За стенкой

Он уебет ему. Врежет так, чтобы уж что-нибудь точно сломалось, или хотя бы треснуло. Ебанутый извращенец. Как таких только земля способна выдержать — у них же тонна эгоизма и ебучего самомнения. И все телочки дают им. «Не только тёлочки, а ещё и Гэвин Рид», — и после этих мыслей Рид мысленно бьет себя по лицу. Гэвин придирчиво смотрит на себя в зеркало и в сотый раз проклинает блядского Элайджу, блядскую квартиру и вообще свою жизнь в целом. Но только не Семгу. Ну, коты, сами понимаете. Все слишком явственно выходит из-под контроля, и блять, ему это, мягко говоря, начинает не нравиться. Особенно во всей этой ситуации он раздражает самого себя, ибо какого, сука, члена, он ведет себя, как вонючее желе, не способное на какие-либо радикальные действия по отношению к какому-то пидору за стенкой. За той самой стенкой, за которой сейчас раздается ебанный стук. Ебанутый лепрекон. Рид раздраженно прикрывает глаза и, в попытке унять это самое раздражение, сжимает пальцами края раковины. Семь, блять, утра, а мудак решил заняться своим стремным ремонтом. Семь утра, а Рид стоит напротив зеркала и без понятия, как в таком виде пиздовать на работу. К слову, он терпеть не может высокие воротники, свитера и прочую подобную хуебень. Он чувствует, как внизу его ног ластится кот. Рид опускает взгляд и думает: «Ну, слава богу, хоть какая-то радость». Пусть и послужившая катализатором к ядерному хую. Гэвин выходит из ванны, презирая свою жизнь. Он выходит из ванны с твердой уверенностью, что уебет этого придурка. Прямо сейчас. Гэвин синхронно шагает к входной двери в такт стуку за стеной. Выходит из квартиры он в полном раздражении: злость буквально въедается в него. Ибо какого он реально ведет себя подобно бесхребетной хуете? Рид стучится в девятисотую квартиру (чувство дежавю). Он стучится. Еще раз, и еще. За дверью тоже стучат, как будто в ответ. Что, блять, за тюремная азбука? Шифр Полибия сейчас никак не вписывается в ситуацию. Рид думает, что пусть это мудло только откроет эту дверь. Пусть, сука, только откроет. Он снова заносит руку для стука, но дверь медленно открывается, и знаете? Он ничего не делает. Резко становится сученькой, послушной и готовой. Он становится федеральской подстилкой, которая готова играть в «дам — не дам». Ричард молча смотрит на него и от этого во рту Рида становится слишком сухо. Аж ноги немеют. И пиздец идёт по всем фронтам, по мере того, как Ричард опускает взгляд на шею, отчего желание прикрыть ее возрастает неимоверно. Тут-то ебало Ричарда-хуичарда становится довольным. Гэвин же просек, что тот его пометил, не иначе. Забронировано, нахуй. — Доброе утро, — говорит эта хуйня, выглядя донельзя довольным. И дверь он открыл практически нараспашку. Гэвин думает, что ну нет, он не поведется. Да вы серьезно что ли? У Ричарда зрачки, как у наркомана сейчас. Уголки губ едва приподняты и лицо в целом какое-то живое. Волосы вон не сальные даже (это называется укладка, детектив Рид, не оскорбляйте зазря). Да ну нахуй, не поведется Гэвин Рид. — Какого хуя ты там делаешь? — резко спрашивает он. Ричард заинтересованно склоняет голову набок, складывая при этом руки на груди. — Прошу прощения? Сейчас ты попросишь пощады, пытается подбодрить себя Гэвин, мысленно угрожая федералу. Ну, не ванильный ли абсурд здесь? — Твой ебанный ремонт не дает мне жить. Ричард хмыкает, прислоняясь плечом к косяку. А потом вдруг грубо отвечает: — А мне не дает жить то, что вы еще мной не ебаны. Рид летит в астрал, а Ричард за этим наблюдает. И смотрит на него. И Рид смотрит в ответ. И оба они смотрят друг на друга и молчат. Минуточку, но Ричард ещё ни разу не выражался столь неотесанно. Гэвин помнит, как не собирался доводить все до такого. Помнит, как насмехался над теми, кто давал Ричарду. Программа омоложения была его личной байкой. Так что же теперь? Что теперь изменилось, Гэвин Рид? — Я тебя ненавижу, — на полном серьезе говорит Рид. Многое, отвечает он самому себе. Ричард едва заметно кивает и делает шаг, чтобы быть ближе. Теперь уже Рид стоит на месте, понимая, что его отступление полностью лишено смысла, поскольку этот мудак не знает слова «нет». Любой отказ он превратит в полное решимости согласие. Гэвин знает, что такие по своей природе — те ещё ублюдки. Они не ждут тебя месяцами и даже неделями, они не интересуются твоими переживаниями и никак не пытаются тебя удержать. Ричард медленно протягивает свою руку к нему и едва ощутимо касается кончиками пальцев с передней стороны шеи, в местах укусов и засосов. В местах, где он так пиздецки нагло решил оставить след. Гэвин дергается от ощущения прикосновения, что не остаётся незамеченным. Такие, как Ричард, всегда разбивают сердце. Дело лишь в этом. Свободной рукой Ричард проводит вдоль его позвоночника, и Гэвин наконец понимает, как он устал — у него тупо опускаются руки. Он прикрывает глаза, полностью расслабляясь. Вся злость и недавнее скопление раздражения просто исчезают. Если это не ебанная магия этого лепрекона, то, опять же, полный абсурд. Ричард одним точным, деликатным движением притягивает его к себе и просто, знаете, тупо обнимает. Как обнимают в момент утешения и принятия обстоятельств. Гэвин доверительно прижимается к нему в ответ, обнимая руками, и, не давая себе отчета, мягко проводит ладонями по чужой спине. Он чувствует исходящий жар от тела, которое так близко и так рядом; чувствует, как Ричард утыкается носом в его волосы, тут же делая вдох. — Вкусно пахнете. — Закрой рот. Он чувствует, как уебок улыбается и едва ощутимо — скорее, нежно, аж до сотни тысяч вспышек внутри от щепетильности этого жеста — целует в изгиб шеи. — Я дам вам свою водолазку. — Я не буду ее надевать. Такие обычно всегда бросают первыми, ломая чувства и разбивая сердце. И эта банальщина сейчас в голове звучит ещё отвратительнее, потому что... знаете? Ричард не такой. Но Гэвин Рид лжет самому себе.

