Когтевран.
Колючие терновые кусты тихо трещали и, выпрямляясь под воздействием магии, расступались, оставляя на руках мелкие царапины. Бесшумно следовавшая фигура старалась не отставать от скрывающегося силуэта учителя. Сверху шелохнулись листья. Подняв голову, девочка заметила фиолетовые крылья. Сзади послышался быстрый шорох, совсем неестественный для зверя или птицы. Она знала, что в Сумеречном Лесу обитают и кентавры, и грифоны, и оборотни. Глаза судорожно забегали по верхушкам деревьев. Сердце бешено заколотилось. Руки онемели и затряслись. — Что ты тут делаешь? Девушка пискнула и упала на холодные листья. Кира поспешно зажала ей рот, а Арт извиняюще, неловко выставил ладони. — С ума сошёл?! Зачем так пугать?! — Прости-прости. — Почему ты здесь, Маш? Маша, увидела тревожный взгляд и, будто бы проснувшись от этого вопроса, перевела взор на темнеющее место, где была фигура профессора. — Кощей Владимирович куда-то шёл, — Маша мгновенно встала с земли и вгляделась в тёмные деревья. — Кощей? — Кира и Арт удивленно всмотрелись в ту же сторону. — Ты уверена? — Да. Скорее. Она, торопясь, выскочила из кустов, чуть ли не теряя очки и спотыкаясь о корни. Ребята вылезли на тропу, стараясь не оставлять следов, тихо двинулись по тропе. Крип рассекал воздух полупрозрачными крыльями, ведя детей следом за мужчиной. Вскоре львышь, враждебно ощетинив белую гриву, приземлился на сухой куст смородины. Жидкий туман, холодом пробегающий по коже, обступал группу больших каменных валунов, возвышающихся неприступной крепостью. У их подножия спиной к ребятам стоял Кощей Владимирович, но даже издали были слышны окончания его пламенных речей. Напротив него, оперевшись о камни, с улыбкой восседала Ядвига. Непривычно видеть Ягу с презренным оскалом. — Нет, я, конечно, не спорю — ты прекрасно защитил замок: купол неплох, но слаб. Но, думаешь, их это спасёт? Думаешь, сможешь удержать их в стенах школы навечно? Одной уже нет. — Отпусти её! — Т-с… Не верещи, она цела. Не слышишь? Женщина прислушалась и кивнула куда-то в сторону. Послышался хриплый вздох. Кощей скрежетнул зубами и, еле сдерживая себя, продолжил слушать. Ядвига удовлетворённо улыбнулась. — Вот и славно. Ты ведь прекрасно понимаешь, что Зеркало Пророчеств ещё никогда не ошибалось. И мы ведь оба хотим меньшее количество жертв? — женщина сладко наклонила голову, наслаждаясь злобой профессора. — Ради всего святого, помоги мне. Кощей озлобленно сжал рукоять трости, отчего трава под древком захрустела. Как ты можешь говорить о чем-то святом, сумасшедший? — Ну что ты, не злись. Это ведь сущий пустяк. Ты уже стар, слаб — и нервы уже не те. Кощей хотел что-то сказать, и ребята придвинулись ближе, дабы расслышать всё до мелочей, но случайный шелест под ногами заставил обоих взрослых насторожиться. Ребята тут же притихли. — Ты их не удержишь. Такова судьба. Ядвига сосредоточенно прикрыла глаза. Затем её веки распахнулись, и радужки блеснули бирюзой, отчего профессор зашипел и схватился за раскалывающуюся от боли голову. Через секунду ребята уже видели двух совершенно одинаковых Кощеев. — До встречи, — Кощей взмахнул кистью, и за валуном что-то тяжело упало на землю. — Забирай. Он снова блеснул радужкой глаз и, словно птица, в мгновение оброс чёрными перьями. Обернувшись вороном, маг улетел прочь. Придя в себя Кощей Владимирович, тяжко опираясь о трость, торопливо зашёл за валун. — Ядвига, ты как? — Голова… Ты поговорил с ним? — Да. Идём в школу. Тебе нужен отвар. — А… дети? — Не думай — тебе нужен покой.***
