Dragon Age: Серый Страж

Храм не изменился. Время стёрло его черты уже давно, как стёрло империю эльфов. Остались рассеянные по миру крохи и чувство невосполнимой утраты. Горькая, как пепел, мечта о былом. Пустая, как оболочка храма, как душа, возрождённая ненавистью. Ничего не изменилось. Только воздух. Теперь здесь воняло зверьми, а пол усеяли кости. Ледяное безмолвие. Эльфийский слух уловил шаги. Оборотни так не ходят, они передвигаются по-животному тише, но их длинные когти всё равно царапают камни и выдают себя. Он знает, кто это. Он ждал. — Затриан? — удивилась Элисса. Посох Хранителя ярко горел холодным, как луна, светом, но в янтарных глазах залегли зловещие тени. — Вот те раз. Далеко ходить не пришлось, — воскликнул Огрен. — Мы сюда два дня шли, а потом ещё ветки добывали. Как он оказался здесь так быстро? Следил за нами? — Зевран недоверчиво глянул на Хранителя. — Я ведь Хранитель, а значит, владею магией древних. Я всегда мог свободно прийти сюда, — пояснил спокойно Затриан, точно неразумным детям. — Всё это время вы были в шаге от спасения своих собратьев, но не пришли, а отправили в неизвестность других. Почти все ваши охотники мертвы. И вот, когда до цели добрались мы, вы здесь… — Элисса нахмурилась и не знала теперь, чего ждать от этого эльфа. Сейчас его мотивы перестали быть ясными и казались чуждыми. — Несмотря на то, что я мог прийти сюда, убить всех оборотней до единого даже мне не по силам. Они слишком расплодились. Но я не знал, что может случиться, когда до руин доберётесь вы, поэтому пришёл, — Хранитель неожиданно махнул рукой, словно всё сказанное было пустяком. — Мы ещё успеем это обсудить, когда вылечим моих собратьев. Сердце у вас? — все промолчали и лишь переводили взгляды с Затриана на Элиссу. — Поиграть хотите? Я чувствую, что у вас его нет. Тогда почему вы уходите из руин? — Затриан, нужно поговорить, — сказала наконец Элисса, но Хранитель лишь криво усмехнулся. — Сдаётся мне, дух убедила тебя поработать на неё? И чего же она хочет? — Снять проклятие со всех. И с эльфов, и с оборотней. Она сказала, что если вы откажетесь, то она никогда не вызовет Бешеного Клыка, и ваши сородичи погибнут. Затриан коротко вздохнул и посмотрел на Элиссу. — Ты же понимаешь, что она и есть Бешеный Клык? Она могущественный дух этого древнего леса, который я вызвал давным-давно и заключил в тело волка. Её природа — это природа самого леса. Прекрасная и ужасная, безмятежная и необузданная, дева и зверь. Она и дух леса, и Бешеный Клык — у неё два обличия. У оборотней — одно, хоть их предки и шемлены. — Это вы обрекли их на такую участь. — И они это заслужили! Они напали на мой клан и были так же свирепы, как всегда. Их всех надлежит истребить. — Они не такие. Разумные они стали другими. Это не те оборотни… и не те люди, которых вы когда-то прокляли, Затриан! — Не верю. Они такие же гнусные, какими были их предки и заслуживают своей жалкой участи. — Его ладони сжались в кулаки, и свет посоха дрогнул. Элисса покачала головой. Хранитель непреклонен и яро верил в то, что говорил. Затриан желал наказать тех, кто не в ответе за источник его страданий, кто вынужден расплачиваться за грехи далёких предков и страдать, и Хранителя это устраиваило. Но как можно? — Всё из-за того, что случилось много лет назад? — тихо произнесла Элисса. — Из-за ваших детей? Хранитель резко повернулся, навершие его посоха вдруг ослепительно вспыхнуло и снова потускнело, а во взгляде пылал огонь ненависти. — Тебя… там не было! Ты не видела, что они… сделали с моим сыном. И с дочерью! И со многими другими! Вы не долийцы, и это не ваша война. Вы не представляете, каково день за днём сражаться, защищать свою жизнь и