Кроваво-красный

За мутным окном таверны бушевала метель, сотрясая хлипкие от старости стены и задувая огоньки сальных свечей, которые с ворчанием вновь зажигала Криворукая Ханна, хозяйка ''Утонувшего рыбака'', единственной таверны Портового района. Терис провела в ней почти два дня, отогреваясь у закопченного очага, хоть как-то разгонявшего лезущий из всех щелей холод. Она могла бы позволить себе и более дорогое жилье за стенами столицы, но таверна Ханны, имела три огромных преимущества перед теплом и уютом гостиниц в стенах города: ее хозяйка, слепая и глухая ко всему, не задавала никаких вопросов, а стража предпочитала другие заведения. Зато сюда под вечер стекался весь сброд, всевидящий и всезнающий, до которого в первую очередь доходили все известия, даже избегавшие всеобщей огласки. Их разговоры и слушала убийца, сидя в общем зале за кружкой дрянного глинтвейна - единственного пойла, имевшегося у Криворукой помимо скуумы. - Драконис пропал, слыхали? - бородатый нищий с черным от какой-то болезни лицом глотнул глинтвейна и вытер сивые усы тыльной стороной ладони. Краем глаза наблюдая за ним, убийца заметила, что у него не хватает мизинца и безымянного пальцев, и рука сплошь покрыта следами от ожогов. - Вернется, куда денется. Умбакано ему хорошо платит. - его собеседник, еще молодой и почти прилично одетый босмер, лениво водил пальцем по столешнице, рисуя что-то расплескавшимися каплями глинтвейна. - Погуляет и попросится обратно. - Думается, что не сбежал он, а сдох где-нибудь. Эльф, вроде, совсем из ума выжил со своими алейдами, отправил его куда-то в Нибеней. А там места гиблые, болота, человеческого жилья днем с огнем не сыщешь. - Я слыхал, у него там сестра живет. Сибилла. - эльф лениво растягивал слова, выводя винные узоры на старом дереве стола, - Еще более ненормальная, чем он. - Все-то ты знаешь, - одетая в тряпье бретонка средних лет усмехнулась, показав желтые зубы, - Вернется он еще, не из тех, кто так просто сдохнет. - Да нам-то что? - бородатый снова хлебнул из кружки, - Сдохнет - и слава Талосу, нам стражи хватает, а этот ублюдок вечно норовил нос не в свое дело сунуть. Говорят, что Маэлира он прошлой зимой утопил. - Маэлир сам виноват, нечего было с Умбакано ссориться и орать, что всем про его дела расскажет. - тетка снова весело оскалилась, - Мы-то знаем, но ведь молчим. - Пока не заплатят... - беспалый нищий подмигнул ей. - А вот когда заплатят... - босмер состроил совсем хитрое лицо, и все трое разом подняли кружки. Терис улыбнулась в высоко поднятый воротник, краем глаза следя за троицей оборванцев и стараясь запомнить их лица. Изможденное и худое у беспалого, широкоскулое, с небольшими и острыми глазами - у бретонки, а эльфа несложно было запомнить по раскосым глазам разного цвета. Когда-нибудь все они могли пригодиться, и она была готова платить — у нее уже давно родилась уверенность, что многие из Братства пользуются услугами нищих и воров, после Кризиса в обилии наполнивших города Тамриэля. Дверь открылась, жалобно заскрипев на ржавых петлях, и из бушующей снаружи метели шагнула массивная фигура в много раз переделанном овчинном тулупе. - О, а вот и Медведь! - босмер стукнул по столу кружкой, черное лицо нищего отразило некую радость, и даже блеклые глаза Криворукой обрели искру жизни. Медведь, огромного роста норд, всем своим видом оправдывавший свое прозвище, прямиком направился к барной стойке, на ходу отряхивая с тулупа снег. - Криворукая, зря радуешься. Прячь скууму, два твоих клиента копыта откинули. Рябое лицо женщины, и без того мучнистое и бесцветное, стало совсем белым, а глаза мутно-болотного цвета зажглись беспокойством. Утратив всю медлительность, она вылетела из-за стойки и исчезла в люке подвала. Медведь неожиданно расхохотался и по-хозяйски налил себе глинтвейна из оставленного на огне котелка, после чего уселся на жалобно скрипнувшую под его весом лавку рядом с босмером. - Кто помер-то? - тетка с любопытством глянула