Буду с тобой любой ценой

      — Это все очень странно, Вера. Ты уверена, что не встречалась с Кириллом раньше?       — Уверена точно. Поверь, я бы его запомнила. Но все же я, хоть убей, не могу понять — почему он смотрит на меня так, будто я его бабушку убила, никак не меньше!       Уже почти час подруги сидели в «Джазберри», потягивая коктейли у барной стойки. Под действием малой дозы алкоголя в коктейле, Вера поведала подруге всю странную историю с Гордеевым. Однако Лена осталась в таком же недоумении, строя какие-то совсем невозможные теории.       — Знаешь, есть такая штука, как эффект бабочки. Что-то вроде того, что на одном конце планеты бабочка взмахнула крыльями, а в другом случился тайфун. Возможно, ты как-то неосознанно причинила ему боль или вред?       — Как!? Чихнула в Москве, и беднягу Кирилла бросила девушка в Питере!? — Свешникова всплеснула руками, чуть не упав со стула, и Газаева серьезно встревожилась состоянием подруги.       Внезапный гудок телефона отвлек Лену от беспокойств, и она стала рыться в сумочке. Достала телефон и, прочитав что-то на экране, расплылась в улыбке.       — Кажется, у кого-то что-то намечается… — заметила Свешникова, усмехнувшись.       — Да ну тебя! — фыркнула Лена, — это Ростик. Написал, что ждет меня возле дома, сюрприз приготовил. И не надо на меня так смотреть, мы просто коллеги!       — Коллеги не готовят друг другу сюрпризы почти в час ночи, — хихикнула Свешникова.       Лена в шутку кинула в подругу скомканную салфетку.       — Слушай, поехали вместе? Я боюсь, как ты тут одна.       — Да перестань, я взрослая женщина и могу о себе позаботиться, — улыбнулась Вера, — езжай, Лен, развлекись с Ростиком. Я еще полчасика посижу, коктейль допью и вызову такси, честно!       — Ну если только на такси, — Газаева подозрительно посмотрела на подругу и стала собираться.       Полностью погрузившись в свои мысли, Вера не заметила, как Лена попрощалась с ней и убежала. Почти автоматически она допила свой коктейль и попросила повторить, не желая пока что уходить из бара. Она уже знала, что оказавшись дома в полном одиночестве, непременно станет рыдать и предаваться унынию. В людных местах было проще. О плохом попросту не думается.       После третьего коктейля в голову полезли очень странные мысли. «Какая же все-таки любовь непрочная штука. Можно прожить вместе с человеком двадцать лет, родить двоих детей, и все равно потом разойтись. И ты никак ведь не узнаешь, твой ли это человек или нет». Воображение почему-то живо нарисовало супружескую пару и множество детей-карапузов вокруг. Только почему-то вот на месте жены была она сама, а вместо лица мужа было лицо Гордеева. Опьяненный мозг живо предоставил картину, как спустя двадцать лет брака Кирилл смотрит на нее взглядом, полным ненависти и холода.       «Ну уж нет! Ничего этого не будет!» — подумала Вера. И, недолго думая, набрала номер вышеупомянутого.       — Алло? — раздался сонный голос Кирилла.       — Спишь?       — Час, мать его, ночи. Угадай, сплю ли я, блин! — возмутился Гордеев, постепенно отгоняя остатки сна, — чего тебе надо?       — Гнида ты, Кирилл, — путаясь в словах, произнесла Свешникова, — и детей от меня не получишь! Если у них будет такой отец, как ты… и ты бросишь меня, а наша дочь поедет играть в Питере в мюзиклах, то…       — Погоди. Ты пьяна?       Кирилл был явно удивлен. Нет, даже скорее шокирован настолько, что даже забыл о своем желании накричать на нее.       — Я пьезва! Трезва я!       — Где ты?       — Тебе-то какая разница? Оставь меня в покое!       — Ты сама мне позвонила, — сухо напомнил он ей, а затем повторил напряженно, — где ты?       — В Джазберри. Канал Грибоедова, 3 А. Не смей приезжать за мной!       — Я понял.       — Это на Конюшенной площади. Я не жду тебя!       — Ясно.       Гордеев бросил трубку. Вера опустила голову на руки и закрыла глаза. Еще никогда в жизни ей не было так плохо, как сейчас, как физически, так и морально. И не было сил даже жалеть о содеянном.       