* * *

Коннор полностью был сконцентрирован на чтении отчета, когда, проходя мимо стола Рида, резко остановился и, буквально замерев каждой клеточкой тела (серьёзно, будто бы и его метаболизм на мгновение замер), медленно повернулся всем корпусом прямо в сторону Гэвина. Абсурдная сцена из фильмов ужасов, ничего особенного, знаете. Гэвин подумал «ох ты ж, блять» лишь потому, что Коннор теперь слишком откровенно пялился. Эта сучка стояла возле стола (не судите строго за «сучку», но Коннора иначе не назвать) и с внимательным прищуром осматривала Рида, ничуть не стесняясь этого, даже папку с документами закрыла. Гэвин твёрдо убежден в том, что братец хуичарда вполне себе внимательный и не мог не заметить. Но Гэвин надеялся на обратное. Всей свой ебанной душой надеялся. — Детектив Рид, — ну точно бля, заметил. Даже голос звучит выдержанно и с претензией. — Как видишь, все ещё, — с благими намерениями кивнул Рид, немного поведя плечами. Коннор замолчал, медленно проходя взглядом по Гэвину, который начинал готовить пути конфронтации, потому что взгляд-то этот только с виду, как «патока», а ощущение, будто тебя дерьмом окатывают, становится отчетливее. Сумбурное молчание между ними затягивалось. Взгляд Коннора приобрел цепкость – почти как у Ричарда, когда его что-то чересчур не устраивает, – а затем он посмотрел Риду прямо в глаза. — Хорошего вам дня, — и эта ебанина, нахуй, решительно резко улыбнувшись, молча ушла. Ох ты ж, блять, решил Рид, потому что понял, почему Коннор так смотрел на него. На Гэвине ебанная черная водолазка Ричарда-хуичарда. Гнусавый внутренний голос настойчиво добавил: «Вы ведь даже не поебались». Собственно, с этого все и пошло по пизде.