Не прошло и двух дней, как в Маше пробудился тот самый судорожный теоретик, готовый исписать блокнот вдоль и поперёк, лишь бы не упустить важных деталей. Не прошло и двух дней, как троица, оказавшаяся в тот тёмный вечер так кстати, срочно собрала компашку около тех самых тропинок подле домика Лешия Корнеловича. — И глаза у него — или у нее — были светло-бирюзовые, — заключила Маша после всего рассказа, отмечая что-то в блокноте. — Безумные и жуткие… — поежилась Кира, держа на плече Крипа и сделав такой же безумный взгляд, дабы напугать девчонок. — До мурашек, да? — усмехнулся Фил, приятно и одновременно не очень вспоминая ту встречу в магазине. — Холод по коже… — Я тогда чуть в обморок не упала! — Ух! Везёт вам, вы его видели, — обиженно хмыкнула гриффиндорка, нетерпеливо всматриваясь в чащобу леса. — Я что… — Ты что, рыжая, чтоб его не увидеть? Ах, да, так оно и есть! — засмеялся Саша, за что Алёнка стукнула того по плечу. — Я хотела сказать «изгой», балбес! — Пророчество… О каком пророчестве шла речь? — Вик хмуро почесал подбородок, отрешенно глядя на школу. — Надо бы спросить у Кощея Владимировича… О, я спрошу сегодня после ужина, — предложила Варя. — Я как раз к нему за дополнительными уроками пойду… Как ты его нашла? Пошла в лес одна? Так поздно? Вдруг фиолетовый зверек передернул ушками и встрепенулся, почуяв движение. Со школы приближались мракоборцы и привлеченные к охране маги. Они в последнее время сновали везде, по всем окраинам и коридорам. За ними спускалась Вэлл. — Ладно. Позже обговорим. Кому-то явно пора идти. За смутившегося друга вступилась Варя и за подкол пихнула Фила в бок, на что тот принялся отнекиваться. Варя ещё долго бы ругала парня, но друзья, спасая Фила, направились в замок. Некоторое время Маша наблюдала за удаляющейся фигурой Сменкина. Взгляд явно был чем-то озабочен. И озабочен двумя вещами. Но, решив откинуть одну проблему на второй план, она всё же, скрепя сердце, закинула блокнот на самое дно поясной сумки.***
«Что же он имел ввиду? План действий…» Маша нервно постучала кончиком пера о пустой лист бумаги и оглядела сегодняшний инвентарь. Половина поверхности стола (а библиотечные столы далеко не маленькие) была обложена записями, парой флаконов, книгами, а посередине — кусок пергамента, чернильница и злосчастный блокнот. Одна большая стопка учебников чётко разграничивала владения когтевранки от владений другого ученика, ведь подстраховаться никогда не помешает. Даже у стен есть глаза. У соседа уж точно. — Как бы начать?.. Девушка уже полчаса думала, как начать письмо. — Ну и? Надумала? — раздался безынтересный, почти скучающий голос, лишь бы разбавить тишину и недовольные сопения однокурсницы. Маша холодно зыркнула в сторону и, отмахнувшись, промолчала. — Серьёзно? Еще нет? Как насчёт «привет»? — сосед надменно усмехнулся и наклонился, пытаясь выведать, над чем однокурсница так долго думает, но усталый взгляд Цветковой и стена книг помешали. — Думаю, Снежане вряд ли понравится пустой лист. — Муромов, может, я как-нибудь без тебя справлюсь? Маша облокотилась о стол так, чтобы не видеть даже силуэт Ильи, на что тот закатил глаза и продолжил читать книгу. — Мешаешь сосредоточиться. — Это я мешаю? Извините, а кто это, интересно, бубнил весь вечер, что Вик её бросил, доклад делать ушел со своей девушкой; и теперь ей не с кем идти в библиотеку? Мы как бы в паре работаем. Маша недовольно фыркнула, но перечить не стала. Получить хорошую отметку у Марьи Степановны было довольно непросто: даже Варе, которая имела совершенно особый и неповторимый подход к каждому учителю, не удавалось смягчить угрюмый взгляд профессора. Поэтому к Истории Магии хранительница стихии земли готовилась основательно. Вик быстро нашёл себе пару, и Маше не оставалось выбора, как взять в напарники Илью. Тот не был против — общие цели и оценки объединяют да и в последнее время они, несмотря