***
— Чем я заслужил ваше внимание, о мой любимый брат, этим прекрасным осенним пасмурным утром? — раздается совершенно безрадостный голос Сокджина после нескольких протяжных гудков. Тэхен, сидящий у кухонного стола, пожевывая шнурок от растянутой чонгуковой толстовки, что этой весной позаимствовал из его шкафа, да так и не вернул, решает сразу перейти к делу, так как знает, что его брат не любит, когда тянут кота за бубенцы. — Хен, у тебя связи хоть куда, так что хотел попросить разузнать текущее местонахождение того урода из школы. Ну, ты понял, кого я имею в виду. И, опережая твои вопросы, со мной все в порядке. Эта информация мне нужна просто, чтобы убедиться кое в чем. — Да без проблем. Но у тебя точно все нормально? — Да, в отличие от тебя. Что-то вчера произошло? Я прав? — Ничего необычного. Снова поругались с Юнги. Но на этот раз, наверное, это был последний наш скандал, а, может, и встреча. Просто до меня наконец-то дошло, что, как говорится, насильно мил не будешь. Так что я отчаливаю с этого парома. Ведь ему нужен совершенно точно не мой кораблик. — Так, хен, тебе бы проще выражаться начать, а еще переставать выпивать, потому что тебя уже с одного бокала выносит, — советует Ви, слыша, как Джин наливает себе что-то и отхлебывает, тихо шипя сразу после. — У тебя все, Тэ? — Да… — Тогда я тебе напишу, как все разузнаю, — закончив фразу, сразу вешает трубку старший. — Айщ, давно я не заставал хена в таком подавленном состоянии. Даже хочется пару раз напинать Юнги-хена по его персику. — Напинать Юнги? Может, лучше сразу со второго этажа головой вниз сигануть? Исход ведь один и тот же будет, — хрюкает от смеха проходящий мимо Чонгук, уже успевший принять душ и переодеться в домашние штаны и футболку цвета яичного желтка. — Он моего хена обидел, — ворчит Винтэ, забирая из рук младшего упаковку с хрустящими колечками, которую тот только что достал из навесного шкафчика. — Опять отверг ухаживания Сокджин-хена? — догадывается Чон. — Видимо, да. Чонгук на это тяжело вздыхает, мотнув пару раз головой из стороны в сторону, попутно включая электрический чайник, а Тэхен, дотопав за бутылкой молока до холодильника, возвращается на свое место. И только лишь успевает его зад соприкоснуться с мягким сидением стула, как… — Кнок-кнок, — слышится негромкий знакомый голос за дверью, а затем она открывается и спустя пару секунд в их квартиру заглядывает довольная мордашка с рыжей шевелюрой. Ее обладатель широко улыбается хозяевам, проходя вперед. — Мы вчера не закрыли входную дверь? — обращается Чонгук к Ви, кивком приветствуя Чимина и приглашая его присоединиться к завтраку. — Видимо, да, — повторяется Тэхен, стискивая зубы и опуская взгляд в тарелку, которую заливал молоком, пытаясь утопить в нем колечки. А лучше бы утопил этого надоедливого Пак Чимина, который не оставляет попыток овладеть его другом. Припирается постоянно к ним в гости без предупреждения, вызванивает Чонгука, ссылаясь на то, что ему нужна помощь с чем-нибудь от танцевальных движений до «У меня замок на двери сломался, не поможешь починить, хен?» и «Пакеты с продуктами слишком тяжелые, а я руку на тренировке потянул». Он, блин, тебе не андроид-помощник, — каждый раз ворчит себе под нос Тэхен, наблюдая за тем, как младший срывается на помощь своему любимому ученику. — Привет, Тэхен-хен, как поживаешь? — слова рыжего, устроившего свою внушительную попень на соседнем с Винтэ стуле, заставляют Кима перестать бить ложкой по и так уже разломанным размякшим колечкам и поднять на Чимина взгляд, от которого тот невольно съеживается, ибо под этим злостным прищуром можно легко зажарить довольно-таки большое количество вкусных шашлычков. — До тебя было неплохо, — отвечает он, нервно дернув уголком губ. — Я, что, не