Откуда им знать

Если бы можно было загадать одно желание, которое обязательно сбудется, я бы загадала тебя. н а в с е г д а. Было раннее прохладное утро. В небе ни облачка. Только на востоке, там, откуда сейчас выплывает в огненном зареве солнце, еще толпятся, бледнея и тая с каждой минутой, сизые предрассветные тучки. Надя куталась в кожаную куртку Дерека, и хмуро смотрела свою подругу. — Только смотреть так не надо, — громко хмыкнула Кальдарас. — Вернусь через пару дней, соскучиться не успеете. — Ну да, семь месяцев ждали и еще подождем, — буркнула юная ведьма. Есфирь улыбнулась и обняла Стилински за плечи, прижимая, насколько это было возможно, к себе и стараясь надышаться ее запахом на неделю вперед. — В этот раз будет быстрее, — покачала головой волчица. — И потом я вернусь, и вы еще от меня устать успеете. Надя улыбнулась. Агата Рассел стояла, прислонившись к черному внедорожнику, и скучающим взглядом обводила пустое шоссе. Стайлз и Скотт бросали на нее подозрительные взгляды, но ведьма ничем не выдавала свои планы, если таковые были. Есфирь она не торопила, спокойно дожидаясь, когда там со всеми попрощается. Поминутно она глядя на старшего Хейла, будто ожидая его протеста, но Питер, казалось, покорно принимал решение его пары. — Давай только недолго, — фыркнул Дерек. Есфирь вопросительно приподняла бровь. — Не хочу опять выслушивать дядюшкино нытье. Питер протестующе рыкнул, Кальдарас улыбнулась и похлопала Дерека по плечу. Дерек сжал ее пальцы. Таким образом Волк и Волчица обменялись прикосновениями, показывая свое родство, принятие друг друга как стаи и семьи. Питер стоял чуть в стороне, и девушка приблизилась к нему, заглядывая в голубые мужские глаза. Глаза цвета изумрудов нахально скользнули по телу Питера, а пухлые розовые губы расплылись в усмешке. — Ну, ты можешь начинать поиски. — Чьи? — немедленно встрепенулся Хейл. — Твои? Решила все-таки сбежать? Есфирь громко расхохоталась после чего обняла своего оборотня. Одна ее рука проникла ему под куртку, другая нырнула в задний карман мужских джинсов. Волчица поцеловала волка в подбородок, из-за чего Питер довольно заурчал. — Займись поисками шафера, — хитро проговорила девушка и ее палец с обручальным кольцом скользнул по губам Питера. — Почти десять часов как я считаюсь твоей официальной невестой, не забыл? Агата хмыкнула, Скотт и Стайлз выдали синхронное «Да ладно», Надя удивленно глянула на подруг с ее парой, а Дерек лишь усмехнулся — неужели никто не заметил блестящего золотого кольца на пальце Сиф? В конце концов Питер счастлив. Он жив и у него всё в порядке. Есфирь любит его достаточно сильно, чтобы желать этого. Хейл еще раз вздохнул, а потом, прикрыв глаза, коснулся ее лба своим и замер. Сиф стояла, не шелохнувшись, и откровенно наслаждалась моментом. Ей были приятны такие незамысловатые проявления чувств. — Ладно, отдаю вас в руководящие руки Надс, — весело проговорила Есфирь, подмигнув подруге. — Начинай выбирать платья, подружка невесты. — Ты в курсе, что я тебя люблю? — со слезами на глазах спросила Стилински. Есфирь, в последний раз, быстро чмокнула ее в макушку, и это послужило молчаливым ответом. — Главное Валентину скажи, — подала голос ведьма. — Побратим твой у нас ранимый. Хейлы, Стилински и Кальдарас рассмеялись, Скотт и Стайлз улыбнулись. Есфирь обняла парней и, больше не прощаясь, направилась к машине Рассел. Агата оттолкнулась от двери и села за руль. В воздухе почти физически чувствовалась сладость встречи: пустота разлуки имела привкус горечи, который я замечала только тогда, когда он исчезал. — Спасибо, — внезапно проговорила Есфирь, посмотрев на Агату. Ведьма, пристегиваясь, удивленно глянула на свою все-таки состоявшуюся дочь. — Спасибо, мама. Я так и не поблагодарила тебя за эту удивительную жизнь. Если бы не ты, я бы никогда такой не стала. Даграта посмотрела на Есфирь и сжала ее руку в своей. Надпись на табличке гласила: «Вы покидаете Бейкон Хиллс». *** Дом Расселов встретил Есфирь молчанием и чистотой. Ни пылинки не было на мебели, все выглядело так, словно Есфирь выходила минут на пять и уже вернулась. Единственное, что выдавало