Как влюбить в себя Акинфеева

- Ну? Не передумал этого несчастного добивать? – Саша подошел к Артёму, медленно дожевывающему клёклый пирожок из супермаркета, и протянул ему стаканчик с кофе. Выходные они провели порознь. Артём пропал сразу после последнего урока в пятницу, Саша даже не успел попрощаться с ним. Кокорин видел, что друг обиделся не на шутку, впрочем, он понимал, что было из-за чего. Дзюба такие закидоны со стороны лучших друзей считал чистой воды предательством, поэтому решил немного проучить Сашку, чтобы в следующий раз думал, стоит с ним спорить или нет. Артём, расстроенный поведением друга, после школы сразу пошел домой, проигнорировав предложение Кристины сходить в парк и покормить наглых толстых белок, которые не ровен час начнут запрыгивать гуляющим прямо на головы и выпрашивать орехи. Саша же весь день провел в компании Смолова и Миранчуков, которые были всего на год младше, но вели себя как пятилетние дети. Федя рядом с ними выглядел как старший брат, которого заставили выгулять младших на площадке. Саша, даже если бы захотел, не смог бы назвать примерное количество упоминаний фамилии близнецов за день. Смолов приказным тоном запрещал покупать бургеры, писать на лавке у школы матерные слова, гладить бродячую собаку, драться друг с другом и делать еще миллион глупых вещей, которые могли так или иначе навредить Антону и Леше. Уже под вечер, спровадив близнецов домой, Кокорин и Смолов смогли нормально поболтать в тишине. Саше было весело с этой троицей, но отсутствие Артёма немного беспокоило. Поэтому, смазано отказавшись от совместной рыбалки на выходных, Кокорин ретировался домой. Дзюба все выходные не отвечал на его звонки, а когда Сашка всё-таки переступил гордость и припёрся к нему без предупреждения, тот просто не открыл дверь. Кокорин решил извиниться по-дзюбовски и в понедельник купить ему кофе. Артём всегда так делал, когда косячил перед Сашей, это было своеобразным ритуалом перемирия, потому что вслух произнести одно простое слово из шести букв у Дзюбы язык не поворачивался. - Нет, сегодня начать планирую. – Артём отпил горький кофе из стакана и вернул его Саше. Примирение состоялось. – Вчера, блять, полвечера с этой страницей ебался. Хорошо, что Светка пришла, помогла всё максимально по-бабски обустроить. Картинок каких-то дебильных на стену налепила, цитату в статус про вечную любовь. Дичь, короче. - Ты бы поверил, что это страница девчонки? – Кокорин сделал глоток и поморщился. Он забыл про сахар, кофе оказался таким ядреным, что у Саши возникло ощущение, будто он жуёт даже не перемолотые кофейные зерна. - Конечно, там фотки очень крутые. Мне б такая понравилась. – Артём улыбнулся, заметив перекошенное от горечи лицо друга и пошёл в сторону кабинета химии. - Посмотрим, как Акинфеев отреагирует на твою красоту. На тренировку идешь сегодня? - Конечно, ты слышал, что мне усатый в прошлый раз сказал, ёпт? – Дзюба, когда злился, всегда смешно надувал нижнюю губу. Саша видел эту эмоцию на лице друга часто, но всегда смеялся, заметив оттопыренную губу. - Все слышали. – швырнув рюкзак на парту, Кокорин уселся на место рядом с Артёмом. Доставать из рюкзака тетрадь и ручку он не стал, знал заранее, что их рассадят. Алевтина Анатольевна каждый урок это делала, не веря честным глазам Дзюбы и мольбам Саши больше не экспериментировать с веществами. Кокорин был уверен, она просто обиделась на них после того случая в девятом классе с подожжённым столом и десятком разбитых колб. Поэтому теперь учительница разлучала друзей даже на уроках теории. - Я что, ёпт, на бревно похож? Как будто не играю! – Артёму всегда нужно было смотреть в глаза собеседника, в противном случае он начинал думать, что ему не верят, для большей убедительности парень придерживал Сашу за плечо, обращая на себя всё его внимание. - Да забей, нашел, о чём переживать. – эмоционального Артёма обычно трудно было угомонить, но в тот момент в этом была крайняя необходимость, урок