря на строгий костюм и свежую рубашку, по раскрасневшемуся лицу мужчины было заметно, что он только что с тренировки. Оромэ, приходившийся Нэссе старшим братом, по-прежнему поглядывал на Тулкаса с подозрением, хотя до того, как тот начал встречаться с Нэссой, отлично к нему относился – они даже вместе ходили в тренажерный зал. Просто Оромэ смотрел с подозрением на всех парней сестры – но выдержать это смог только Тулкас, в итоге и ставший мужем Нэссы. Подарок этой пары был еще более экстравагантным, чем предыдущие: супруги преподнесли Варде и Манвэ оленьи рога. Инициатором такого подарка без сомнений была Нэсса, обожающая оленей и все что с ними связано. – Зато не гантели, – шепнула мужу Варда, когда они проводили всех гостей в комнату. Тулкас, будучи профессиональным спортсменом и не отличаясь богатой фантазией, прежде всегда дарил именно их. Но теперь они с Нэссой поженились и имели официальное право дарить один общий подарок, а Тулкас был не настолько глуп, чтобы спорить с женой. Итак, разношерстная, но очень дружная компания расположилась в гостиной за праздничным столом. Комната наполнилась веселым смехом, разговорами и звоном бокалов. Как ни ценили Варда и Манвэ личное пространство, но такие моменты были для них еще ценнее. В последнее время они виделись с друзьями не так часто, как хотелось бы – все время то работа, то какие-то дела, да еще и этот поиск квартиры… Сейчас, собравшись наконец вместе, все они были по-настоящему счастливы. Правда, совсем недолго. Всеобщую идиллию прервал звонок в дверь. – Наверное, Намо передумал, – обрадовался Манвэ. – Я открою. Он вышел в коридор и, распахнув входную дверь, уже готовился извиняться перед Намо за недавнюю резкость – но слова застыли на языке, так и не сорвавшись. Манвэ открыл было рот, хотел что-то сказать, но, простояв так мгновение, снова закрыл – не нашел слов. Так и замер, глядя на нежданного гостя широко распахнутыми глазами, не зная, радоваться ему или злиться. Пришедший же терпеливо ждал, когда Манвэ отойдет от шока, явно довольный произведенным эффектом. – Мелькор, – наконец выдавил мужчина, придя в себя от потрясения. – Ты… – Как видишь, – отозвался его старший брат, не появлявшийся в городе весь прошедший год, не отвечавший на многочисленные звонки и имейлы, а теперь без всякого предупреждения заявившийся в его новую квартиру и держащийся все с той же снисходительной расслабленностью, что и прежде, будто никуда и не уходил. Неизвестно, чем бы закончился этот разговор. Манвэ разрывался между двумя желаниями: крепко, до хруста костей обнять брата, а после долго, нудно и с истерическими нотками выговаривать тому, какой он, Мелькор, бессовестный эгоист; или же без лишних церемоний разбить Мелькору лицо, а после выставить блудного брата за дверь и вернуться к гостям, соврав, что это был очередной навязчивый продавец пылесосов. Даже сам Манвэ после не смог бы сказать, какое из этих желаний было сильнее – но ни тому, ни другому не суждено было исполниться. За спиной Манвэ возникла Варда, встревоженная долгим отсутствием мужа и пришедшая узнать, в чем дело. – Оу, – только и выдохнула она, окинув взглядом Мелькора. – Ну… – на миг повисла пауза, – заходи что ли? – ненавязчиво предложила женщина. – Спасибо, – кивнул Мелькор. Его лицо абсолютно ничего не выражало, и от этого становилось жутко. – Вы все, конечно, помните моего брата, – надломленным голосом произнес Манвэ, вернувшись в гостиную. Мелькор, вошедший вслед за ним, без энтузиазма помахал рукой, изобразив на лице невыразительное подобие улыбки. Он явно не рассчитывал, что попадет на такое сборище. Мелькор и праздники были так же далеки друг от друга, как Манвэ и районные гопники. – Расскажешь нам, что делал весь последний год? – все так же ненавязчиво предложила Варда, заранее зная, что ответ будет отрицательным. – Я оставил записку, – равнодушно отозвался Мелькор. – Думаю, вам всем известно ее содержание. – Да, она была просто неимоверно содержательна, – ядовито процедил Манвэ. Мелькор в ответ лишь пожал плечами, сохраняя все то же раздражающее равнодушие. – Что ж, раз на разговор ты не настроен – помоги мне на кухне, – Манвэ старался сохранять спокойствие, но это давалось ему с большим трудом. – Думаю, ты отлично справишься с нарезкой торта – ты ведь любишь все разрушать. Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты. Мелькор, не проронив ни слова, последовал за братом, чем вызвал всеобщее удивление – он редко когда соглашался кому-то помогать, если только это не сулило выгоды. Быть может потому, что ему самому никто никогда не помогал, а Мелькор был слишком горд, чтобы признать, что нуждается в поддержке – поэтому делал вид, что ему никто не нужен. Кажется, Манвэ и сам удивился, увидев, что Мелькор пришел вслед за ним на кухню. На миг он заколебался, не уверенный, стоит ли доверять старшему нож. Уж очень жутко было от этой его странной, непривычной безэмоциональности – прежде Мелькор напоминал живой вихрь из чистых нервных импульсов. Кто знает, что сейчас прячется за маской безразличия? Видимо, эти мысли отразились на лице Манвэ, потому что Мелькор, почти улыбаясь, спросил: – Да ладно, серьезно?! Его голос звучал вроде и насмешливо, но отчего-то настолько тепло, что Манвэ стало совестно за свои подозрения. – Может, все-таки расскажешь, чем ты занимался все это время? – спросил он, наблюдая, как Мелькор со сверхъестественной для себя аккуратностью нарезает торт. – Я оставил записку, – повторил Мелькор. То ли он и впрямь считал исчерпывающим свое послание, состоящее из восьми с половиной слов, то ли просто не хотел обсуждать эту тему – так или иначе, было ясно, что на более развернутый ответ рассчитывать не стоит. Манвэ решил сменить тему. – Как ты узнал наш адрес? – спросил он брата. – У меня обширные связи, – отозвался тот, чуть заметно улыбнувшись уголком губ – на этот раз куда более искренне, чем прежде в гостиной.