Дьявол Черного моря

Гет
NC-17
Завершён
937
автор
Размер:
381 страница, 64 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
937 Нравится 1842 Отзывы 275 В сборник Скачать

Глава 26. О сути невезения

Настройки текста
- Ферн! Оторвав взгляд от экрана Свитка, он лениво поднял взгляд. С противоположного конца бара, находящего в подвальном помещении, оставшемся еще с тех древних времен, когда это была окраина города, ему махал старый знакомый. - Чего ты там сидишь, как сыч? – бухнул Малус, широким жестом обведя бильярдный стол, у которого стоял. – Айда к нам, я сегодня в ударе! Компания таких же широкоплечих крепких мужиков, собравшихся вокруг стола, поддержала его нестройным согласным гулом. - Не сегодня, сержант, - улыбнулся Ферн, отложив телефон в сторону. – У меня встреча со старым другом. Достав из кармана трубку, он принялся набивать ее табаком. Старая привычка – оказалось, в затяжных походах в глубину Темных Земель трубка и кисет занимали куда меньше места, чем блок сигарет. Да и простой табак там тоже было проще достать, чем сигареты. - Полчаса! – напомнил сержант, приложившись к пузатой кружке с пивом. – В жопу таких друзей-кидал, Ферн. Давай, чемпион – сможешь меня победить, и мои ребята отдадут тебе первого же беглеца, за которого есть награда. «Ребята» такой ставке почему-то не обрадовались, но возражать подвыпившему начальству не решились – лишь сделали за спиной Малуса большие глаза и с удивительной синхронностью провели ребром ладони по горлу. Выпустив густую струю дыма, Ферн заинтересовано посмотрел на старого знакомца. Лишние халявные деньги, конечно, не помешают, но у него же и правда встреча... От соблазна его избавил звон закрывшейся стальной двери, дохнувшая промозглой стылостью улица и злое карканье. Под потолком полутемного бара для копов пронеслась черная тень, клацнули когти о деревянную столешницу. Крупный черный ворон с блестящими в перьях каплями мелкого моросящего дождика внимательно оглядел Ферна сначала одним багровым глазом, потом вторым... - Извини, сержант, - улыбнулся Ферн и ткнул в ворона трубкой. Ворону это не понравилось – «охотник за головами» едва успел отдернуть лакированную деревяшку от острого клюва. – Друг-кидала все-таки здесь. Пожав плечами, Малус смерил неприязненным взглядом ворона, деловито сунувшего клюв в стакан с виски, стоявший перед Ферном, буркнул себе под нос что-то вроде: «а, этот...» и махнул своим ребятам рукой: «Разбивай!» Ферн отобрал у ворона стакан. На обиженное раскатистое «Кар-р-р!» мужчина лишь фыркнул и щелчком пальцев придвинул к пернатому алкоголику второй, пока пустой, стакан. Блестя красными глазами и нетерпеливо переступая с лапу на лапу, ворон следил, как виски плещется о граненные стенки. - Вот мне всегда было интересно, - спросил Ферн, сунув трубку в зубы. – Ты детей с рогатками и «воздушкой» не боишься? Ворон оскорбленно каркнул. Встопорщив перья, он весь надулся, став похожим на футбольный шар и широко распахнул крылья, сверкнул темно-багровой, как глаза Гримм, аурой. - И что, просто подрабатываешь бессмертной мишенью? Прежде, чем ответить, ворон сунул клюв в стакан, запрокинул голову, проглатывая алкоголь и довольно каркнул. Зачем-то оглянулся, уставившись на хвост, пошевелил им, очень по-человечески почесал крылом затылок... и в следующий миг на корточках перед Ферном сидел уже не ворон, а человек. «Охотник» едва успел придавить свой край столешницы ладонью, мигнув зеленой аурой, не давая столу перевернуться. Он действительно чем-то походил на ворона, обличье которого принял. Долговязый, чуть сгорбленный, в темно-сером походном костюме, изрядно пропыленном и затертом, латанным тысячи раз – во всем этом было что-то птичье, что-то от уличного одинокого ворона. Узкое бледное лицо, жесткая щетина, растрепанные черные с редкой проседью волосы и два ярко-красных глаза завершали образ: даже голову к плечу он наклонил очень по-птичьи. Не вороньим был разве что длинный клинок, горизонтально закрепленный на поясе, шириной в две ладони. - Я всегда могу насрать им на голову, - хрипло пояснил Кроу Бранвен, подхватывая стакан. - Слезь со стола, - буркнул Ферн и, когда старый друг выполнил просьбу, с усмешкой заметил. – Птицы, кстати, не контролируют свою жопу и не выбирают, когда срать. - Это обычные, - не согласился Охотник. – Старые мудрые вороны вроде меня, пройдя специальные тренировки жопных мышц... Он фыркнул, а потом, не удержавшись, расхохотался в голос. - Не, я не могу сказать это всерьез! - И не надо, - присоединился к смеху Ферн. – Я уже сам представил эти особенные тренировки. Так что, поэтому ты опоздал сегодня – кружил над ребятней, ожидая, пока накопится достаточно дерьма? Могу поспорить, сегодня в тебя стреляли чаще, чем обычно. - Один раз даже боевым, - нахмурился Кроу. – Я так и не нашел говнюка, выстрел был только один... - Это потому, что в последний месяц нашлось несколько барыг, которые платят за каждый вороний труп, - поделился Ферн. Достав из кармана сложенную вчетверо бумажку, швырнул ее на стол. – Кто-то влиятельный и при бабле очень хочет испортить тебе жизнь. Здесь адреса и имена, хотя вряд ли ты найдешь концы. - Проверить стоит, - серьезно кивнул Бранвен, просматривая короткий список. – Спасибо. Сунув бумажку в карман, Охотник еще раз приложился к стакану, залпом допив все остававшееся, и потянулся к бутылке. - Как здоровье? – стараясь говорить непринужденно, спросил он. То, как он прятал глаза, однако, испортило все впечатление. - Не развалился пока, - пожал плечами Ферн. Он никогда не понимал этого чувства вины. В конце концов, это именно Кроу вытащил его из гнезда Теневого Арахнида, а то, что сделал это уже после того, как яд огромного паука пропитал кости, размягчая и готовя к поеданию еще живое тело... так всякое бывает. Ему, в отличие от всей остальной команды, еще повезло – хоть жив остался. Вейл исправно выполнил все свои обязательства перед Охотником, просадив кучу денег на лекарства и реабилитацию, но всего этого оказалось недостаточно, чтобы вернуть его в строй. Но Ферн хотя бы мог ходить без