* * *
Это по-нестандартному обычный день. Никакого пиздеца, за исключением, что Андерсон теперь ходит с недовольным ебалом, а позади него полная противоположность — Коннор, который еще чуть-чуть и буквально начнет сиять. Не похож он на серьезного агента. На Ричарда, так и хотело сказать сознание Гэвина, но тот мысленно тут же звучно его шлепал за это. Это, блять, нелепая пародия, серьезно. И что самое удивительное, так это то, что вся женская часть департамента тихонечко тащится от этого ходячего песика-нелепицы-на-ножках. Каким образом за полдня Коннор смог их очаровать — ебанная загадка. — Детектив Рид, Ричард сегодня задержится и прибудет ровно к обеду, — говорит Коннор Гэвину воодушевлённым голосом, будто не замечая его мрачного вида. — У него брифинг в отделе криминальных расследований. — Заебись, — сухо отвечает Рид, вяло перелистывая отчет соседа-хуеда, который он писал вчера и любезно оставил на столе Гэвина. Коннор заинтересовано склоняет голову набок и смотрит. Гэвин поворачивается в его сторону и чуть не давится своими легкими. Коннор похож на выебнутого голубя в костюме. И глазками еще хлоп-хлоп. Пиздец, привет птицеферме. — Что-то еще? — непонимающе спрашивает Рид. — Нет, — снова улыбка идиота, и Коннор наконец-то сваливает. Однако в течение следующих часов Рид ощущал на себе взгляд. Ну, знаете, когда на тебя будто маньяк пялится и пасёт каждое твоё действие, выбирая благоприятный момент. Гэвин нервно исполнял целое нихуя на работе. Главная цель: сделать это целое нихуя так, чтобы Фаулер не нервничал и не раздувался. Риду банально плевать сейчас на расследование (прощай, этика) и то, что им, вообще-то, надо заняться. Ему, блять, собой бы сначала заняться. Он, если честно, подзаебался. От самого себя и Ричарда, который там совещается у себя в отделе. Который, блять, омолаживает все подряд. Гэвин до конца не понимал, чем вызвано его недовольство, но искренне надеялся, что не словами Элайджи. Не этими чертовыми словами о похождениях Ричарда-хуичарда, с которым он вчера яростно сосался в квартире брата.* * *
Близился обед. Гэвин привычно рассуждал, стоит ли идти в ближайшую забегаловку или взять мелкий перекус в кафетерии. Так его и запалил пиздецок. — Мне бы не хотелось показаться бестактным... — здрасте, приехали. Коннор внезапно вырисовывается из какой-то жопы и пронзительно смотрит на детектива. Не так пронзительно, как его брат. Слава богу. — Но могу ли я поинтересоваться... Какое пикантное «но». Обрубает разом все отказы. Вот эти речи Рид знает наизусть. После такого всегда следует какой-нибудь пиздец с подворотами. — ...каковы ваши взаимоотношения с моим братом? И на этом моменте Гэвин вообще впадает в ступор. Извините, но это вот вообще не должно ебать никого. Особенно «песика», взгляд которого с «мама, я мазохист — люблю, когда больно» резко меняется на «мне нужны ответы». — Че? — отвечает Рид, окончательно теряя понимание происходящего. Коннор, та ещё сучка, тяжело вздохнул, подался вперёд и натянул на лицо улыбку, будто он сейчас будет объяснять что-то супер простое младенцу. Охуел, думает Рид. Просто взял и охуел. Гэвин, скрывая раздражение (какое, блять, скрывая), бегло бросает взгляд за спину этого «солнышка», видя, как открылась дверь в департамент. — Понимаете ли, Ричард, он... И тут Рид словил, наконец, свой триггер. — Какого, блять, — тихо перебил он Коннора, и тот непонимающе посмотрел на него и, уловив направление его взгляда, обернулся. Рид недоуменно пялился в сторону капитана Аллена, который был ебанным командиром такого же ебанного отряда особого и ебанного назначения. Аллен-ебанный сразу же направился в сторону Фаулера, целенаправленно не смотря по сторонам. Ебанный ты стыд. Рид всего лишь трахался с ним. Всего лишь на протяжении двух месяцев, а потом началась псевдо-лирика с чувствами и прочей херней. К слову, Гэвин тогда только выпустился из академии и был, пожалуй, наивен и по-своему нелеп. А ещё достаточно влюбчивым, чтобы поверить во всю ту ванильную хуету, что тогда наплёл ему Аллен, дабы просто потрахаться. А потом ещё раз. И ещё. И ещё парочку. Пока, наконец, капитанишка доходчиво не объяснил ему, что извиняюсь-каюсь, но ты － лишь моя ходячая дырка. Не более. — Детектив? — Коннор разом утерял весь свой настрой на серьезные разговорчики. Детектив думает, что все, финита-ля-комедия, когда через минуту в дверях, где был капитан-ебанный, показывается Ричард.* * *