должен был вот-вот начаться. Алевтина не любила, когда в её кабинете нецензурно выражались, наказывая за это красной записью в дневнике. У Саши таких было две. У Артёма десять всего за три урока химии, которые он посетил в начавшейся четверти. Поэтому, чтобы не усугублять, Кокорин заговорил спокойно. Мягко отцепив клешню друга от себя, он попытался перевести разговор в другое русло, чтобы грозный, но в глубине души ранимый Дзюба не чувствовал себя каким-то не таким. – Он это всем говорил. Черышева на первой тренировке обозвал кривоногим бараном за то, что тот просто мяч не удержал и в аут вывел. Ты же его знаешь, Саламыч, он… - Игорьку ни разу не говорил. – задумчиво сказал Артём и посмотрел на прямую спину Игоря, который сидел за первой партой и умиротворенно листал учебник. - Он уже «Игорёк»? Давно? – Кокорин усмехнулся, заметив, как друг непонимающе насупился. Дзюба и сам не понял, почему назвал «принцессу» по имени, да еще и в ласковой форме. Подумав несколько секунд, Артём нашел себе оправдание – он назвал Акинфеева так, потому что должен привыкать к нормальному обращению с ним, ведь если в переписке случайно мелькнёт набившее оскомину «принцесса», обман раскроется, и Дзюба проиграет спор. Но посвящать Сашу во все тонкости самообмана Артём не стал, можно же было ответить и проще. - Ой, иди на хуй. Как хочу, так и называю. Это теперь моя игрушка. - Смотри, как бы эта игрушка тебя не обломала жестко. - Чего? Он? Пфф. Саня, я сделаю это за месяц, вратаришка даже не заметит, как влюбится и будет пускать слюни на фотки той тёлки на фейковой странице. Потому что я… - Дзюба! Кокорин! Дневники на стол! – учительница тихо просочилась в класс и теперь наблюдала за вскочившими с мест одиннадцатиклассниками из-под очков. Седая копна волос топорщилась в творческом беспорядке, шаль сползла с одного плеча и лежала на полу. С каждым её приходом в класс всё будто бы подвергалось эффекту сепии, казалось, даже ученики старели. Артём за глаза звал её «бабулей». Судя по возрасту, который был любезно предоставлен сайтом школы, она еще Ленина застала молодым, но на неоднократно поступавшее предложение бросить всё и рвануть на пенсию возмущенно отвечала, картавя: «Я умггру на уггроке». Услышав как-то эту фразу от учительницы, Артём вслух высказал своё пожелание: «Надеюсь, что не на нашем». Впрочем, не стоит говорить, что запись об омерзительном поведении, выведенная красной ручкой, незамедлительно появилась в дневнике Дзюбы. - Да я ж еще ни разу матом не ругнулся, ёпт! - Ну, долго ждать нам не пришлось. – плавно прошествовав к учительскому столу, Алевтина Анатольевна уселась на своё место и сняла колпачок с любимой ручки, приготовившись писать. – Кокорин, пересаживайся к Маше, а Дзюба сегодня один посидит. - А можно лучше я один посижу? – Саша боязливо покосился на огромную одноклассницу, парта которой даже на уроке химии была завалена фантиками от шоколадных конфет. Маша заинтересованно, с нотой надменности, осмотрела Кокорина и подперла второй подбородок рукой. - Нет. Быстрее, без разговоров. – приговор был вынесен, Кокорин положил свой дневник на стол бабули и вернулся к парте Артёма за рюкзаком. - Лооох. – нараспев произнёс Артём прямо в ухо Саше. – Она изнасилует тебя прямо на уроке, глянь, как смотрит. Взгляд тигрицы! Обмажет шоколадом, а потом… - Перестань ты, блять! Она меня сожрёт. Не смешно, Дзю. – фыркая и метая взглядом молнии, Саша шёл к месту отбывания урока химии. Артём еще раз хихикнул и достал тетрадь. Алевтина размашисто писала в его дневнике какие-то гневные заметки, на которые после пятого раза и мать, и отец перестали обращать внимание. Артём рассматривал расписание, когда рядом с ним возник покрытый вековой библиотечной пылью Саша. Химичка задержала его после урока и заставила их с Федей отнести в школьную библиотеку какие-то древние учебники, которые та по ошибке взяла года два назад, а потом просто забыла вернуть обратно. Кокорин благополучно