Кроваво-красный

Терис разбудил закат, ударив в глаза кроваво-красным светом давно не показывавшегося из-за туч солнца, заставил вскочить на ноги и оглядеться по сторонам, на мгновение потерявшись во времени. Тяжестью сдавила сердце мысль о том, что день потерян, и до выплаты долга осталось ничтожно мало – часов десять, летом солнце встает рано, и рассвет не станет ждать… Что ж, по крайней мере выспалась. Может, в последний раз. Изменчивая удача вновь подарила свое покровительство, когда в глаза цветным пятном бросился Торонир, бодро шагающий в сторону ворот и раздающий вежливые кивки головой уже никуда не торопившимся прохожим: свет заходящего солнца не гнал их по домам, как гнали до этого тяжелые капли дождя. Натянув капюшон и ссутулившись, полукровка следовала за ним, держась на вполне почтительном расстоянии, позволявшем не терять его из виду и не привлечь к себе внимания торговца, который куда-то спешил и временами ускорял шаг, едва не срываясь на бег. Домой так не торопятся, тем более, что живет он на втором этаже своего магазина… Неужто удача так благосклонна сегодня, что ведет вслед за ним на встречу с неведомым поставщиком?.. Или Боги явили свое присутствие, вдруг подарив свое покровительство? Что бы то ни было, только бы узнать хоть что-то до рассвета и получить плату… Кроваво-красный свет заката лился по улицам как кровь, отблескивал на камнях мостовой и мешался с крадущейся из дворов темнотой, скрывавшей маленькую фигуру в сером плаще. Темнота давно стала другом, с тех пор, как она начала лазать в пещеры и руины, не говоря уже о чужих домах и Торговой палате, где тоже приходилось бывать по различным причинам. И эта темнота становилась родной, вливалась в душу, оставляя в ней свой отпечаток, очевидно, заметный и окружающим: часто Терис замечала, что люди сторонятся ее, как будто видя в ней что-то чужое, далекое от их светлой веры. Светлой, темной… Всего лишь условности, пережитки первобытного страха перед темнотой, страха, который в детстве был естественен для всех детей приюта, кроме нее, что отчего-то пугало воспитателей. Казалось, они даже вздохнули с облегчением, выпуская ее за покосившиеся ворота на дорогу, навсегда уведшую из тех мест, как будто бы с плеч свалилась тяжкая ноша, хотя сильных проблем она никогда не доставляла. Цветное пятно фигуры Торонира, тускневшее в сгущавшихся сумерках, свернуло в один из двориков, растаяв в еще густой зелени зарослей кустов, пестреющих белыми вкраплениями крупных соцветий. Терис бесшумно дошла до угла, безошибочно держась тени, выглянула, выхватив среди зелени самого эльфа, растерявшего прежнюю самоуверенность и высокого даже для своей расы светловолосого норда. Мрачного вида тип, чей взгляд исподлобья и внушительная фигура непременно заставили бы девушку держаться от него подальше, не окажись он рядом с ее целью. Терис осталась в тени, прилипла к утонувшей во мраке стене и прислушалась, стараясь не двигаться и не дышать: чутье подсказывало ей, что норд не будет ее жалеть, если вдруг увидит, не обременит себя даже тем, чтобы разобраться, кто она такая и что тут делает. Ну а кто она? Безродная бродяга, легионеры вряд ли станут долго расследовать ее смерть. - Агамир, я ненадолго… - сбивчивый голос Торонира, не пытавшегося даже изобразить спокойствие, робко ударился о толщу ночной тиши, - Кажется, в мои дела уже суют нос, сегодня интересовались поставками… - Что, попросили предъявить накладные? – деловитым басом перебил его собеседник, чья тень угольной чернотой лежала на камне серой стены дома. - Нет, просто… все это слишком…ну ты понимаешь… Короткая усмешка прервала едва начавшиеся объяснения эльфа, взгляд норда заставил его застыть на месте, подавившись так и не