вовремя? — делает бровки домиком Пак. Чонгук подает ему кружку с только что приготовленным кофе и ставит перед ним тарелку с парой бутербродов: — Нет, хен просто спал сегодня плохо, да? — говорит он Паку, а затем переводит взгляд на Винтэ, приподняв бровь, этим жестом как бы прося подтвердить его слова. — Да хоть бы мне каждый день спать так, как сегодня, — задыхается возмущенно Тэхен. А после, поняв, что сказал, краснеет и уже хочет вылить себе на голову свой завтрак, чтобы хоть немного охладить пылающее от смущения лицо, но его отвлекают от его задумки: — Жрете, скоты? — новый гость в лице их домовладельца, сложив руки на груди, стоит, прислонившись к косяку с весьма недоброй улыбкой. — Кофе? — снова вздыхает Чонгук, потому что слишком много гостей у них за последнее время. Слишком. — Человечинку, — кидает ему Юнги, проходя и садясь напротив Тэ. Молча пялит на него, положив голову на согнутые в локтях руки, и Тэхен это чувствует, хоть и взгляд его опущен на так почти и нетронутый завтрак. — И часто ты во сне разговариваешь? — наконец-то задает вопрос Шуга, когда Чонгук предоставляет ему хоть и не то, что он просил, но все же вкусную еду, идентичную той, которая была у молча поглощающего ее Чимина, что довольно жмурился и улыбался уголками своих пухлых губ. Чонгук садится рядом с Юнги напротив Пака и взволнованно смотрит на Тэхена, потому что видит, что тот и так на нервах, а Мин может довести его до края. А если это произойдет, то живым из этой квартиры не выйдет никто. — Может, ему эротический сон снился, — предполагает Чимин, так как молчание в помещении затягивается, а розоволосый отвечать и не собирается, включая полный игнор. Но после слов Пака Тэхен, все-таки приступивший к трапезе, давится и начинает громко кашлять. Чонгук флэшится за мили секунды к своему хену и осторожно похлопывает его по спине. — Хорошее предположение, колдунька, — показывает ему большой палец, вздернутый вверх, спокойно продолжающий попивать горячий напиток Юнги. Чимин уже хочет возмутиться такому обращению, но в этот момент в их и так довольно-таки неспокойный завтрак врывается еще один человек, в прямом смысле врывается, чуть ли не отбив по пути себе бедро косяком двери. — Парни, надеюсь, у вас на сегодня планов не было, — запыхавшись, выдает Чон Хосок в изрядно помятой форме, в которой, видимо, успел поспать. Было вообще-то, — думает Чонгук, вспоминая, что все еще хотел позвать своего хена в кино на фильм, выход которого ждал несколько месяцев. — Появилась еще одна бабочка, — при следующем глубоком вздохе говорит полицейский.***
— Так это уже третья? — удивляется Хосок до чуть ли не вылившегося до этого за пределы рта горячего кофе. Чонгук уже чувствует себя чертовым баристой. Давайте еще Намджун сюда припрется, ведь только его тут не хватает. Хотя нет, ему он точно ничего не нальет. — Да, Хосок-хен. Вторую убийца оставил сегодня ночью на скамейке в парке, — кивает Тэхен, похрустывая засохшим печеньем. — Зачем вы вообще поперлись ночью на встречу с преступником? — Ты что не знаешь Ви-хена? — кидает выразительный взгляд на Хосока младший. — Все, можешь не продолжать, — машет ему полицейский. — Да и я тоже хорош, замотался вчера и совсем забыл про этот чертов парк. А ведь мог уже и поймать этого засранца. — Расскажи уже насчет новой бабочки, солнышко, — просит его Винтэ, лениво потягиваясь. Хосок кривится, но решает не возникать, начиная рассказ: — Бабочка была найдена нарисованной на одной из картин, что была не так давно выставлена в галерее. Сейчас эта новость во всех новостях обсуждается. На камерах видеонаблюдения «художник», испортивший картину обнаружен не был. Но позже оказалось, что камеры по какой-то причине были отключены ровно на десять минут поздней ночью. Сигнализация почему-то