* * *

— Что их заставляет оказываться в таких местах? — тихо спросил Рид, аккуратно перешагивая ржавую балку, которая валялась на полу огромного ангара, одного из заброшенных заводов Детройта. Ричард был где-то позади, возможно, чуть левее. Он точно так же внимательно осматривал новое место преступления, на которое они приехали не так давно. Рида это вначале максимально заинтересовало: ведь неужели эта уёба пойдет в эту помойку в своем сраном пальто за несколько тысяч? И уёба пошла. Так ни разу и не вляпавшись ни в какую дрянь. Поразительный талант — носить дорогую и строгую одежду (да здесь хоть любую), уметь обращаться с нею и ощущать на себе, как часть тела. Гэвин зачастую ощущает себя в пальто или куртке несколько скованно. И нет, он не завидует, идите нахуй. — Все жертвы — из среднестатистических семей, по-своему неплохо устроившиеся в своей жизни. Каждому хорошему по доле плохого, — ответил Ричард, и его голос раздался эхом. У полиции Детройта даже предположений не было. Все дело расследуется теперь с самого начала и очень грубо, поскольку заурядные разборки с наркотиками преобразовались в серийного убийцу. Из-за чего, собственно, по департаменту полиции пошли сальные шуточки в сторону ФБР, из разряда «ебливые ублюдки, неспособные на анализ в принципе». С выражением «ебливые ублюдки» Рид поспорить никак не мог, ибо один индивид (не будем, конечно, говорить кто, но он где-то позади) таким и был. Но относительно полетевшего дела у Гэвина было свое мнение, которым он делиться ни с кем не собирался. — Они ведь сами сюда приходят, — сказал вдруг Ричард, продолжая медленно идти вглубь помещения, осматривая все, что мог увидеть, с помощью света фонарика. — Он их и не заставляет. — Он? — переспросил Гэвин, оглядываясь назад. Ричард остановился, молча подняв взгляд на Рида. Этот взгляд был практически нечитаемым. Казалось, сугубо профессиональный, между двумя коллегами, но Гэвин отчего-то почувствовал себя чуть лучше. Знаете, из разряда, когда кто-нибудь очень важный для вас слегка касается вас, молча говоря «я нуждаюсь в тебе», и ты сделать с этим ничего не можешь, потому что не так, и сделать вид, что ничего не было... слишком неправильно. Гэвин ощутил накат сентиментальности и отвернулся, начиная вновь осторожно идти. — Либо «они», — самому себе ответил Гэвин. Он устало выдохнул, прекрасно понимая, что эта бессмысленная ходьба по заброшенным зданиям не даст ни единой зацепки — банальная трата времени. — Бессмысленно, — вслух поделился этим он. Ричард подошел к нему сзади, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Гэвин повернулся снова в его сторону, следя за тем, как федерал молча и бегло оглядывает верх помещения и, видимо, что-то для себя решив, слегка кивает, выключая фонарик. — Поехали.

