Тот, кто помнит Ад

Сэм помнит, что Люцифер злился. В первый раз он почувствовал его злость, когда в их с Михаилом разборки вмешался Кас - но это была всего лишь искорка. А может, искоркой она Сэму показалась, потому что не была направлена на него. Потом они вместе падали в клетку, проваливались в ад, и Сэм почувствовал огненную лавину, от которой мозг, наверное, мог просто расплавиться. Люцифер был зол на него. И Сэму было больно, так больно, что он не понял, когда земля сомкнулась над ним, сколько времени прошло и прошло ли хоть сколько-нибудь. Боль полностью затопила сознание, не оставив там места ни для чего другого, вымачивая в себе всё то, что составляло саму его суть. Потом боль ушла. И всё ушло. Сэм остался в странной, абсолютно глухой темноте. И это было долго, и там не было ничего, даже боли. Пока Люцифер не разбудил его. Руки Люцифера как-то небрежно, но очень сильно сжимали шею Сэма, будто не удушая, а стремясь сломать. Сэм видел Люцифера в обличье его старого сосуда, и это казалось абсолютно естественным, хоть и, если вдуматься, в этом не было никакого смысла. Сэм не вдумывался, он смотрел в голубые глаза, пугающе умиротворённые. Если бы он немного опустил взгляд, он увидел бы лёгкую, даже мягкую полуулыбку. Взгляд он не опустил. Люцифер вздохнул и наклонился к уху Сэма. - Тебе нужно только попросить, Сэмми, и я перестану, - его дыхание обжигало холодом. Монотонная, гудящая головная боль неотвратимо усиливалась, глаза заслезились. - Пытаешься доказать прутьям клетки свою несгибаемость? Холодок скатился по щекам - Сэм заплакал. Глаза Люцифера снова были прямо напротив его собственных. Он уже не улыбался, только будто бы предлагал помощь, будто бы просил довериться взглядом. - Так ведь может продолжаться вечно. Я не буду осуждать тебя, просто попроси, Сэм. Сэму казалось, что его голова сейчас взорвётся, казалось, что уже взорвалась, что Люцифер смотрит этим взглядом на его окровавленные глазные яблоки, лежащие среди ошмётков черепа. Слёзы хлынули с новой силой. - Хватит... Сэм не был уверен, что он сказал это - так глухо и тихо звучал его голос. Зато Люцифер в этом не сомневался, он улыбнулся, довольно, будто самому себе. Разжал пальцы, отпуская шею. Сэм судорожно вздохнул, только чтобы понять, что воздуха не прибавилось. Паника накрыла сознание стремительной липкой волной, Люцифер расхохотался. - Так трогательно, - его ладонь легла на мокрую сэмову щёку, большой палец медленно погладил скулу; Сэм дрожал крупной дрожью, к панике в его глазах примешалась ненависть. Люцифер тяжело вздохнул, отнял ладонь от его лица и небрежно коснулся пальцами его шеи. Сэм громко, мучительно вдохнул затхлый воздух, так же громко выдохнул, и снова, и ещё. Не дожидаясь, пока он надышится, Люцифер больно сжал в той же самой ладони его волосы, оттянул назад так, что Сэму пришлось выгнуть шею. - А ведь я мог сделать всё так, как предполагалось, Сэм, - с раздражением, - Просто попользоваться твоей тушкой и выбросить её потом за ненадобностью. Но нет, я старался. И из тебя – местами – даже вышел неплохой подражатель. Ты мог бы стать единственной живой обезьянкой в папочкином зоопарке, - со злостью, - но «нет» значит «нет», конечно же. Сэм не помнит, было ли что-то до этой сцены. Сэм подозревает, что никакой глухой темноты после падения в клетку не было – скорее всего, пытки просто слились в один поток, стёршийся из памяти целиком. Вероятно, Люцифер просто не сразу понял, как пытать Сэма так, чтобы каждое сказанное им слово раскалённым железом оставляло клеймо в сознании. Потому что дальше Сэм помнил всё, каждую деталь, каждый смешок, каждое прикосновение.