Ричард-хуичард его натурально игнорирует. Не как вчера, а прям натурально, сука. Ни разу взгляда своего не бросил. Педрила несчастный, думает Гэвин. Тут даже сказать нечего: фраза «поматросил и бросил» однозначно не вписывается лишь потому, что как бы и не бросали, особенно не матросили, но эта ебанина на языке все равно вертится. Вид у Ричарда посвежевший. Рассудительный охуеть какой. Чучело, мысленно окрестил его Гэвин. Риду тошно становится, когда он слышит, как Ричард обсуждает со старым (Андерсон, у тебя есть своё хуйло, с ним разговаривай) дело, которое они ведут. — Гэвин, — капитан-ебанный настигает его в коридоре, в направлении к рабочему месту. Рид думает, что ебись оно все конем. В какой, нахуй, драматичный сериал он влип. — Аллен, — он, блять, выдавливает из себя улыбку и тупо пялит в ответ. Капитан будто бы не просекает того, что ему не рады и улыбается в ответ. Причём весьма довольно. — Сдавал отчёт Фаулеру о недавнем задержании, — зачем-то поясняет он. Гэвин думает, что нахуя ему это вообще. Ему бы тупо сейчас пасьянс добить, который остался в свернутом виде на рабочем столе, и все. Вся эта тягомотина с прошлым в прошлом, блять. Гэвин показательно смотрит на наручные часы, пожимает плечами и говорит: — Ну? Поправочка. Часов наручных у него никогда и не было. Зато было умение посылать на хуй. Аллен ничуть не смущается. Выблядок. Лишь смотрит так, типа «ну, это же ты, знаю». — Как насчет выпить сегодня, после работы? Гэвин хмурится, думая, что этот уебок совсем лишился здравого смысла. Какой, блять, «выпить» с человеком, с которым отношения были тяжелые и ебанутые? Да какие даже, сука, отношения — мозгоебля несчастная. Рид смотрит на мгновение в сторону и видит, как мило Ричард беседует с Крисом, который весь такой довольный, что федерал снизошел к нему. Ричард за весь день ни разу не посмотрел на своего напарника — Гэвина даже так девки за нос не водили, как этот ушлепок. — Так что? — спрашивает ебанутость напротив. Гэвин думает, что нет, блять, с капитаном-ебанутым он пить не будет. Точно нет.* * *
Ну, примерно так Рид и оказался сейчас в баре, после работы, сидя на неудобном стуле и ощущая на себе совершенно неясный взгляд Аллена. — Все хотел извиниться, — начинает мудень. И явно собирается продолжать, но Рид перебивает его, кивая бармену: — Джек и кола, двойной высокий. А потом ненавязчиво смотрит на Аллена, который ничуть не грузится таким поведением. — Можешь продолжать, — вальяжно заявляет Гэвин. В голове у него ебаная пустота. И чувство несправедливости. К тому, что Ричард-хуичард вообще не обратил на него никакого внимания: ни взглядов, ни приветствия и прочей вежливой поеботы — вот к этому всему Гэвин не мог понять своего нынешнего отношения. — Гэвин, — Аллен не сдаёт позиций. — Знаю, у нас были контры, но, тем не менее, может... Бармен наконец подаёт Риду заказ, и тот тут же его выпивает. Он здесь, блять, лишь ради алкоголя. Причина, почему капитанушка позвал его «посидеть» в баре, прозрачна и не менее прозаична — Аллен то пытается напирать, то жмётся, хочет показаться владельцем ситуации, но на деле все это так по-ублюдски глупо. — Если хотел поебаться и предаться ностальгии, то мог не тратить времени на прелюдию, — сухо выговаривает Гэвин, ощущая себя слегка пьяным. Капитан разом вырубает всю свою спесь и «очарование». — К тебе или ко мне? — К тебе. Гэвин небрежно достаёт несколько помятых купюр из кармана джинс и кладёт на барную стойку. Ему похуй. Тупо похуй. И на чмо, обитающее по-соседству, и на то, что так просто даёт с собой потрахаться тому, кто (извините за клише) разбил сердце.* * *