палочки и костылей – этого хватало, чтобы успешно ловить всякую бегущую от закона шелупонь, да и соцпакет у Охотников, включая пенсию, всегда был самым лучшим. Теоретически, он мог понять неловкость здорового человека перед больным, но меньше всего ожидал этого от Кроу. Этот человек всю жизнь прожил с Проявлением, которое приносило неудачу – ему и всем окружающим. Однажды, восемь лет назад, когда они напились, празднуя выписку из больницы, Ферн с пьяной прямотой спросил его: «Какого это быть неудачником по жизни?». Он сделал это с дальним прицелом, пытаясь как-то понять, как ему теперь жить – тоже неудачнику. Взглянув на него поверх стакана, прямым, неожиданно тяжелым взглядом, такой же пьяный Кроу отчеканил: «Мне тридцать пять, Ферн. На нашей работе неудачники столько не живут». Ферн никогда бы в этом не признался, но он восхищался Кроу: человек, который к сорока годам, каждый божий день влипая в неприятности, преданный сестрой, потерявший команду и при этом вообще способный нормально функционировать и даже умудряться извлекать из бесконечных неудач пользу, не мог вызвать у него каких-то других эмоций. Он вспоминал самого себя в те дни, когда остался единственным выжившим. Во тьме логова Арахнида, плотно спеленатый липкой паутиной, с горящими от яда костями, слушая тяжелые шаги восьми огромных паучьих ног и зловещий топоток – «деток»... Ферн похоронил себя в тот день и то, что его все-таки спасли, ничего не изменило. Он очнулся в больнице мертвым, мертвым он глотал все лекарства и сносил это издевательство под названием «реабилитация», мертвым вышел из больницы с «волчьим билетом», когда единственное, что он знал и умел в жизни больше не было вариантом. В каком-то смысле он до сих пор остался немного мертвым. Поддержка друзей и родителей, жена – одна из медсестер, выхаживавшая его в больнице и после нее, любимая доченька Мэгги... он научился притворяться живым для них, но так и не смог по-настоящему воскреснуть. Иногда ему казалось, что только Кроу видит смерть в его глазах. Ферн думал, это потому, что и глаза у них одинаковые... - Мэгги? - В этом году пошла в школу, - улыбнулся Ферн. Сняв Свиток с блокировки, протянул другу, показывая картинку на рабочем столе: широко улыбающуюся девочку с двумя косичками и алыми бантами, в строгом черно-белом костюме. – Слава Близнецам, не в подготовительную. Пусть лучше учительницей какой-нибудь будет... - А мои племяхи в Бикон в этом году поступили, - гордо оскалился Кроу. – Сразу обе. - Даже Руби? Она же маленькая еще... - Ну, повезло ей пересечься с Озпином и впечатлить его крутым дядюшкиным боевым стилем с косой, - продолжил скалиться Бранвен. – Так что ее приняли раньше срока, за, - ухмылка стала шире, но какой-то безрадостной, - за красивые глаза. - Сочувствую, - понимающе кивнул Ферн. - А, - отмахнулся ворон, опрокидывая очередной стакан, - это было неизбежно, они упрямые, как сто тысяч баранов. Может, и лучше, что они вместе – присмотрят друг за другом... Просто я хотел бы, чтобы это произошло попозже. Сам знаешь, наша работа крутая, но дерьмовая. Вон, я с ними даже повидаться не успел – Гудвич сдернула срочно, даже в Бикон не заехал. Ферн откинулся на спинку стула, пару секунд рассматривал Кроу, задумчиво грызя трубку... - Что тебе нужно от меня, Кроу? – наконец сказал он с той прямотой, что возможна только между старыми друзьями. - Информация, - в том же стиле ответил Бранвен. – Гудвич не нравится то, что происходит в городе, но мы не можем вмешаться прямо, пока нас не попросят. Охотники – не карательные отряды, не репрессивный аппарат. Мы щит Королевств от Гримм, не меч против людей. - И вас не просят, - сделал простой вывод Ферн, покосившись на шумную компанию сержанта Малуса. Он, конечно, не был копом, но по специфике своей работы часто имел с ними дело. Кроу пожал плечами. - Позвать нас – признать, что они не справляются сами. А между тем – это именно ИХ работа, обеспечивать спокойствие внутри оборонительных стен. Кто-то потеряет политические очки и в этот раз у нас нет времени ждать, когда их припечет по-настоящему. Бранвен с плавной стремительностью кобры подался вперед, кровожадно оскалился, обнажая крупные желтые зубы. - Они убили Озпина, - тихо сказал Охотник и Ферн едва заглянув в багровые глаза, передернулся. Все, что сказал Кроу минуту назад про Охотников, было правдой. Лучшие воины Королевств, сильнейшие бойцы человечества испокон веков посвящали свои жизни лишь одной битве: бесконечной войне без конца и края против главной угрозы существования людей как вида – Гримм, Тварей Темноты. Они не могли позволить себе умирать в междоусобных конфликтах, не могли позволить себе грызню за власть – и поэтому всегда стояли в стороне от любых дрязг. Такое положение вещей складывалось веками и тысячелетиями, эти правила вырезали на каменных плитах и берестяных табличках. Эти законы писались кровью тех, кто забывал о них, подтверждались странами, сгинувшими под черным приливом Гримм. Все это было правдой, но... работать именно так могло разве что в идеальном мире, с идеальным человечеством. Охотники были частью Королевства и неизбежно участвовали в его жизни. Внутри Королевств появлялись преступники, достаточно сильные, чтобы сравняться с лучшими Охотниками, которые временами были тем еще оружием массового поражения. Механизмы вмешательства Бикона и Охотников существовали уже очень, очень давно, были узаконены и отработаны веками, но... как и любой другой закон, работать везде и всегда могли только в идеальном мире. Кроу был тем неправильным Охотником, чьей специализацией были в первую очередь люди, и только после – Гримм. Он был убийцей, тем, кто делает грязную работу, чтобы все остальные могли оставаться чистенькими. За это его не любили – и Охотники, и полиция, и Совет... и за тоже самое – его терпели. Кого угодно другого за все эти полузаконные, а временами и откровенно преступные выходки давно бы уже или отправили на Стену Смерти, или пристрелили бы, но Бранвену все сходило с рук. И сейчас, глядя в эти красные глаза, почти похожие оттенком на багровые