***
Трое парней дружно умещают свои задницы на мягкие стулья в уютном небольшом кафе, выбрав столик у большого окна. Сквозь него видна еще не до конца проснувшаяся улица. Редко проезжающие по дороге машины и люди, что зевают и спят на ходу, лениво шаркая ногами по своим делам. Далеко не у всех сегодня выходной. Поздний сентябрь уже взял свое, в ответ даря частые дожди, оставляющие после себя глубокие грязные лужи, холодный ветер, пронизывающий все тело, и пожелтевшие листья на деревьях, что опадают на землю или на головы прохожим. Тэхен в очередной раз поправляет свой испачканный на конце кетчупом полосатый галстук, что забыл стянуть со своей шеи перед выходом. — Галстук поверх пижамы, как же это в твоем стиле, — усмехается Хосок, осторожно отпивая из принесенного ему только что заказанного стаканчика с горячим американо. Винтэ тянется к своему ванильному капучино, что уже успел опробовать Чонгук, потому что: «Твой всегда вкуснее. Я же говорю, бариста, наверняка, в тебя влюблен». — Куда сначала отправимся? И я хотел бы узнать побольше о жертве, если не возражаешь, — не глядя на сидящего напротив Хосока, произносит розоволосый, хватая с тарелки один из яблочных кексов и засовывая его себе в рот целиком. — Вся пока имеющаяся у нас информация в этой папке, — полицейский достает из своей сумки, что лежит на соседнем с ним стуле, вышеупомянутый предмет и кладет перед Тэхеном. Ловит его непонимающий взгляд и поясняет: — Я рассказывать сейчас ничего не собираюсь. Я пожрать сюда вообще-то пришел. — Да окей, нет проблем, — пожимает плечами Ким, двигая папку в сторону Чонгука. — Он у меня на диете, — на этот раз ему приходится пояснять вздернувшему бровь Хосоку, которого удивила наглость Винтэ, а не как подумал Ким — отсутствие еды перед Гуком. — Это по моей воле, — уточняет Чон-младший, отодвигая от себя уже пустой стаканчик с капучино и начиная перелистывать страницы. — Ну что там? — любопытствует Тэхен. Чонгук лениво зачитывает вслух основные факты из биографии жертвы и остальную информацию, которая не кажется ему важной, а уж тем более интересной. Но одно все же цепляет его взгляд, выводит наружу его сущность под именем «Голден», которая любит цепляться за разные мелкие и на первый взгляд незначительные детали: — Хосок-хен, почему ты не упомянул о ее татуировке чуть выше левой груди? — Что? Разве это важно? — отрывается от заказанной жареной картошки полицейский, хмуря брови. — Подруга убитой говорит, что у девушки ее не было, — переводит с листа на парня серьезный взгляд младший. Хосок неосознанно чешет затылок, ероша свои ярко-красные волосы: — Может, просто не показывала ее никому или в день убийства сделала? — А может, сам убийца ей ее набил? — предполагает Тэхен, после чего сразу интересуется, — Есть фото? — Пока нет, — качают головой оба парня. — Тогда, как доедим, сразу в морг. И надо захватить Намджун-хену его любимый карамельный латте. — Ты слишком о нем заботишься, — ворчит Чонгук, чересчур резко закрывая папку. — Не ревнуй, — улыбается ему Винтэ своей четырехугольной улыбкой, кладя ладонь на плечо младшего. — Да сдался ты мне, — пыхтит Голден, тут же отодвигая стул и поднимаясь с места, видя, что тарелки его хенов уже пусты. — Может, в морге сами справитесь? Мне просто домой заскочить надо, Аэроплана покормить, — вспоминает вдруг про своего любимого кота Хосок. — Без проблем, хен. Тогда созвонимся позже, а папку я пока оставлю у себя. Верну, как все по-человечески изучу, — кивает ему Винтэ, после чего добавляет, — Аэроплану от меня привет передай. Скажи, что я мечтаю о встрече с ним. — Боюсь, он на это все максимум скептически моргнет, а в мыслях же пошлет тебя куда подальше, — усмехается Хосок. — Ну, мне не привыкать к такому отношению, — поднимает один уголок губ в улыбке Винтэ.***