добиваться справедливости своими силами. Я не допущу, чтобы злодеяния тех людей остались безнаказанными! Скажи, Страж, если бы тебе довелось держать в руках безжизненное тело своей дочери, ты бы не пожелала её убийцам умереть в муках? Элисса прикрыла глаза. Она понимала Затриана больше, чем он думал. Её рука так же сжалась в кулак и задрожала, но разжалась, когда её накрыла ладонь Алистера. Элисса подняла голову и серьёзно посмотрела в глаза Хранителю. — Пожелала бы. Но если бы от этого пострадали другие, более того, те, кто мне дорог… я бы отказалась от мести. Потому прошу, Затриан, поговорите с духом. Эти слова дались ей нелегко, потому что Элисса знала, о чём говорила. Хранителю клана многое ведомо, но порой он не видел того, что происходило рядом. Может быть, Затриан почувствовал что-то в её взгляде или полном горечи голосе, но он ей поверил. — Не вижу в этом смысла, — отозвался Хранитель. — Но и впрямь прошёл не один век. Посмотрим, что скажет нам дух. Надеюсь, Серый Страж, ты не ошибёшься, когда настанет черёд выбрать сторону. Затриан знал, куда идти. Он не был в этих руинах со дня, когда сотворил проклятие, и всё же путь к каменному кругу надёжно отпечатался в его памяти, как если бы Затриан проживал ту лунную ночь в каждом сне. Он надеялся, что до того не дойдёт, что охотники найдут белого волка в лесу, но тот оказался достаточно умён, чтобы не покидать убежище. Теперь Затриан воочию встретится со свидетельством того, что произошло в ночь, когда он потерял последний луч света. Серые Стражи надеются, что Хранитель снимет проклятие из-за разговора? Он лишь покажет им их бесплодные попытки защитить зверей, и всё равно возьмёт своё. Хранитель не может потерять свой клан. Затриан не может потерять ещё хоть кого-то. Едва Хранитель переступил порог комнаты с кругом, как воздух вокруг будто взорвался. Рычание, вой и клацканье зубами обрушились на них со всех сторон. Оборотни повскакивали с мест и скалились, но не покидали спасительной рощи. Они ненавидели Затриана. Даже те, кто ещё не обрёл разум, чувствовали общий настрой и не могли сдержать свою ярость. Они ненавидели его и боялись. Затриан не удостоил их взглядом и направился прямиком к каменному кругу, где так же, как и сотни лет назад, стояла дух леса и смотрела на него тёмными глазами, в которых сияло и ночное звёздное небо, и непроглядная бездна. — А вот и ты, дух, — сказал небрежно Затриан. Бегун оскалился и бросился к нему, но не напал, а лишь прорычал, глядя на лютого врага сверху вниз: — Гр-р. Ты говоришь с Хозяйкой Леса. Будь уважителен! Хранитель махнул рукой, словно отгонял от себя неприятный запах от склонившегося над ним огромного зверя, и смотрел только на духа. — У тебя теперь есть имя, дух? А ещё ты даёшь клички своим питомцам, этим… животным, которые тебе так преданно служат, — в голосе Хранителя не было ни намёка на мир, но Хозяйка Леса вела себя спокойно и терпеливо, и её голос шелетел в кронах. — Это они дали мне имя, Затриан. Другие имена — их собственные, что они выбрали себе. Они преданны мне, потому что я помогаю им понять, кто они есть. — Кто они есть?! — Хранитель всплеснул руками. — Да такие же как их предки! Дикари! Жалкие псы! Их уродливая плоть — только отражение их уродливой души. Это не менялось. Сама ваша сущность отвергает мирный исход, как, впрочем, и моя. Бегун зарычал ещё громче, другие оборотни вторили ему, и весь храмовый зал стал похож на улей. Ни Стражи, ни их спутники не вмешивались в разговор, но отчаянно чувствовали, как тает надежда на мирный исход, и от этого внутри холодело. Какая сторона наиболее достойна помощи… и что хуже: какую сторону будет выгодней поддержать для дела Стражей? Хозяйка