Dragon Age: Серый Страж

Элисса сидела у костра и бросала в огонь мелкие щепки с земли. Лес шелестел множеством звуков, к которым за время ночёвок под открытым небом все привыкли и не тревожились. Меж стволов деревьев светились костры долийцев, недалеко от которых отряд Стражей разбил лагерь. У эльфов уже было тихо, слышались только редкие перекликивания на незнакомом языке, однако Элисса не сомневалась, что долийцы не оставят гостей без присмотра, пусть Хранитель и принял их с вежливостью. — Мы можем вместе с вами дождаться вестей от вашего отряда и снова поговорить об этом? — это всё, на что Элисса смогла договориться. — Как хотите. Но едва ли моё решение изменится, — ответил Хранитель. Элисса грела ладони у огня и пыталась придумать выход. В этом лесу творятся странные дела, и они волнуют эльфов куда больше Мора. Элисса не винила их. Когда её дом горел, а отец истекал кровью, её тоже не заботил остальной мир. Но теперь она обязана думать о Море и призвать подумать о нём других. — Значит, долийцы при виде опасности первом делом от неё удирают? Забавно… Кунари сел с другой стороны костра, снял сапоги и поставил их на палки сушиться. — О чём ты, Стэн? — О том, что тебе ответили. Серые Стражи призвали союзников на войну против Мора, а те предпочитают бежать от битвы подальше. — Не нам их судить. — Почему же? — Осуждение не принесёт ни мира, ни союзов, ни побед. — Настоящие воины никогда не избегают сражения. Если бы воин из моего народа бежал от битвы, то опозорил бы этим себя и свою родину, и его ждала бы казнь. — Ты говорил, что тебя бы тоже казнили, если бы ты вернулся на родину без меча. Но разве ж только за это ты заслуживал казни? Прежде чем Стэн успел ответить, он почувствовал сзади шевеление. Стэн протянул руку за спину и вытянул за уши непрошенную зверушку, и тихо выругался на родном языке. — О, вот ты где! — оказалась рядом Лелиана. — Спасибо, что нашёл его, Стэн! — Я не искал. Лелиана забрала из рук Стэна нага и почесала питомца за ушком. — Кажется, Шмоплзу ты понравился, — рассмеялась она. — Не то что Огрен. Я понимаю, что в Орзаммаре некоторые… используют нагов по другому назначению, но ведь Шмоплз это Шмоплз, а не еда! — А по-моему, он выглядит точь-в-точь как еда! Это тебе любой гном скажет! — послышалось в полутьме с другого конца лагеря вместе с громкой отрыжкой от выпитого. Лелиана грациозно присела к костру на разложенное одеяло, посадила нага рядом и достала из дорожного мешка лютню. Стэн закатил глаза и еле слышно проворчал. Нет, он был не против музыки, просто носить с собой в битву не только бесполезное животное, но и музыкальный инструмент не видел смысла… если только ударить этой лютней по голове порождение тьмы, но для этого лучше годился меч или булава. Стэн забрал от костра сапоги и ушёл к своей палатке, подумывая зарисовать руины эльфов, которые видел сегодня. Нет, пергамент и сангина занимают меньше места, чем бренчалка и живой гномий деликатес. Лучше бы бывшая монахиня взяла с собой печенье. Элисса проводила молчаливым взглядом Стэна, который что-то бормотал себе под нос. — О чём ты поёшь? — спросила она Лелиану, прислушиваясь к тонким звукам струн и тихому мелодичному голосу. — Эту песню я выучила ещё в Орлее. Она про эльфов. Там поётся, что мы должны быть милосердны к тем, с кем когда-то воевали бок о бок. И вот бы снова возродить старые союзы. Элисса притихла на минуту и посмотрела в сторону деревьев, не поворачивая головы. — Можешь спеть погромче? — Насколько громче? — улыбнулась Лелиана, явно понимая, куда клонит Элисса. — Не слишком. Думаю, нас и так слышат. Сострадание для эльфов, что с нами шли сквозь пламя, Для союзников Андрасте против армии империи. Как нам заплатить союзам, что в страхе мы предали? Угрожаем страданием, и нет к нам доверия. Мы можем сочувствовать, лишь сомнения долой, Сплотятся малые силы и силой станут стальной, Когда хрупкий союз снова станет скалой. Хрупкий союз снова станет скалой.