не сработала, а охранник, как это обычно бывает, находился в мире грез в это время, смачно прихрапывая. Я не смог бы притащить сюда картину, конечно, так что я сделал фото. — Перешлешь мне его потом, — просит сразу Чонгук. Когда Хосок открывает фото и показывает его Винтэ, тот возмущенно вскрикивает: — Как он посмел? Это же одна из картин моего любимого художника! Я хочу скрутить его в колбаску, Хосок-хен. Вот прям в тоненькую такую колбасень, а потом разодрать на кусочки и пустить на корм бездомным животным. — Хорошая идея, мы с Виски одобряем, — раздается голос до этого молчавшего Юнги, что, в отличие от Чимина, так до сих пор и не соизволил свалить из их квартиры. — Тэхен-хен, опять этот странный узор, — замечает Чонгук, когда получает от Хосока фото и увеличивает его изображение. Винтэ склоняется к экрану, хмурит брови, пробегаясь взглядом по крылышкам нарисованной в углу картины небольшой бабочки черными чернилами. На первом крыле прорисована прямая вертикальная линия и такая же расположена прямо под ней. На соседнем с верхним крылом тонким черным знак «V», а на последнем же традиционно три точки. — Так что нужно от нас, Хосок-хен? — Просто будьте осторожны и ни во что не вмешивайтесь. И, пожалуйста, отсидитесь сегодня дома, чтобы я хотя бы был за вас спокоен. Потому что яснее ясного, что преступник нацелен на тебя, Тэхен, — кусает губы красноволосый парень, задумчиво уставившись в незаметно опустевшую кружку. — Я думал, что на место преступления сводишь, ну или еще что-нибудь интересное, — разочарованно дуется Тэхен, накручивая на палец свой розовый локон. Откровенно говоря, он побаивается этого своего нового "поклонника", из-за которого малоприятные воспоминания далекого прошлого всплыли в его голове и заставили ненадолго почувствовать себя снова тем слабым подростком, не способным постоять за себя. Но все же его тяга к расследованию и раскрытию правды намного сильнее какого-то там чувства страха. — Это для вашей же безопасности, — тяжело вздыхает Хосок перед тем как подняться и, поклонившись, молча удалиться из квартиры.***
Зеленый крабик осторожно цепляется зубками за чернильную прядь шелковистых волос, присоседившись с голубым и желтым. — Ты будешь у меня, как радуга, — заявляет Тэхен, продолжая старательно украшать прическу удобно устроившегося впереди Чонгука кучей разноцветных заколок, оставленных здесь гостьей в лице малышки Енджи. Голден, сидящий по-турецки на полу перед диваном в гостиной, согласно мычит, в это время печатая в телефоне очередную жалобу в своем блоге. На этот раз она посвящена Чон Хосоку. Когда их незапертая дверь резко открывается, они даже не отвлекаются от своих увлекательных занятий. — Весело проводите время? — издевается над ними Юнги, кидая что-то на колени Чонгука. — И что это? — задает логичный вопрос младший, блокируя телефон и откладывая его в сторону. — А я знаю что ли? На пороге валялось. Тэхену адресовано. Я вам, конечно, не почтальон, просто по пути было, — говорит он, подходя к холодильнику, из которого секундами позже выуживает контейнер с кимчи и довольно хмыкнув удаляется с ним к себе в квартиру под тэхеновское: «Ну сколько можно?» Чонгук тем временем нахмурившись, пытается аккуратно распечатать конверт, но в итоге плюет и раздирает его, как Виски мебель, чтобы развернув оказавшийся внутри листок, смачно выругаться. — Что там? — пытается заглянуть ему через плечо Тэхен. — Он нас и здесь достал, — Чонгук поднимает листок выше, давая возможность старшему наконец-то узреть содержание конверта. На листке нарисована ярко-красным, как понимают сразу оба — кровью, бабочка. Левое верхнее крыло украшает вертикальная линия, остальные же три — горизонтальные. — Все предыдущие бабочки появлялись ночью, — замечает Голден. — Почему