Так он её и нашел спустя полчаса: все еще сидящую за барной стойкой. А рядом с ней — какой-то одутловатый мужичок, рассыпавшийся громкими словами и неустанно подливающий что-то в её бокал. Решил найти развлечение на ночь. Кирилл оскалился, сжимая кулаки, и подошел ближе.       — Поехали.       Свешникова подняла взгляд, встречаясь с глазами Кирилла, конечно же, как всегда полными презрения. Но в этот раз презрение было обращено к мужчине, а не к ней. Он взял Веру под локоть и потянул на себя.       — Погодите-ка! Оставьте дамочку на месте, она явно не хочет с вами идти! — запротестовал мужчина.       «Явно не хочет с вами идти» было слишком уж преувеличено. Вера почти спала на плече Кирилла, еле перебирая ногами и никак не выражая протеста.       — Еще одно слово услышу — и оставлю. Тебе синяк на половину твоего хрюкала, — огрызнулся Гордеев.       «Одутловатый» снова сел на свое место, примолкнув. Все-таки Кирилл явно возвышался над ним и имел преимущество в виде трезвой головы. Решив не нарываться, мужичок уткнулся в свой стаканчик, весь будто съежившись.       Кирилл наполовину отволок — наполовину отнёс на руках Свешникову на улицу и поставил на ноги. Пошатнувшись, Вера устояла и вцепилась в руку Гордеева. Затем закрыла глаза.       — Ау! — Кирилл щелкнул пальцами перед её лицом, — скажи, где ты живешь.       — В Москве… — сонно пробормотала она.       — Адрес скажи! Мне что таксисту-то говорить?       — Ммм…       Но Вера уже спала на ногах, чему-то улыбаясь во сне. Вот черт! Глупая девчонка. Она, значит, развлекается и ходит по барам, а ему её вытаскивать из всяких передряг?! «Вот брошу прямо здесь, посреди улицы. Пусть как хочет, так и выкручивается», — упрямо подумал Гордеев.       И вызвал такси, назвав диспетчеру свой адрес.

***

      Как будто бы сквозь сон Вера услышала это. Сначала бормотание. Затем стихло и оно. А на его место пришли жалобные постанывания и приглушенные стуки.       Вера открыла глаза.       Вокруг было темно, но когда глаза постепенно адаптировались, она смогла различить очертания незнакомой комнаты. Шкаф в углу, пепельница на подоконнике, полная окурков, заваленный всяким хламом письменный стол. И диван, на котором спала она сама.       Внезапно нахлынули воспоминания о событиях этой ночи.       О боже. Свешникова обхватила голову руками. Захотелось залезть под одеяло и просидеть там вечность, лишь бы не встречаться с Кириллом. Только не с ним. Стыд съедал изнутри её всю.       Но звуки становились все громче, и все больше походили на стоны от боли. Не в силах больше сидеть на месте, Вера обмоталась одеялом до самых ушей (благо, что Гордеев снял с нее лишь верхнюю одежду, оставив все остальное) и спустилась на пол. Там, на подстеленном одеяле спал сам Кирилл, постоянно вздрагивая. Черные волосы разметались по подушке, а лицо было покрыто потом. И эти стоны доносились с его стороны.       Похоже, Гордеев, как и она сама, страдал от кошмаров.       — Кирилл. Эй, Кирилл, — она опустилась возле него на колени и легонько потрясла за обнаженное плечо, — проснись.       Гордеев затих и замер. Затем открыл глаза. Взгляд его долго пытался сфокусироваться на ней, пытаясь распознать, кто она и где вообще находится.       — Тебе снились кошмары. Ты стонал во сне.       Кирилл молчал. Не кричал на нее. Не оттолкнул. Невольно она заметила, что так и сжимает его голое плечо, и мгновенно убрала руку, покраснев.       — Ты чего не спишь? — наконец, тихо спросил он.       Наверное, спросонья люди сбиваются со своего привычного настроя и забывают о своих установках на день — кого следует ненавидеть и как с кем общаться. Вот и сейчас голос Кирилла имел скорее растерянную интонацию, нежели что-то другое, более холодное.       — Ты разбудил, — пожала плечами Вера.       Гордеев поморщился.       — Спи иди.       — Не могу, — она вновь пожала плечами, а затем поежилась, — тут холодно.       — Не мои проблемы.       