угли Гримм, Ферн видел в них именно такого человека – цепного пса, спущенного с поводка, убийцу, выбравшего жертву, охотника, взявшего след. Так мог бы смотреть топор палача, занесенный над головой на плахе. - Мы не можем оставить это без последствий, - так же тихо продолжил Кроу, тоном, которым зачитывают смертный приговор. – Я не могу оставить это без отмщения. - Мои соболезнования, кстати, - прошептал Ферн, не пряча взгляд. Он был Охотником когда-то – и кипящая ненависть в глазах Гримм намного превосходила все, что мог отразить любой из людей. – Я знаю, вы дружили. И все исчезло, Смерть ушла из глаз, уступив место скорби. Исчезло Возмездие воплоти, остался лишь уставший и уже немолодой мужчина, потерявший друга – не в первый раз и, увы, не в последний. - Спасибо, - криво улыбнулся Кроу, пряча боль за очередным стаканом с виски, поднесенным ко рту. – Но не стоит. Мы с ним еще встретимся... когда-нибудь в следующей жизни. С грохотом опустив пустой стакан на стол, Кроу встряхнулся, будто ворон, отряхивающий промокшие перья, и продолжил, как ни в чем ни бывало: - Мне нужна информация, Ферн, обо всем этом дерьме, что творится в городе. Общеизвестное я знаю, мне нужны детали. - Ты действительно думаешь, что Белый Клык убил Озпина? - покачал головой мужчина. – Они там, конечно, все двинутые, но настолько? - Не, я не думаю, что это сделали фавны, - отмахнулся Охотник. - Это сделали те, кто стоит за Белым Клыком, - Бранвен поймал его взгляд и с нажимом закончил: - Не лезь в это, брат. Просто расскажи все, что знаешь. Начни с этого ограбления в порту. - Ты опять влез в какое-то большое дерьмо, - заключил Ферн. Получив в ответ только широкую усмешку: «а ты как думал?», тяжело вздохнул и начал рассказывать. – На самом деле это было не ограбление, а самая настоящая военная операция. Все по науке – сначала эта разноцветная коротышка с Торчвиком взяли в заложники семью одного из Советников – громко, на весь город, со взрывами и пальбой, а потом ушли через секретный ход, о котором копам почему-то забыли рассказать хозяева. Банды Черного моря перебрались через первую оборонительную стену и устроили настоящий беспредел. И пока все стояли на ушах, туша пожары, фавны напали на порт. Одновременная атака на каждые ворота, железнодорожную станцию и администрацию и даже три вышки связи, перекрывающие территорию порта. Воздушные транспорты, на которые грузили крупную поставку оружейного Праха, пришли с моря – и вся оборонительная система порта молчала, потому что и туда успели вломиться, в оба пункта управления, основной и резервный: они ведь от Гримм, не людей... Они успели погрузить все, прежде, чем копы спохватились. Часть БКшников растворилась в Черном море, остальные, прихватив заложников пожирнее, сели на транспорты и ушли так же, как и пришли – в океан. Разумеется, тут же снарядили погоню, но... - Стоило им отлететь чуть подальше, где береговые пушки уже не доставали, на них напали Гримм, - мрачно закончил Бранвен, видя затруднение друга. – Они игнорировали Белый Клык и атаковали только военные суда. - Это действительно то, чем выглядит, Кроу? – нахмурился Ферн и, дождавшись кивка, выругался. – Дерьмо! Каким уродом надо быть, чтобы получить Проявление контроля гребанных Гримм?! - Чудовищем не меньшим, чем сами Гримм, - без нужды ответил на риторический вопрос Кроу. – Дальше, Ферн. - А что дальше? – отмахнулся бывший Охотник. – Все. После такого шухера они все попрятались по своим норам и носу не кажут. Попробуй выковыряй их теперь из Черного моря, где их активно поддерживает каждый второй, а каждый первый – молчаливо одобряет. - Всегда есть способ, Ферн, - заметил Кроу. Покатав виски в стакане, он с ностальгической, почти нежной улыбкой заметил: – Это то, чему меня научил Озпин: даже из поражения можно выковать победу. Даже из Проявления приносить неудачи можно извлечь пользу. Я – самое крутое доказательство его правоты: человек, чья работа – бесконечно влезать в неприятности. Так что давай, друг, напряги мозги – должен быть способ. Глинда скинула мне кучу инфы, но я разбирать ее буду неделю, а действовать надо сейчас. Ферн медленно, никуда не спеша, выбил в пепельницу погасшую трубку и принялся набивать ее заново. Бранвен терпеливо ждал, цедя очередной стакан и скалясь в ответ на неприязненные взгляды всех остальных клиентов «полицейского» бара. «Ходячий Геморрой» и «Вестника Неудач» эти ребята знали даже слишком хорошо, и еще не забыли, что в прошлый раз, когда Кроу влез в их дела, городу пришлось заново отстраивать завод, а самим копам – отмазываться от обвинений в халатности. Оскал стал лишь шире, когда один из столов внезапно опрокинулся, подломившись на одну ножку: в пылу спора кто-то хорошенько стукнул по нему кулаком. Неприязненные взгляды тут же превратились в злобные – никто не сомневался, чье присутствие стало причиной того, что крепкий стол, выдержавший за свою историю куда более суровые испытания, вдруг превратился в трухлявую рухлядь. - Гира Белладонна, - наконец сказал Ферн, заново запалив трубку, вновь окутав себя густым белесым облаком. – Недавно от Адама ушла его подружка – Кошка, и прибилась к нему. Дала интервью, рассказала всякое. Ходят слухи, что она сотрудничает с властями, но, сам понимаешь, результаты дерьмовые: с Торусом или без, она все еще радикалка, и презирает все власти скопом, а власти презирают ее. С таким отношением каши не сваришь... Но, если кто и сможет выколупать Белый Клык из той дыры, в которую они забились, так это она. Найди Гиру – я буду не я, если он не знает, как с ней связаться. Конечно, тебе придется как-то убедить ее, что ты лучше всех остальных и, наверно, что-то пообещать... а еще тебе придется как-то сдержать слово. - Кошка... – Кроу нахмурился, будто пытаясь что-то вспомнить. – Я, конечно, давно не бывал в Вейл, но она вроде контачила с Дьяволом, так? Дождавшись кивка, Охотник ухмыльнулся. - Ну, тогда, я думаю, мы с ней договоримся. Ферн подавился дымом. - Ты знаком с Дьяволом? – прокашлявшись, выдавил он. - Знаком. Ты, кстати, тоже, - хохотнул Бранвен. – А что? - Он