же эту он решил прислать нам вечером? — Не дотерпел. Или же на ночь у него на нас имеются иные планы. Кстати, она последняя, — вздыхает Винтэ, указывая на листок кивком головы. — Что? — Слово. Чонгук резко оборачивается, отчего пара крабиков отцепляется от его волос и бесшумно падает на ковер. — Хен, давай попонятнее? — Он дописал слово. Закончил послание. — Я тебя сейчас укушу, — на полном серьезе угрожает Гук. — «Name». — Подожди, ты что, составил из этих всех хренопалочек на крыльях бабочек слово? Тэхен игнорирует его вопрос: — Гуки, есть ли что-то с названием «Нэйм» и связанное с бабочками в городе? Чонгук тут же хватается за телефон, вбивая в поисковике различные запросы. У него уходит где-то пару минут, прежде чем он победно вскрикивает: — Тэ, ты гений! На экране его телефона высвечивается адрес и фото. Клуб «Name». Работает ежедневно с 21:00. А вывеску украшает большая черно-красная бабочка.***
— ТэТэ-хен, зачем это? — Конспирация. Так надо. — Просто признайся, что это один из пунктов твоего списка безумств. И, вообще, логичней было бы тебя тогда так вырядить. — Ты проиграл в камень-ножницы-бумага, так что, пожалуйста, сфокусируйся на тишине. — Что? — Замолкни. Когда, наконец-то переодевшийся Чонгук, выходит из комнаты, Тэхен чувствует себя плывущей по течению пустой коробкой из-под влажных салфеток. — Ну, и как я выгляжу? — встает в позу Голден перед разинувшим рот Тэ, упирая руки в бока и вытягивая уточкой сочного розоватого оттенка губы. Темно-синее платье в пол на нем сидит превосходно, а свободно струящиеся рукава удачно скрывают мускулы. Парик из длинных каштановых чуть вьющихся волос с аккуратной челкой также не портит облик парня, что уже устал стоять на месте, ожидая ответа от Тэхена, и начал немного покачиваться на неудобных каблуках черных вечерних туфель. — Как мой ночной кошмар, — отмирая наконец-то, честно отвечает Тэхен, вспоминая тот самый сон, где размалеванный Чонгук в парике, поставив старшего в коленно-локтевую позицию, тыкал его острой шпилькой по заду. Массаж был тот еще. Ви после такого сновидения от Чона пару дней шорохался. А младший сначала поудивлялся маленько поведению друга, но вспомнив простую истину: «Странный и Винтэ — синонимы» — успокоился. — Ты тоже отлично выглядишь, хен, — фыркает надувшийся Гук, неудовлетворенный словами Тэхена. Он ведь так старался. Накраситься и ровно нацепить парик оказалось не так-то просто, поэтому отняло немало времени и сил. Винтэ видит его недовольство, так что незамедлительно поднимается с места, подходя совсем близко и поражаясь своей секундной смелости, аккуратно берет Чонгука за подбородок, заставляя его взглянуть в глаза старшего. А когда зрительный контакт удачно устанавливается, Тэхен проговаривает голосом, который отчего-то звучит в разы ниже обычного: — Кажется, я влезбиянился. — Зашибись комплимент, — звучно сглатывает Чонгук, не отводя взгляда и даже не моргая. — Ух ты, ептить, откуда к нам такую деваху пригнало? — раздается со стороны двери насмешливо-удивленный голос Юнги, заслышав который парни неловко отстраняются друг от друга и отходят кто куда: Чон за дамской сумочкой на длинном тонком ремешке и черным плащом, а Винтэ за пиджаком, висящим на спинке кухонного стула. Ярко-красный пиджак поверх строгой черной с вкраплением золотых нитей пижамы — он давно хотел опробовать это сочетание. — Если завидно, хен, как с дела вернемся, могу дать поносить тебе это все, — чмокает губами Чонгук, разглядывая свое отражение в маленьком зеркальце, а затем, не удержавшись, подмигивает себе, потому что «божечки, ну что за милашка?». — Представляю лицо Сокджина, если бы он увидел Юнги-хена в таком образе. Боюсь, что весь Сеул затрясло бы от его смеха, — поправляет на себе и так идеально сидящий пиджак Тэхен. — Как там Джин? — перебивает его Шуга, решая даже не акцентировать свое внимание на предыдущих репликах парней, за которые те могли бы и пинков получить немалое количество. — А что, соскучился? — хитро щурится Винтэ, улыбаясь одним уголком губ. — Не твое дело, — грубит домовладелец. — Окей, — пожимает плечами. — Но мой тебе совет, хен, прекращай, блять, тупить, — спокойно выдает Тэхен, а затем идет на выход, пропуская пошатывающегося, словно уже вдоволь налакавшегося спиртного, Чонгука со словами: «дамы вперед».***