* * *

Тишину разрезал звук поворотника. Рид сдавленно хмыкнул — неловко. Им бы перестроиться в правую полосу, если они еще хотят доехать до департамента, но стоящая впереди фура была практически вплотную, впрочем, как и все машины здесь. Вонючая и мерзостная пробка из-за дождя. При чем здесь дождь, Гэвин смутно догадывался, но почему вся дорога так напрямую зависела от погоды — в рот он ебал эту информацию. — Это может быть преподаватель, — вдруг произнес Ричард, устало откинув голову назад. Ричард-хуичард был с супер-бледной кожей, будто бы решил забаттлить этим фактом сопливого придурка из какого-то фильма про вампиров. Шея у него довольно... ну, знаете, обычным языком — крепкая. И еще кадык у него красивый. И все. Рид назвал себя тем самым «сопливым придурком», потому что: какая, нахуй, шея, Гэвин? Ебанулся? Какой еще кадык? Адамово яблоко, мысленно поправил себя Рид. — Слишком просто, — спокойно ответил он, кладя руку на панель двери и упираясь в нее подбородком. — Все жертвы — студенты, причем, одни из лучших. Таким нужны оценки или дополнительные баллы. — Все еще просто, — повторил Рид, скучающе смотря в окно. Ричард замолчал и повернулся к нему. Рид височной частью ощущал этот взгляд. И про себя, во всей красе, демонстрировал этому ублюдку средние пальцы и посылы сходить нахуй. Заебал он уже, серьезно. — Не стоит мешать личное и рабочее, детектив Рид. Названный детектив резко повернул голову в сторону водителя, нет, в сторону лицемера. — Пошел ты нахуй. Да, он признает. Точка раздражения достигла максимума (а когда она, блять, была на минимуме?). Рид знал, когда. Пока еще в участок не вошло это дерьмо в своем идеально-сидящем на нем костюме, с самоуверенным взглядом, посылая всю вселенную вертеться на хую, если она не сделает так, как нужно ему. Точка кипения была на минимуме, пока эта ебанина не решила обособить Гэвина своими планами на него. Своими доебами. Хочется сказать этому ублюдку, что да, не стоит мешать личное и рабочее, агент… Да он даже фамилии его не знает, мать вашу. Молодец, мысленно говорит себе Рид, чуть не поебался практически (формально) с незнакомцем. — Детектив, не стоит… Гэвин потянулся к проигрывателю, желая сделать звук настолько громким, чтобы нахуй не было слышного этого ублюдка. Ублюдок резко схватил его за руку. Гэвин попытался руку молча выдернуть, но, сука, опять вонючие стальные захваты. Рид раздраженно посмотрел на Ричарда, который спокойно смотрел на него в ответ. Ни одна машина перед ними не продвинулась вперед. — Отпусти. — Ты сидишь в моей водолазке, — интересно, почему, нахуй. — Ублюдок, — все здесь знают, почему. — Относись ко мне нормально, Гэвин. Риду захотелось захныкать. Какой «нормально»? Не будет этого «нормально». Хотя бы потому, что это дерьмо крепче сжало его запястье, заставляя подчиниться и погасить малейшее сопротивление. Но Рид, нахуй, снова потянулся к спичкам. — Я потребую нового напарника, — зло выплюнул он. — Коннора возьми, он будет рад, — Ричард отчего-то растерял весь свой контроль и отвернулся от него, моментально отпуская руку. И да. С этого момента тишину разрезал звук поворотника. Рид сдавленно хмыкнул — неловко. — Мы с тобой не ебемся, — сказал он, немного косясь в сторону федерала, который нечитаемым взглядом смотрел на дорогу. Ричард натянуто кивнул, а после, повернувшись к нему, довольно резко сказал: — И в этом главная проблема. Гэвин обреченно выдохнул и уткнулся лбом в пассажирское стекло, по которому стекали капли дождя. Оно было холодным, отчего контраст между температурами заставил Рида поморщиться. Пошло все нахуй.