Леса снова положила ладонь на плечо Бегуна, и гримаса ненависти, заметная даже на звериной морде, разгладилась. Вслед за ним затихли и другие, едва Хозяйка начала говорить. — Затриан, всего этого можно избежать. Ты уже исполнил свою месть. Прошу, оставь ненависть. Я знаю, что в твоём сердце есть место милосердию, — горячо говорила дух, и в её голосе шуршал дождь, что орошал посевные поля и поил замученные жаждой колосья. — Моя ненависть будет длиться вечно, дух! Как и моя боль. Я вершу правосудие, и более ничего, — сухо ответил Затриан, и звук его голоса пронёсся по залу эхом безжалостного суховея. — Ты уверен, что только из-за боли не снимаешь проклятие? — парировала дух и посмотрела на Стражей. — Мы с Бешеным Клыком обречены быть одним целым, но заклинание подобной силы требует большого могущества и крови заклинателя. Затриан использовал свою. — Магия крови… — прошептал Алистер. Хранитель не оборачивался. Магия крови осуждалась и среди долийцев, но Затриан ни о чём жалел. Его собратья никогда не узнают, что он здесь сотворил. — Затриан, — снова заговорила Хозяйка. — Твой народ верит, что ты обрёл бессмертие, подобно древним предкам, но это не так. Ты связал с этим проклятьем саму свою жизнь, и живёшь до тех пор, пока оно действует. — Хозяйка, он никогда не снимет проклятие! — снова вмешался Бегун. — Давай убьём его за всё, что он с нами сделал, и отомстим. Может быть, тогда… — Видите, — торжествующе рассмеялся Затриан и повернулся к Стражам. — С разумом или без, но они остались дикими зверями, которые могут лишь убивать. Они и на вас набросятся, так что делайте своё дело или не мешайте. Бегун и его сородичи зарычали. Слюна капала с их клыков, а терпение грозило лопнуть. Если только Бегун набросится первым, все оборотни последуют за ним, и тогда… — Затриан, — спросила Элисса, — снятие проклятия заберёт вашу жизнь? В этом дело? — Нет! Если бы речь шла только о моей жизни, я бы отдал её за свой клан, но эти животные не успокоятся, пока всех нас не уничтожат. Они не заслуживают спасения. — зло отозвался эльф, и сейчас в нём не было ничего от мудрого Хранителя клана. — Но мне надоело сотрясать воздух бесполезными словами. Я знал, что переговоры со зверьми никуда не приведут. Серые Стражи, убейте оборотней, убейте Бешеного Клыка и возьмите то, что нужно, — потребовал Хранитель и вскинул посох. Ветер завыл в кронах деревьев и заскрипел стволами. Магическое навершие посоха засияло ярче и холодней луны. Листья на полу закружились воронкой. Затриан смотрел на Элиссу. — Серый Страж! Всё это было неправильным. — Я не могу, — тихо сказала она, глядя в пол. — Мы на стороне правды, что бы ни случилось, — уверенно заявил Алистер, ясно давая понять Затриану, что помогать ему не станет. — Просто покажите, кого бить, и Огрен готов, — гном приготовился пустить секиру в ход. — Как хотите, — плечи Затриана на миг опустились, но он тут же воспрял и, подавив в себе остальные эмоции, снова призвал ненависть, которая захлестнула его в тот страшный день много лет назад. Земля под деревьями засветилась, и они вдруг повыдёргивали из неё корни и сошли с мест. Ветки отряхнули листву и сжались в колючие кулаки, стон и низкий гул загудели из-под их коры. Колдовство применила и Хозяйка Леса, другие деревья тоже ожили сильванами и схватились с врагами лесной повелительницы, круша всё вокруг. Зал наполнила какофония ужасных скрежетов, скрипов, воя, стонов и лая. Одни оборотни бросились спасать волчат, другие кинулись к Затриану, но падали и сгорали заживо. Бегун подобрался близко и едва смог оцарапать плечо Хранителя. Затриан, недобро сверкнув глазами, хотел поразить оборотня молнией, но отвлёкся, когда белый волк вцепился