Dragon Age: Серый Страж

В деревне Лоджерсволд царил переполох. Тавернщик Льюис облокотился на стойку, подперев ладонью подбородок, и лениво слушал историю, которую успел бы выучить наизусть, не обрастай она с каждым рассказчиком новыми подробностями. На границе с лесом Бресилиан два лесоруба нашли следы оборотня, совсем близко к деревне. Впрочем, про оборотня это они так утверждали, мол, следы явно волчьи, но слишком крупные, да и отпечатки то двух лап, то четырёх. А какой волк встал бы на две ноги, если не оборотень? Кроме этих лесорубов, никто никаких следов не видел, а когда пришли посмотреть, метель уже сгладила всё. Однако пущенный слух про оборотня близ деревни разросся в считанные часы, и уже две недели это была самая передаваемая из уст в уста новость в округе. После того, как Лоджерсволд едва не был уничтожен сворой бандитов несколько месяцев назад и выстоял, благодаря новоизбранному банну, некоторые решили, что деревня проклята и конца их несчастьям не будет. «Деревню атакует по ночам стая оборотней», «Забейте овцу и принесите им в жертву, иначе они примутся за людей», «Проклятые оборотни пришли, чтобы украсть наших детей», «Проклятье оборотней падёт на Лоджерсволд!» И уж, конечно, не проходило дня, как если бы кто-то не утверждал, что сам воочию такого оборотня видел и даже сражался с ним, но шкуру в доказательство никто так и не принёс. Тавернщик Льюис слышал это уже в шестой раз за одно лишь сегодня, и никаких других новостей местные не приносили. Оставалось только уповать, что проезжающие путники расскажут чего поинтересней оборотней. «Сквозь зелёный лес гнал охотник добычу И в забытой роще настиг он оленя, Не зная, что голод он тем пробудил У зверя-оборотня с умом человека. Привлечённый охотой, тот явился Предъявить на оленя белого право. Тёплой крови запах соблазнил зверя»* Пела на другом конце зала рыжеволосая менестрель. Льюис поворчал себе под нос: и тут про оборотней. Он уже который день слышит об одних только оборотнях, будто все другие новости испарились. Льюис снова мельком глянул на двух странных личностей, которые недавно пришли с менестрелем в его заведение и сейчас тихо сидели за столом в углу. Один только их вид мог возбудить любопытство даже у самого ленивого и неохотного до новостей. Самым заметным выглядел здоровяк ростом под 7 футов, а может, и выше. Льюис, когда приносил еду, «случайно» заглянул ему под капюшон. Кожа гиганта была серой, волосы белыми, глаза фиолетовыми, а здоровенная рука расслабленно покоилась на рукояти двуручного меча. Когда гигант злобно глянул на него из-под нахмуренных бровей, Льюис едва не уронил тарелки и с перепугу начал кланяться и просить прощения. — За что он извиняется? — не понял гигант. — По-моему, ты напугал его до ужаса, — усмехнулся в ответ эльф. — Может, тебе стоит почаще улыбаться? Хотя нет, наверное, это выглядело бы не менее страшно, чем когда ты хмуришься. Эльф расслабленно откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и постукивал пальцами по сапогу. Для представителя его народа у него был чересчур надменный вид. Слуги-эльфы обычно глаз не поднимали в присутствии людей, если, конечно, не хотели неприятностей. Или этот эльф из этих, диких? Как бишь их там, долийцы? Льюис бросил быстрый взгляд на татуировку эльфа, но она ему ни о чём не сказала, а вот загорелая кожа явно указывала, что он не местный. — Простите нашего друга. Он с виду суров, но в душе большой добряк, — вмешалась рыжеволосая молодая женщина и миловидно улыбнулась тавернщику. Она держала на коленях лютню, и Льюис с полной уверенностью заключил, что такая пёстрая компания может быть только бродячими артистами. — А за что мы извиняемся? — снова не понял гигант. — И никакой я не добряк, я солдат. «Охранник их, что ли?» — сообразил Льюис и как можно любезнее предложил им сегодня выступить в его заведении. Всё равно они явно за этим пришли и не отвяжутся, пока хоть что-нибудь не заработают. А лично выпроваживать серокожего гиганта Льюису не хотелось. Впрочем, вели они себя мирно, и пела их менестрель приятно, так что Льюис вскоре расслабился и снова принял скучающий вид. «А Дейн стоял и ждал, когда К нему