* * *

Утро через день выдалось ясным. Взошедшее солнце пригревало сквозь листву. Лес встречал журчанием ручьёв, запахом влажной земли и бодрящей хвои. Свежий воздух приятно холодил лёгкие. Низкие ветки деревьев иногда задевали головы, обдавая влажной прохладой. Капельки росы серебрились на молодых травинках под ногами. Стражи прождали вестей от эльфийских охотников целый день, но никто не вернулся. Хранитель сказал, что послал их в лес более недели назад, и они должны были дать о себе знать, если ещё живы. Однако отправлять ещё кого-то из соплеменников на поиски отказался и запретил сородичам покидать лагерь. Когда же и на следующее утро ничего не изменилось, Элисса сама подошла к Хранителю и предложила поискать охотников. Затриана это весьма удивило, он был твёрдо уверен, что долийцы одни в своих бедах, и остальному миру до них нет никакого дела. Впрочем, эти отношения с миром были взаимны, и Хранитель ничего не обещал взамен, если только Серые Стражи и впрямь помогут снять проклятие с его соплеменников. — Вы можете подробнее рассказать об оборотнях? — В истории Ферелдена были времена, когда эти земли кишели оборотнями. Духи из Тени вселялись в волков и других животных, порождая чудовищ. А потом люди пошли на них войной и истребили всех оборотней. Правда, — Затриан безрадостно усмехнулся, — не стоит сомневаться, что шемленские предания изрядно привирают на сей счёт. — Флемет рассказывала мне о тех временах, — вмешалась Морриган, — когда землю заполонили стаи обезумевших, одержимых волков. Это было ужасное время, и оно миновало давно. — Но оборотни ещё остались в этих местах, — возразил Хранитель. — И то, что происходит сейчас в лесу Бресилиан, тому доказательство. — Но почему тут оказалось столько духов, способных вселяться в животных? — спросила Элисса. — Этот лес не всегда был таким. Тут повсюду руины, и, несомненно, это место знало много битв и крови. Когда происходит столько смертей, Завеса, которая отделяет наш мир от мира духов, истончается, и духи проходят в наш мир. Они вселяются и в живых, и в мёртвых и творят безумные вещи. — Состояние эльфов не похоже на одержимость духами. Здесь что-то другое, — задумалась Винн. — Я тоже так думаю, — согласилась Элисса. — То, что происходит с вашими сородичами, похоже на… болезнь. В прошлом разговоре вы назвали это проклятием. Вы знаете, что происходит? Что именно искали охотники? Какое исцеление? Затриан коротко вздохнул, словно устал от вопросов чужаков, но всё же ответил: — Проклятие пошло от одного. Где-то в этом лесу обитает большой белый волк. Мы зовём его Бешеным Клыком. Он породил остальных оборотней, и через его кровь проклятие разошлось по лесу. Теперь им можно заразиться от укуса любого оборотня. Если убить Бешеного Клыка и принести мне его сердце, я, возможно, смогу излечить собратьев, но… — Затриан оглянулся на аравели, за которыми слышались стоны эльфов, — эта задача оказалась слишком опасной. Я больше не могу рисковать своими собратьями. Мы уже потеряли столько охотников, что наша оборона ослабла, и оборотни могут напасть на наш лагерь, — Хранитель бросил взгляд на двух играющих вдалеке эльфов-детей. — Я не могу рисковать. Отряд держался протоптанной тропинки и шёл неспешно. Затриан отказался предоставить Стражам проводника через лес, однако его помощница Ланайя неожиданно вызвалась проводить их до места, где охотники останавливались на привал. Это было недалеко, и Хранитель уступил, строго-настрого запретив Ланайе углубляться в лес. В обмен Элисса оставила в лагере долийцев Лелиану, Морриган, Стэна и Шейлу, причём последняя была только рада, что ей не придётся идти в