Суровые студенческие будни

Известие о смерти нашего проводника сразило меня наповал. Яшма, старый добрый Яшма, который всегда таскал нам в офис шоколад и леденцы. Яшма, который всегда рассказывал проникновенные истории о своих путешествиях, своей жизни, своей любви. Яшма, который советовал мне в будущем податься в туристический бизнес и обещал приехать в гости, который прощался со мной в конце июня и подмигивал, говорил, что встретимся в октябре. Не встретимся. Обещания нужно сдерживать, но смерти плевать на земные клятвы. Она приходит за каждым, независимо от долгов и возраста, косит всех подряд, но очень уж часто — хороших людей. Яшма не был человеком в прямом смысле этого слова. Чистокровный гном, высокий даже для нас, не говоря уже о своём роду, он работал извозчиком и проводником. Всегда эмоциональный, часто ворчливый, выкрикивающий ругательства в кристалл связи. Я пришла в фирму в марте, он к тому моменту уже работал два года. Имя у него было самое гномское, состоящее почти из двадцати частей. Я помню, как прочитала его в официальных документах и удивлённо поинтересовалась у сменщицы, почему Яшма. «Увидишь», — усмехнулась она, и я увидела. Суровое, чисто выбритое лицо, испещреное морщинами, и глаза — тёмно-серые, с цветными прожилками, так и напоминающие полосчатую горную породу. Я протянула руку, а он, вместо того, чтобы пожать, поцеловал тыльную сторону ладони — он всегда целовал нам руки, даже когда мы случайно встречались на улице. И я почему-то сразу прониклась к нему симпатией: то ли из-за цвета глаз, так напоминающего яшму и горы, то ли из-за вот этой галантности, которая сейчас уже почти не встречается. Иногда он подвозил меня в общежитие после смены — шататься по ночным улицам, переполненных магами всех возрастов не слишком безопасно даже студентке Университета. По дороге он рассказывал удивительные истории — за свои прожитые годы он влипал в кучу переделок, из которых со временем вытащил такую же кучу морали. Вся его старческая уже опытность иногда давила на нервы, но куда чаще я мотала на ус. На неприятности мне везло почти так же часто, как ему, а ведь намного проще учиться на чужих ошибках. Как-то раз я должна была ехать с ним на тур — по старым горским замкам, но променяла это на подготовку к экзамену. И жалела потом об этом горько — потому что лучше Яшмы проводника не найти, это всем известно. Я смеялась, что когда-нибудь куда-нибудь с ним съезжу, а он подкидывал мне карты с проложенными маршрутами. «Тебе может пригодиться», сурово говорил он, и я проводила часы в копировании этих бумаг, зарываясь с головой в истории древних горских королевств. Теперь всё это канет в прошлое, а планы превратятся в неосуществимые мечты. Жизнь такова, что никогда не знаешь, на каком отрезке пути заберёт тебя смерть. Но даже если это случается слишком рано, помни — ты останешься жить в пересказах своих историй, в воспоминаниях твоих друзей, в старых картах, с написанной на ними историей. Я буду помнить тебя, Яшма, и обещаю — я обязательно съезжу на Тракт Орлиных Гнёзд. Спи спокойно, добрый проводник.

— Памяти Яцка Пресса.