на колючий нрав рыжего, хорошо ладили: Вик всё чаще уходил гулять с Вэлл; со старшекурсниками у неё не было тесного общения; проводить вечера в гостиной одной Маше скучно; а Илья за последние месяцы стал менее конфликтным, менее заносчивым, вот только ненависть к Филу так и не утихла. Иногда казалось, что именно раньше он был не в себе, но бледная кожа и мешки под глазами напоминали об обратном. — Может, тогда вообще письмо позже напишешь? Серьёзно, Маш, наши оценки сейчас на волоске. Стопка книг не шелохнулась. Письмо все еще пустовало. Маша шумно вздохнула и незаметно перелистнула пару страниц найденного сегодня учебника. Она нашла эту книгу случайно и упустить или потерять её никак не могла. Несмотря на то, что это было рискованно, Маша решила, что прочтет её именно сегодня. А письмо так — предлог, прикрытие. — Маш? Маш, проснись. — А? Нет. Я просто… Просто адрес вспоминаю… Забыла, кажется… Да и о чем писать…? — Маша быстро накрыла книгу пергаментом и вернулась к письму. Всё-таки, хоть что-то написать стоит: лично Снежке Маша давно не писала. — Что у нас нового…? Илья откинулся на спинку стула и взглянул на сокурсницу уставшими янтарями глаз. Но Маша, не боясь его взора, как начала глупить, так и продолжила. — О, Кандида, помоги… Мы когда-нибудь допишем доклад? — он отложил книгу и обратился к Маше, вскинув кистью. — Пиши: всё хорошо, матч по квиддичу на носу, а конкретней — через два месяца, Алёну не успевает с уроками, Фил, Саша и Кира на днях отмывали туалеты, за дыру в одном из полотен пятого этажа; Кира и Арт помирились, Варя всё метит на звание старосты… Маша чуть цокнула и усмехнулась: таких подробностей она явно не ожидала. Похоже, старые привычки наблюдательности приелись на всю жизнь. — … Я всё еще ревную Вика к Вэлл, — продолжил он. — Вэлл и Вик всё еще встречаются, у них всё плавно… — Погоди… Чего? — Что? Валя и Вик разошлись? — Я не ревную Вика к Вэлл, — попыталась прояснить ситуацию Маша, нервно усмехнувшись и уверяя себя, качнула головой. — Пф-ф… Вранье! По тебе видно, что ревнуешь, — Маша насупилась, а Илья чуть ухмыльнулся. — По глазам, Мария. По глазам. К тому же, ты не можешь без него жить… — Это я-то не могу? Илья, ты хоть и наблюдателен, но делаешь слишком поспешные выводы. Вик — мой друг. Никак не больше. — Я это и имел в виду: ревнуешь как друга, — проницательный взгляд Муромова и победная усмешка сверкнули, как начищенная сталь, отчего Маша насторожилась. — Или же всё-таки не как друга? Ты ведь сама направила ход своих мыслей в другое русло, так ведь? Маша смутилась и запросто сейчас бы шлепнула себя по лбу. Почему-то этот вопрос завёл её в тупик. Почему-то ей показалось это жутко неправильным и сокровенным. Почему она не учла того, что Илья видит их как друзей? — Он ведь тебе нравится? Усмешка Муромова необычно тепло развеялась по комнате. Это была не насмешка над чувствами однокурсницы, а попытка помочь разобраться. И Маша это чувствовала. — Как дети малые… Ей богу! Нравится — не нравится… — Ну скажи, так ведь? Она часто думала об этом — о Вике и причинах её привязанности к нему — но никогда и никому не говорила, не размышляла вслух. — Откуда я знаю, Илья? Я запуталась. Маша глубоко вздохнула, не видя лица однокурсника. Перед глазами лежал чистый лист, а в мыслях образ Виктора. — Он ничем особо не блещет, — она незаметно улыбнулась, вспомнив его очки, свитер и смешной хвостик. — Скромный, тихий, учтивый парень со странной причёской. Ведь он самый обычный. — Думаешь, что Вэлл в нём нашла? — Да. Что она нашла в худом, занудном, замкнутом Вике? — То, что нашла в нем и ты: скромность, учтивость, тишину, понимание, — пожал плечом Илья, наблюдая за дрожащим светом фонаря и совсем не