В доме у Аллена всегда было полно хлама, который при этом странным образом вписывался в обстановку. Раньше Риду казалось, что это идеальное сходство между ними — никто не будет наседать за бардак. Сейчас он лишь морщится, когда капитан подпирает им закрытую дверь и властно целует в губы. Рид поддаётся, в нем играет лишь джек и кола, и нелепая мысль доказать, что хуй Ричарда － не единственная точка, на которой ему бы хотелось оказаться. Аллен касается его паха рукой, грубо и неотесанно. Поглаживает, но Гэвин почему-то ничего не чувствует. Продолжает механически отвечать на касания, подставляясь и чёрство целуя в ответ. Открывает свою шею, позволяя целовать чувствительные места, но не ощущая ровным счетом ни-че-го. Аллен старается, он весьма отзывчивый в постели, и вроде как даже не замечает замешательства Гэвина, пытавшегося разобраться, какого хуя. Все будто бы в тумане. Вот Аллен кусает его ключицы, ставит несколько засосов на шее и внутри становится тоскливо. Хочется снова почувствовать, каково это － воздействовать собою на Ричарда. Что, блять. Рид довольно резко отталкивает его от себя и ловит непонимающий взгляд в ответ. Он и сам ничего не понимает сейчас.* * *
Обломанный секс. Не вставший член. Тупые и навязчивые мысли о блядском соседе. И ебанные засосы от Аллена, которые можно скрыть, только кожу нахуй отрезав. С этими блядо-штуками Рид идёт к двери квартиры Элайджи и думает, что никогда ещё не ощущал себя таким уебищем. Полным лузером. Неудачником. Буквально ничтожеством. А началось все с «Гэвин, нужна помощь, не мог бы ты пожить у меня». Он даже не смотрит на девятисотую квартиру. Пошёл этот ублюдок к черту. Пусть сгорит в аду. Рид устало прислоняется лбом к собственной двери и хмурится. Он заебался. Он все проебал по всем фронтам. Он слышит, как открывается соседняя дверь, и (да ну еб твою мать) оттуда выходит, ну, конечно же, то, из-за чего сейчас Рид больше похож на обжеванную жвачку. Они сталкиваются взглядами. Ричард выглядит как обычно, стандартно. Все при нем: походка, осанка, ебанная одежда, сидевшая чересчур идеально. Рид косится в его сторону побитой собакой. Он замечает, как Ричард бегло осматривает его взглядом и останавливается на месте засосов. Взгляд упыря мрачнеет, и он ухмыляется. Хуевенько и кривенько ухмыляется, будто чем-то недоволен. Рид думает: «Да пошел ты в жопу, меня тут тоже кое-что не устраивает», и молча открывает свою дверь. Он тупо все проебал. Даже думать не хочется о том, что им банально попользовались, и в итоге утеряли интерес. Гэвин вяло разворачивается, чтобы закрыть квартиру, и дергается от того, как резко чужая рука ложится на дверной косяк, а после, － как в фильме ужасов, ей богу, － появляется голова соседского упыря. С таким многообещающим выражением лица, что становится не по себе. — Детектив, хотелось бы вернуть свою кружку. Гэвин думает, что он не совсем все проебал и удовлетворенно хмыкает. Второй раунд объявляется начатым.* * *
— Хуево, — емко изрёк Рид, когда оценивающим взглядом пробежался по стопке закрытых дел за год, что лежала на его столе, оказавшись там по доброжелательности временного напарника. Очень хуево, подумал он. Максимально хуево. — Стоит проверить теорию относительно того, что убийца скрывает преступления под видом разборок с наркотиками, — пояснил Ричард, подходя к собственному столу, держа в руках точно такую же стопку. Вдвойне хуево. — А старый с молодым? — Рид недовольно покосился в сторону Андерсона, вокруг которого «кружила милая феюшка и разбрасывала блестки счастья». Конечно, это открытая насмешка. Коннор до того опекает Хэнка, что тот предпочитает отсиживаться в туалете по двадцать минут, а потом под внимательным взглядом «феюшки» поясняет, как оно все там устроено во взрослом (пиздецки взрослом, ок да) организме. Что, ясен красен, вынуждает Коннора проявлять еще большую внимательность и заботу. Ебанная клоунада, ей-богу. Ричард иронию просек, отчего нескрываемо ухмыльнулся и элегантно (еб твою мать, здравствуй средний век) сел за свой стол, положив навязчивую стопочку рядом. — Контекстные антонимы, мило, — кивнуло хуйло. Ебанутый ты литературовед, подумал Гэвин. Он медленно