Полупустой автобус немного потряхивает, отчего временами сидящие рядом парни несильно стукаются плечами. Машины ни у кого из них нет, так что приходится обходиться общественным транспортом. А Хосока подвезти попросить мозгов у них не хватило. Да и полицейский сам хорош: в голове один лишь голодный пушистый кот, когда о расследовании вообще-то думать надо. — Замерз? — разрушает затянувшееся молчание Чонгук, выводя Винтэ из задумчивого состояния, заметив, как того знобит. — Нет, блин, дрожу в предвкушении увидеть очередной трупешник, — повернувшись к нему лицом, язвит Тэхен, стуча зубами. — Дурак, еще ведь без плаща собирался в такую погоду шляться, — осуждающе цыкает Чонгук, в то же самое время стягивая со своей шеи предусмотрительно прихваченный перед выходом из дома теплый вязаный шарф, который секундами позже оборачивает вокруг голой шеи Винтэ. Старший смущенно опускает голову, чувствует, как пылает все его лицо от близости брюнета и проявленной им заботы. Изменилось ли что-то между ними после того, как Чонгук узнал об его ориентации? Тэхен так не думает. А ещё не может определиться: хорошо это или плохо. Младший все так же проводит с Ви много времени, по-своему заботится о нем, да ворчит временами на чрезмерную тактильность Винтэ (возникающую в периоды его приступов смелости и необходимости в близости Голдена), но не отстраняется. Терпит или ему все же нравится? Тэхену и это неизвестно. Чонгук — сплошная загадка для него. Единственное, что напрягает, так это то, что Чон начал в последнее время все больше раздражаться при виде представителей мужского пола рядом с Тэхеном, которые, возможно, и не специально, даже как-то по-дружески флиртовали с ним и нарушали его личное пространство, или услышав от него какие-нибудь истории, где эти самые «мужики» фигурировали. Ревность ли это? Определённо да. Но вот какого она рода тоже неведомо. — Так лучше? — спрашивает Гук, после того, как натягивает на розовые растрепанные волосы Тэхена бежевую вязаную шапочку, что приобреталась в комплекте с вышеупомянутым шарфом. — Угу, — мычит тот, продолжая пялить куда-то вниз и растирать свои занемевшие ладони. Чонгук видит это действие и хмурится: — Прости, перчатки не взял, — виновато пожимает плечами при этом. — Не нужно, — мотает головой Тэ и к своему собственному удивлению хватается за руку младшего, кладя ее к себе на колено, и переплетает пальцы их рук, второй же обхватывает тыльную сторону ладони Гука. — Теперь намного теплее. Улыбается удовлетворенно одними губами, зарываясь носом в шарф, чтобы втихую вдохнуть так любимый им запах младшего. Чонгук смотрит с пару секунд на их сцепленные руки, а затем фыркнув, отворачивается к окну: — Нашел батарею.***
— Ты слышишь это? — Что именно, хен? Если ты про песню о дыхании и прочей фигне на английском, то ее, наверное, слышит весь этаж, — закатывает глаза Чонгук, идя вровень с Тэхеном по узкому светлому коридору по направлению в морг. Вокруг ни души. До обеда еще далеко, так что все заперлись в кабинетах, занимаясь своей работой, в которой души не чают, иначе бы вряд ли сюда сунуться решили. — Вот почему ты не дал мне возможность купить Джун-хену кофе? — спустя пару шагов ноет Винтэ. Чонгук, сжимая зубы, матерится в голове перед тем как ответить: — Потому что обойдется. И, вообще, надо экономить деньги и избегать бессмысленных трат. — Но ведь это… — Если припирает потратиться, — перебивает его Голден, повысив голос, — купи мне лучше беруши или мягкие наушники, чтобы я не слышал по ночам храп Юнги-хена с первого этажа, а то ведь временами вообще из-за него не сплю. И потом на работе, как ожившая мертвечина шорохаюсь. — Кто тут говорит о мертвяках? — неожиданный голос со спины, а затем руки на плечах парней, приобнимающие их, пугают обоих до усрача и заставляют