справился со своей работой, а Смолову, как всегда, повезло меньше. Вездесущие Миранчуки так хотели помочь лучшему другу, что, не поделив нечетное количество книг на двоих, разорвали одну на две части. Лёше досталась обложка, а Антону все внутренности учебника по химии 1973 года выпуска. Смолов только вздохнул обреченно и без злости пробормотал: «Миранчуки, еб вашу мать». Сашка подумал, что Фёдор с таким уровнем смирения и терпения уже может ходить по воде и превращать отвратительный чай из столовки в шотландский виски. Оставив Смолова с Миранчуками в библиотеке разбираться с разодранной книгой и разгневанной библиотекаршей, Кокорин отправился на поиски Артёма. Дзюба нашелся у расписания, которое в сентябре менялось два-три раза в день. - Он не купится, Тём. – сходу начал Саша. Дзюба закатил глаза и тяжело выдохнул, он уже не раз пожалел о том, что вообще решил посвятить друга в свой план. – Ну, вот как ты его клеить собрался? – Кокорин не отставал, Артём закинул руку ему на шею и повел по коридору в сторону кабинета истории. - Я напишу ему, скажу, что типа видела его на игре в тридцать пятой школе, помнишь, мы ездили летом в Тулу к ним? И вот, типа, сейчас наконец-то нашла его страницу, пообщаться хочу. Если скажу, что я из Москвы, он же меня и пробить может через кого-нибудь. Вдруг у него из той школы, которую я выберу, знакомые есть. – Саша посмотрел на друга с нескрываемым интересом. Артём-то оказался неплохим тактиком, Кокорин даже задумался над тем, сколько времени Дзюба потратил на обдумывание этой «операции». - Так. И чё? Он поговорит с тобой минут пять и забудет. Ты видел, как он с девчонками в школе разговаривает? За этим придурком Катька бегает с пятого класса. А он даже не воспользовался ни разу этим приятным обстоятельством. Он только учится и играет в футбол. Ему не интересны девчонки. – Саша вошел в кабинет следом за Артёмом. Игорь уже сидел на своём месте. Не обратив внимания на вошедших одноклассников, он продолжил скучающим взглядом наблюдать за каплями дождя, стекающими по стеклу. Дождь шёл с самого утра и от этой серости хотелось спать. В ушах Акинфеева белели наушники, на столе в аккуратном порядке лежали учебник, тетрадь, дневник, ручка и карандаш. Дзюба фыркнул от педантичности Игоря, он уже и не помнит, когда в последний раз видел у себя в рюкзаке карандаш. Зачем он вообще нужен в одиннадцатом классе? Кокорин сел за самую последнюю парту и отодвинул стул для Артёма, чтобы тот лишний раз не гремел, как слон, потому что в понедельник любой звук кажется громче, чем он есть на самом деле. - А я ему еще раз напишу. – настойчиво сказал Дзюба и начал копаться в рюкзаке. – Ты думаешь, что я так легко сдамся, ёпт? Это же развод века! - О, боже, дай мне сил. – устало протянул Саша и обратил внимание на направляющегося к ним Дениса. - Ребят, ручки нет запасной? – Черышев улыбался смущенно, обычно у него всегда была еще одна ручка, но сегодня он отдал её рассеянному Саше Головину. А потом основная ручка Дениса неожиданно перестала писать. Забирать своё у Саши уже было неудобно, поэтому теперь приходилось побираться самому. - Свою иметь надо. – гаркнул Артём, даже не поднимая глаз на одноклассника, что-то, что он искал в рюкзаке, никак не хотело объявляться. - Нет, Ден, у меня вчера кончилась, сегодня фиолетовой пишу, забыл купить. – криво улыбнувшись, Кокорин показал погрызанную ручку. Денис кивнул и с той же смущенно-виноватой улыбкой направился к Игорю. Дзюба наконец высунул голову из рюкзака и уставился на Черышева. - Чё он лезет к нему, а? - Ему ручка нужна, придурок. Вы еще не встречаетесь, Дзю, не ревнуй так. - Пошел в жопу. Дай ручку, а? Забыл, наверное, у бабки в кабинете. - Зачем тебе? Ты ж не пишешь на истории никогда. У меня только карандаш есть. - Давай. – небрежно бросил Артём и снова посмотрел на Игоря. Он отдал Денису новую ручку и продолжил с ним болтать. Черышев довольно улыбался, а вратарь спокойно рассказывал ему о чём-то. Дзюба