потянулся к стопке с папками дел и взял верхнюю. Морщась, представляя процесс сегодняшней работы, он положил ее перед собой и выдохнул. Все. Пора отдыхать. Заебался. — Зачем нам аналитики… — как бы между прочим поинтересовался детектив. Его проигнорили. Рид негодующе уставился на соседа-хуеда, а тот уставился в отчеты, полностью погружаясь в работу. Он, блять, даже уже парочку цветных стикеров с пометками расклеил по копии дела, и теперь вчитывается в текст, вертя своими пальцами (очень изящными и длинными, и да, о чем ты вообще думаешь, Гэвин Рид) механический карандаш. Он туда-сюда перегонял его между своими вермишелинами, и Гэвин мысленно ожидал, когда произойдет «хуякс» в виде упавшего карандаша. Но хуякс нихуя. Ричард продолжал работать. Вот она, опора и броня их команды мечты. Ну охуеть, трудоголик-лепрекон хуев. Рид мимолетно закатил глаза (едва не подавившись от собственного яда и сарказма) и открыл папку, с твёрдым намерением не выглядеть хотя бы лентяем. Засранцем — минимум. Грабеж. Самооборона. Женщина по нелепой случайности оказалась дома, имея разрешение на хранение оружия. Все донельзя ясно. Гэвин тут же закрыл папку и отложил ее в сторону. — Что мы ищем вообще? — спросил он, поднимая взгляд на Ричарда. Хуичард посмотрел на него в ответ с задумчивым видом, а потом, взяв папку, которая была перед ним, подкатил. На стуле с колесиками подкатил. Ловко и явно практиковал это не раз. Тренировался, блять, катанию на стульях по офису. Рид, который с серьезным лицом узрел «подкат», машинально откатился, делая ситуацию ещё глупее и нелепее. Ричард непонимающе посмотрел на мужчину, который «отъехал от него», при этом сохраняя профессиональное лицо «я взрослый, у меня есть табельное и я олицетворяю собой логику». — Детектив? — он все ещё держал папку в руке, явно намереваясь попиздеть о важном и рабочем. Но мы то все знаем: где Ричард — там и внезапный ветер, перебирающий прядки волос, там и легкая внезапная музыка на фоне, для романтики. Короче, индийские моменты для влюблённых. Но у нас вообще-то второй раунд, товарищи. И Рид собирается сравнять счет. — Да? — уточнил Рид. Если уж не кривить душой, то Гэвин признаётся, что решил включить режим «недотроги». Никаких, блять, нерабочих контактов и обжиманий. — Детектив, — повторил Ричард. Настойчиво повторил. Ну блядский стыд, подумал Рид. Ричард находился на расстоянии чуть меньше вытянутой руки, так что его негодование передавалось весьма достойно. Вон, ебало хмурое, аж скулы стали выделяться. Хмуриться не надо, морщины будут, мысленно добавил Рид. — Да, — повторил Гэвин. Нет уж. Нет, блять. Вытянутая рука — максимум близости, которую теперь этот ебантяй может себе позволить. Но суть в том, что этот ебантяй считает, будто может позволить себе то, что не вписывается под понятия «максимум» и «минимум». Ричард окинул Гэвина взглядом сверху вниз, и тут у Рида закралось подозрение относительно желаний и мнений хуичарда. Хуебес сделал резкий выпад рукой вперёд и, ухватив кресло Рида за подлокотник, притянул на себя. Стул согласно поехал. Гэвин был с этим не согласен. Ему даже не дали возможности сориентироваться: ну там, упереться ногами в пол, закричать, мол, насилуют и прочая херня. Примерно так он и оказался снова за своим рабочим столом, с раздраженным Ричардом под боком, который сидит слишком уж близко и от которого снова пасет, на секундочку, работающими феромонами. — Вы, детектив Рид, — они все ещё находятся в офисе полиции, на виду у всех. — Человек, который при нормальном раскладе не должен вызывать ощущение голода. Да, они на виду. Но для всех вокруг они сейчас лишь обсуждают детали работы. Детали работы, которые заставляют Рида задохнуться и испытать необъяснимый блядский стыд. Он смотрит тупым, невидящим взглядом в материалы дела и понимает, что ну, фиаско. — Но я буду честен, — Ричард подался ещё ближе, и его голос уже настойчиво впечатывался в сознание Гэвина, не позволяя ни на секунду отвлечься. — Я заинтересован вами довольно давно. И как бы ни пытался потушить этот весьма не свойственный мне интерес — не выходит. Поэтому, детектив Рид, мы очень быстро и качественно закроем это дело, поскольку только тогда у нас будет время, да. А когда закроем, я займусь вами. Будьте в этом уверены. Можете даже начать готовиться, потому что у вас лишь два варианта: свести все к добровольному сексу или довести до того, что вам придётся умолять меня трахнуть вас. А трахнуть вас мне хочется, уж поверьте. Если бы вы знали, как близок я к тому, чтобы поставить прямо сейчас вас раком и отодрать, то не провоцировали бы и не привлекали моего внимания к себе. Ричард резко замолчал и едва отстранился вбок. Он спокойно положил папку, которую держал в руке, на стол Рида, ткнул в какую-то поплывшую вдруг строчку пальцем и холодно произнёс: — Обращайте внимание на описание жертвы. Потенциальных бегунков и наркоманов, думаю, вы распознаете, но а те, что не вписываются под этот формат — как раз то, что мы ищем. Затем хуебес откатился обратно за свой стол и вновь принялся за просмотр дел. А у Рида в ушах остался непрекращающийся звон. И чересчур откровенная картинка перед глазами с фантомным ощущением тяжести тела Ричарда на себе. Гэвин прекрасно знал, насколько ему самому это все нравится. Насколько он сам тащится от происходящей химии между ними, когда вы в шаге, чтобы поебаться или ебнуть друг друга. Пиздец. «...мы тогда еще ехали в лифте, вместе с Ричардом... еще было удивительно, почему он не заговорил с тобой…». Спасибо, Элайджа. Гэвин просек уже, что Ричард — мудак. Ну и сука. Просто сука. Ричард-хуичард тогда не заговорил лишь потому, что заинтересовался. А когда такие ублюдки чем-то интересуются, они превращаются в маниакальный разъебон. Рид сглотнул ком в горле и почувствовал сухость во рту. Он медленно поднял взгляд на свой персональный пиздец. Сравнять счет будет сложно.* * *
Фаулер просек, что Ричард и Рид, по большей части, «пинали хуи» все эти дни. Ну, как просек — тут, скорее, было: «Знаете ли вы, кто сидит в департаменте и ничего не делает, сэр?», сказанное невзначай. Коннором сказанное. Сразу после обеда, когда Рид назвал его ебанутым. Потому что, сука, сколько можно пялить на него с противоположного конца офиса. В этой семейке явно проблема с манией преследования. Фаулер вызвал их в кабинет часом позже. Сначала начал эмоционально пиздеть, а потом и вовсе орать, с явным подтекстом на то, что такими темпами Ричард свалит обратно в свое святое бюро, а Рид будет искать новую работу. К слову, оба вышли из «аквариума» Фаулера, мягко говоря, недовольными из-за несправедливо оцененной работы. Они старались — пытались поебаться, в перерывах тыкая пальцем в небо для раскрытия дела. — О чем у нас вообще расследование? — невзначай спросил Рид, смотря, как Ричард раздраженно, но аккуратно, кладет очередную просмотренную папку с материалами подле себя. — Были наркотики, — Ричард отложил все в сторону и поднял взгляд на детектива. — И как оказалось, у нас не пойманный серийник, уже как полтора года. Это явно было не очень круто. — Хуево, — пожал плечами Рид. У него чувство дежавю.* * *
В течение часа оба молчали. Пока Рид не развалился вальяжно на собственном кресле, вытягивая ноги под столом во всю длину, и случайно незадев Ричарда. Рид мгновенно подобрался, ровно в ту секунду, как мудак уставился на него. — Что? — делая непонимающее выражение лица, наконец спросил детектив, видя, как уебок продолжает смотреть. Ричард лишь молча покачал головой и вернулся к проверке блядо-дел. Делать буквально было нехуй. Хотелось поскорее отправиться домой, завалиться на кровать и просто уснуть. А еще подоставать Ричарда-хуичарда, поскольку Рид изрядно еще заебался именно из-за него. Именно из-за того, что тот сначала распаляет, заставляя испытывать возбуждение, и вроде бы подводит все к логичному финалу, а потом хуякс — внезапное дерьмо. Пиздец, одним словом. В департаменте кроме них было еще несколько сотрудников, остающихся на ночное дежурство. Аминь этим ребятам. Гэвин снова устало сползает по стулу вниз, широко разведя ноги, и складывает руки на груди. Секундная стрелка пиздовала медленнее, чем