излившийся тирадой. - Раз в бумаги не лезут, то и сиди тихо. Все будет, как и договаривались: с меня товар, с тебя деньги. Только заруби себе на носу: еще раз зажилишь – пеняй на себя, остроухий! Я не для того по кладбищам шастаю, чтобы за твои гроши работать. Страже, между прочим, все это не очень-то нравится. - Я заплачу! – пискнул Торонир, казавшийся совсем крошечным рядом с нависшим над ним мужчиной, и протянул глухо звякнувший в тишине кошель, - Вот… держи аванс… Ты ведь привезешь товар на следующей неделе? Агамир вырвал кошелек из рук эльфа, со злостью фыркнув сквозь зубы, его тень на стене колыхнулась, передернутая судорогой раздражения. - Бросай это нытье. Товар будет поступать, пока ты платишь. Хороший, не успевший начать гнить товар. Мысль, посетившая Терис, была далеко не самой приятной, но слишком очевидной догадкой. Кладбища, не успевшая сгнить одежда… Стража не любит гробокопателей, преследует с тем же рвением, с которым истребляет некромантов: и те, и другие не дают мертвым покоя, идут против воли Богов, нарушая покой уже ушедших из жизни. И, хотя вера в Девятерых в ней слаба, жаль, что сейчас нельзя идти к ним и донести на него: одних ее показаний мало, доказательств нет, а она далеко не тот человек, которому стража охотно поверит на слово. Шорох шагов прервал ее мысли, заставил забиться в темный угол глубокой ниши в стене дома и замереть, когда мимо промелькнула высокая фигура Агамира, удаляющаяся в сторону ворот. Шаги Торонира, легкие и быстрые, прошумели во дворике, коснулись узкой дорожки и затихли вдали; страх быть замеченным рядом с гробокопателем гнал эльфа обходным путем. Агамир, черной тенью скользивший по улицам, привел ее на Талос-Плазу, к дому у самой городской стены, за которой начиналась территория острова и озеро, с которого дул сырой и промораживающий до костей ветер. Гробокопатель вошел в дом, не замечая идущей следом девушки, и запер за собой дверь. Терис огляделась; стражников рядом не было, а шаги Агамира внутри дома затихли, судя по скрипу ступеней, он поднялся наверх. Улики, должны быть какие-то улики… И сам он вряд ли до утра выйдет из дома, избавив ее от опасности быть замеченной. Что поделать, придется входить в дом сейчас, надеясь на удачу, сегодня наконец проявившую свою благосклонность, и темноту. Еще раз окинув взглядом темную и пустынную улицу, Терис вытащила отмычки и трясущейся от напряжения рукой вставила одну из них в замочную скважину. Осторожно, чтобы не сломать отмычку, она подняла бородку замка и прижала ее, пальцами ощутив негромкий мягкий щелчок. Следом за первой поднялись еще две бородки, ослабив стальную хватку замка, дверь тихо открылась под легким напором ладони. Темной тенью Терис вошла внутрь и прислушалась. Наверху раздавались шаги неторопливые Агамира: он не слышал, как она вошла, продолжал заниматься своими делами – судя по тихому звону, пересчитывал полученные деньги. Найти улики, они точно тут есть… Конечно, не в самом доме, здесь слишком чисто, никто и не подумает, что здесь живет гробокопатель. А вот в подвале вполне может быть, если, конечно, у него нет подельника, занятого грязной работой, который хранит товар у себя. Замок подвала под лестницей был открыт со второй отмычки, дверь бесшумно отворилась, пропуская Терис в пахнущий тленом и сыростью холод. Достаточно большое помещение было завалено тряпьем, в грудах которого иногда тускло проблескивало оружие, от некоторых вещей тянуло мертвечиной, на полу валялись небрежно сваленные в кучи кости. Человеческие… Терис с трудом подавила тошноту и, зажав нос, чтобы не чувствовать этого смрада, продолжила поиски улик. Испачканная в земле лопата, заступ, кость, прах, ссыпанный в банки, стоящие почти на проходе. Достаточно, чтобы