стиснул зубы и злобно прищурился. Играть со своими игрушками Артём не позволял никому, даже если эти игрушки старые и сломанные. Поэтому ему совсем не нравилось настойчивое внимание к Игорю со стороны Дениса. - Вот скажи мне, о чем ты с ним будешь разговаривать? – Саша ткнул Артёма в бок, чтобы привести его в сознание. Акинфеев, по мнению Кокорина, становился каким-то наваждением для Дзюбы. Последний только и делал, что выискивал его глазами и хмурился, когда видел кого-то рядом с ним. – Ты ему не интересен будешь, потому что о девчонках ничего не знаешь. Ты же только футболом задрачиваешься и плойкой своей. Надо там какие-нибудь фильмы женские посмотреть, музыку попсовую послушать. Не думаю, что он хорошо отнесется к тому, что ему пишет женская версия школьного кровопийцы Артёма Дзюбы. Таких девчонок в принципе нет. И слава богу. - Ты что-то по делу предложить хочешь, Кокоша, или просто доёбываешься и портишь мне настроение? - Я всё еще пытаюсь тебя образумить, балбес. - Не хочешь участвовать – не мешай. - А если он предложит встретиться? – Кокорин задал логичный вопрос. Вдруг Игорь окажется рыцарем и отправится к своей прекрасной даме сквозь расстояние. Или предложит ей приехать в Москву. Несмотря на то, что они учились вместе с самого первого класса, Акинфеев продолжал оставаться неразгаданной загадкой. Он всегда был сам по себе, тихий и нелюдимый. Поэтому Саша, сам того не заметив, начал просчитывать все варианты развития событий, никто же не знает, на что способен Игорь. - Как? – смешливо спросил Артём и добавил. – Я ж в Туле. - Вот ты дурак. – Саша хмыкнул и приобнял друга за плечи. – Удачи тебе в этом непростом деле. Но мне кажется, что ничего не получится. Он отошьет тебя в первом сообщении. Или вообще не ответит. - Ответит, никуда не денется принцесса. Скоро будет улыбаться, как дебил, и пялиться в телефон на мои сообщения, увидишь. - Да-да, конечно. – Саша отвлекся на вошедшего в кабинет Смолова. У него был уставший взгляд и паутина в волосах. Видимо, всё же пришлось отрабатывать оплошность близнецов в библиотеке. Следом за ним в дверь просунулись две одинаковых головы. Федя сурово взглянул на них и прикрикнул: «Быстро пошли отсюда! И попробуйте только физику прогулять!». Головы скрылись, Смолов плюхнулся на стул и измученно покачал головой, встретившись взглядом с Кокориным. Артём уже час сидел перед ноутбуком и никак не мог собраться духом. Его уже не раз посещала идея отказаться от задуманного, вместе с ней всплывали в памяти все слова, сказанные Сашей, в защиту Игоря, разбитые губы и бровь вратаря после очередной драки. Но каждый раз Дзюба отгонял от себя эту мысль, понимая, что остановиться уже не может. Наладить отношения с Акинфеевым в реальности невозможно, ведь он его ненавидит. Артём прекрасно понимал почему и за что, дебилом он не был никогда. Этот розыгрыш был маленьким шансом показать себя с хорошей стороны, узнать Игоря ближе, в конце концов, просто поговорить с ним. Пусть это произошло бы и не под собственным именем, но Дзюбу привлекала сама возможность сделать это. Глубоко вздохнув, Артём написал сообщение Игорю. Шумно выдохнул и нажал на кнопку отправления. Банальный «Привет!» улетел к Акинфееву, и Артём, в ожидании ответа, закусил указательный палец, нервно постукивая ногой по полу. Он храбрился только при Сашке, на самом же деле от одной мысли о том, что возможно дело выгорит и всё получится, его начинало знобить. Игорь удивленно перевел взгляд на экран ноутбука. Он занимался проектом по истории и совсем забыл закрыть вкладку с социальной сетью. Обычно ему почти никто не писал, только если нужно было узнать домашнее задание или расписание на следующий день. Это же сообщение отличалось от привычных просьб забывчивых одноклассников. Сообщение пришло от совершенно незнакомой девушки – Арины Волковой. Её лицо было определенно не знакомо Игорю. От ответного сообщения Артём подпрыгнул на стуле. В диалоге высветилось короткое «Привет».