обычно. — Бессмыслица, — недовольно оповестил Ричард, подводя итог, и, устало выдохнув, ослабил галстук, таким образом заявляя, что они здесь надолго. Чёртовы галстуки. Тина как-то восхищенно рассказывала Риду о какой-то книге, в которой ее особо остро впечатлил момент, где джентльмен связывал своими галстуками девчушку, а после искушенно трахал. Гэвин дернул головой от навязчивого предвкушения. Держи себя в руках, дамочка, мысленно посоветовал он самому себе. — Почему? — нахмурился Рид, слегка приподнимаясь, дабы отсюда увидеть, что там начеркал карандашом ебантяй. Ебантяй посмотрел на него в ответ. Внимательно стал наблюдать за тем, как нетерпеливо Гэвин пытается разглядеть текст вверх ногами, при этом щурясь. — Потому что нет никаких схожих признаков жертв, — ответил Ричард, облокачиваясь на свой стул и складывая руки на груди. — Они просто убиты, притом любителем миссионерских поз. Сначала Рид выпад не понял. А потом до него стало доходить по мере того, как взгляд ублюдка становился насмешливым. — Так, — сумбурно сказал он. — Убийца — девственник? Ричард кивнул. — Я все отметил карандашом, можете взглянуть. Он не шелохнулся, дабы подать листы. Даже с места не сдвинулся. И лишь смотрел. Смотрел, сука. Оба прекрасно знали, что Рид не сможет их взять с его стола с собственно места — мешает экран компьютера и всякая приблуда. Придётся вставать, подходить к столу и брать листки. Гэвин думает: «Ну, смотри, падла». Он нарочито раздраженно встаёт с места, не прерывая зрительного контакта, и обходит рабочее место; Ричард, конечно, все это время пялит на него. Гэвин подходит сбоку к его месту, обращая своё внимание на листы, находившиеся на столе, и, блять, надо ещё ближе подойти. Надо, блять, подойти ближе к столу, что означает — ближе к Ричарду. Рид снова переводит взгляд на сидящее рядом хуйло. Хуйло ухмыляется. У Гэвина что-то екает внутри, поскольку он знает, что сейчас будет. «Возбудимся, но не трахнемся», называется. Охуенно, как говорится. Он быстрым рывком тянется к документам, собираясь тут же моментально вернуться за свой стол, на безопасное расстояние, без пуска фееричных фантазий. Но нет. Не судьба, Рид. Ричард крепко ухватил его чуть выше локтя, не позволяя отстраниться от стола и, в частности, от себя. Рид подумал, что класс, супер, он пиздецки сейчас счастлив. Он реально счастлив, блять, если кто не понял. Ещё чуть-чуть и можно будет просить Андерсона вместо тоналки тампоны дарить, ибо с таким бабским поведением недалеко до месячных. Если кто не просек фишку, то второй раунд этой игры вовсе не «Гэвин — Ричард». — Так, блять, — очень тихо говорит Рид. Второй раунд этой игры: «Гэвин — сексуальное неудовлетворение». Очень настойчивое и упрямое сексуальное неудовлетворение, которое спешит перейти в удовлетворение. Он слышит, как Ричард ухмыляется, но посмотреть на него не может решиться, ибо ну, тогда все, до свидания. Его хватка пиздецки стальная, держит как бультерьер, блять. Ебаное чучело, думает Рид, делая очередную попытку отстраниться. — А ну-ка, блять, — начал было возмущаться Рид, но его тут же перебили. — Ваш рот слишком любит неуместные бранные слова, Рид. Рид про себя думает, что такой официоз со стороны пиздюка только добавляет масла в огонь. — Какие ещё неуместные? Здесь все вполне уместно, — грубо отвечает Гэвин, чувствуя, что тело уже заебалось быть на одном месте. Ричард, находясь на своём блядском стуле, подаётся вперёд. — Они были бы уместны, находясь вы в другом положении. Например, на коленях, — шепотом ответил Ричард. И тут как бы пиздецок. На каких именно коленях? На своих, явно с намеком на минет, или сидя на коленях самого Ричарда — но тут уже кое-что поинтереснее. Кажется, весь этот анализ отразился на лице Рида, поскольку Ричард, ничуть не смущаясь, добавил: — Можно опробовать пару вариантов. Хуякс. Спокойной ночи, самообладание, решил Рид. Ричард все ещё его не отпускал, и Гэвин принял охуенное решение — идти ва-банк. Он дернул свою руку и с удивлением понял, что его уже никто и не держит. Наебали. Он мрачно направился на