видя девушку за баррикадой книг. — Я просто не понимаю… Я привыкла всегда быть рядом с ним, быть единственной близкой ему подругой. Никто его так хорошо не знает, как я. Я знаю его с первого курса. С самого начала он был рядом… — С этим могу поспорить. — Мы всегда вместе делаем почти всё… — И с этим могу поспорить. — Я прекрасно помню наши вечера и душевные беседы, и уроки, и обеды, и всё-всё … — Маша умилительно улыбнулась, вспоминая каждый миг, коих оказалось тысячи неповторимых и чудесных. Но теперь их становилось меньше. — Он предпочел Вэлл. Она правда очень красивая, умная, и милая и очень добрая. И они так мило смотрятся вместе… Помню, как подтолкнула его на первый шаг. Я безмерно счастлива за него. Видел, как сияют его глаза, когда она рядом? Как он был счастлив прогулкам с ней? Как без умолку благодарит и рассказывает о ней? Но… Не знаю. Я просто эгоистка, которая боится остаться без друга… — Или отчаянно влюбленная. Маша удрученно опустила голову на деревянную поверхность — слишком много. Мысли переполнены и пусты одновременно. Ей нужно всё обдумать, разложить новые мысли по полочкам — но позже. Сейчас она рада, что её выслушали. Рада, что освободили от бремени сомнений. Необычный собеседник превознес нечто блаженное, сносное. Что не могли бы сделать ни профи-в-парнях-Варя, ни несерьезная Алена, ни угрюмая в таких делах Кира, ни парни. — Ревну-у-ешь… — прощебетал Муромов, ухмыльнувшись и чувствуя в каком тумане пребывает подруга. — Ох, Маша, Маша. Как же тебя так угораздило. — Эх, на себя бы посмотрел, — благодарная Маша подняла глаза на спокойного, как удав, однокурсника. — Ты ведь тоже мучаешься. И не один год ведь. — Ну да, ну да. Все эти страдания и мелодрамы мне не зачем. — А как же Варя? — Маша хитро прищурилась, а Илья отвлекся от книги и, смеясь, цокнул. — То прошло. — Врёшь. Ты ведь ненавидишь Фила только из-за того, что он с Варей. — П-ф-ф, я ненавижу Фила, так как наши семьи, скажем, не в ладах. — И только? — И только. Илья утвердительно кивнул и хотел было вернуться к книге, тем самым закончив разговор, но шорох со стороны баррикады, заставил его дрогнуть. Несколько томов сдвинулось в сторону. Маша оперлась руками об упавшие книги и присмотрелась к Илье. Она молчала, прожигая его загадочным, задумчивым и одновременно озорным огоньком изумрудных глаз, не несущих в себе насмешек и издевательств, пытающихся проникнуть под маску высокомерия. Но он не поддавался, решительно настроившись доказать своё мнение о себе. Они молчали около минуты. В его глазах она видела себя. Только с ярким, солнечным, мальчишески дерзким оттенком. — Мы в одинаковых позициях. Было в этих янтарях нечто знакомое, похожее, трепетное. И отражаясь в них, Маша узнавала ту же затуманенность, одиночество; давно утихшее, не нашедшее поддержки со стороны окружающих стремление доказать нечто важное; стремление отречься от чего-то, а в чем-то разобраться; страх, расчётливость. Илья такой же, как и она. — Да. — Тоже запутался, — Маша по-дружески чуть улыбнулась. — Верно. Илья прикрыл глаза и, принимая проигрыш, чуть усмехнувшись, вздохнул, словно, наконец, признав это и скинув гору с плеч. — Мы могли бы стать друзьями — ты и наша компания. И, быть может, ты бы ей понравился. — Нет, — Илья горько пожал плечами — значит пытался. — Мы ведь были друзьями. В самом начале. Но ей нравится Фил, и у них всё гладко. Я рад, что она нашла нужного, что ли… — Что счастлива? — Как бы это пафосно не звучало — но да. Он усмехнулся и пожал плечами. Что и отзеркалила Маша. — Может, всё-таки начнешь быть менее кол… — Т-ш-ш!.. — Не затыкай меня, — возмутилась Маша. Снова грубый, весь высокопоставленный Муромов замер и жестом попросил её замолчать. — Ты