остановиться. — Намджун-хен, ну нельзя же так, — возмущенно вскрикивает Тэ, поворачивая голову к улыбающемуся до ямочек на щеках высокому парню в длинном белом халате. — Рад вас видеть, — искренне говорит он, игнорируя недовольство Кима и обычную холодность в его присутствии Чонгука. — Взаимно, хен, — оттаивает спустя пару секунд после его слов Винтэ. — Как ты, наверное, уже понял, мы сюда не просто так, а на занимательную экскурсию до свежего трупа явились. Намджун усмехается, выходя из-за спин парней и становясь перед ними: — Эх, когда ж вы ко мне просто так заглядывали? — наигранно дует губы, а затем манит рукой, — Ну, пошли тогда, а то скоро песню новую ставить надо будет. По пути старший Ким не удерживается от комментария в адрес внешнего вида Винтэ: — Прекрасно выглядишь, Тэхен, — бросает он через плечо. Тэхен скромно лыбится, хлопая своими длинными густыми ресничками и лепеча, как получившая первое признание в симпатии школьница: — Спасибо. Хоть кто-то оценил. — Дурачина, ты всегда прекрасно выглядишь. Зачем лишний раз тебе об этом напоминать? — бурчит себе под нос надутый от недовольства Чонгук, что чуть отстает, плетясь в конце. Зайдя в такое же светлое прохладное помещение, Намджун быстрым шагом направляется к столу у стены, из ящика которого достает несколько пар перчаток. Одни натягивает на свои руки, остальные две передает парням. Тэхен стягивает с себя шапку и шарф, оставляя их на вешалке у двери и, приняв щедрый дар Джуна, прямиком направляется к накрытому тканью трупу. Чонгук следует за ним преданным хвостиком. И хрен он хоть кому-нибудь когда-нибудь сознается, что боится мертвых до еле скрываемой дрожи в коленях. Потерпит в очередной раз. Не оставлять же его друга наедине с этим мутным Намджуном, да и вообще за самим Винтэ глаз да глаз нужен. А то неровен час, вытворит еще какую-нибудь поебень. А кому потом расхлебывать? Естественно, Чонгуку. Намджун опережает Тэхена, когда приоткрывает окоченевшее обнаженное тело девушки по пояс, проводит пальцами по ее шее едва касаясь: — Ее задушили предположительно веревкой. Естественно работали очень аккуратно, так что никаких отпечатков не найдено. Жертва почти не сопротивлялась. В ее крови были обнаружены остатки сильнодействующего наркотика. — Ты хочешь сказать, что жертва добровольно впустила убийцу к себе в дом. Тот, воспользовавшись оказанным ему доверием, подсыпал жертве наркоты во что-то съестное или, скорее всего, в напиток, для того, чтобы было легче справиться с ней. Ну, а затем, дождавшись начавшего действовать наркотика, приступил к выполнению своей цели. И, как мы видим, справился он на ура, — без остановки для «вздохнуть» тараторит Тэхен с вопросительной интонацией в голосе, осматривая жертву. — Может быть. А, может, он зашел сам, — излагает свою версию судмедэксперт. — Тату, — напоминает Чонгук, стоя за спиной Винтэ. Розоволосый нагибается, чтобы поближе рассмотреть черную бабочку над левой грудью девушки и невольно кривится. — Обычная бабочка. Разве что тату еще свежее, раз даже покраснение не сошло. Но оно все же могло быть сделано раньше дня убийства, — снова пожимает плечами Намджун, что довольно громко хрустят в наступившей тишине. — Да хрен там, — качает головой Тэхен, тыча пальцем в татуировку. — Видите, на каждом крыле по одной палочке и лишь одно пустое, только с тремя мелкими точками внизу. Прямая вертикальная, диагональ, уходящая вправо и снова прямая вертикальная. Ничего не напоминает? — Что за чушь? Я так и не понял, с чего ты решил, что это убийца оставил тату на теле жертвы? — машет головой Чонгук, у которого уже мозги начинают вскипать. А еще нос режет от неприятного резкого запаха. — Боже, да с того, что внимательнее нужно было оставленную нам папку Хоби-хеном читать. Неужели ты думаешь, будь мы с тобой