чащу, полную птиц. «Если нападут оборотни, мои друзья помогут вам защититься», — обещала Элисса Хранителю. Теперь Стражи шли в лес на поиски или охотников, или волков, Элисса уже сама точно не знала, но решила подумать об этом на месте, на которое их вела впереди идущая Ланайя. Молодая эльфийка выглядела стройной, но крепкой, и ниже ростом большинства соплеменников из клана, форма лица более квадратная, а глаза очень светлые, что, впрочем, не являлось удивительным для эльфов. Её татуировка-валласлин напоминала ветки деревьев, растущих по разным сторонам и соприкасающихся верхушками. И всё же было в Ланайе нечто, что отличало её от других долийцев. Алистер это тоже заметил и прямо сказал, что она выглядит другой. Элисса бы поостереглась говорить такое долийке, но Ланайя вопреки ожиданиям вовсе не обиделась. — Во мне нет ничего особенного, — улыбнулась она. — Если я и отличаюсь чем-то от родичей по клану, то лишь тем, что родилась среди людей и сохранила интерес к миру, из которого пришла. — Как же ты попала к долийцам? — Мои отец и мать служили у человека-торговца, который водил караваны на юг. Однажды на него напали разбойники и убили всех, кто с ним путешествовал, кроме меня — маленькой девочки. Разбойники забрали меня с собой и заставляли… прислуживать им, — Ланайя на миг опустила глаза, но тут же снова подняла их. — Когда клан Затриана проходил поблизости от лагеря разбойников, один из них убил долийского следопыта. Когда Затриан узнал об этом, то бросился за негодяями в погоню. Разбойники улепётывали, как могли, постоянно подгоняли меня и били, если я отставала, а я даже не понимала, что происходит. Это продолжалось почти месяц, и бандиты уже думали, что оторвались, когда перед ними появился Затриан. Он обрушился на них как воплощение ужаса! Никто не мог ему противостоять! А я сидела в углу и радовалась каждому удару, который Затриан им наносил. Когда же Хранитель увидел меня, то ярость в его глазах сменилась жалостью. Он забрал меня, привёл в клан, который стал для меня новой семьёй, — закончила с тёплой улыбкой Ланайя. — С тобой произошли ужасные вещи, Ланайя. Нелегко тебе пришлось, — искренне посочувствовала Элисса. У каждого существа будь он человеком, гномом, эльфом или кунари, в жизни были свои страдания, которые оставили на нём отпечаток. Элисса верила, что это равняет их друг с другом и всегда относилась к эльфам так же, как и к людям. — Ланайя, а тебе не хотелось вернуться домой? Вдруг у тебя остались родственники в городе? — спросил Алистер. — Затриан предлагал отправить меня обратно, но я не знала, откуда родом, да и понятия не имела, остались ли у меня родные. Пусть они лучше думают, что та девочка умерла вместе с родителями. Теперь моя семья — клан, и я бесконечно рада, что осталась со своим спасителем. Я обязана Затриану больше, чем просто жизнью, и клан — это всё, что мне сейчас нужно. Прежний мир не мог предложить мне ничего подобного, не говоря уже о знаниях Хранителя. — Так Затриан выбрал тебя своей ученицей? — Это было не так просто. Видите ли, у нас, долийцев, очень древние традиции. Кланы делятся в соответствии с рангами знати, которая некогда правила Долами. В жилах Хранителей кланов течёт самая чистая кровь, их предки восходят ещё к временам Арлатана. Так как я не древней крови, мне пришлось изрядно потрудиться и обойти других кандидатов во всём, чтобы заслужить право быть Первой, — Ланайя победно улыбнулась. — Когда Затриан вручал мне посох, он так гордился мной! Он сказал, что со временем предвзятость остальных ослабнет, и они привыкнут ко мне. Так и случилось. Я слышала, что в некоторых других кланах всё более