клыкастый зверь подступит. Горели яростью глаза того, Кто был когда-то волком. Он поднял острый свой клинок, Моля о смерти милосердной. Создатель внял его мольбе» Менестрель закончила петь, и в зале раздались аплодисменты. В кружку около неё посыпались медные монеты. Льюис снова скучающе вздохнул. Многие истории об оборотнях сводились к тому, что те когда-то были людьми, а потом их поразило проклятье, захватила звериная злоба или демон гнева, и они впали в бешенство и рыскают где-то в глухих местах до сих пор. К концу второй недели переполох, вызванный сомнительными следами, постепенно стихал. В конце концов, лоджерсволдцы живут возле леса Бресилиан, а уж там странностей и ужасов всегда было много. — Итак, мы ничего не нашли, — констатировал Зевран тоном, словно не велика потеря. — Здесь только об оборотнях говорят, а о долийцах ни слуху. Ох, и странный же народ — ферелденцы. — Почему? — спросила Лелиана. Её выступление в таверне позволило им неплохо заработать и теперь они наслаждались едой и ночлегом, не потратив при этом ни монетки из денег, что дала им Элисса. — Они обожают здоровенных собак, а от волков-оборотней открещиваются как от чумы, хотя много веков их уже не видели. Странный народ. — Зевран, волки прочно вошли в жизнь и культуру ферелденцев ещё со времён племён аламарри, — пояснила Лелиана. — От оборотней аламарри когда-то натерпелись, но сам волк считался у них священным зверем, который призван защищать людей. Ещё тогда пошла традиция давать лучшим молодым воинам в напарники волчат. Павших битве волков чествовали как воинов. Позже маги вывели породу мабари, скрестив волка с собакой, и ферелденцы по-прежнему уважают их как боевых напарников, а вот к диким волкам и уж тем более оборотням любви не питают. — Так слюнявый друг нашей Элиссы имеет довольно славную историю, — рассмеялся Зевран. — Зря ты так. Некоторые из эльфов-долийцев тоже имели в спутниках волков. — О, я слышал. Изумрудные Рыцари, да? Так это ж когда было. — Ещё до Священных Походов, во времена расцвета Долов. — А оборотни здесь причём?! — наконец, стукнул кулаком по столу Стэн. — Мы должны искать следы эльфов, а не увлекаться древними легендами! Здесь мы ничего не найдём, поэтому идём дальше. — Местные напуганы оборотнями. Ты не хочешь получше в этом разобраться и помочь им? — Нет, — отрезал Стэн. — Я так и думал, а вот Элисса на твоём месте бы не отмахнулась, — рассмеялся Зевран. — Её здесь нет. Поэтому идём дальше. — Куда? В Гварене мы уже побывали и ничего не нашли, кроме толпы беженцев, которые норовят запрыгнуть на любой корабль, плывущий из Ферелдена. — Поищем следы в лесу. — Хм, я слыхал, что долийцев никто не может найти, зато, если ты ступишь на их территорию, она найдут тебя сами, — снова засмеялся Зевран. Сколько трое спутников ни спрашивали местных, про долийцев никто не слыхал по меньшей мере несколько лет. К тому же Лоджерсволд зарабатывал на продаже древесины и большая часть населения была причастна к этому ремеслу, что отнюдь не оценили бы ревностные почитатели природы вроде диких эльфов. А вот постоянный вой более чем настораживал людей. Опытные охотники говорили, что простые волки так не воют, и что-то в этом лесу происходит. Стэн, Лелиана и Зевран протаптывали тропу по сугробам. Лес был зловеще тих даже днём, уже давно не слышалось ни единой птицы. Чтобы нарушить тишину и приободриться, Лелиана и Зевран болтали без умолку. Стэн демонстративно делал вид, будто их не слышал. Он продолжал угрюмо брести по сугробам, чувствуя, как коченеют пальцы на ногах. Лес становился всё гуще, спутники зашли уже глубоко в чащу, но конца их блужданиям не было. В конечном итоге к вечеру разразилась метель, в пелене которой терялись даже очертания ближайших деревьев. Отряд остановился на привал. Спутники с трудом поставили палатки, развели слабый костерок, который грозил в любую минуту погаснуть от неумолимого ветра. Стэн воткнул в снег ветки с насаженными хлебом и мясом и усиленно дул на крошечное пламя. Лелиана поглубже натянула капюшон и пыталась обогреть ноги у огня. Зевран укутался в шерстяное одеяло и выдыхал тёплый воздух на ладони, не преминув снова сравнить холодный