— И каким же будет имя у моей спутницы? — интересуется у Чонгука Винтэ, ведя того под ручку по немноголюдной улице, на которой уже начали загораться фонарные столбы. — Хочу быть Эммой, — смело заявляет Гук. Тэхен на это лишь фыркает со смешком: — Может, тогда уж, чтоб не заподозрили, Агафьей назовешься? — Ты где такое имя откопал? — поражается младший после того, как в очередной раз спотыкается на ровном месте. «Чую, что не успев дойти до порога клуба, мы либо каблука лишимся, либо ногу сломаем», — делает мысленно ставки Ким. — Чон Чонмун ты у меня будешь, — решает Тэхен, переводя взгляд со стремительно темнеющего неба, где луна почти полностью скрывается за тучами, на Чонгука. — Ким Чонмун звучало бы круче, — задумчиво выдает Чонгук, убирая с лица прядь волос, которую выбил из аккуратной прически поднявшийся прохладный ветер. — Это что еще за намеки, дорогая? Сегодня ты замуж за меня просишься, а завтра уже детей заделать заставишь? — входит в роль Тэхен, возмущено раздувая ноздри. Чонгука это все забавляет, так что он подхватывает: — Хочу сына. А лучше двух, и чтоб оба в айдолы или актеры пошли. Тогда безбедная старость обеспечена. — Айщ, да тебе только деньги в этой жизни и нужны. А меня ты не любишь совсем, — качает головой из стороны в сторону Винтэ, цокая языком. Чонгук на это несильно стукает его по плечу сумочкой, говоря: — Люблю, придурок. Ведь иначе напялил бы я это все ради тебя? Тэхен тут же замолкает, потому что: А) Че? Б) Что он сейчас имел в виду? В) Мы все еще играем? Г) Пиздец… Неловкость спасает то, что они наконец-то добираются до нужного им здания, являющегося клубом под названием «NAME». Около входной двери околачивается здоровенный лысый мужик с вываливающимся из-под малой ему футболки, надетой под теплым пиджаком странного кроя, массивным животом. — Твое имя? — спрашивает он прокуренным голосом, обращаясь к подошедшему Тэхену. «Сучий пароль» — понимает сразу Чонгук. Он читал на одном из сайтов, что здесь кого попало не пускают по выходным. Ты либо должен дружить с кем-то из избранного круга лиц, или же являться одним из них. — Меня зовут… — Тэхен отчего-то медлит с пару секунд, задумчиво пожевывая свою нижнюю губу, будто что-то вспоминая, а затем вдруг начинает плакать. Громила и Чонгук дружно шлепают своими ресничками, не понимая, какого хрена сейчас происходит. — Милый, ты чего? — беспокоится Чонгук, поворачиваясь к своему кавалеру и протягивая тому чистый платок, что до этого был вытащен из сумки. Тэхен сморкается в данный ему платок, после этого, видимо, неосознанно уже собираясь начать утирать им же слезы с лица. Но руку успевает перехватить младший, что забирает сопливый кусочек ткани и безжалостно выбрасывает его в ближайшую урну, метко попадая в цель. — Я анимэ в-вспомнил, — заикается от слез Тэхен. — Боже, парень, ты тоже смотрел «Твое имя»? — тут же восклицает охранник, прикладывая свою могучую ладонь к левой груди. — Это шедевр, бро, — кивает ему заплаканный Винтэ. — Бро, — словно эхом отзывается мужчина, отходя в сторону и пропуская парней внутрь. Чонгук не догоняет вообще, но хотя бы нагоняет Тэхена, выйдя из состояния «что за дичь тут сейчас произошла? разжуйте мне это, пожалуйста», что пройдя в помещение, смаргивает