строго, и мне бы никогда не позволили занять место Первой, а затем и Хранителя, но не здесь. Если мне суждено пережить Затриана, я возглавлю этот клан и буду одной из тех, от кого зависит наше будущее. — Суждено пережить? Как ни посмотри, но Ланайя выглядела намного моложе Затриана. Трудно представить, что естественная смерть найдёт её раньше. — Вы знаете, что когда-то эльфы были бессмертны? — обернулась ко всем Ланайя. — С приходом людей ход нашей жизни ускорился, мы стали стареть и умирать. Долийцы живут дольше своих сородичей из городов, но всё равно умирают. Однако Затриан другой. Он живёт уже очень-очень долго даже по долийским меркам. Возможно, его благословили Творцы, и Затриан смог первым вернуть себе бессмертие, я не знаю. Однако он был Хранителем ещё в те времена, когда не родились наши бабушки. — Ты очень открыто рассказываешь нам о себе и клане, хотя твои соплеменники более насторожены по отношению к нам, — заметила Винн. — У долийцев веские причины не доверять чужакам, — сдержанно ответила Ланайя и смахнула посохом порхающую поперёк дороги паутинку. — Со времён Арлатана мои сородичи были либо рабами, либо бесприютными скитальцами. Однако мы можем быть дружелюбными, если гость докажет, что он не из тех чужаков, что желают нам зла. Вы хотите помочь нам одолеть проклятье. Это достойно уважения. — Не будем скрывать, у нас на это есть причины, — сказала Элисса. Ей не хотелось лгать, будто она и её спутники рискуют жизнью и не ждут ничего взамен. Впрочем, в долийском лагере уже все знали, для чего к ним пришли Серые Стражи. — Я слышала рассказы про Мор, — подтвердила Ланайя, — но Затриан прав: если мы не одолеем проклятье, то не сможем помочь никому. Если бы наши охотники были здоровы, то мы бы, несомненно, отправили их на поиски других кланов и передали бы им зов Серых Стражей. При разговоре с Затрианом, у Элиссы создалось впечатление, что сам Хранитель настроен на этот счёт не так уверенно, но промолчала. Когда она спросила, пробовали ли долийцы пойти с оборотнями на контакт и поговорить, Хранитель искренне удивился и счёл вероятность появления у оборотней разума выдумкой. Он настоятельно советовал Элиссе без жалости убивать всякого оборотня, который ей встретиться, и не заниматься глупостями. Но Зевран слышал, как они разговаривали… Элисса обернулась на него и на вопросительный взгляд Зеврана лишь покачала головой. Нужно разобраться во всём самим с самого начала. Что-то происходит в этом лесу. — Мы пришли, — объявила Ланайя, когда отряд вышел на небольшую прогалину между поросшими травой холмиками в стороне от тропы. — Здесь наши охотники обычно останавливаются на отдых, чтобы не возвращаться в лагерь, пока не закончат охоту. На окраине прогалины в сложенном из камней кругу чернели холодные угли, а трава вокруг слегка примята, но не было похоже, что здесь останавливались недавно. — Надеюсь, они всё-таки живы, — пробормотала Ланайя и обратилась к Стражам. — Больше я не смогу вам помочь. Хранитель запретил идти дальше. Мне нужно возвращаться. — Тебе не опасно одной? — Я постараюсь бежать быстро, да и оборотням не застать врасплох мою магию, — усмехнулась эльфийка и попрощалась: — Дарет ширал*, пусть Творцы пошлют вам удачу. Отряд остался наедине с таинственным лесом. Элисса попросила Зеврана осмотреть место привала, но он заметил, что тут уже несколько дней никого не было, а недавний дождь смыл все следы. Даже волкодав не мог понять, что и где искать. Затриан отправил их скитаться по лесу вслепую. Если бы не Ланайя, они бы, может, и эту поляну не нашли. О чём думала Элисса, когда в прошлом отправляла часть отряда искать