Ферелден с солнечной Антивой. После этого он замолк, как и остальные, так как все силы уже уходили на то, чтобы удержать в себе хоть толику тепла. За время их самостоятельного путешествия спутники обошли почти весь юго-восточный Ферелден. Останавливались во многих селениях, спрашивали про долийцев, потом сворачивали в лес, искали там, опять возвращались в людские деревни, потом снова предпринимали вылазку в другую часть леса, и так всё время. Они ни капли не приблизились к своей цели. Несколько раз на отряд нападали дикие животные, но никаких следов эльфийских кланов или ещё чего-нибудь, кроме слухов об оборотнях, спутники не находили. Никому из них не хотелось возвращаться к Стражам с пустыми руками. Пусть даже у самих Стражей дела шли не лучше — той армии, которая была им необходима для борьбы с Мором, не существовало и в помине — но рядом всегда была Элисса, у которой имелся план хоть каких-то действий. А теперь они были одни, да ещё и замерзали в диком лесу, хотя весна уже понемногу подкрадывалась к центральным областям Ферелдена. Зеврана вдруг посетила мысль, что он занят не своим делом. Лелиана верила в свой пророческий сон и знаки Создателя, потому искренне и наивно желала помочь в борьбе с всеобщей тьмой. Стэн следовал за Стражами по какому-то одному ему известному долгу, а Зевран… Зевран хотел сбежать от Воронов и не скрывал этого. Наверняка Дому Араннай уже известно, с кем он путешествует, и то, что Вороны до сих пор не показались, может быть заслугой отчасти постоянных перемещений отряда, отчасти репутации Стражей как весьма опасных противников. В конце концов, Зевран оказался единственным дураком, кто вызвался взять тот ферелденский контракт на Серых Стражей, хотя, признаться, согласился по своим причинам. Эльф снова глянул на носки антиванских сапог. Пожалуй, есть ещё одна причина тому, почему он всё ещё здесь и мёрзнет в этом глухом лесу: Зеврану хотелось что-нибудь сделать для неё. Ах, было бы куда проще, если бы с ней можно было просто переспать в качестве благодарности за спасение! — беспечно подумал он и откинулся на спину. Не то чтобы ему просто не хотелось этого. Провести ночь с красивой женщиной — Зевран редко отказывал себе в удовольствии. Вот только желание нужно было взаимное, а ни одна из женщин в отряде покамест так и не пала к его ногам. Вот незадача. Тальесен, если б узнал, давно бы его засмеял. Зевран про себя усмехнулся. — Чему ты там ухмыляешься? — с подозрением спросила Лелиана. Стэну наконец-то удалось развести костёр, и замёрзшие товарищи понемногу начали согреваться. Снова появилось настроение для разговоров. — Представляю, Лелиана, это было то ещё время, — закатил глаза к небу эльф. — «То ещё время»? О чём ты? — С тех пор, как ты, так сказать, сбрасывала туфли… Ты ведь покончила с монастырской жизнью? — Да, с тех пор прошло некоторое время. Зевран, знаешь, есть дела поважнее, чем «сбрасывать туфли». — О, я не спорю. Я просто считаю, что у плоти есть желания, которые вложил в неё Создатель. У тебя их должно быть… немало. За столько времени, — Зевран исподлобья глянул на монахиню, но Лелиана демонстративно смотрела в другую сторону. — Это очень личный вопрос, — деловито ответила она. — Я не хотел тебя обидеть. Лишь предложил свои услуги на случай, если тебе нужно… расслабиться. — Спасибо за заботу. Может, мне лучше сначала посоветоваться с нашим командиром-Стражем: принимать твоё предложение или нет? Когда мы найдём долийцев и воссоединимся со Стражами. — Тц-ц-ц. Лелиана, как же тебя изменило путешествие! — изобразил досаду Зевран. — К лучшему, надеюсь. Зевран выдержал паузу, потеплее укутался в одеяло и снова обратился к монахине. — Рассказала бы, что ли, о своём видении… Нынче я серьёзен, правда. — Ни за что! — Почему Серым Стражам можно, а мне нельзя? Я правда хочу знать. — Ну, и очень плохо, — скрестила руки на груди Лелиана, — а я правда не хочу тебе рассказывать. В прошлый раз ты сказал, что хочешь посмеяться надо мной! Сказал, сказал! — Но сейчас-то я серьёзен… Подозреваю, что ты и сама не веришь в это своё видение, потому и не рассказываешь. — Что? Я… неправда! Я верю в него! — Вот и доказывай, что это