с ресниц слезинки и начинает смеяться в голос, хватаясь за живот и чуть ли не сгибаясь пополам. Чонгук же хмурится, пугаясь не на шутку таких резких перемен в настроении друга. — Хах, сработало, — успокоившись, выдыхает Тэ. — Так ты играл? — осознает мгновенно младший. — Ага. Я с этим мужиком уже пересекался как-то. Мы были на одном сеансе того самого анимэ. Сидели на одном ряду рядом и плакали мы сильнее всех в зале. Странно, что он меня не запомнил, ведь я утешающее хлопал его по плечу пару раз и предлагал свой попкорн. Голден скромно чоншочит, пока следует вглубь клуба за гордо вышагивающим в «нарядной» пижаме Тэхеном.***
В зале достаточно людно. А еще жарко. Чонгук в очередной раз утирает пот, стекающий по щеке, прядью своих густых искусственных волос под удивленный взгляд бармена. — Какой план? — тянется он за заказанным стаканом холодной воды и отпивает за раз половину. Рядом сидящий за стойкой Винтэ лениво пожимает плечами: — Может, потанцуем? — невинно предлагает он. — В этом длиннющем платье? Да я же весь танцпол вместе за собой повалю. Тэхен закатывает глаза и разводит руки в стороны, чуть не задевая какого-то белобрысого харчка с бокалом чего-то зеленоватого. — Ну, уж прости. Выстави мы на показ твои накачанные ножки, люди на танцполе сами бы все полегли. Чонгук дует свои накрашенные губы. Ему хочется уже было возмутиться: «Тогда можно было бы просто не заставлять меня наряжаться в платье. У тебя фетиш какой-то что ли? И откуда у тебя вообще женская одежда и косметика? Ты что-то скрываешь от меня, хен?», но он прикусывает язык. С этим лучше разобраться позже. — Нам надо привлечь к себе внимание. Преступник точно где-то рядом. Это для дела, Гуки, — пытается убедить его Тэ. Хотя, признаться, главная причина здесь в ином кроется. Просто такой подвернувшийся случай грех упускать. Потанцевать с Чонгуком, который еще и в платье — это же прям как из списка «ты не жил, если…», который, кстати, надо бы составить, — отмечает про себя Тэхен. — Хорошо, — немного подумав, сдается Чонгук. — Но только ради дела.***
Charlie Puth — LA Girls Тэхен про себя матерится, потому что, как только они пробираются между потных тел почти в середину танцпола и встают напротив друг друга, начинает играть песня великолепного, как утверждает с пеной у рта Чонгук, Чарли Пута. Голден, осчастливленный одним из любимых трэков своего кумира, резко притягивает Тэхена к себе, чтобы тут же начать танцевальное крушилово, наплевав на то, что на нём неудобное платье. А вот на туфли он не плюет, он их просто скидывает. Пояснение: «танцевальное крушилово» в лексиконе Ким Тэхена по отношению к Чон Чонгуку означает полное порабощение внимания людей, находящихся с ним в радиусе одного помещения. Он просто крушит из разум. Заставляет подобно безмозглым зомбякам голодно пялиться на недосягаемую еду в виде свеженького человечка. Танцевальные навыки Голдена — это вам не шутки. Ну, зато внимание они реально смогли привлечь. Когда к привеликому облегчению запыхавшегося Тэхена песня наконец-то заканчивается, сменяясь какой-то совсем уж клубной, то Чонгук останавливается, отпускает Винтэ и, не обращая внимания на громкие аплодисменты, адресованные ему, пялится за спину Кима, нахмурив брови. — Мне кажется, я только что видел выглядывающую из-за стены голову какого-то подозрительно человека, скрывшегося в коридоре, который до этого пялил в нашу сторону, — заявляет он. — И что же в нем было странного? — Ммм, может, маска в виде бабочки? Ну, это уже слишком. Тэхен тут же хватает Гука за руку и не обращая внимания на его недовольные кряхтения (чёртовы туфли — эйфория от танца прошла, и мозоли, успевшие образоваться благодаря им, дали о себе знать), тащит того сквозь почти непролазную стену людей. Они оказываются в пустом коридоре у туалетов и недоуменно переглядываются, не зная, что же делать дальше. Но за них все решает кто-то другой. Кто-то, кто незаметно подходит к ним со спины и прикладывает им чем-то весомым по голове. Сознание стремительно покидает их.***