эльфов? Удивительно, что соратники вообще разыскали следы долийского лагеря среди зимы, но сейчас Зевран не узнавал никаких мест. Лес менялся под стать временам года. — Может, стоило всё-таки взять с собой Лелиану? — подумал вслух Алистер. — Может быть. Но она так хотела остаться у долийцев и изучить их предания… — Элисса только неуверенно пожала плечами. — Если бы тут что-то осталось, я бы увидел, — развёл руками Зевран. — Я, конечно, слыхал про орлесианских бардов и их умения выслежить жертв, но и Вороны в этом преуспели. Искать нечего. — Какое облегчение, что кому-то долийцы оказались не так интересны, — закатил глаза Алистер. — Я не понял, это был сарказм? — Ты говорил, что твоя мать была долийкой. — Ну да, говорил. — Получается, ты наполовину долиец. Разве тебе не хотелось остаться с ними и забыть про Воронов? — Алистер, я антиванец. А реальность долийцев не имеет ничего общего с фантазиями, которые рождались в голове мальчишки. Так что отвечаю на твой вопрос: нет, не хотелось, — Зевран провёл пальцем в траве, но ничего не нашёл. — Что? Ни капли? Я слышал, что среди эльфов долийцы сродни легенде. — Не спорю, когда-то я тоже ими восхищался. У меня даже долийская вещь была — перчатки матери. — Была? — Воронам не разрешают иметь личные вещи. Их забрали, — глухо отозвался эльф. — Хм, — Алистер подумал про медальон своей матери, который, он думал, потерял навсегда, и честно сказал: — Сочувствую. Зевран ничего не ответил на это, а Элисса что-то пробормотала в стороне. — Она говорит, что вы много болтаете, а толку от вас никакого! — во всеуслышание озвучил Огрен, а Элисса посмотрела на него с удивлением. — Что? Я не… — Да брось, Страж. Старина Огрен всё с полуслова понимает. Чейз шёл, опустив нос к самой земле, и пытался взять след. Порода мабари появилась ещё в древности, когда один маг скрестил собаку и волка. И пусть мабари внешне похожи на огромных псов, волчья природа и ум позволяли им охотиться в лесах не хуже лесных собратьев. Сообща соратники решили, что будет проще найти в лесу оборотней, нежели пропавших эльфов. В этом бы не было смысла, если бы не рассказ Зеврана об их разумности. Вот только чего ожидать от волков, разумных настолько, что они обрели дар речи, никто знал. Возможно, дело было во вселившихся в них духах, но надеяться на диалог с волком было бы опрометчиво. Возможно, на этот счёт Затриан прав. Чейз громко гавнул и перешёл на лёгкий бег. Он почуял волчий запах и уверенно вёл меж частых деревьев. Отряд пробирался через подлесок и старался не споткнуться о переплетающиеся корни. Бурьян цеплялся за одежду, молодой чертополох повсеместно торчал из земли. Пологий путь то уходил вниз, то поднимался ввысь к высоким хвойным деревьям, то огибал земляные козырьки над тропой. Листья лоснились на солнце и шуршали над головами, тревожа напряжённый слух. У Зеврана было нехорошее предчувствие. Он усиленно вслушивался в каждый шорох. В прошлый раз он не услышал приближения оборотней, вероятно, потому, что те тихо ждали в засаде. Если они способны на такие замыслы, то могут повторить их снова. Зевран понимал, что его никто не упрекает в выдумках, но поверить в говорящих волков и впрямь сложно. Наверняка все решили воочию убедиться во всём сами. — Эльф! — провозгласил во всеуслышание Огрен так, что все вздрогнули. Они было решили, что гном кого-то нашёл, но он в упор смотрел на Зеврана. — Гном! — вторил ему тот. — Я хотел что-то у тебя узнать… но уже забыл, — гном почесал рыжую щетину на побородке. — Я ведь что-то хотел! — Ты всегда чего-то хочешь. Это часть твоего обаяния, — пожал плечами Зевран. — А! Вспомнил! Ты говорил, что эти