тут у нас, типа, знаменитость. Я помню три драки в этом баре, на тему хороший он парень или плохой. Ну, знаешь, как обычно: «что важнее, закон или справедливость?» Копов учат всегда выбирать первое, но те, кто достаточно долго проработал на улицах, начинают смутно догадываться, что все не так просто... - Судьба у парня такая, - продолжал скалиться Кроу. – Быть знаменитостью, хочет он того или нет. Ладно, Ферн. Спасибо за помощь. Пойду искать этого твоего Белладонну. И прежде, чем бывший Охотник успел попытаться выяснить подробности о знакомстве старого друга со знаменитостью, опять обернулся вороном. Оглушительно каркнув, птица взмахнула крыльями, одним мощным хлопком швырнув себя в воздух и сделала прощальный круг под потолком. Блеснул в тусклом желтом свете белый комок, и Ферн спрятал лицо в ладони, не желая видеть, как за сволочным вороном гоняются безвинно обгаженные копы. Что-то грохнуло, опрокинулся стол и всего за пару минут спокойный бар превратился в поле боя, полное боевых кличей, отборного мата и злорадного карканья. Наконец, хлопнула дверь и все стихло. Осторожно выглянув из-под прикрывших глаза пальцев, Ферн оглядел полутемное помещение и понял, что лучше бы ему не появляться здесь как минимум пару месяцев. Пережившие нападение дьявольской птицы медленно, один за другим поворачивались к Ферну и во взглядах их читалось, что козел отпущения уже назначен и обжалованию не подлежит. - Жопа ты, Кроу, - пробормотал он в зловещей тишине. – И не любят тебя не за Проявление, а за убогое чувство юмора. «А тренировки анальных мышц все-таки существуют. Целый день копил небось, сволочь» - Партейку в бильярд, вы говорили? – нервно улыбнулся Ферн. – Я передумал – отличная идея! Найти известного человека, публичную личность обычно не проблема. В Вейл, наверно, не существовало человека, который хотя бы краем уха не слышал о борце за права фавнов, в прошлом – лидера всего Белого Клыка, а ныне, после маленького переворота и изменения курса организации на более радикальный, - владельца крупнейшей и единственной в Королевстве газете, целиком и полностью ориентированной на фавнов. Но, если дело касается Кроу Бранвена, ничто никогда не бывает легко. Белладонны не оказалось в офисе – его пригласили на какой-то большой митинг толкнуть речь, на которые тот был большой мастер. Как сообщила ему симпатичная фавн-лисичка в приемной – после выступления ее босс, скорее всего, встречается еще с какой-то важной шишкой. Симпатяжка посоветовала ему прийти завтра или в конце рабочей недели. Ждать Кроу не хотел – у племях все равно учеба, до вечера приезжать в Бикон нет смысла, и уж тем более ему не хотелось объяснять зануде-Гудвич, почему вместо работы он болтается без дела по академии. Поэтому, выспросив у секретарши (или кто она там?) адрес, полетел туда, надеясь выловить Гиру между выступлением и встречей. Можно было, конечно, наведаться по адресам, где платят за вороньи трупы, но Ферн прав – скорее всего, это тупик или ловушка. Второе только приветствовалось – Кроу съел на таких засадах целую стаю собак, но вариант с Белладонной обещал результат быстрее и надежнее. Без драки, правда, но у всего есть свои недостатки. Уже на подлете к администрации Черного моря он понял, что недооценил слово «демонстрация». Кроу думал о паре тысяч, но живой гудящий поток разноцветных зонтиков, перегородивший Портовый проспект намекал скорее на десятки тысяч. Надписи на плакатах смутно будили какие-то ассоциации с новостями, ленту которых он лениво листал на подлете к Вейл еще утром: что-то там про раздельное обучение. А ведь это был будний, то есть – рабочий день... А если бы это были выходные или хотя бы вечер? Впрочем, вряд ли бы им позволили – не портить же добропорядочным гражданам отдых эдаким непотребством. А ведь был еще этот стылый грибной дождик, обычно загоняющий по домам всех, у кого был хоть какой-то выбор. Устья людского потока ворон достиг через пару минут – человеческое море свободно разлилось по площади перед зданием администрации. Сделав круг, Кроу не отказал себе в удовольствии поиздеваться над копами, стоявшими в оцеплении – сбил с одного шлем, украл у второго дубинку... мелкое хулиганство, конечно, недостойное взрослого человека, но, видят Близнецы, Кроу всегда терпеть не мог любых стражей порядка. Он приземлился на крышу здания прямо напротив небольшой трибуны, где как раз сменялись выступающие. Кроу явился как раз вовремя – Белладонна приветственно вскинул руки и людское море взорвалось, заставив ворона чуть нервно переступить с лапы на лапу, столь резким был переход от спокойного шума прибоя к неистовству штормового океана. Чуткий вороний слух улавливал в этом реве отголоски самых разных эмоций – и воодушевление, и звенящий гнев, и стальная решимость. Высокий черноволосый мужчина с фигурой атлета терпеливо пережидал этот взрыв, поглаживая густую бороду. Какой-то безымянный пацан держал над ним зонтик. Кроу резко перестало нравится происходящее. От политики надо держаться подальше – ему и на своем уровне хватает грязи. Его дело – мочить, кого прикажут, совать нос не в свое дело и попадать в неприятности, и если он вдруг, ни с кем ничего не согласовав, окажется замазан в какой-то политической дребедени с правами, на любой стороне, – Гудвич его по головке не погладит. С другой стороны, ему, конечно, не привыкать. Он отвлекся на мгновение от Белладонны – у самого края сцены, на верхней ступеньке небольшой лестницы, стоял парень с короткими рыжими волосами. По такому случаю паренек был одет в черный деловой костюм, но сидел тот на ладной спортивной фигуре как вязанные розовые ботиночки на покрытом шрамами бойцовском псе. Широкая черная повязка на глазах скрывала всю верхнюю половину лица, от лба до носа, ладони с обманчивой расслабленностью лежали на ручке белой в алую полоску трости, упертой кончиком в землю у носочков черных лакированных туфель. Это было очень обманчивое спокойствие, скрытое напряжение готового к бою хищника – Кроу и сам так умел. Подумав немного, Охотник решил подтвердить нехорошую догадку (Белладонна-Кошка-Дьявол-рыжие волосы-знакомая фигура) и сменил облик, наплевав на дождь. Смутное подозрение подтвердилось – парень тут же вскинул голову, безошибочно уставившись черной повязкой в направлении внезапно появившегося из воздуха человека с двуручным мечом за спиной. - Ох, пацан... – вздохнул Кроу, усаживаясь на краю крыши поудобнее и вытаскивая из-за пазухи фляжку. Он, конечно, уже хватанул пару стакашек с Ферном, но всегда быть «немного пьяным» давно уже стало привычкой и даже работать не мешало. Все равно если по-настоящему прижмет, он сможет быстро разогнать алкогольный туман аурой. – Как же тебя так угораздило?.. Сколько таких вот парней он видел? Молодых, сильных, полных надежд и амбиций, безрассудно-отважных, оставивших в пасти Гримм руку, ногу или жизнь? Слишком много для его печени, чтобы запоминать всех. Ему нравился парень. «Он нарушает закон» не было аргументом для Кроу – он вырос в клане преступников и грабителей, в конце концов. «Он калечит людей» заставило бы разве что равнодушно пожать плечами: «И чо?» - не человеку с его количеством крови на руках осуждать насилие. Парень пытался сделать мир лучше, как умел и как научили – сила на силу, воля против воли, и с его точки зрения это все, что имело значение. Делать что-то неправильно или неэффективно – куда лучше, чем не делать вообще ничего. Озпин попросил его присмотреть за пацаном, и он честно делал все, что мог. Проблема в том, что мог Кроу не так уж и много – в Вейл-то проводил от силы три месяца в году и их надо было делить между племяшками и прочими делами. Охотник изредка навещал Ахиллеса, пару раз вытаскивал его в бары, шепнул кому надо из старых друзей, что с наградой за Дьявола лучше не связываться... Директор собирался завербовать парня, со временем перетянуть на свою сторону. Жаль, что этот гребанный мир добрался до него раньше, чем хитрый старый хрен. При всех его недостатках вроде излишней хитрожопости, Озпин все же был намного лучше, чем альтернатива. Плюнув на все, Кроу хорошенько приложился к фляге, довольно крякнул, мгновенно вернувшись в норму, когда огненное забвение обожгло глотку и тяжелым напалмом осело в желудке. - Всегда работает... – пробормотал он, возвращая внимание пареньку, больше известному в этих краях как Дьявол Черного моря, для кого ужасной, а для кого – так и вдохновляющей сказки. По крайней мере он здесь, а не в гробу, не прикован к постели, и не вусмерть бухой в какой-нибудь забегаловке. Уже хорошо. Шум понемногу стихал, но Белладонна все еще молчал, дожидаясь полной тишины. Ахиллес же, достав из кармана Свиток, кажется, что-то надиктовывал экрану – с такого расстояния Кроу было плохо видно. Голосовое управление, что ли?.. Его собственный Свиток завибрировал в кармане. На экране было всего два слова: «Алкаш, ты?» Хмыкнув, Кроу было принялся набирать ответ, но тут же замер – было у него подозрение, что Ахиллес просто не сможет его прочитать. Или нынче есть программки, которые и озвучить сообщение могут? Решив не рисковать, Бранвен просто мигнул, мгновенно перекинувшись в ворона и обратно. Через пару секунд устройство зазвенело вызовом. Имя так и не высветилось – лишь незнакомый набор цифр. Небось, подружка конспирации научила... - Ты что здесь делаешь, алкоголик? – перешел сразу к делу парень. - Гудвич попросила меня покопать, кто убил Озпина, - слил полуофициальную ложь Охотник, прекрасно знавший и кто, и зачем. – Я уверен, БК причастны хотя бы косвенно: слишком уж все сошлось. Хотел поговорить с Кошкой, мне сказали, Белладонна знает, как с ней связаться. Дома у тебя трубку взял какой-то незнакомый мужик, так что... - Я съехал, примелькался больно. - Ясно... – протянул Бранвен. Еще раз оглядев людское море, нахмурился. – А ты чего охранником подрабатываешь? Ждешь проблем? - Жду, - после короткого колебания признал Дьявол. - Какого рода? – деловито уточнил Бранвен и поправил клинок, чтобы было удобнее вырвать его из чехла. – Кому надо дать по шее? Ахиллес молчал. Посмотрев на него через площадь, Охотник пару секунд наблюдал, как он нервно постукивает кончиком трости по деревянной ступеньке. - Да расслабься, чемпион, я всегда за любой мордобой. А все, кто против, либо получат по сопатке, либо пусть жалуются Гудвич, ей не привыкать. Кто нынче плохие парни? Белый Клык? - Возможно, - наконец, сдался Ахиллес. – Они всегда есть на таких демонстрациях, на случай если дерьмо попадет на вентилятор: дать сбежать тем, кто захочет свалить, прикрыть тех, кто решит поучаствовать, ну и устроить копам веселую жизнь, куда ж без этого. Но нет – сегодня я жду не их. Торус снюхался с человеческими преступниками и Кошка уверена, что именно с этой стороны стоит ждать атаки. Сегодня – самый удобный день, чтобы отомстить Гире за интервью, с максимальной помпой и эффектом. Этот дурацкий проект новой школы для фавнов... так не вовремя и, главное, тупо – хрень никогда не пройдет. От всего этого дурно пахнет. Копов мы уже предупредили, но веры им нет. Они реагируют, не предотвращают. - Она здесь? – деловито спросил Кроу, еще раз оглядывая подиум и площадь. Никого, разумеется, не нашел, но оно и к лучшему – значит, хорошо спряталась. - В толпе. - Значит, у тебя все-таки появилась подружка, а? – не удержался Охотник. – Если хочешь, я могу объяснить, что там куда вставля... Ответом ему были короткие гудки. - Молодость никогда не ценит мудрость зрелости, - философски заметил Бранвен, спрятав Свиток в карман. – Если попадешь не в ту дырку, пацан, меня не вини. Их разговор не продлился больше минуты, но шум уже начал стихать. Еще раз оглядев запруженную площадь, Кроу с унынием признал, что просто высматривать в этом столпотворении что-то подозрительное бесполезно, и спрятаться от дождя где-нибудь под козырьком и отсидеться не получится. Перекинувшись, он шагнул с крыши, расправляя крылья, и принялся нарезать круги над головами – у воронов, к счастью, угол обзора приближался к тремстам шестидесяти градусам. За почти тридцать лет, прошедших со дня, когда он впервые перекинулся, Бранвен уже успел привыкнуть и тысячу раз поблагодарить