чу… слышишь? Маша прислушалась — ничего. Свет фонаря мелькнул — чья-то тень его потревожила. — Птица… — Может, мракоборцы? Морок? Илья встал и поморщил лицо, словно зверь, унюхавший тонкий запах. Маленькая невеличка вылетела из-за поворота и в мгновение обратилась Василисой Васильевной. — Илья, везде тебя ищу. Почему ты здесь так поздно? Эта охрана всю школу уже облазила… Никакого спокойствия... — Профессор коснулась его лба, пытаясь понять его самочувствие. Заметив Машу, её беспокойные синие глаза чуть расслабились. — Здравствуй, Маш. Ты не против, если я заберу Илью? Получив кивок согласия, Вась-вась увела Муромова. Немного расстроенно вздохнув, Маша вернулась к записям, книгам, письму. Flashback — …А ты? Девочка подняла глаза и вопросительного вздернула брови. Пришлось отложить новенькое пособие для первогодок, отчего возобновить нить разговора удалось не сразу. Заметив недопонимание, рыжий мальчишка, восседающий напротив, повторил: — Твои родители — оба маги? — Да… А, а что? — Да так, интересно просто, — повеселел он, услыхав нужную ему информацию, и хмыкнул. — Мы трое — чистых кровей! Папа говорит, что именно это и определяет человека. Маша неуверенно кивнула, а розоволосая весёлая девчушка оживлённо согласилась. Лишь четвёртый из присутствующих обиженно нахмурил светлые брови, каштановые кудрявые волосы враждебно встали торчком. — Ну и что? — Да ничего, Вань, просто, — примирительно отмахнулся Илья, видя настрой Вани. — Просто… вы не приспособлены… Словно услыхав его слова, специально придя на подмогу к Илье в качестве доказательства, в дверях появился мальчишка с огромным чемоданом и клеткой с надписью «Веник». Он помолчал, почесал затылок, потупил зелёные глаза и, не найдя слов, закрыл дверь. — Вуаля! Держу пари, он тоже полукровка. — Просто у таких шансов меньше и репутация не очень… — Алиса! — шикнула Маша, слегка скрежетнув зубами. Возвышенная в этот момент Алиса, аристократично прикрывшая веки, вздрогнула и хмуро посмотрела на Машу. — Не так же… прямо… Маша виновато, сочувственно повернулась к Ване, будто бы тому диагностировали неизлечимую болезнь. Некоторое время мальчик молчал, перебегая взглядом с Ильи на Алису, на Машу, затем безразлично цокнул, отмахнулся. — Прости, неправильно выразился, — кашлянул Илья, чувствуя себя действительно немного сконфуженно, и протянул руку. Ваня молча пожал её и улыбнулся. Но было видно, что наигранно.***
— Гляди-ка… Как она её назвала? Кира? — Илья прищурился и, опираясь на близстоящих, привстал на носочки. — Ха! Слизерин. Ну да — запросто. — Я, кажется, не видела её в поезде. Хотя… — Ой, к ней Фил подошёл, — заверещала Алиса, вертя головой и взмахивая розовыми волосами. — Черных… Значит, и он на Слизерине… — едко ухмыльнулся Муромов. — Туда ему и его семье и дорога… — Он, всё же, чистых кровей, — попыталась подколоть Маша, но вышло у неё это слишком осторожно. — Вовсе не поэтому. Туда всех подряд пускать стали. А Фил… Он просто мерзкий и тщеславный! — Почему ты так считаешь? — обиженно насторожилась Часикова, уперев руки в бока. — Муромовы — то есть моя семья — и Черных — то есть его семья, — начал объяснять Илья, указывая пальцами и показательно разжевывая каждое слово, тем самым выставляя Алису в глупом свете, — очень давно враждуют. Их отель ворует у нас клиентов, обманывает свиту и порочит наше честное имя. Странно, что ты не знала. Я думал, ты умнее. Илья устало цокнул и вздохнул, что в конец довело девчушку. Она топнула ножкой, накричала на него и ушла в ту же сторону, куда и Ваня несколько минут назад.***