Почти одновременно очнувшись, парни обнаруживают себя сидящими на деревянных стульях и крепко связанных по рукам и ногам в комнате, очень сильно напоминающей подсобное помещение. Неяркий свет с потолка позволяет различить кучу коробок у стены и прочий хлам. Голова все ещё отказывается нормально соображать и неприятно гудит, но Тэхен все же берет себя в руки, уже было нацелившись на то, чтобы зачать и родить гениальный план по их спасению. Но его обламывает сидящий напротив Чонгук, неожиданно заунывно произносящий: — И тут мы оба умрем. Я в глупом бабском платье, а ты, вообще, в пижаме… — Пижаме от Гуччи, — перебивает его Винтэ. И если бы его руки сейчас не были связаны за спиной, он бы обязательно помахал Чону указательным пальцем с красовавшимся на нем тонким серебряным кольцом. — Не суть, — закатывает глаза на его слова младший, а после продолжает, смотря в лицо Тэхена, — Я вот что собирался сказать: раз, мне больше, может, не выдастся случая, я хотел тебе признаться кое-в-чем. Тэхен молча смотрит на него, не моргает и боится лишний раз вздохнуть, потому что «офигеть, неужели он сейчас разродится мне признанием в вечной любви и своих затаенных плотских желаниях?» Конечно, положение, в которое они вляпались, мало располагает к подобным откровениям, но когда, если хотя бы не сейчас? Чонгук же вдыхает и выдыхает пару раз, чтобы более спокойным тоном выдать: — Тэ, я шипперю твоего брата с нашим домовладельцем и пишу про них фанфики. — Я убью тебя, Чон Чонгук! — больше от разочарования, чем от злости спустя пару секунд осознания полученного в уши бреда кричит Винтэ, пытаясь допрыгать до младшего на стуле. Когда это хоть и с трудом, но все же ему удается, он несильно пинает своим коленом о чужое и тихо всхлипывает. Какой же он тупорылый обмудень, раз поверил, что, возможно, его сраные чувства взаимны. Этот ребенок с телом не хуже чем у актеров из Марвеловских шедевров, наверное, даже и не задумывался о Винтэ в таком плане никогда. Обидно. Да еще и стыдно теперь из-за несдержанных внутри слез, что сейчас проистекаются вдоль его лица. Плакать из-за Чонгука, видимо, уже вошло у него в привычку. — ТэТэ-хен, тебе плохо? — Чонгук часто моргает, смущенный состоянием друга. — Нет, блять, это слезы радости, ведь теперь у нас с тобой один шип на двоих, мелкий ты извращенец, — язвит Ким, хлюпая носом и отпрыгивая от Голдена немного в сторону, предоставляя ему вид на свою подрагивающую спину. — Хен, что я сказал не так? — искренне недоумевает тот. — Давай-ка лучше ты заткнешься, и мы помрем в тишине. Не хочу перед смертью чувствовать себя еще более несчастным, чем сейчас, — просит его старший. Помирать он, естественно, не собирается, но вот для "подраматизировать" самое время. Чонгука это совершенно не устраивает, так что он подпрыгивает к Тэ со спины и спрашивает: — Твое последнее желание? — Чтобы мне освободили хотя бы одну руку, и я смог отвесить тебе леща, — бурчит Винтэ не оборачиваясь. Тэхен вздрагивает, когда вдруг чувствует на своей оголенной шее чужое горячее дыхание. Следом по ней ведут кончиком носа, глубоко вдыхая: — А это мое последнее желание, — не отстраняясь, объясняет Чонгук и снова начинает тереться носом о нежную кожу его шеи. «Фетишист и извращенец» — мысленно возмущается Ким, вслух же не говорит абсолютно ничего, прикрывая глаза и наслаждаясь таким приятным моментом… Который прерывает звук открывшейся двери и знакомый голос, что парни ну никак не ожидали здесь услышать: — О ла-ла, я не вовремя? — Чимин?!