Близнецов, что они не ограничились одной лишь неудачей. И к возможным целям поближе, и провокация какая-никакая – если кто-то в такой ситуации начнет стрелять по ворону, значит – ему очень не хочется, чтобы некий скромный Охотник с примечательным Проявлением помешал их планам. Уж лучше в него, чем в гражданских. А тем временем люди, наконец, замолчали. Динамики, расставленные у сцены, загремели, разнося во все стороны уверенный низкий голос Белладонны: - Я рад сегодня видеть здесь всех вас, кто нашел время, смелость и силы прийти сегодня сюда, чтобы защитить наших детей, подарить им лучшее будущее и защитить их свободу. Я даже написал речь, - обеими руками он поднял над головой тонкую кипу листов для наглядности. – Но слушая других выступающих, все лучше понимал, что эти слова – не то, что хочу вам сказать. Листы были разорваны пополам в такой мертвой тишине, нарушаемой лишь шумом дождя, что Кроу показалось – он расслышал жалобный хруст бумаги и пару застывших в безвременье секунд Белладонна так и стоял с поднятыми руками в окружении разлетающихся листов, которые быстро прибил к земле дождь. - Восемьдесят лет назад закончилась Революция прав фавнов. Восемьдесят лет назад, на руинах форта Кастл наши отцы и деды подписали с Королевствами мирный договор. Нам обещали равенство, права и свободу. Давно мертвы те, кто совершил этот подвиг, мертвы и те, кто помнит, что было с нашим народом пять лет спустя или десять. Я хотел бы напомнить вам об этом, рассказать, откуда мы начинали и куда мы пришли. Кроу поймал себя на том, что действительно слушает, вместе со всей площадью ловя каждый звук, а не просто отодвинув фавна в фоновый шум, как обычно поступал с политической дребеденью. От этого ровного, спокойного внешне, но полного раскаленной внутренней страсти голоса не получалось спрятаться за привычной броней цинизма и равнодушия, он проникал под кожу острыми загнутыми спицами, заставлял что-то внутри чесаться и беспокойно шевелиться, просясь на свободу. Раньше такое с ним мог сделать только Озпин. - В те времена для фавнов строили отдельные вагоны, потому что люди отказывались находится с нами в одном. Они цепляли их в конце поезда, открывали доступ на платформу за пять минут до отбытия, чтобы порядочные граждане могли сделать вид, что нас не существует. Многие из нас не умели читать и считали на пальцах. В те времена фавн мог переехать только из трущоб поменьше в трущобы побольше. Единственным основанием для ареста, все, что писали в рапортах было «фавн», а термина «неоправданное насилие при аресте» просто не существовало. Исчезновения фавнов не расследовались, заявления не принимались. Нас лечили ветеринары. Это то место, в котором мы были, это те испытания, которые нам пришлось преодолеть, лишения, которые мы смогли вынести. Сейчас, восемьдесят лет спустя, я смотрю на вас, и вижу совсем другой народ. Я смотрю перед собой и вижу здесь учителей и артистов, и уверен, что, отдай я вам свою речь, каждый смог бы ее прочитать. Я уверен, что добрались вы сюда на общественном транспорте, а не в разваливающемся старье, которое называли «зверовозкой». Полиция, - он указал рукой на одну из дорог, выходящих с площади в направлении центра города, - стоит на почтительном расстоянии, и не бросается избивать фавнов, собравшихся больше, чем втроем. Если вы придете в больницу, там обязан найтись хотя бы один врач, настоящий, даже по документам, врач, который будет знать, как лечить воспаление кошачьих ушей. Я вижу среди вас людей, я вижу работников, которых отпустили сюда в будний день их начальники-люди. Все это стало возможным потому, что всегда были фавны и люди, подобные вам. Люди, которым не все равно, фавны, которые верят в мечту нашего народа, те, кто готов защищать величайшую победу наших отцов и дедов. Нам еще многое предстоит сделать, но пока рождаются такие, как вы – нет ничего невозможного и я верю, со всей силой, на какую способен, что однажды придет тот день, когда чешуя или собачьи уши перестанут иметь значение. Разве вы считаете иначе? Он замолчал, поднял руки ладонями вверх, и толпа, словно получив сигнал, взорвалась. Кроу, чувствуя, как топорщатся перья в птичьем варианте мурашек, резко взлетел повыше – столь оглушительным был звуковой удар, неразборчивый рев, исторгнутый тысячами глоток. Полицейские, оцепившие площадь и здание администрации, встрепенулись, сдвинули щиты, тяжелые машины-водометы за их спинами беспокойно задвигали башнями. - Громче! – поднял руки еще выше Белладонна, и мощный, усиленный десятками колонок голос был едва различим во всеобщем звуковом безумии. Рев стал еще оглушительнее, хотя раньше казалось, что это просто невозможно. – Пусть каждый услышит! Отойдя немного от первого впечатления, Кроу пару раз согласно каркнул, добавив свой вклад в безобразие. Уж это Гудвич точно не сможет засчитать за политическое заявление! «Прах, я надеюсь, засранец знает, что делает!» - подумалось Кроу. На этот раз толпа успокоилась намного быстрее. Стоило Гире опустить руки, и всего секунд пять потребовалось, чтобы вновь установилась тишина, словно кто-то плавно уменьшил громкость роликом. Теперь, правда, в этом молчании звенело перетянутой струной не просто ожидание, но жажда – слов, действий, цели. Стоит фавну сейчас показать себе за спину на здание администрации и сказать: «Фас!» – и стоявших в оцеплении копов просто разорвут на куски голыми руками и никакие щиты, дубинки, резиновые пули и водометы им не помогут. «Черт, да нам всем охрененно повезло, что этот чувак не с Белым Клыком!» - Я не знаю, какой идиот выдумал эту идею со школой только для фавнов, - продолжил Гира в идеальном созвучии с настроением толпы. Кроу снизился на прежнюю высоту, продолжая выискивать что-то подозрительное. Если Ахиллес прав, и что-то готовится, оно вот-вот случится. - Я не знаю, после какой бутылки виски им стало казаться, что мы настолько глупы, что проглотим эту ложь «о защите от проявлений расизма», и не увидим правды – отвратительной, мерзкой сегрегации, как в худшие годы после Революции. Что-то зацепило его взгляд