свое место, несдержанно кидая пометки Ричарда-хуичарда на стол, мысленно психуя из-за такого отношения к взаимоотношениям. Рид устало плюхнулся на свое место, ощущая на себе этот взгляд. Заебал, честное слово. Гэвин нажал кнопку блокировки на телефоне, чтобы посмотреть на время. Время — дохуя, самая пора давать по съебам. Но нет, надзиратель напротив хуй выпустит его из департамента раньше самого себя. — Завтра мы должны вернуться к работе, — совершенно спокойно говорит Ричард. Да неужели, к работе вернуться. Гэвин только собирался ответить что-то колкое, как услышал звук вибрации, исходящий от собственного телефона. Сообщение от неизвестного номера. «Я думаю, между нами возникло недопонимание». Что, блять? Рид, не смотря на осуждающий взгляд напротив, открыл сообщение, тут же посылая ответ. «?» «Я по поводу того вечера, Гэвин». А, ну да, блять, Аллен-мудален решил теперь писюльками обмениваться. Нет бы, голубя почтового отправил — и шло бы дольше, и уже не так актуально было бы. И в случае претензий «где ответочка», можно было бы сказать: «Голубь сдох». «Забыли», — ответил Рид, кладя телефон на стол, и снова сделал попытку углубиться в работу. Но настойчивая вибрация входящего сообщения серьезно отвлекала, а еще комплектом шел недовольный взгляд Ричарда-хуичарда. Рид на это закатил глаза, открывая сообщение. — Детектив, работа. Хуета, решил Рид, читая смс. «И все-таки. Я был бы очень заинтересован в нашей встрече.» Хуече, решил Рид. Работа, сученьки, у него здесь и сейчас — работа, а уже потом планы и попытка дать поворот-отворот. Как только Гэвин положил телефон, дисплей снова загорелся. «Это не обязательно секс, Гэвин.» Ух, сука. Ебанутый какой. Почему его вечно окружают какие-нибудь социопаты. Рид зло нажал кнопку блокировки, погасив экран, и замер. Он медленно поднял свой взгляд, и привет-здравствуйте-вечер-добрый. Ричард пялит. Зло причем, прожигающе так. О, он явно не сторонник прокрастинации и тайных переписок. — Да все, работаю я, работаю, — весьма нервно прозвучал голос Рида, и хуйло напротив кивнуло, снова возвращая свое внимание бумажкам. Спустя двадцать минут Рид понял, что это блядство, а не работа. Стойкое ощущение, что в Академии полиции его наебали, ощутимо засело внутри. Перспективные выезды, напряженные операции… Хуйня, товарищи. Вот вам листочки, ручечка, наберитесь терпения и дерзайте. Гэвин раздраженно повел плечами, чувствуя, как тянет спину. У Ричарда осанка была пиздец прямой. И сидел он выдержанно-спокойно. Лепрекон хуев. Нет, если Гэвин хотя бы не умоется, то он точно вырубится прямо здесь и так. — Скоро приду, — сухо бросил Рид, направляясь в сторону уборной.* * *
Предыстория того, как он оказался зажатым между стеной кабинки туалета и телом соседа-хуеда весьма банальна. Изначально Рид даже не подозревал, что это именно Ричард зашел в уборную — в этот момент Гэвин клонился над раковиной, прикрыв глаза, когда услышал как кто-то вошел в туалет. Однако, как только мудень подошел чуть ближе размеренными шагами, его тут же выдал запах далеко известного парфюма, который Рид за все время их обжиманий успел изучить досконально. Гэвин только успел вытереть свое ебало бумажным полотенцем и кинуть его в мусорку, уже собираясь повернуться с претензией, как его довольно резко — и черт, он не девчуля, но это было больно, — схватили за предплечье и, будто бы нашкодившего щенка, толкнули в дальнюю кабинку. На уме тут же всплыл банальный анекдот про то, должен ли джентльмен восхищаться дамой в вечернем туалете, если она его туда не приглашала. Будучи охуевшим, Рид даже не мог сопротивляться и сказать что-либо. Хотя бы, к примеру, «какого хуя». Ричард жестко толкнул его прямиком лицом к стене и тут же, фиксируя за счет собственного веса и вдавливая грудной клеткой в ебучую перегородку Рида, закрыл дверь. Ну, охуеть, что теперь? Гэвин буквально только раскрыл рот, как чужая рука довольно хлестко накрыла его, заставляя подавиться вздохом возмущения. — На этих выходных я вас выпорю, — говорит это мудло, склоняясь к уху Рида. И, господи, это звучит как