* * *

— Джесси Уорнер, Инесса Гери, Мэдлин Харди — они все из одного кампуса, — чересчур заумно (ну, нет же, Рид, здесь должно быть «задумчиво») произнес Коннор, осматривая здание главного учебного корпуса, которое явно было обновлено не так давно, поскольку с виду производило статное впечатление. Бюрократия — штука прикольная. — Под разборки с наркотиками вписался убийца. Стоит разделиться, чтобы опросить тех, кто потенциально был близко знаком с жертвами. Как говорится: что хотел, Гэвин Рид, то и получил. Чистейший сорт трудовых будней познается лишь благодаря совестной работе с Коннором — олицетворением педантичности и детального долбоебизма. — Действуй, Форрест Гамп, — хмыкнул Рид, перекатывая мятную жвачку на языке. Коннор сухо посмотрел на него, поправляя галстук. Ебаный дотошный пес, серьезно. Все-то у него должно быть с иголочки, все-то он должен знать. Наверняка у него вместо головного мозга встроенный компьютер допотопного времени: иначе откуда такая тяга к консерватизму? У Рида слово «консерватизм» слишком ярко сочетался со словом «консервы» — жалкая пародия на еду. — Форрест Гамп... — начал Коннор свою очередную заурядную речь, коих Рид наслушался в машине. — Вымышленный персонаж, который стремился оказать каждому помощь, будучи весьма наивным. Не вижу связи с делом, детектив. Гэвин попытался сохранить серьезное и профессиональное лицо человека за тридцать. — Конечно. Коннор с подозрением прищурился, неотрывно следя за лицом Гэвина. Рид подумал, что пусть отсосет — шутка лишь для избранных, — и вальяжно облокотился на машину, из которой они оба вышли буквально пару минут назад. Что тоже было хорошо, ибо сидеть с федералом в закрытом пространстве — полный пиздец. В памяти некстати возник поганый образ Ричарда-хуичарда. — Я начну со студентов, а вы опросите преподавательский состав, — сходу предложил Коннор, проецируя внимание Рида на себя. Ну, может со стороны это и было «предложение», но Гэвин уловил здесь отчетливое «я, нахуй, босс, на колени». К слову, вставать на колени не хотелось в принципе. Поэтому он решил мысленно врубить себе аудио-урок по йоге с монотонным и скучным женским голосом (спасибо Тине за диски), и придерживаться вступительных парцелляций. — Вперед, — в голове тут же раздалось знакомое «следите за дыханием». Что за лагерьские словечки по типу «вперед»? Здесь оставалось для пущего эффекта добавить еще «к развитию». Хуйня так-то полная. Гэвин сделал глубокий вдох и молча кивнул, убрав руки в карманы своей куртки, а затем, немного погодя, чтобы между ними возникло солидное расстояние, направился за Коннором.

* * *

— Ебаться с Ридом — это как-то не по-католически, — ничуть не напрягаясь и не стесняясь в выражениях, произнес Хэнк, полностью теряя рабочий настрой, находясь длительное время под мрачным взглядом Ричарда. — Я не католик, — сухо сказал Ричард, идя впереди и не сбавляя шага. Андерсон решил, что оно и к лучшему, что эта хмурая задница прекратила сверлить дырку в каждом окружающем его человеке, будто бы каждый особо тяжело виноват перед ФБР. Они стремительно направлялись к квартире Мэдлин Харди — последней жертве, найденной на том самом заводе. — Да это вообще как-то никак. Пиздец же, — Андерсона не смущало то, как бестактно это было озвучено. — Мы не спим, — довольно резко произнес Ричард, бегло посмотрев на наручные часы. Они слишком задерживались. — Я не имел в виду, что вы трахаетесь, — удивленно ответил Хэнк, шумно делая глоток кофе из пластикового стаканчика. — Так вы еще и… — С вашего позволения, — Ричард остановился и нарочито спокойно развернулся лицом к Андерсону. — Не от вас мне слушать размышления на тему «ебля на работе». Между ними повисла напряженная пауза, в которую Хэнк невозмутимо смотрел прямо на Ричарда, убрав стаканчик подальше от лица. Ричард не хотел конфликтов, они казались ему слишком бессмысленными, если учитывать, что ему не за что было конфликтовать в принципе. Хэнк показушно изогнул брови, как бы намекая, что не прочь услышать продолжение этого открытого намека. — Что ты хочешь этим сказать? — решительно спросил он. — Ничего, лейтенант, — хмыкнул Ричард, решив закрыть этот разговор на данную тему окончательно, и, развернувшись, размеренно пошёл вперёд.