отсутствие хозяин — запах хлорки в воздухе, который не выветривался из-за плотно закрытых окон. Есфирь кинула сумку с необходимым вещами в кресле, в котором всегда сидела Агата Рассел, и неловко осмотрелась. Дом казался ей чужим. Звуки ее каблуков слишком громко отражались эхом, будто помещение старалось прогнать ее. Волчица, чтобы хоть немного отвлечься от оглушающей тишины, раскрыла настежь окна — Нью-Йорк никогда не бывает тихим — и включила телевизор. Она прошла на кухню, прихватив из сумки телефон. В холодильнике обнаружились контейнеры с едой, к которым прилагалась записка, гласившая: «Я знала, что ты вернёшься», — Браво, мама, — усмехнулась Есфирь, скомкивая бумажку и выкидывая ее. Пока в микроволновой печи подогревался обед, Сиф набрала сообщение Питеру и Валентину, что уже у Расселов. Валентин написал, что Лилис встретила Агату, и они вместе отправляются во Францию, а Питер посоветовал скорее вернуться. Вечером Кальдарас села перед телевизором и смотрела какую-то научную передачу о волках. Сначала фыркнув «Это что, шутка?» девушка захотела переключить, но помедлила и в итоге смотрела эту передачу уже почти полтора часа. Хотя мысли ее были весьма далеки от волков и их образа жизни. В тонких пальцах девушка крутила антидот, что дала ей Агата. Есфирь думала о том, что ей дадут воспоминания. Она жила, и жила хорошо — у нее были любимые люди, семья, и все было хорошо, даже если ей и врали. Конечно, обман — никогда не был приятен, но в итоге она вернула и тех, кто остался в Бейкон Хиллс. Она фактически соединяла несколько непримиримых семей или стала их еще большим раздором. Кальдарас знала, сколько усилий друзья и Валентин приложили к тому, чтобы она вернулась к истокам, и отказать себя в противоядие было бы неуважением к их стараниям. Но принять содержимое бутыли только ради остальных… Есфирь знала, что ни тогда, ни сейчас не хотела жить по чужой указке. Она дорожила любимыми людьми больше всего на свете, но разве что-то изменилось, останься она лишь с отданными воспоминаниями, а не своими собственными? Кто ее ждал? Родители? Сестра? Агата предложила вернуть им воспоминаниями, но это было чревато множеством вопросов и Есфирь отказалась. Она плохо их знала и по сути было уже не важно. Ее судьба переплелась с Хейлами, Расселами, Кальдарасом, Уиджи, но никак не с Мартинами. Она была их ребенком, но только из-за того, что ее украли. Теперь она понимала почему она так легко приняла Агату в роли своей матери. С Расселами все было правильно. Мартинов не должно было быть в ее жизни. Агата бы забрала ее и вырастила как собственную дочь. Она бы росла среди оборотней, познакомилась бы с Хейлами и, кто знает, может уже давно бы были с Питером. Она бы была знакома с Надей, Скоттом и Стайлзом через Дерека и все было бы п р а в и л ь н о. Есфирь не нужны были Мартины. Но ей нужны были все остальные. И ей нужна была истинная память, а не краткий пересказ. Выбор был сделан. Питера хватает на три дня, не больше. Первый он покорно позволяет Наде расспрашивать его по поводу свадьбы. Она скрупулёзно выспрашивает его про общие детали, но Хейл отмахивается, и Дерек утаскивает ее куда-то за город. Питер считает, что в тишине ему будет легче, но привычной и такой уже родной трескотни Нади отчаянно не хватает, поэтому мысли в голове начали роиться с удвоенной силой, и Питер уже почти пожалел, что не может слушать Стилински. Альфа больше не скулил, он был просто в ярости и видимо хотел разорвать Питера на куски. Он рычал и грызся, называя Питера Хейла не просто дураком, а куда похлеще. Питер бы сказал, что у него раздвоение личности, но дело в том, что он — оборотень, а, следовательно, и диалоги с волком были чем-то естественным. Разве что у Хейла и его волка не диалог, а скорее взаимное оскорбление. Но Питер быстро приходит к выводу, что Альфа внутри него прав: он не должен был отпускать Есфирь. Во второй день он просыпается и вроде все как обычно, а потом начинается. Сиф, видимо, все-таки приняла антидот Рассел. Ведьма не обманула — это действительно был торнадо, и Питера унесло вместе с любимой. Его просто накрыли все чувства, что в