в стороне, но когда Кроу заложил вираж и пролетел над заинтересовавшим местом, то так и не смог понять, что именно его насторожило. Единственное, что хоть чуть-чуть выбивалось из обыденности – мощная фигура, на голову выше остальных, в плотном темно-зеленом плаще длиной до колена. Фигура спряталась от дождя под глубоким капюшоном, из-под которого выглядывала лишь густая русая борода. Своей интуиции Кроу привык доверять, поэтому продолжил кружить вокруг, разглядывая неправильно неподвижного человека без плаката и зонтика. - Зато я знаю кое-что другое, - Гира указал себе за спину, на здание администрации. – Кто бы они ни были и о чем бы ни думали, они сейчас находятся там. Они смотрят на вас из окон и пытаются делать свою работу. Они дрожат, слушая ваш голос. И когда, завтра или через неделю, они заберут свое преступное предложение назад, я хочу, чтобы вы запомнили на всю жизнь, рассказали другим и научили этому своих детей... Все мнимое спокойствие Белладонны мгновенно слетело с него, он весь подался вперед, и голос взлетел, загремел, казалось, на весь город, ни в чем не уступая силой тому взрыву, что выдали ранее десятки тысяч людей: - Это ВЫ сделали это! Это ВАША победа! Им не заткнуть ВАШ голос! ПОВТОРИТЕ ЕЩЕ РАЗ, ЕСЛИ ВДРУГ ОНИ НЕ УСЛЫШАЛИ! Мгновение тишины, и толпа взорвалась снова. И на этот раз это был триумфальный крик, будто все цели уже достигнуты, все враги брошены к их ногам, связанными и беспомощными, и ничто в целом мире не сможет им помешать. Человек в плаще поднял руки к капюшону и Кроу моментально понял, что его насторожило – должно быть, он засек тот миг, когда неизвестный надевал эти перчатки, будто горящие в едва пробивающемся сквозь тучи солнечном свете ярко-красным, как маленький костер. Красная Рука – одна из прочеловеческих организаций Вейл, самая грубая и прямолинейная из них. Эдакий Белый Клык в худшей его форме, только для людей. И также, как Белый Клык, они были очень популярны среди беднейших и самых злых слоев общества, и так же никогда не были особо богаты или влиятельны за границами своих трущоб. И, если Кроу все правильно понял, сейчас они собираются сделать шаг длиной в километр, заявив о себе на весь мир. Неизвестный снял капюшон и, едва взглянув на него, Кроу моментально поднял рейтинг опасности сразу на пару порядков. Сильная, почти квадратная челюсть, которую не смогла скрыть даже густая борода, грубоватые, слишком крупные черты лица и глубоко посаженные карие глаза – он слишком хорошо знал этого человека. Хейзел Рейнарт, член команды Оригами и друг Озпина и Глинды. То есть, так было лет тридцать назад, а сейчас это был один из самых опасных преступников Ремнанта. Однажды они уже пересекались, и в тот раз Бранвену пришлось бежать. Сегодня пришел день реванша. Сложив крылья, Кроу стрелой бросился к цели, но почти сразу понял, что не успеет. Сквозь плотную ткань пальто пробился яркий желтый свет, такое же золотое сияние затопило карие глаза, сухо затрещали молнии, с громкими резкими хлопками пробегая между поднятыми к небу руками. Кто-то испуганно закричал, фавны отшатнулись, но толпа была слишком плотной, чтобы они получили шанс. Ослепительно желтый свет полыхнул еще ярче, Хейзел опустил руки и ветвящиеся молнии ударили во все стороны, истошно закричали обожженные, запахло паленым. По толпе прошла желтая волна, опрокидывая на землю, убивая и калеча, оставляя после себя лишь конвульсивно дергающиеся, дымящиеся тела. Где-то в отдалении грохнул еще один взрыв, но Кроу не придал ему значения, сосредоточенный на своей цели и надеясь лишь, что Ахиллес со своей подружкой не облажаются. В тот момент, когда поток молний иссяк, Кроу обернулся в человека, не обращая внимания на крохотные молнии, что вгрызлись в ауру, приземлился обеими ногами на плечи Хейзелу, заставив преступника пошатнуться. Зашелестели механизмы клинка: щелкнула, вытянувшись вдвое, длинная рукоять, потом еще раз; лезвие, составленное из четырех сегментов, изогнулось. Когда коса захлестнула мощную шею вертикально под подбородком, Кроу прыгнул, избегая искрящихся ладоней преступника, что схватили пустоту, и изо всех сил дернул оружие на себя, едва ощутив сопротивление, отрывая массивное тело от земли, швырнув его в небеса. Вновь обернувшись в ворона, сжался в крохотный комок перьев, проскользнул подмышкой Хейзела и асфальта коснулся уже человечьими ногами. В тот же миг Кроу прыгнул следом за давним врагом – нельзя было терять ни секунды, ведь в воздухе у Охотника было преимущество. Удар широкого лезвия, вновь ставшего мечом, пришелся на скрещенные руки, изуродованные желтыми и красными праховыми кристаллами, имплантированными в плоть, но сила удара была столь велика, что стальное лезвие, укрепленное аурой, со стоном согнулось, и отбросило здоровяка далеко в сторону, на край площади, подальше от гражданских. Проломив спиной стену, Хейзел скрылся в пыли под обломками и Кроу получил хотя бы несколько секунд на то, чтобы оглядеться. И то, что раньше его разум отбрасывал в сторону, как несущественное, тараном врезалось в сознание: в уши тут же ударили крики боли, ужаса и гнева; в ноздри – влажный воздух с привкусом дыма, паленой плоти и синтетики. Он приземлился на землю, чудом найдя место, чтобы поставить ногу между неподвижным, обугленным до черноты мужчиной и свернувшейся в клубочек хнычущей женщины с ожогом на поллица, которую от удара, наверно, защитил мужчина. Тел, мертвых и едва живых, вокруг были десятки – над некоторыми уже склонились те, кому повезло больше: они что-то кричали, звали на помощь и панически требовали у лежащих ответа. «Ну, хоть детей сюда никто не тащил...» - успел подумать Кроу, продолжая оглядываться. Изломанные, окровавленные детские тела – единственное, к чему он так и не сумел привыкнуть, самое душераздирающие зрелище, которое Охотник вообще видел в жизни, а ведь был уверен, что повидал буквально ВСЁ дерьмо этого мира. Помочь раненным он даже не пытался – не его область ответственности. Его задача – мочить, не спасать. Взглянув поверх голов, он увидел Белладонну, что-то кричащего с