* * *

Они дошли до этого лишь благодаря тому, что оба окончательно потеряли контроль над ситуацией, отчего начинали вести себя глупо и слишком непозволительно эмоционально, что, в общем-то, означало тотальный пиздос, и даже не «пиздец». Это такие отношения, когда вы почти что привязаны, но не друг к другу, а к самим этим отношениям: заебы между вами начинаются беспочвенно, да и вообще, все между вами становится каким-то хуевым. Они не знали друг друга. Они и не хотели узнавать друг друга. Лишь получить себе яркую оболочку без всей этой долгой и муторной поеботы вроде человеческой души. И оба прекрасно понимали, что если взять и тупо переспать, то в итоге они разочаруются. Оттого и тянули с этим, как прыщавые подростки с «дам — не дам», чтобы после не огребать. Гэвин сказал: «Хочу в напарники Коннора», что означало — все, финал истории. Фаулер в тот момент заебанно посмотрел на него, но согласие свое дал. Так что факт остаётся фактом: Коннор теперь работает с Ридом и смотрит на него отчасти надменно, всячески показывает свою лидерскую роль в их паре. Ричард так ничего и не сказал, да и попыток как-либо повлиять на обратный процесс не выказал. Между ними будто бы произошел слащавый молчаливый диалог (скажем все «привет» оксюморону) по типу, когда один говорит: «Уходи», якобы беря на понт, а другой тупо уходит. Рид со всей силы нажал на карандаш, собираясь записать имя, отчего грифель звучно надломился и ебнулся на пол. Гэвин хмыкнул — примерно так навернулась его гордость и ебнулось здравомыслие. — Джесси был весьма... специфичным студентом, — на мгновение замявшись, звонким голосом произнёс грузный мужчина, который был преподавателем по экспозиции или что-то вроде этого. Рид не разбирался в хуйне с искусством. С виду он вообще напоминал грузчика, ничего личного, знаете. И в конкретный момент Рида бесила вот эта пауза из разряда «что-что не так, жду вопроса от вас, что именно». — То есть? — всё-таки спросил Гэвин, кладя карандаш на стол и принимаясь за бестолковое рассматривание многочисленных наград, висевших на стене за спиной преподавателя. Долбанутый показушник, серьезно. — Его не волновала успеваемость, он интересовался именно применением знаний. — У него были конфликты? Преподаватель заметно замялся и, чуть подавшись вперёд, чтобы придать диалогу большей таинственности, неловко выдал: — Только если небольшой. С нашим раскадровщиком. Гэвин победоносно усмехнулся, свободно откинувшись на спинку стула. — Имя?

* * *

Раскадровщик — конченый маньяк. Набивал жертв наркотиками, открыто конфликтовал с одной из, оставлял в заброшенных местах, силясь все выставить под гангстерские разборки. Взяли его оперативно, без излишков. Фаулер поставил жирную печать "дело закрыто". А наркотрафик уже не для их умов вещь.

* * *

— Нихуя себе шуточки, — тихо сказал Гэвин, видя, как Ричард стал подходить к (когда-то) их месту. Ричард, не обращая (думаете, они снова играют в эту игру? Нихуя, здесь все серьезнее) на него внимания, молча сел за стол. Рид, решив не приближаться к своему столу, сложил руки на груди и скептически осмотрел офис, в котором работает практически всю жизнь. Мест свободных не было. Заебись, конечно, но это вам не столовая, Гэвин, где можно занять первое попавшееся на глаза свободное место. Если коротко, то Коннор бычил из последних сил. Гэвин поморщился — попахивает пиздецом. Эти федералы даже свалить не могли адекватно.

* * *

Прислонившись лбом ко входной двери квартиры брата, Рид скосил взгляд в сторону девятисотой квартиры: все как-то ебано стало. Он достал ключи и открыл дверь. Семга тут же буквально выпрыгнул из-за угла, прямиком на правый ботинок Рида, облепляя его всем телом. Гэвин поспешил закрыть дверь, чтобы рыжий не решился на грандиозный побег, как раз в тот момент, когда услышал, как открылись створки лифта. Что он там говорил? Послышались голоса: лёгкий, незнакомый женский смех, а за ним следом голос Ричарда: «Проходи». Соседняя дверь легко распахнулась и тут же захлопнулась. Рид все прекрасно понял еще до того, как разулся, снял куртку и услышал протяжный стон за стеной. Он опустил взгляд на кота, который изучающе смотрел на него — морда у того была слишком человечной и умной. Он подошёл к ногам Гэвина и тут же приластился боком. В соседней квартире послышался звук, будто бы кто-то что-то разбил, и ему тут же вторил очередной стон. Блядушное колесо Сансары. В девятисотой квартире занимались сексом. Гэвин тяжело выдохнул: он сам закинул себя в миксер и нажал на кнопку.