Свешникова фыркнула. Однако эта перепалка так не походила на их прежние — не было привычной издевки и ненависти. Лишь усталость и вялое «отстань». Встав на ноги, Вера вновь забралась на диван и сжалась в комочек.       Совсем рядом продавилась поверхность постели. Свешникова догадалась, что это Кирилл сел на краешек, недалеко от нее.       — Что же могло такого случиться, что пай-девочка Вера Свешникова нажралась, как опытный пропойца? — послышался его голос.       — Не говори так, — Вера поморщилась, — такое со мной было впервые. Гадостное чувство.       — Знаю. Поэтому мне вдвойне интересно, что послужило причиной.       Вера посмотрела на него, но увидела лишь темный силуэт на фоне окна. Гордеев сидел прямо, явно с интересом слушая её. «Расскажу ему — будут еще одни поводы для издевательств» — вяло подумала она. Но почему-то так не хотелось копить все в себе. Даже после выпитого алкоголя легче не стало.       — Родители разъехались. Говорят, что им нужна пауза, — вздохнула Вера.       — Галина Борисовна и Владимир Александрович? Вот уж никогда бы не подумал… — невольно вырвалось у Кирилла удивленное замечание.       — Стой. Откуда ты знаешь, как зовут моих родителей? — Свешникова распахнула глаза и даже чуть не вскочила с дивана.       Гордеев замолк, явно укоряя себя за словонедержание. Видимо, теперь он и вовсе жалел, что поинтересовался у нее о причине её короткого запоя.       — Спи.       — Расскажи!       — Я ухожу.       — Нет!       Вера в темноте нашарила его руку, вынуждая снова сесть обратно. Спать не хотелось от слова совсем. Но раз Кирилл решил сегодня ночью поиграть в обычного дружелюбного человека, то почему бы не попробовать вытянуть из него парочку откровений? «Может, получится выяснить причину его ненависти», — понадеялась Вера.       — Расскажи что-нибудь, — тихо попросила она.       В какой-то книжке, совсем давно, Свешникова читала, что именно ночью люди становятся другими. Более открытыми, добрыми и разговорчивыми. Будто бы в них наружу прорывается все то, что днями они так тщательно держали внутри. Именно на это и понадеялась Вера, решив идти ва-банк.       — Назови хотя бы одну причину, по которой я должен это делать.       — Пожалуйста… — прошептала она.       Ставка оправдалась.       — Ладно, — устало выдохнул Кирилл, — что ты хочешь узнать?       — О твоём прошлом.       — Это не самая приятная и интересная тема, Вера, — жестко отрезал он, но все-таки продолжил, — и рассказывать там особо нечего. Моя мать была алкоголичкой. Пила много и часто, из запоя могла не выходить месяцами. Постоянно приводила каких-то мужиков домой под видом нового «папы». Дошло до того, что однажды я подрался с одним из них, пытаясь вытурить из дома. И тогда вытурили меня. Надолго.       — Кирилл… — прошептала Вера, глядя на него и не отрываясь.       Она просто не могла себе представить, как это вообще может быть — чтобы ребенка выгнали на улицу и не пускали домой. Думала, что такое бывает лишь в фильмах-драмах. И вон он — сидит перед ней реальный человек с таким прошлым.       — И нечего меня жалеть, — напряженно предупредил он её, видя реакцию девушки, — спи давай.       — Неужели у тебя не было других родных? Друзей, которые бы приютили тебя?       И хотя было темно, все же заметила, как вздрогнул Гордеев при этом вопросе о родных и друзьях. Он повис в воздухе и остался не отвеченным, к великому огорчению Веры. Кирилл, ничего больше не говоря, встал с дивана и снова лег на пол.       — Спи. И ничего не выдумывай.       — И тебе спокойной ночи… — вздохнула она.       Все стихло. Лишь за окном доносились звуки проезжающих иногда машин, а затем к ним присоединилось и сопение спящего Кирилла.       «Итак, что мы имеем. Тяжелое детство, мать, которая не любила, и конфликты с отчимом. Также у него, скорее всего, какая-то психологическая травма, связанная с родными, а еще он откуда-то знает, как зовут моих родителей, хотя мы и не были знакомы раньше», — подытожила Вера, — «вот только один вопрос остался открытым. При чем здесь вообще я?».