приписать еще и занятия некромантией. И припишут, с такими уликами припишут все, если у Дженсин хватит духа обратиться к Легиону… Взгляд девушки упал на книгу, лежавшую на столе, тускло освещенном свечами, заставив остаться и открыть ее на одной из последних исписанных страниц. Аккуратный ровный почерк, оставивший на страницах имена и фамилии тех, чьи могилы были разорены, а вещи и часть останков разбросаны в этом подвале, вызвал приступ отвращения, растущего с каждым именем, которое цеплял взгляд в этом списке. «Илиас Натерс, Брума. Зеленый камзол, прим. 120-150 септ., сапоги 40-50. Меч двуручный, 500 Ринальда Карельн, Королл. Бархатное платье, прим. 100 септ, шитые золотом туфли 80 септ., золотое ожерелье прим. 300 септ». Харна Ганто. Королл, гильдия бойцов. Рубашка хлопковая, 30 септ, дуплет кожаный 50 септ., наградной серебряный меч 400 септ». И меч, знакомый клинок, показанный Харной в ту последнюю встречу в таверне, ее серебряный меч среди всей этой рухляди... Ярость захлестнула, лишив возможности видеть и читать уже не имеющие смысла имена погибших, перед глазами поплыли красные круги, убивавшие мысли, недавно такие правильные, логичные, направленные на будущее, ведущие в него ровной дорогой. Харна… Единственная, кого она могла назвать другом… Он за это заплатит. Заплатит годами в тюрьме, она посадит его туда, с ее слов припишут ему и связь с некромантией, будут ему и пытки, и допросы. Пусть даже если ей самой придется признаться в проникновении в его дом – пускай, признается… Терис кинула книгу в мешок и бросилась наверх, ударом ноги вышибла дверь, больше не таясь и не думая. Бежать отсюда, пока не сорвалась и не подпалила этот чертов дом. Она ведь может, может, только это перечеркнет ее будущее, такое близкое, такое… Агамир спускался с лестницы на шум, его длинная тень упала на светлую стену, поползла к двери. …она ведь может… Еще не видел, только шел. …может… Увидел краем глаза, развернулся, правильное лицо исказилось в беззвучном окрике. …а будущего уже нет с того момента, как она поняла, что может… Короткий, заглушенный знанием собственного преступления крик, взмах серебряного меча Харны, неизвестно как схваченного в подвале. Он успел увернуться, клинок лишь задел его ключицу, на стену росчерком легла кровь, еще раз напомнив, что она может. Толчок сильной руки в плечо отбросил, едва не сбив с ног, а через мгновение в руке Агамира красным всполохом зажегся одноручный длинный меч с красным лезвием, устремился к ней, вынуждая выставить блок, едва не смятый могучим ударом. Потемнело в глазах, ноги подогнулись, меч тяжестью склонил руку вниз, не давая возможности защититься и оставляя только отступление. Выпад, нацеленный в сердце, Терис не отразила, только отклонилась, с трудом поднимая меч для нового удара. Меч Агамира скользнул по ребрам, обдавая бок жаром крови и болью и возвращая вместе с тем чувство реальности и силы. Не убежать, не продержаться долго. Выход есть, и она может… Может… Меч вошел в его горло удивительно легко, как будто бы направляемый не только ее рукой, а еще какой-то неведомой и безжалостной силой. В порыве ярости и рожденного болью страха она опрокинула его на пол, с силой упираясь коленом в его грудь, выжимая из него остатки жизни и крови, фонтаном взметнувшейся вверх, забрызгавшей ей лицо и стену. Агамир захрипел, дернулся, схватившись руками за горло, взгляд метнулся по комнате, и в этом взгляде было неверие происходящему – он не понимал, все еще не понимал, что обречен, быть может, даже не чувствовал боли, только пытался вырваться и свернуть шею. Повинуясь какому-то странному, безумному желанию, Терис провернула меч в ране. Мужчина вздрогнул последний раз и затих. Чистые стены и неожиданно яркая кровь на них, бегущая, оставляя неровные дорожки, вниз. Агамир на полу...