a bouquet of my pain

      Это началось в пятничный вечер.       Гэвин работал допоздна. Он закрывал дело, наконец-то раскрытое после недель сверхурочных, и, не смотря на то, что Рид любил во время заполнения бумаг громко жаловаться, в этот раз у него просто не осталось ни моральных, ни физических сил что-то говорить. Он провёл пару последних недель со стоящим над душой Фаулером. Образно говоря. Не образно Гэвин заливался кофе, сидя перед компьютером, или топтался в вонючих подворотнях, смотря на то, как андроид «вылизывал» следы улик, о происхождении которых Рид не хотел даже задумываться. Ебаный красный лед был везде. И именно он каким-то образом должен был остановить распространение этой хуйни за пределы Мичигана.       И, видимо, он отчасти преуспел. Ему и его команде как-то удалось накрыть целый наркокартель, занимающийся поставками красного льда и других крайне опасных наркотических веществ по всему Детройту. Это стоило ему скорой поездки в неотложку и любимых джинс, но он уцелел и это всё, что имело значение.       Но, пытаясь разобрать мешанину текста на терминале, Гэвин вроде как даже сожалел о своей живучести. Каждая частичка его кричала в агонии. Шея болела так сильно, что Гэвин не был уверен, как она еще удерживает его голову. Возможно это последняя стадия депривации сна? И Рид был на грани потери сознания? Он не мог заставить себя об этом переживать.       — Детектив.       Гэвин поднял взгляд, когда кто-то мягко позвал его. Высокая фигура стояла рядом с его столом, плюс-минус шесть футов опрятной одежды и аккуратной укладки, держа в руках одноразовый стаканчик.       — Блядский боже, Ричард, ты чудо, — слова вырвались из Гэвина измученным ворчанием. Он почти удивился своему ответу, но всё-таки решил взять стакан. Названный андроид уставился на него, его пронизывающие, серые глаза в прямом смысле просканировали его лицо. Гэвин сделал большой глоток и немедленно нахмурился:       — Это не кофе.       — Безусловно, — кивнул андроид строго, смотря, как Гэвин нюхает загадочную жидкость, — Это чай с ромашкой и жасмином, помогает успокоить нервы и расслабить тело.       — Ага, исключая то, что я, блядь, не могу расслабиться пока не разберусь с этим дерьмом, — обратил внимание Гэвин, жестом указывая на все открытые документы на компьютере. Ричард даже не взглянул на экран.       — Я переговорил с капитаном Фаулером по этому поводу. Детектив, на прошлой неделе вы не спали должным образом, а с той травмой, что вы получили недавно, необходим достаточный отдых. — Ричард смотрел Гэвину прямо в глаза, и от его взгляда у детектива побежали мурашки по рукам. — Капитан отпускает вас на выходные. Я могу заполнить остальную часть документации.       Гэвин уставился на андроида. Если бы это случилось на месяц раньше, или даже если бы он не был так измотан, Гэвин настоял бы на том, чтобы остаться и закончить всё самостоятельно, просто для доказательства, что может — но сейчас, с теплым травяным чаем в руке, глядя на своего механического напарника, было так легко просто согласиться. И впрямь, после всего, через что они прошли вместе, как он мог допустить мысль о том, что Ричард пытается его разыграть?       — Обновил ПО с новым дополнением «доброта» что ли? — наконец произнес Гэвин, после целых двадцати секунд тишины.       Шутка подействовала на Ричарда, уголок рта дернулся и на его лице появилась небрежная ухмылка. Внезапно, у Гэвина пересохло в горле.       — Я заказал вам такси, — сказал Ричард, бережно кладя руку Гэвину на спину, как будто мягко гладя его, практически не прикасаясь.       Гэвин поднялся, по-прежнему ошеломленный. Что только что произошло?       — Выспитесь хорошенько, детектив, — сказал Ричард, с этой его легкой ухмылкой. — Вы заслужили.       