оборотни… я, конечно, сомневаюсь, что вы с ними поговорили, это всё равно что поболтать по душам с бронто… так вот, ты говорил, они нападают скопищем из засады. И типа из-за этого половина эльфов, которые нам нужны, теперь лежат при смерти. — Это не я говорил, но продолжай. — Так вот. Если их тут целые стаи, и они нападут на нас скопом и сделают то же, что с теми эльфами, что тогда случится? — Неужели доблестный Огрен испугался? — усмехнулся Зевран. — Что?! Да за кого ты меня принимаешь? Думаешь, старина Огрен размяк?! — обиделся гном и начал энергично потряхивать секирой. — Да только дайте мне до них добраться, я… Воздух прорезал близкий вой. Ему вторил другой уже дальше. Ветер усилился и громче зашуршал листьями, точно перешёптывался с деревьями. С ближайшей ветки вспорхнула до того невидимая птица. Солнце заслонили облака, и лес будто изменился. Стал негостеприимным и холодным. Всех в отряде посетило неприятное чувство настороженности — то самое, от которого невольно бегут мурашки. Несмотря на хорошую погоду и птичьи трели в вышине, лес казался молчаливым, и путники теперь чувствовали себя в нём незваными гостями, которым очень не рады. В стороне меж стволов показалось движение, не похожее ни на эльфа, ни на волка или иных зверей, но тут же замерло, словно это всего лишь игра света и тени. Отряд простоял без движения с ладонями на оружии некоторое время, но никто на них не напал. — В этом лесу нужно быть начеку, — негромко сказала Винн. — И вопрос Огрена вполне резонный. Пусть мы и стремимся помочь эльфам, самое главное для нас — не разделить их участь. — Я ошиблась? — Элисса спокойно обернулась к чародейке. — Когда решила войти в этот лес? — Нет, не думаю, — смягчилась Винн. — Бездействие на пороге Мора обошлось бы нам дороже. Я лишь призываю быть осторожнее. Возможно, нам не стоило разделять отряд. Разумны или нет, но оборотни поостереглись бы нападать сразу на многих. — Возможно, — согласилась Элисса с видимым спокойствием, но забытый страх, что из-за её решений может кто-то пострадать или погибнуть, снова шевельнулся внутри. Солнце переместилось на западную половину неба и скрылось за верхушками деревьев. Похолодало. Лесные шорохи становились всё громче и резче, с таким звуком от чьей-то тяжёлой поступи ломаются ветки. Отряд всё же нашёл волков, но лишь самых обычных, и те бросились на отряд, как обыкновенные дикие звери. Пришлось убить их. Выжила только одна волчица, которая отступала назад и закрывала собой нору с волчатами. Элисса отпустила её. Ещё встретился царапающий кору медведь, который предпочёл не нападать, а уйти в чащу. Юркнул в ближайшие кусты фенек. Соратники наткнулись на тропу вдоль ручья, поросшую редкой травой и эльфийским корнем. Мелкие камни хрустели под ногами. Волкодав чихнул от пыли, резко остановился и утробно зарычал. — Что такое? — настрожилась Элисса и вгляделась туда, куда смотрел, не отрываясь, Чейз, но не увидела ничего — ни единого движения. — Малыш, что там? — В чём дело? Он что-то почуял? — подался вперёд Алистер. — Я не знаю, но ему не нравится то, что впереди. — Может, на зверьё мелкое решил поохотиться? — Огрен смачно сплюнул в траву. Элисса покачала головой. — Он бы не стал отвлекаться… Поворачиваем назад. Там что-то не так. Едва она это сказала, как впереди раздался шелест. Справа мелькнула тень, затем ещё одна и ещё. Трава выдала шорохи быстрых шагов, в ручей с плеском полетели ссыпавшиеся с земляного козырька камешки. Бурая и чёрная тени пронеслись совсем рядом за деревьями, рычание раздалось со всех сторон. На лес опустились сумерки, и вокруг в полутьме заблестело множество пар хищных и опасных глаз.