момент испытала его пара — боль, горечь, радость, страх, дикий ужас, тоску, одиночество, надежду, осуждение, ярость, любовь. Все, что она когда-то испытывала до потери памяти накрыло ее девятым валом и видимо чувства были так сильны, что волки разделили их на двоих. Питер буквально пригнуло к земле, он зарычал от боли и упал на колени, хватаясь за стол рукой, чтобы не потерять единственную опору. Сил еле-еле хватило, чтобы доползти до дивана и лечь туда. Питер необыкновенно остро чувствовал Есфирь ощущал себя с ней единым целым. Будто она не была так далеко от него, а совсем рядом, лежала здесь и, Питер мог поклясться, он слышал и чувствовал, как бьется ее сердце. Чувства разрывали его, подобное он ощущал только однажды — в больнице, за несколько секунд до выхода из комы. Тогда все чувства навалились на него точно так же, и Питеру казалось, что пресловутое выражение о жизни, которая проносится перед глазами, не было выдумкой. И хотя это мгновение казалось вечностью, он смог очнуться, а Есфирь очнуться не могла. В какой-то момент давление ослабевает, и Питер понимает, что теперь Есфирь может осмыслить все вернувшееся к ней. Ощущение единения немного разрушается, и оборотень может дышать полной грудью, но он все еще ощущает состояние своей парой. Разбитая. Уничтоженная. Все еще живая. Сиф хочет лишь исцеления от этой болезни. Она крепка в ней, в них обоих. Разум разлагается под мучительной пыткой. Питер превзошел понятие греха в своих деяниях, мучительные воспоминания лишь начинаются, когда мысли обращаются к тому горькому этапу жизни. Хейлу позволяется заснуть только где-то под утро, но он понимает, что это за сон — Есфирь просто вымоталась, она устала плакать и воспоминать, вспоминать, вспоминать... Утром, когда он проснулся полный решимости сорвать к чертям свое обещание дать ей время, Хейл понимает, что Есфирь не спала и не просыпалась — она потеряла сознание и очнулась. Первым делом Питер — на ходу засовывая в спортивную сумку вещи первой необходимости — набирает номер Валентина Кальдараса. — Валентин… — Сохо, Манхэттен, — говорит побратим любимой Питера в трубку, даже не поздоровавшись. — Подробный адрес скину в сообщение. Думал, ты сорвешься раньше. — Спасибо, — рычит Хейл, сбрасывая вызов. Когда мужчина вдавливает в пол педаль тормоза на своей любимой машине телефон снова звенит, оповещая о приходе смс — адрес и добавление о том, что ключи лежат под вазой с гортензиями на улице. В Нью-Йорке Питер Хейл оказывается быстрее, чем рассчитывал. Он какое-то время еще плутает, но домов, от которых просто несет волками и ведьмами не так уж и много. Фактически, Питер находит этот дом одни раз спросив направление и ориентируясь по запаху. Он не волнуется. Совсем. Да, Сиф хотела одиночества, но теперь Питер нужен своей девочки и плевать, признает она это или нет. Хейл всегда привык брать то, что ему нужно, и было удивительно, как он еще пускал отношение с Есфирь на самотек, при этом обещая себе этого больше не делать. Пока он копался в этой вазе усмехнулся. Теперь все было иначе. Есфирь была волчицей, она приняла его как пару, призналась в любви, стала его невестой, Питер оставил на ней метку в конце то концов! Они перешли столько границ в отношениях и оборотней, и людей, что были связаны куда крепче, чем Питер мог предполагать в самом начале их знакомства. Да он о таком и не думал даже! Месть была единственным, что волновало его, что делало его живым. А тут его выбор пал на бойкую бордововолосую зеленоглазую девчонку и все изменилось. Теперь Питеру нужна была только она одна. Питер заходит и его буквально сбивает запах отчаянья и боли, которым пропитана гостиная. Есфирь, как он мог понять, свернулась на узком диване куда явно не помещалась. Почуяв его она низко и угрожающе зарычала. — Уходи, — сказала девушка шепотом еще до того, как он сделал шаг из прихожей. Питер рычит в ответ, потому что на волчицу в таком состояние можно воздействовать только так. — Точно нет, — холодно, без усмешки говорит Питер. Обутый волк прямо в куртке ввалился в гостиную и сгреб Есфирь в охапку, скинув с дивана на пол, сам усаживаясь на полу, покрывая