После этих слов, он развернулся и направился к выходу. Гэвин натянул куртку (в конце концов, это была действительно холодная февральская ночь), и вышел из здания. Вокруг было пусто, все были или дома, или патрулировали улицы. Андроид на ресепшене коротко кивнула Гэвину, но мужчине было всё равно. Внезапно он почувствовал себя особенно херово.       Смутно знакомая боль оцарапала грудь изнутри. Гэвин попытался глубоко вдохнуть холодный воздух, но что-то как будто застряло в горле. Ему пришлось остановиться и опереться рукой о стену из-за приступа сильного кашля.       Он мог видеть беспилотное такси, что вызвал Ричард, терпеливо дожидавшееся его на обочине. Ему нужно было просто сесть в машину. Скрючившись, чувствуя ужасный, горький вкус, распространяющийся во рту, Гэвин попытался проделать это. Горький, травяной вкус усилился, и что-то мягкое и инородное оказалось у него на языке. Жадно глотая воздух, Гэвин засунул пальцы в рот, пытаясь выловить нечто, что заставляло его задыхаться. Ему пришлось приглядеться, чтобы определить то, что прилипло к его руке.       Пучок крошечных, тёмно-фиолетовых цветов.       Нет.       Нет, нет, нет, только не это, только не сейчас, нет.       — Блядь, — самое подходящее слово для описания его положения. И это все, что пришло в его затуманенную голову, когда он кое-как доковылял до такси и рухнул на заднее сидение.       Лепестки все еще были на его ладони, и он попытался смахнуть их, вытирая ладонь о джинсы. Живот скручивало от тревоги, страха и отвращения. Ему всё еще было больно дышать, но Гэвин знал, что если это было то, о чем он думал, значит ему будет намного хуже. Его мысли перескакивали с одного на другое, постоянно возвращаясь к тому, о чем он думать совершенно не хотел.       Это было действительно ужасающе.       Пока такси бесшумно ехало сквозь ночь, голова Гэвина благополучно опустела. ***       Гэвин проснулся на кровати, всё еще в одежде. Голова раскалывалась, на грудь как будто положили бетонную плиту. Как вообще он попал домой? Он вел машину? Что вообще он делал вчера ночью…?       Он вспомнил, как работал за терминалом — да, верно, он заполнял отчеты — и он был очень усталым, и потом подошёл Ричард….       Его легкие начали зудеть и всё прояснилось. Гэвин резко сел, словно клоун, выскакивающий из музыкальной коробки, и уставился себе на ноги. Маленькие умирающие цветки высыхали у него на джинсах, миниатюрные фиолетовые пятна украшали ткань.       Ох, блядство.       В животе закрутило, и он выпрыгнул из кровати.       Гэвин чуть не пропахал носом пол, пока бежал в ванную. Крепко ухватившись за раковину, он уставился на своё отражение в грязном зеркале. Пара налитых кровью глаз с огромными мешками под глазами уставились на него в ответ. Неопрятная прическа и недельная щетина. Он выглядел так же, как себя чувствовал — как последнее дерьмо. Рид положил руку на грудь. Если это было то, о чем он думал — нет, не может быть. Он не был влюблён. Он бы знал, верно?       У него запершило в горле, и Гэвин закашлялся, выплёвывая целый пучок мелких цветов в раковину. Жадно хватая ртом воздух, он решил, что всё-таки влюбился. Как, блядь, это могло произойти?       Это была… Тина? Нет, не может быть, девчонка была одной из немногих, кого Гэвин переносил, но чтобы влюбиться? Нет. Может быть кто-то другой? В жизни Рида было немного людей, кто не ненавидел его, или кого не ненавидел Гэвин, та же Чо и может Ричард, но…       …Ричард.       Блядь, Ричард, ебучая экс-машина собственной персоной, шесть футов монохромной одежды и каменного ебала. Несмотря на то, что Гэвин вроде и смирился с присутствием андроида после недавних определённых событий, шансов на то, что Рид был в него влюблен, не было. Вообще.       Но цветы сирени во рту и легких говорили об обратном.       Он мог бы заорать. Закричать и впасть в истерику. Швырнуть все свои вещи в стену, ломая всё в радиусе пяти футов. Избить кого-нибудь до кровавого месива, а потом, прорыдавшись, заснуть на кухонном полу.       Но все это не изменило бы факта, что Гэвин Рид умирал от любви к андроиду.