в отношениях, не знали бы про какие-то шрамы, татуировки или родинки в интересных местах, скрытые в обычное время одеждой… Чонгук в непонимании разевает свой рот, пока Винтэ невозмутимо продолжает: — Девушки были не просто подругами, они были парой. Это понятно из записей с ее допроса. И жертва никуда не ходила в день убийства, так как решила остаться дома, прогуляв пары, из-за резкой боли в животе. Это она и сообщила своей любимой через телефон. Ловит два недоверчивых взгляда и машет ладонями в защитном жесте: — Ладно, окей, может, я все же в чем-то неправ, если вас это успокоит. Подождем до следующей бабочки. — Следующей? Тэ оставляет без внимания повысившийся на октаву голос и округлившиеся глаза судмедэксперта, продолжая: — Намджун-хен, спасибо за помощь. Были рады с тобой повидаться. Заскакивай как-нибудь в гости, чайку попьем, мультики там посмотрим. Я как раз на днях «Зверополис» скачал. А сейчас мы пойдем. Нужно еще Хосок-хену позвонить, чтобы он нас до дома жертвы докатил. — Э, удачи, парни, — в легком замешательстве кивает Джун, накрывая обратно тело и провожая взглядом уверенно вышагивающего к двери Тэхена и плетущегося за ним Чонгука, которого слегка мутит.***
Хоби подъезжает через двадцать минут, притормозив около ожидающих его на улице замерзших парней. — Простите, Аэроплан не хотел отпускать, пока не поиграю с ним, — виновато улыбается он в зеркало заднего вида, наблюдая за тем, как Тэхен и Чонгук усаживаются и первый сразу же хватается за руки второго, сжимая их в своих. Хосок на увиденное лишь молча вздергивает бровь, в голове уже делая на этот счет свои выводы, которые оказываются не так уж далеки от правды. — Зато на обратном пути я заскочил в кафешку и еще горячего кофейка купил, чтобы вы хоть немного согрелись, — неловко кашлянув, протягивает он два стаканчика, закрепленных в стойке, чтобы по дороге случайно не облили сидения. А они обязательно сделали бы это, ведь Хосок тот еще гонщик. — Ну, хоть на этом спасибо, — улыбается ему Винтэ. — Как там, вообще, твой кот? — интересуется Чонгук, с трудом, но высвобождая правую руку из плена тэхеновского, чтобы ухватиться за свой стаканчик и тут же присосаться к нему, ощущая блаженное тепло, постепенно разливающееся внутри него после нескольких глотков. Ким следует его примеру, но недовольно морщится, отпив совсем чуть-чуть. Думает, что невежливо будет упоминать о том, что он не любит американо. И Хосок должен был хотя бы понять это по тому, что заказывал сегодня утром младший, но тактично молчит, ставя почти нетронутый напиток обратно в стойку и отставляя в сторону. — Скучает. Меня ж больше суток дома не было, — грустно вздыхает полицейский, а потом вспоминает то, что уже давно собирался озвучить, — Э, парни, планы вообще-то несколько поменялись. Я везу вас домой. — Что, опять тот лысый? — пфыкает Чонгук, поправляя на голове Ви съехавшую шапку и наблюдая за тем, как старший до странного часто начинает моргать. — Угу, Джихван-сонбэ запретил вам появляться на месте преступления, — кивает, не отвлекаясь от дороги. — Ну и ладно, — равнодушно пожимает плечами Тэхен. — Все равно там вряд ли есть что-то интересное. Кстати, Джихван видел адресованную мне записку? — Записку нашел я, так что нет, не видел. Мне за сокрытие такой улики может нехило так влететь, но и выдать ее своему отделу я не могу. Потому что ты не только Джихвану дорогу перешёл с тем случаем с просроченной молочкой, но и ещё нескольким парням, которые на тебя нарыть что-нибудь пытаются все еще и приплести в какое-нибудь нехорошее дело, чтобы ты больше не осмелился вмешиваться в расследования и отнимать их лавры славы. Они бы очень обрадовались твоей связи с этим делом. Наверняка извернули бы все, ещё и виноватым тебя выставили. Я, конечно, против их гадких помыслов, но ничего поделать не могу. Запретить им что-то не в моей компетенции. Так что, хоть и загружен я дофига, но за дело это взяться я всё-таки решил… исключительно из-за тебя, Винтэ. — Спасибо тебе, Хосок-хен, что бы мы без тебя делали, — облегченно выдыхает Тэхен. Но не столько от слов полицейского, сколько от того, что Чонгук, до этого зачем-то поправляющий его немного вьющиеся волосы, не спрятанные под шапкой, наконец-то отодвигается.***