клятва. Гэвин попытался обернуться и сделать малейшую попытку пошевелиться, но Ричард тут же приблизился и, ебанное блядство, укусил его за шею, не церемонясь. Рид от ебанутости происходящего резко дернулся, и на смену шоку пришло болезненное ощущение. Уебок не просто укусил его крайне жестко, так еще и на видном месте, которое можно скрыть разве что супер высоким воротником водолазки. Рука на рту не позволяла повернуть голову, а ракурс обзора был ничтожно малым, чтобы попытаться понять, что на уме у ублюдка позади, ведь для того, чтобы собрать эту информацию, Гэвину необходимо видеть его напротив себя. Но у Гэвина сейчас в голове целое ничего, поскольку со стороны все выглядит так, будто с его ощущениями и мнением здесь никто считаться не собирается. Для того, чтобы понять, что Ричард раздражен, видеть его не надо. Достаточно слышать. — И вам это понравится, — шепнул Ричард, при этом звуча отрывисто, и блять. Он снова укусил его, на этот раз задерживаясь зубами на коже и оттягивая ее. Гэвин попытался оттолкнуть его от себя, но Ричард лишь сильнее сжал зубы. Рид понял, что шевелиться — себе дороже. Мудак снова отстранился так, чтобы иметь возможность пиздеть прямиком в ухо Гэвину. Ладонь на лице едва уловимо сжалась, но детектив ощутил себя полностью контролируемым. Было неприятно так, что хотелось прикрыть глаза и рвано выдохнуть. — Вы приятно пахнете. Ричард опять приблизился к шее (господи, упаси и сохрани эту часть тела) и ненавязчиво коснулся ее кончиком носа, замирая. Шея у всех сама по себе эрогенная зона, однако, Рид всегда ощущал любое прикосновение на ней особо остро. Как легкую ласку, так и что-то более грандиозное. Внутри становилось не то чтобы не по себе, а очень даже стремно. Такой контроль возбуждал, боль была по-легкому приятной, но из-за чего-то имело место быть волнение. Укусы горели и болели, но, судя по всему, это было начало. Ричард аккуратно поцеловал место второго укуса, а затем тут же поставил засос рядом. И еще один, и еще. Он чередовал легкие поцелуи и грубое посасывание кожи, которой касался зубами, как бы намекая: «Только шевельнись, дай мне повод». Риду хотелось стыдливо то ли застонать, то ли захныкать. Он терпеть не мог такое обращение, да и подобные метки имели для него табу. Он все еще не обладал способностью действовать и что-либо сказать, а федерал позади него был снова непозволительно близко. И блять, Гэвин проигрывает по всем фронтам. Ричард подается всем телом вперед, слегка толкаясь, и Рид чувствует, что не у него одного двоякое ощущение всего этого. Он чувствует, как ублюдок тяжело дышит, на секунду сбивается, и тут же отстраняется. Молчит, смотрит, блять. Но руку со рта не убирает. — Бесподобно, — говорит Ричард, и Рид слышит, насколько у него севший резко голос. — Свободны. Хуебес сам моментально отстраняется от него и несдержанно выходит из кабинки. Рид стоит, не в силах пошевелиться, и дергается, когда слышит, как дверь громко захлопывается. В пизду. Накатывает ебанутое неудовлетворение и непонимание вообще того, что сейчас было. Он знает, что Ричард сейчас навряд ли встретится где-то по пути, хотя бы потому, что собственной задницей ощущал небольшой стояк. Только что произошел самый настоящий атомный взрыв. Пиздец произошел. Рид мгновенно выскочил из уборной, мысленно пообещав себе не ходить в одиночку в безлюдные и темные места. Режим потенциальной жертвы насильника можно утвердить активным. Подойдя к своему рабочему столу, он попытался найти взглядом телефон. Нахуй, Рид сваливает домой. Вся шея буквально горит, что не очень приятно. Чувство, будто его только что жестко пометили и подписали «собственность ублюдка номер один в мире». Телефон лежал экраном вниз, и Рид тут же потянулся к нему. Мило, очередное сообщение от Аллена. «Однако стоит признать, что легкая и взаимная дрочка была бы приятным дополнением к нашей встрече». Идет нахуй. Но блять. Блять, стоп. Гэвин был уверен, даже готов, сука, поклясться, что телефон в момент его ухода лежал на столе иначе. Блядский смартфон лежал экраном вверх. Вот же пиздец.