правда. — Ты снова смеёшься надо мной? — Ну… да. Ничего не могу с собой поделать, — беспечно пожал плечами эльф. — Ты… просто… — процедила сквозь зубы Лелиана, словно готова сейчас взорваться от негодования, несмотря на лютый холод. — Знаю, знаю. Я ужасен, — легкомысленно рассмеялся Зевран, — Скажи… — Паршаара! — вдруг не выдержал Стэн. — Долго вы ещё будете языками работать?! Кунари всё путешествие изо всех сил терпел их бесполезную болтовню и был зол. Стэна раздражала их беспечность, словно им не поручили важное дело, а они всего лишь вышли на прогулку. — А что? Тут есть ещё какая-то работа? Мы весь день шли, — спокойно отозвался Зевран. — Раз ты не можешь найти для себя работу, то набери хвороста. До утра этот костёр не продержится. Или мне и такие вещи нужно объяснять? — кунари ещё что-то проворчал себе под нос, но его никто не услышал. Зевран с Лелианой пожали плечами и отправились в разные стороны за ветками, несмотря на то, что метель, стоило отойти от костра, снова начала пробирать холодом до самых костей. Эльф брёл по лесу, с трудом переставляя ноги по сугробам. Какие ветки тут надеялся найти Стэн, когда всё замело, было непонятно. Разве что с деревьев пообламывать. Долийцы бы не оценили, — усмехнулся про себя Зевран. Впрочем, дикие эльфы уважали природу, но отнюдь не поклонялись ей до фанатизма. Они рубили старые деревья, чтобы строить и ремонтировать свои аравели — сухопутные корабли, вырезать луки и прочие вещицы. Они охотились на дичь, чтобы добыть пропитание и шкуры для одежды и утепления. Если бы они не были так враждебны ко всем недолийцам и не целились в тебя из лука при первой встрече, то были бы приятными во всех отношениях ребятами. Зевран знал на их языке одно единственное слово — «шемлен». Так долийцы презрительно называют всех людей. Эльфов же, что покорились людской цивилизации, величают плоскоухими. И всё же среди городских эльфов они были сродни легенде — гордый не покорившийся завоевателям народ, наследники древней великой эльфийской цивилизации. И Зеврана это всегда восхищало, как он восхищался своей матерью. Эльф снова поёжился от холода, в очередной раз выгреб из сапог снег… и замер. Он не услышал ничего, ни единого шороха, лишь завывание ветра, но внутреннее чутьё, которое не раз спасало ему жизнь, застыло внутри тревожным комом. Эльф вынул из ножен кинжал и ещё раз прислушался. Он мог слышать куда дальше людей, что было ещё одним преимуществом в его ремесле, и когда его враг, наконец, выдал себя хрустом шага по снегу, эльф уже развернулся в ту сторону и успел вскользь зацепить кинжалом метнувшуюся к нему огромную тень. Послышался рык и скуление. Вторая тень стремительно кинулась на эльфа, и тот успел увернуться чисто на рефлексах. В ту же секунду он ощутил от предплечья к спине жуткую боль, словно его полоснули тремя ножами. Зевран развернулся, чтобы дать отпор, но рана замедлила его, и что-то огромное сбило его с ног. Мрачно-серое небо закачалось над головой, голова ударилась о что-то твёрдое и загудела. Рука потянулась к кинжалу, который выпал в тот момент из ладони и лежал где-то рядом, но запястье и грудь прижали к земле огромные когтистые лапы. Зевран почувствовал, будто ему вдавили внутрь рёбра, а сознание отказывалось соображать, балансируя на ощущениях снежного холода и огненной боли от ран. Над его лицом склонилась жуткая волчья морда. Глаза смотрели злобно, с клыков обильно стекала слюна, а из пасти несло, как от застарелой тушки животного. — Это не долиец, — успел услышать эльф хриплый, почти звериный голос, но слова в нём были чётко различимы. — Почему нет? — ответил ему такой же рычащий голос. — Он не похож на них. Не из тех. — Пускай не из тех. Всё р-р-равно разорвём его! — Нам нужны те. Хозяйка сказала, что других трогать бессмысленно. Ар-рх. — Мы уже сделали это. Х-р-р-р. Хочешь бросить добычу? — Хозяйка сказала… Больше Зевран не слышал. Голоса потонули в темноте вместе с холодным снежным небом. Он лишь успел с грустью посмеяться над собой. Только я решил пожить, как, похоже, умру. Интересно, Элисса расстроится? Нет, я хотел бы выжить и успеть сказать ей, чтобы она не ходила в этот лес. Уж лучше я.