на норда, пока тот неторопливо пил. - Да босмер этот со своим верзилой-дружком. Стража только что нашла, оба не то от скуумы, не то от зеленой пыльцы концы отдали. - И что, теперь облава? - босмер вздрогнул, заерзав на скамье, но Медведь успокоил его, положив свою тяжелую руку ему на плечи. - Да какая там облава, кому эти двое нужны? Торонир не так давно из-за решетки вышел, второй вообще не наш, приезжий. Стража если за это дело и возьмется, то только если альтмерская дамочка скандал закатит и на лапу капитану даст как следует. - А как же... - Глянь, как Криворукая оживилась, как молодая носится. - Медведь замолк, допивая глинтвейн, и остальные не стали задавать новых вопросов. Терис выскользнула из-за стола получасом позже, когда разговор нищих зашел о вещах, мало трогавших ее на данный момент, но за прошедшие минуты она успела многое узнать о на удивление богатой на события жизни Торонира, о которой узнала и стража, еще осенью заглянув к нему в подвал при обыске. По словам Медведя, плети и кандалы были еще цветочками по сравнению с остальным, о чем, вероятно, его собеседники были осведомлены, судя по их хитрым взглядам и смеху. «Я никогда не буду об этом думать. Никогда». – Терис поспешно покидала зал, поднимаясь на второй этаж и все еще слыша перешептывание вернувшейся Ханны со своими гостями, - «И о малиновом платье тоже. Дагон побери этих извращенцев»… *** Коридоры, уводившие под землю и сплетавшиеся в паутину лабиринтов, пустовали, и каждый звук тонул в лабиринтах, задушенный отсыревшим камнем стен. Где-то далеко внизу едва слышно шумела подземная река, а из темноты, сгущавшейся в ответвлениях коридоров, доносился скрип костей темных стражей. Форт Вариэл – не самое приятное место в Сиродииле, но зато надежное, забытое и заброшенное много столетий назад. Редкий искатель сокровищ заходил сюда – и оставался здесь уже навсегда в виде вечного стража этих коридоров и чужих тайн. Черная Рука свято хранила свою резиденцию и всегда избавлялась от свидетелей. Почти всегда. Ночь была темная и еще теплая, как и всегда в конце лета, задержавшегося в Анвиле дольше, чем в других городах Тамриэля. Темнота заполнила сад и влилась в окно спальни матушки. Темнота отражалась в луже крови на полу и в темных глазах убийцы. И эти глаза смотрели на него – всего несколько мгновений, прежде чем черная тень исчезла в окне. Почти двадцать лет. Сколько стараний, кто бы знал… «Все не зря, матушка. Скоро…скоро начнется. Уже началось». Началось еще в прошлом году. Сначала он убивал сам, скрываясь из-под носа своих собратьев, научивших его этому на свою беду. Он запутывал следы, терялся в тенях, и сам потом вел некоторых из убийц по ложному следу, разжигая страхи и подозрения. А потом… «Я должен был быть аккуратнее. Еще немного, и этот данмер меня бы заметил…» Заметил и испепелил бы на месте: Банус Алор был не из тех, кто долго думает в таких случаях, и Матье надеялся когда-то на этом сыграть. Потом, в будущем, до которого надо дожить. Тогда и пришло время Николаса и Марты. Он знал их, и не составило труда предугадать, какая цепь событий последует за их предательством. Очищение. Аркуэн без его подсказок выдвинула это предложение на совете и почти добилась своего… «В этот раз все получится, мама. Они перегрызут сами себя…черные крысы. Крысы…крысы… Матушка, как же я ненавижу их всех!» Двух предателей в тот раз простили. Слишком чистая репутация у остальных, чьи мелкие грешки Лашанс всегда прикрывал перед Черной Рукой, слишком яро вступился Ж`Гаста и поддержал Алвал Увани – без того пыла, что был у хаджита, но не менее решительно. Слушатель колебался, но проявил неожиданную снисходительность, даровав жизнь остальным и выразив надежду, что предательство умрет вместе с теми, кто его совершил. Почти год тишины, обманчивой, как и все здесь. Тишина скрывала подозрения, страхи и недоверие, разъедающее Братство изнутри, порождая безумие, которое он подпитывал все новой кровью. Темнота за