Попрощавшись и пообещав, что если узнает что-то интересное, то обязательно сообщит, Хосок высаживает их у самого дома и уезжает в участок, прихватив с собой папку с информацией о жертве, что парням уже без надобности. Тэхен думает о том, что неплохо было бы передохнуть немного перед ночной прогулкой в парк (Хосок был против, заявив, что сам отправится туда и со всем разберётся), но хрен там валялся. — Хен, ты чего у порога топчешься? Высокий стройный весьма привлекательный мужчина в длинном темном пальто стоит у их входной двери, подпирая могучим плечом потрепанную временем стену, и со скучающим видом наблюдает за песиком невдалеке, который гадит на тротуар, пока его не окликает голос младшего брата. — Юнги внутрь не пускает. Говорит, что нет никого дома. Я замерз уже тут стоять, — жалуется Сокджин, переводя взгляд на Ви. — Ты совсем нашего домовладельца запугал. Надо сократить пока дозы приставаний, — ухмыляется Тэхен, подходя к нему. Джин активно мотает головой, дуя губы: — Не могу. Это любовь. Ну, ты же должен меня понимать. Чонгук, что до этого шорохался где-то за спиной своего друга, пытаясь вытянуть из заднего кармана брюк ключи, останавливает сие действие, шокируясь в виде выпученных глаз и открытого ровным бубликом рта. — Э, ТэТэ-хен, ты влюблен в кого-то? — задает он вопрос, когда рот начинает его снова слушаться. — Пффф, да нет, конечно. Джин-хен, шутит, — нервно хихикает розоволосый, махая при этом ладонями перед собой. Когда все еще щурящийся в подозрениях Гук открывает входную дверь, пропуская парней вперед, из-за ближней к входу двери слышится громкое отчаянное: — Блять. — Юнги-я, поди сюда, мой маленький любимый задохлиш, — издевательски сюсючит Сокджин. — На хуй сходи, — отвечают ему, не показываясь. — Не-не, дорожка туда тебе принадлежит, родной. Но, о, везенье, что идти далеко и не надо, — не сдается старший Ким, присаживаясь в удобное кресло у стены и закидывая ногу на ногу. Знает, что его ненаглядный в итоге все же явит ему свое очаровательное личико, которое Сокджин уже давно мечтает зацеловать целиком и полностью. Тэхен улавливает настрой брата, так что тянет Голдена на себя со словами: — Гуки, пойдем отсюда, потому что… просто пойдем. Он тащит наверх отчего-то пытающего сопротивляться младшего. А после того, как заходит в их квартирку, снимает с них обоих верхнюю одежду, усаживает Гука на диван, а сам помещает свой зад ему на колени. — Так лучше думается, да? — устало вздыхает Чонгук, отклоняясь на мягкую спинку и прикрывая глаза. — Определенно да, — кивает Винтэ, довольно покачивая на весу ножками. Спустя несколько минут уютного молчания, Гук открывает глаза, к своей неожиданности встречаясь со взглядом Ви, что отчего-то слишком серьезный, а еще мурашки непроизвольные вызывает по всему телу. Сглатывает, прежде чем спросить то, что собирался: — Ты ведь не пойдешь сегодня никуда, хен? Не совсем дурак, понимаешь, что это опасно? Да и Хосок-хен советовал не соваться. Это может оказаться ловушкой. Нет, это, наверняка, и есть ловушка. — Не начинай… — Хотя бы дождись меня. Я пойду с тобой, — сразу же предлагает альтернативу Чонгук, понимая, что ему легче с трупаком в морге заночевать, чем переубедить розоволосого. — А ты куда это собрался на ночь глядя? — удивляется Тэ. — Мне в машине Чимин написал. Ему нужна кое-какая помощь, — спокойно поясняет ему Голден. Тэхен мгновенно мрачнеет, поднимаясь с колен младшего, и направляется прямиком к холодильнику, из которого выуживает коробочку вишневых конфет с ликером, что, как знает Чонгук, является не очень-то радужным знаком. — Окей, Чонгук, пусть будет по-твоему, — слышит он перед тем, как за старшим закрывается дверь в его комнату.***