трибуны, но голос фавна тонул в криках, а колонки, наверно, пострадали от взрыва. Рядом с ним, держа трость на манер своего турнирного копья, стоял Ахиллес, опустив голову, будто к чему-то прислушивался, застыв в абсолютной неподвижности волка, поджидающего в засаде оленя. Вокруг него, на земле и в воздухе, крутилась едва заметная черная взвесь, будто тысячи обезумевших мошек. За спиной Гиры мягким, стелющимся над землей шагом приближалась какая-то низенькая девчонка с иссиня-черными волосами, заплетенными в два хвостика. Девочка держала в руках короткое копьецо, шершаво-серое, будто отлитое из бетона, и почему-то Ахиллес даже не пошевелился, чтобы ее остановить. Целая лавина мыслей пронеслась в голове Охотника, наслаиваясь одна на другую, толкаясь локтями и сбивая товарок на землю. Хотите разозлить фавнов – устройте взрыв на демонстрации, убейте десятки их, пришедших требовать свои права на абсолютно законных основаниях. Хотите привести их в бешенство - убейте там же Гиру Белладонну, икону мирного равенства и законных путей. Хотите сделать это под носом у человека, повелевающего металлом – избавьтесь от всего, что может хоть сколько-нибудь заметно взаимодействовать с магнитными полями, отвлеките его сотнями противоречивых сигналов, держитесь подальше от злых черных мошек, воспользуйтесь единственной его слабостью – слепотой. Кроу уже как-то думал над этим – и пришел к выводу, что у любого человека, не ставящего перед собой целей сражаться с Ахиллесом, просто не может не быть с собой чего-нибудь из металла. И тем не менее, девчонка стояла прямо за его спиной, на самой границе черной взвеси и, перехватив деревяшку на манер копья, готовилась метнуть свое оружие. - ГИРА! – изо всех сил, почти срывая связки, закричал Кроу, вскидывая меч. Может, у него хоть как-то расширен слух, несмотря на отсутствие кошачьих ушей, может, каким-то чудом услышит что-то в этом звуковом хаосе Ахиллес... Бесполезно. Наоборот – парень дернул головой в сторону, отвлекшись на что-то, развернулся боком к девчонке, по-прежнему в упор не замечая угрозы. Злые черные мошки сдвинулись в том направлении, позволив убийце сделать еще один шаг ближе. В отчаянии Кроу коснулся душой механизма меча, активируя трансформацию. Лезвие с хрустом опустилось под девяносто градусов от рукояти, фиксируя два коротких ружейных ствола. Расстояние было слишком велико – его ружья были оружием ближнего боя, метров двадцать-тридцать, не больше, но может, Ахиллес услышит, может, поймет, что Кроу не будет стрелять в Белладонну просто так. Попасть хоть во что-то он мог только случайно. В такие моменты он всегда забывал о паскудной сути своего Проявления. Каждый раз, когда надо было рисковать для победы, ставить все на зеро, когда рядом с ним умирал человек, которого он мог спасти, все правильные и логичные мысли вылетали у него из головы. Каждый раз, будто ему все еще было семнадцать, Бранвен забывал, что Судьба, высеченная в камне в тот день, когда ему открыли ауру – приносить всем одну только боль, и никогда, никогда (!) – не спасать. Может быть, для разведчика умение всегда найти дерьмо и было полезным, но точно не было таковым для телохранителя. Кроу в очередной раз забыл и, как всегда, за это заплатили другие. Оба ствола выплюнули по пуле каждый. Девчонка метнула свое копьецо. Фиолетовая аура Белладонны вспыхнула, когда обе пули попали ему в живот, он покачнулся, заваливаясь назад, и в тот же миг острый кончик копья ударил в спину – лиловая вспышка на мгновение скрыла все, а в следующий миг девчонка сбила фавна с ног, занесла над головой сверкающую розовым аурным лезвием ладонь. Кроу выстрелил снова, но промазал и от смерти Гиру спасла только бело-алая трость, ударившая в ладонь убийцы, чуть смазав удар – вместо сердца она пронзила насквозь плечо. Закончить работу убийце не дал Ахиллес – черная взвесь облепила ее со всех сторон, забила глаза и уши, и в следующий миг чемпион был уже рядом, ударом ноги отшвырнув девчонку в сторону. Облегченно выдохнув, Кроу не успел даже перевести дух, когда перед ним с небес медленно опустился стальной шарик размером с футбольный мяч в бело-красной расцветке какого-то новостного канала, крупным планом снимая Охотника с дымящимися ружьями в руке, стоящем среди трупов фавнов и который только что подстрелил гребанного Гиру Белладонну. Смачно выругавшись, Бранвен разрубил мерзкую штуку пополам, пусть даже знал, что это уже ничего не меняло – такие штуки всегда отправляют данные на сервер в онлайн-режиме. От попыток придумать, что с этим делать или хотя бы в полной мере осознать, чем это может ему грозить, Кроу отвлек низкий животный рык за спиной – оттуда, куда всего секунд двадцать назад улетел Хейзел: - БР-РАНВЕН! Из провала, проделанного здоровяком в доме на краю площади, вылетел какой-то кусок стены и рухнул бы в толпу, если бы на пути снаряда не встал какой-то незнакомый фавн в маске Белого Клыка. Черный скорпионий хвост, растущий из поясницы, вспыхнул какой-то грязной, с мутными чернильными разводами, аурой и обхватил им снаряд. Ощутимо шатнув хозяина инерцией, хвост проделал полукруг, перенаправляя энергию полета и швырнул каменюку обратно, прямо в выбравшегося наружу Хейзела, пылавшего теперь, кроме желтых молний, еще и обжигающим темно-багровым огнем. - Ты заплатишь за смерть моих братьев! – с совершенно неуместным весельем крикнул фавн и бросился следом, на бегу раскладывая широкие запястные клинки, похожие на клешни скорпиона. Следом за ним в пролом скользнул еще один дрон этих гребанных падких на сенсации СМИ, правда, другой расцветки. - Я даже не знаю, за кого я прямо сейчас болею, - пробормотал Кроу себе под нос. Быстро оглянувшись, Бранвен убедился, что девчонка с легкомысленными хвостиками куда-то подевалась, Ахиллес замер над телом Белладонны, едва различимый за плотным облаком злых черных мошек, которых стало в разы больше, чем было. Еще раз оглядел мертвых и умирающих... и, сплюнув, бросился следом за фавном. «Мочить, не спасать. Никогда не забывай, Кроу»
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.