уже не шевелится, стекленеют глаза, кровь перестала идти, только поблескивает на полу лужа, да стынут на лице темной корочкой ее брызги. Мимолетное ощущение чьего-то всевидящего взгляда, раздавленное тишиной. Тихо... Очень тихо. Как будто бы ничего и не было. И в этой тишине очень хорошо слышны собственные мысли, сменившие пропавшую без следа ярость. «Я его убила…» Смогла. «Убила…» Довольно легко, повезло не попасть под удар. «Я убийца!» - паника накатила, прошла по телу дрожью, выступила испариной на лбу, выдавила из глаз скупые, тут же высохшие слезы. Убила человека… Впервые. Не гоблина, не крысу, человека… Ей стало страшно, на негнущихся ногах она дошла до стола, глотнула из кувшина воды, половину пролив на себя, и застыла, осознавая страх. Страшно…что нет чувства вины. Просто страх от случившегося, шок. Пройдет. А сейчас надо уходить, бежать, пока не пришла стража, не поставила на ноги весь город, пока легионеры не опросили торговцев, не нашли ту же Дженсин, которая разболтает им все. Тогда доберутся и до нее… А она и без того имеет много оснований избегать встречи с ними. Бежать. Терис кинулась к двери, но застыла, остановленная заглушившим страх и отчаяние обострившимся до предела здравым смыслом. Не бежать же в забрызганной кровью кирасе мимо стражи, лицо отмыть надо, почистить меч, только очень быстро. Вряд ли кто-то придет сюда до утра, если даже у этого Агамира есть в городе знакомые, но рисковать не стоит, лучше уйти по темноте, которая давно уже стала самым надежным и единственным верным союзником. Полуэльфийка наскоро отмыла лицо от крови, сорвала и затолкала в сумку окровавленную одежду, натянула брюки и дуплет, найденные среди вещей Агамира, наскоро перевязала рану, помедлив, вытащила из холодной руки мужчины меч. Этот был куда лучше, чем те, которые попадались ей в руинах, еще и зачарованный, оставлять его здесь было бы жалко. Меч жалко, хозяина нет… И деньги. Он жил вполне неплохо, а деньги…были слишком нужны. Пусть даже получены они были за разорение могил, какая теперь разница. Терис метнулась наверх, по странному наитию безошибочно найдя шкатулку, которую Агамир так и не закрыл, высыпав в нее полученные от Торонира деньги. Деньги, несущие след праха, тлена и земли из раскопанных могил. И теперь еще крови самого гробокопателя. Не взяла бы, если бы не было так необходимо… Золотым звоном монеты утонули в брошенном в сумку кошельке, сил, чтобы пересчитать их, не было, но тяжесть металла породила надежду на то, что их достаточно. Достаточно, значит, не зря Агамир лежит внизу в луже крови, и сама она не испытывает ничего, кроме странного облегчения на грани безумия. Бесполезный список ограбленных покойников остался лежать рядом с телом, открытый на последней странице, когда она, подавив новый приступ дрожи, вышла на улицу, темную и такую же безлюдную. Кажется, никто не услышал звуков короткой борьбы, стража стояла у ворот, как и раньше, в темноте таяли двое патрульных, долетали обрывки их разговора: жалобы на рутину, на капитана, не дающего премий… Терис шла медленно, все силы вкладывая в то, чтобы переставлять ноги и унимать дрожь, душить крик, рвущийся наружу. Ужас произошедшего то откатывал, оставляя ее во власти полного безразличия, то возвращался, лишая мыслей, зрения и страха перед стражей, заставляя ускорять шаг, шарахаться в переулки, как только доносились гулкие шаги легионеров. Порой вместе с ужасом приходила и мысль, правильная, спасительная: пойти и признаться во всем, на всю улицу кричать о содеянном, вымаливая прощение. Только прощать было не за что. Он заслужил. Он заслужил, а она смогла его убить. Так