рваными торопливыми поцелуями девичье лицо. Волчица чувствует тепло и почти неосознанно урчит. Вот чего ей не хватало. Прикосновений. Своей Пары. Есфирь готова заплакать от счастья. — Все хорошо, моя девочка, — шепчет Питер куда-то ей в макушку. Есфирь вздрагивает, и Хейл мелком оглядывает ее. Спала плохо, даже как-то побледнела за эти сутки, макияж размазался по лицу от слез. Глаза покраснели. Бедная его девочка. Питер запускает руку Есфирь в волосы, с нажимом скользя пальцами по нежной коже за ухом. — Питер, — болезненно скулит Сиф. — Я сейчас не лучшая компания. Уходи. — Я тебя люблю, — говорит он и волчица замирает, впервые после появление Питера подняв на него глаза. Голубые человеческие глаза сияют как-то по-особенному, и Сиф жмется ближе к горячему телу, уже не отказываясь от столь любезно предложенных касаний. — И я тебя, — говорит Кальдарас, и Питер ей слабо улыбается. Одной рукой он прижал к себе лицо Есфирь, проникнув своим языком к ней в рот. Она хотела было сопротивляться, но поняла, что это бессмысленно, и начала отвечать так же страстно на поцелуй зверя. — Выходи за меня, — сказал Хейл, отрываясь от девушки в его руках. Волчица улыбнулась, хотя глаза ее все еще были влажными от пережитого. — Я уже согласилась, — напомнила Есфирь. — Ты не поняла, — мягко расхохотался волк. — Прямо сейчас. Валентин подсказал, где тут можно быстро зарегистрировать брак. Знаю, это не то, о чем ты мечтала, не какая-то пышная свадьба, но… — Да, — перебила его Есфирь. — Да. Я согласна. Поехали. Улыбка сделала его похожим на подростка. Напряженные, всегда готовые нахмуриться брови расслабились, разгладилась морщинка на лбу, а в глазах мелькнула озорная искорка. И улыбка его, нежная такая, ласковая, уверила Сиф в его чувствах лучше, чем все слова. Кажется, волчица еще раз в него влюбилась... — Все хорошо, моя дорогая, любимая девочка, — повторил Питер. — Все хорошо, Есфирь. *** — Джон Билл Хейл, — задумчиво проговорила Надя, проводя пальцами по закрытым бутону цветов и наблюдая, как тот расцветает от действия ведьмы. — Напомни, почему мы решили дать сыну двойное имя? — Потому что мы не смогли решить, назвать его в честь твоего отца или моего, — спокойно напомнил волк медленно шагая за парой. Надс выпрямилась — Дерек не уставал удивляться, как на шестом месяце она умудрялась еще вытворять что-то подобное —и посмотрела на него хитро прищурившись. Дерек усмехнулся. — Я знаю, ты ждёшь от меня предложения… — Не жду, — фыркнула Надя. Дерек иронично изогнул бровь. — Хватит равнять меня с девчонками, которые беременеют, чтобы выйти замуж, хорошо? Моя судьба, наша судьба, судьбы Есфирь и Питера не похожи на чьи-то другие, и «как у всех» у нас не будет. — То есть замуж ты не хочешь? — иронично спросил Дерек, хватаю девушку за руку и разворачивая к себе. Надя тихо вскрикнула, но единственного, кого она потревожила — спящие в высокой траве мелкие зверьки, которые тут же разбежались кто куда. Закатные лучи солнца окрасили поле в причудливо-прекрасный золотистый цвет. Ведьмы была рада что Дерек вытащил ее прогуляться от загородного дома Хейлов, в котором они отдыхали, до этого поля. Такая близость к природе успокаивала не только ведьму, но и двух ее волков — сына и любимого. — В душе мы с тобой давно женаты, — заметила Стилински, и Хейлу нечего было возразить. — Возможно до всего до этого — оборотней, ведьм, Истинных волчьих пар это и было важно, но теперь это лишь формальности. — Все равно когда-нибудь я на тебе женюсь, — усмехнулся Хейл, сверкая красными глазами. Надя улыбнулась: это был излюбленный аргумент в разговоре с ведьмой, хотя она и не являлась волком, а значит и Альфе в полной мере не подчинялась. Но внезапно Стилински почувствовала не такой уж и сильный, но ощутимый толчок изнутри. Брюнетка тихо «ойкнула» и, убрав руку с плеча Дерека, прижала ее к животу. — Надя? — обеспокоенно позвал мужчина, отстраняясь и прикладывая руку к животу возлюбленной. Волчонок толкнулся снова, видимо, почувствовав не только мамино знакомое тепло, но и услышав отцовский голос. — Он толкается, — с улыбкой пояснила Надя. — Все в порядке, Дерек. Все хорошо.