— Зачем ты так с ней? — поинтересовалась Маша, находясь уже в гостиной Когтеврана после всей кутерьмы с багажом и прочим. — Алиса ведь хорошая. — Она глупая, — пожал плечами Илья, зевая, присаживаясь в кресло. Маша же свела брови, потихоньку начиная закипать — прошёл все лишь один день, а она уже пожалела, что знакома с Ильёй. — Разве она не показалась тебе слишком… — Слишком живой? Ну, не знаю… что в плохого в том, что она по-другому мыслит? — Нет-нет. Существует два мнения: ошибочное и верное. Моё же всегда совпадает с верным. Ты, разве, за сегодня не заметила? — Это ж надо быть таким… таким… — Что? Словарного запаса не хватает? — Высокомерным и самовлюбленным! — огрызнулась девочка, собираясь уходить. — Это тебе надо было попасть на Слизерин! — Давай-давай! Беги! Я думал, ты умнее их. — Потому, что молчала? — Да, была подпевалой, — усмехнулся он, оставаясь в кресле, точно зная, что выиграл сражение. Грозно хмыкнув, Маша широкими шагами и сердитыми взмахами полов мантии вышла вон.***
— Зря ты так про Слизерин. Маша зыркнула поверх очков, готовая прибить того, кто выдернул её из раздумий. Приподняв бровь, она отвлеклась от ужина на соседа напротив. — В каком смысле? — Там есть и хорошие, — неуверенно пожал плечом собеседник, пряча глаза. — Ну да: если с Муромовым ошиблись, значит и там, наверное, — тоже. Он просто ужасен! — Нет, там и просто хорошие люди, — спокойно продолжил мальчик, не обращая внимания на сварливый тон девочки. — Туда ведь отбирают… — Алчных, заносчивых, обманчивых, чистейших среди всех магов… — Амбициозных, целеустремленных, хитрых; тех, кто сами захотели стать слизеринцами. — Наверно, — протянула Маша после недолгого наблюдения за змеиным столом. — А с чего ты их так покрываешь? — Там сестра моя, — прожевывая еду, кивнул мальчик и поправил очки. Маша едва ли не поперхнулась — с виду паренек был самым учтивым, самым вежливым и тихим, но ведь братья и сёстры не обязаны походить друг на друга. Увидев недоумение, он продолжил: — Только вот… Я никогда её не видел, да и не знаю толком. Знаю имя — Кира Сменкина. Он поник и задумался. — А тебя-то как звать? — Вик. — Я Маша. Не волнуйся, найдём мы твою сестру.***
— Вик! Вик, ты где? Маша, с трудом пробираясь через ораву сверстников, никак не могла найти друга. Казалось, что в такой ситуации он знает, что делать. Ну, или это был единственный знакомый ей человек. Хотя нет — не единственный. Завидев рыжие волосы и худую фигуру, Маша устремилась к нему. — Илья, привет! Ты сможешь остановить Фила и Юру? Саша с Кирей не справятся. Илья, долго вглядываясь в драку, поморщился. — Так-с… Слизерин, Слизерин, Слизерин, и Слизерин… Мажор, полукровка, оборванец и маглорожденный… Ну-у… нет. Я бессилен! Этот сброд безнадежен. К тому же, ты ведь нашла мне замену, проси его. — Ну, Илья, я знаю, ты знаешь нужное заклинание. Пожалуйста-препожалуйста! Видя к глазах подруги мольбу и чуть ли не слёзы, Илья опешил, но виду не подал. Увидев, как вечный соперник почти претерпевает поражение, он, ухмыльнувшись, огляделся. Недалеко проходили незнакомые учителя. — Я зову директора! — он приставил руки рупором, понимая, чем это ему обернётся. — Арлен Семенович! Тут драка! Во дворе Фил и Юра устроили разборки! Двор в мгновение ока опустел. — Спасибо. — Не благодари. К тому же, представь, теперь их накажут! Это будет моя первая победа! — Ты собираешься всё рассказать? Это ведь не совсем правильно… — Какая уже разница. Илья непринужденно, совсем не чувствуя себя виноватым, пожал плечами, светясь от радости. — Всё-таки, ты ужасен! — Маша неприятно нахмурилась и на этот раз была уверена в своём вердикте. Кинув последний, цепкий взгляд и круто развернувшись, она исчезла из поля зрения. Он лишь на секунду задумался, но поспешил отправить совесть и единственную подругу куда подальше. End of Flashback — Ты почти таким же и остался.