решеткой в одной из камер шевельнулась, выдавая присутствие узника. Харберт никогда не умел таиться в тени даже при желании, выдавая себя неосторожными движениями, ростом и почти вечным запахом перегара. Подсунуть такой подарок в Чейдинхолл было прекрасной идеей, одной из тех, за которые Матье почти искренне уважал своего Спикера и временами даже смутно сожалел о том, что когда-то, если все пойдет по плану, придется убрать и ее. Впрочем, тогда от Аркуэн уже не будет никакого прока. - О, кто пришел… - хриплый голос каркнул из темноты, и норд прислонился поудобнее к стене, когда свет факела коснулся его. За четыре дня за решеткой он стал еще больше напоминать того наемника, который вступил в Братство три года назад – волосы свисали на лицо спутанными прядями, светлая щетина начала превращаться в бороду, а глаза, непривычно трезвые для него, смотрели до странного прямо и остро, - Пришел навестить старину Харба? - Да, - бретон прислонился к стене, но, увидев табурет, придвинул его и сел напротив решетки, - Услышал, что у тебя неприятности… Норд хрипло засмеялся, вновь наводя на мысль о карканье вороны. - Этот поганый святоша зарезал кого-то из наших, а виноват еще и я. Все из-за того, что я курьер… Очива, чертова ящерица, вернусь – по стене размажу… - Тихо, - Матье приложил палец к губам, -Услышат… - Да пускай слушают! – Харберт ему не внял и продолжил едва ли не громче прежнего, - Это она нашептала, что я работаю плохо. Если бы не ее нытье Спикеру, работал бы дальше и не влип во все это дерьмо… - он ожесточенно ударил кулаком в стену, и на сбитых костяшках выступили капли крови, и бывший наемник посмотрел на них с некоторым удивлением, сменившим приступ ярости. - Они разберутся со всем. Ты ведь… - Я ему контракты вез, – норд невесело усмехнулся, - А этот паршивец взял и нашего убил. Мол, в заказе так было написано. А контракт заверен Черной Рукой, с вас спросу нет, все шишки мне теперь. Матье промолчал, и молчание было принято за выражение понимания и сочувствия, погасившего взрыв эмоций Харберта и вернувшего ему некоторое спокойствие. - Что они там хоть говорят? – убийца опустил руки и сделал шаг к решетке, - Решили что-нибудь? Норд полезен, очень полезен. Цепной пес, не склонный мыслить и разбираться, а алкоголь стирает из его памяти все события, способные навести на подозрения. Жаль будет так быстро его потерять… - Корнелий оправдывается, слово дает, что правда в контракте было написано. Лашанс пытается разобраться, кого-то в те края послал… Аркуэн за казнь и Очищение, Увани пока только за казнь. Ж`Гаста как-то притих, может, тоже оправдывать будет. - А насчет меня? – голубые глаза глянули прямо и пронзительно, и на мгновение Матье почудилась в этом взгляде искра опасного для него раздумья. Вспыхнула и тут же погасла, даровав покой: норд по-прежнему не представлял угрозы. Матье помолчал, нервно ломая пальцы и ища слова. Норд не имел прямого отношения к делу, и о лично его казни речи не шло, особенно с учетом вновь предложенного Очищения. Но если вдруг каким-то чудом Лашанс сумеет найти возможность вытащить из всего этого Корнелия… Матье не сомневался, что Спикер без зазрений совести переложит всю вину на норда, и тогда дело примет совсем иной оборот, не слишком выгодный для него. И норд…пока что полезен, другого такого найти будет слишком сложно. - Я попробую тебе помочь. – бретон посмотрел в глаза Харберту, и тот замер, как пес в ожидании команды, - Просто делай то, что я тебе скажу, и тебя отпустят. - Прямо вот так, под честное слово? - Харберт усмехнулся, не скрывая недоверия к словам душителя, но в его взгляде теплилось нечто вроде надежды, с которой он не хотел так просто расставаться, - У меня кроме него доказательств нет. И в Черной руке меня не то чтобы любят, знаешь ли. - Если подкрепить слова именем Ситиса и Матери Ночи, то этого может и хватить. – Матье ответил тонкой улыбкой, которая спустя несколько мгновений ожидания отразилась и в глазах Харберта.