Винтэ, конечно же, ждать не стал. Бережно сложив любимую пижаму и устроив ее на выделенную специально для нее и ее сестер большую полку, Тэхен натягивает на себя темный свитер с воротом, что закрывает шею чуть ли не до подбородка, широкие брюки в пол и бледно-голубую шляпу с козырьком. Подошвы ног же его тихо хныкают от того, что их хозяин дебил, раз нацепил в далеко не теплую погоду летние кеды. Когда до парка, где была назначена лично ему встреча, остается от силы пару минут ходьбы, кто-то насильно заталкивает его в темный узкий переулок и прижимает спиной к прохладной каменной стене. — Все-таки без меня смотался, — видит он перед собой злющего Чон Чонгука. — В приглашении твоего имени не было, — бурчит Тэхен, выпятив нижнюю губу, как обиженный ребенок. Он понимает, что не имеет права обижаться на то, что Чон проводит свое время с кем-то еще кроме него. Но это же гребанный Пак Чимин, парень, который взгляда голодного с Чонгука не сводит, чуть ли не дышать с ним в одном ритме пытается. А Тэхен ревнует жутко, потому что любит. А со вторым уж точно ничего не поделать, да он и не хочет вообщем-то. — Я самопригласился, — невозмутимо выдает Чонгук, не отводя взгляда и не убирая рук с плеч друга. — Тут опасно, — Тэхен не знает куда себя деть и уже еле дышит, потому что ну нельзя же так близко, почти что прижиматься к нему, безответно влюбленному придурку, которому подобные сценки почти каждую ночь видятся в мокрых снах. — Вот именно, — не замечая состояния розоволосого, еще ближе наклоняет к нему свое лицо Голден. У Тэхена в это время в голове составляются сами собой таблицы, графики, выводятся исходы, которые последуют если он выберет один из предоставленных ему вариантов: 1) поцеловать Чонгука — получить по хлебалу — потерять друга — напиться с горя — переспать по-пьяни с Юнги-хеном — быть убитым собственным братом; 2) оттолкнуть Чонгука — возненавидеть себя за это — напиться и переспать с Юнги… Какого хрена небритого подсознание хочет спарить его с домовладельцем? Да пошло оно… Слава поджавшимся булочкам Тэхена, Чонгук сам отпускает его и, хватая за рукав, тащит за собой. — Скоро полночь, ТэТэ-хен. Но знай, что позже мы еще поговорим о твоем непослушании, — не оборачиваясь, говорит он. Тэхен мурашится с такого доминантного Гука, а еще возбуждается немного, но благо его приподнявшееся добро прикрывает длинный свитер. — Ну, и где нам его искать, парк-то большой? — уже минут семь блуждая по местности, задает вопрос Чонгук. — По идее, он сам должен нас найти, — пожимает на это плечами Винтэ. Неожиданно чуть впереди от них загорается ярким желтым высокий фонарь, освещая небольшой участок около себя. Парни видят одиноко стоящую рядом с ним деревянную скамейку, к которой, не сговариваясь, дружно топают. — Какого…? — только и успевает скривиться Чонгук, увидев что-то на скамье, как фонарь резко потухает. Вокруг абсолютная темнота, а еще почему-то Тэхен молчит, а Чонгук стремается позвать его, а в итоге услышать тишину. Остается стоять на месте, прислушиваясь к звукам, но слышит только негромких шорох невдалеке, причиной которого скорее всего является ветер (ну, так надеется Чонгук). Не успевают его глаза привыкнуть к темноте, как вновь заработавший фонарь ослепляет его. Проморгавшись, Чонгук начинает крутить головой в поисках друга. Находится тот спустя пару секунд сидящим на скамейке с бумажкой в руках. — Голди, скажи, что это ты любезно усадил меня на