все обычно и бывает, когда жизнь окончательно катится вниз. А она еще переживала из-за той потасовки в таверне… Тяжелые ворота открылись, выпуская Терис из города, стражник приветливо что-то произнес на прощание, а она улыбнулась ему в ответ. И, кажется, он не увидел безумия, готового вырваться наружу, в ее глазах… А может, и не было этого безумия? Агамир ведь заслужил… И деньги…были очень кстати. Удача, странная слепая удача, склонная к жестоким шуткам, была сегодня с ней, став союзником вместе с темнотой ночи и тишиной, заглушившей звуки борьбы в доме Агамира. Он не кричал, боялся привлечь стражу, как и ей, ему было, чего бояться, оставалось рассчитывать на себя и свои силы... Которые подвели, присудив победу ей. Победу, дающую право забрать его клинок и деньги; победитель всегда прав, его не судят, если не поймают. Мысли, еще недавно пугливо жавшиеся в углах заполненного отчаянием сознания, приходили в порядок, неслись, выстраивая смутные перспективы ближайшего будущего. Деньги есть, их много, она знает это, их хватит, чтобы откупиться... Но одна мысль о том, чтобы дождаться рассвета в городе или где-то рядом с ним, заставляла ускорить шаг в сторону дороги, серевшей в темноте и огибавшей стены столицы. Прочь отсюда, прочь из каменных улиц и от дома, где на полу кровавым зеркалом разлилась еще не остывшая кровь Агамира, прочь от стражи и глаз горожан. Только отдать деньги и затаиться, залечить рану, а потом — бежать даже из окрестностей столицы. Виндассель. Древний алейдский город, лежащий в руинах на другом берегу озера в двух-трех часах ходьбы отсюда. Знакомое место, где не осталось неизвестных ей ходов, где нет опасных для нее ловушек, и есть вода, которая не даст страдать от жажды, если придется залечь надолго. Бежать туда. Знакомая темнота скроет от чужих глаз, коридоры опутают охранительным лабиринтом на случай, если кто-то все же пойдет по следу. Только... придется рискнуть и пригласить туда гостей, иного пути нет. *** Таверна у конюшен Имперского Города пустовала, только за барной стойкой клевала носом полнотелая седеющая хозяйка, бросившая на Терис недовольный взгляд, когда она ввалилась в дверь, скрипом петель прервав ее дремоту. - У вас есть лист бумаги и перо? – девушка привалилась к стойке, изо всех сил пытаясь дышать спокойнее и чувствуя, как начинает промокать от крови поспешно натянутая поверх поспешно намотанных бинтов рубашка. Рана, казавшаяся небольшой и почти не причинявшая боли, теперь напоминала о своем существовании, пульсируя и, как казалось, раскрывшись почти до кости. Сейчас бы в часовню к лекарям или, на худой конец, к доброй Россан, но не при тех обстоятельствах,что гнали ее из города в ночь и холодную темноту руин... Поджав губы, трактирщица медленно поплыла к шкафу, как будто каждым своим шагом пыталась донести до полукровки, что визиту ее не рада, а просьба ее совершенно неуместна, но, так и быть, она исполнит. Звон упавших на стол монет добавил в ее движения жизни, приблизил момент, когда на стойку лег помятый лист и чернильница с торчащим из нее замусоленным пером. - На рассвете здесь будет Маттиас Драконис, имперец в мифриловой кольчуге. – сбивчиво проговорила Терис, кое-как черкнув пару слов и протягивая сложенный лист хозяйке, равнодушно взявшей его двумя натруженными толстыми пальцами, -Зеленоглазый… - Я его знаю. – та убрала записку в карман фартука и устало посмотрела на ночную гостью, - Что-то еще? - Бинты и зелье, если есть. Женщина молча выложила пять мотков бинтов и застыла, скрестив руки и ясно давая понять, что зелий у нее нет. Терис коротко кивнула головой и тихо выскользнула за дверь, чувствуя липкую кровь, стекающую по боку на ногу. Все же ее удача любила жестокие шутки…