скамейку, всучил в руку листок, а затем еще и чмокнул в щеку, — взглядом молит его дать положительный ответ Ким. — Чмо… что? — охреневает Чонгук, подходя к розоволосому и садясь перед ним на корточки. — Пиздец, — констатирует Тэхен, наконец-то обращая внимание на зажатый в руке листок бумаги. Чонгук тем временем все так же на корточках перемещается чуть влево, чтобы получше рассмотреть то, что минутами ранее вызвало у него отвращение. Мертвая иссиня-черная бабочка, прибитая одним крылышком к сидению скамьи. Странно знакомыми кажутся черные узоры на ее крыльях: вертикальная линия снизу вверх устремленная направо на верхнем левом, горизонтальная на соседнем и противоположная первой на нижнем левом. На правом же нижнем снова три жирных черных точки. Теперь младший уже не сомневается в том, что тату на теле жертвы — это дело рук убийцы. Чонгук, пока делает снимок трупика бедного насекомого на телефон, в котором уже имеется пара кадров с предыдущей бабочкой, в виде татуировки, которую он успел заснять накануне, рассказывает о находке Тэхену, что все еще не сводит взгляд с записки. Он кивает, давая понять, что услышал его. А затем молча передает ему листок, и Голден не сдерживает нервного смешка, когда читает: «Свиданием нашим сполна доволен я, Но большего с тобой хочу, Поэтому ты снова ожидай меня». — У тебя сумасшедший фанат завелся, Тэ, — делает вывод Чонгук. — Мне страшно, Гуки, — шепчет Тэхен, что вводит темноволосого в ступор, ведь хен никогда раньше не произносил при нем ничего подобного и не выглядел настолько напуганным.***
В эту ночь, вернувшись домой, Тэхен, переодевается в довольно-таки темную пижаму с рисунком плачущей розовыми слезами упаковки из-под клубничного питьевого йогурта, даже не спрашивает разрешения, залезая под большое одеяло, укладываясь рядом с уже начавшим дремать Чонгуком. Пробудившийся от копошения рядом с собой Голден тянется к столику над кроватью, чтобы включить ночник, а затем поворачивается на бок лицом к другу и понимающе спрашивает, поправляя одеяло: — Хен, ты хочешь со мной чем-то поделиться? Розоволосый, что так же лежит на боку, нервно кусает губы, не решаясь на что-то. — Тэ, — кладет ладонь на плечо старшего поверх одеяла Чонгук, чуть поглаживая, пытаясь успокоить. И этот жест, видимо, действует, раз Тэхен неуверенно начинает: — В школьные годы у меня был один поклонник среди старшеклассников. Он был весьма красив, хорошо учился и состоял в футбольной команде. Мне тогда его симпатия очень льстила. Но я не придавал его вниманию ко мне особого значения. Тем более, я совершенно ничего к нему не испытывал, и меня интересовало в то время лишь, когда выйдет новый сезон моего любимого сериала, который я ждал уже гребанных два года, — Тэхен понимает, что отвлекся, так что медленно выдыхает, прикрыв глаза, а после открыв их и смотря прямо на Чонгука, ожидающего продолжения, переходит к самому главному. — Однажды, после дополнительных вечерних занятий он затолкнул меня в пустой класс, избил и чуть не изнасиловал. — Боже, хен, — в шоке восклицает Чон, потому что это было слишком неожиданно для него. — Повезло, что в тот день меня вызвался забрать на машине со школы Сокджин. Он искал меня и, заслышав шум, проходя по коридору, заглянул в незапертый класс. Ох, и огреб тогда этот пацан. Я очень благодарен своему хену, потому что не знаю, как бы смог вернуться к нормальной жизни, если бы тот урод все-таки исполнил задуманное. Выслушав Тэхена, Чонгук молча прижимает его к себе, проходится ладонью по волосам, впутывая пальцы в его крашеные пряди, и массирует кожу головы под тихие всхлипы парня, что вскоре затихают. — В этот раз Я защищу тебя, Тэхени, — прикладываясь сухим поцелуем к виску Винтэ, говорит младший. Но тот уже не слышит обещания Чонгука, провалившись в глубокий сон.