мёртвой хваткой в его посох. Чейз поглядывал на свою хозяйку и ожидал команды вмешаться. Элисса стояла и смотрела. Она понимала, что нужно что-то сделать, иначе они перебьют друг друга, но что? Оборотни словно обезумели и стремились разорвать врага на части, и сам Затриан вторил их безумию своим. Он бросил огненный шар в гущу сражающихся деревьев, вспыхнула роща. Одни оборотни завыли и заметались, другие продолжали бой. Даже Хозяйка Леса в облике Бешеного Клыка сражалась с остервенением и, казалось, не заметила пожара. Воздух отравил едкий дым. Винн призвала ледяную бурю, чтобы сбить пламя. Стражи и их соратники вжались в стены, чтобы не обратиться в лёд. На толстые шкуры оборотней лёд не действовал, и внутри снежной бури бушевали молнии и искрился огненный барьер. — Хватит этого, — прошептала Элисса. — Согласен, — ответил ей Алистер. — Если не вмешаемся, они убьют друг друга. Винн, можешь свернуть бурю? Буран и так уже сходил на нет. Лёд покрыл обуглившиеся стволы деревьев, и цветущая роща стала похожа на кладбище. Затриан всё ещё защищался от оборотней и творил магию со свирепостью зверя. Он будет стоять на своём. Он не простит их. Он уничтожит их за всё зло, которое они причинили Адалену, причинили Неэн, причинили ему и могут причинить всем. Он не отпустит их, даже если останется один. Затриан один. С того самого дня, как умерла Неэн. Убила себя. Не выдержала. Желание умереть пересилило её любовь к отцу. Неэн, зачем? Зачем? Теперь Затриан знал зачем. Он нёс эту ношу много лет, чувствовал, как пустеет душа, но всё равно держал. Неэн не захотела. Она предпочла умереть. Уйти к Творцам и больше не страдать. Её безжизненное тело. Кровь, засохшая на ране. Зов безутешного отца. Неэн ушла. Остался Затриан. Хранитель отвлёкся на отчаянный вой. Среди углей сгоревшей рощи волчица-оборотень держала в когтистых лапах обожжённое тело волчонка. Страшные животные звуки вырывались у неё из горла, словно волчица… рыдала. Выла, прижимала волчонка к себе, но тот был мёртв. Кто-то из оборотней снова атаковал Хранителя. Его силы были уже на исходе, но с магией крови он способен на ещё одно мощное заклинание, которое обрушит потолки и похоронит всех диких тварей под сводами забытого временем храма. Уже скоро, Неэн… Адален. Затриан закрылся магическим щитом и, выгадав время, надрезал ладонь. Кровь запузырилась. Из крови, из жизни самого Хранителя зарождалась тёмная магия, наполняла тело горькой, как пепел, силой… и пропала. Затриан удивлённо посмотрел на погасший посох и заметил рядом Серого Стража. В этот момент оборотень, не получив отпора, завершил свой прыжок и сбил Хранителя с ног. Посох выкатился из ладони. Когтистая лапа нависла над его грудью… и ударилась о воинский щит. — Не убивай его, — сказала Элисса. — Почему? Нас он не жалел! Р-р-р. Он ненавидит нас и не снимет проклятие! Так пусть умрёт за всех, кто по его вине страдал. Затриан пустыми глазами смотрел снизу-вверх на оборотня с шрамом под глазом. На звериной морде отчётливо скалилась гримаса глубокой ненависти. За его спиной волчица всё ещё завывала, оплакивая гибель волчонка… нескольких волчат, волков, волчиц. Огонь разрушительной магии не пощадил никого. — Нет, Бегун — строго и спокойно сказала дух, она снова приняла облик женщины, природы, гармонии. — Несмотря ни на что, мы не станем мстить Затриану. Если в наших сердцах не найдётся места милосердию, как мы можем требовать милосердия от него? В глазах Хранителя что-то изменилось. Он сел, оглянулся вокруг на почерневшую рощу, на тела оборотней и волчат, на Стражей и на духа. Его рука потянулась к посоху, и Бегун агрессивно зарычал, а Алистер был готов снова рассеять магию, но Хранитель лишь тяжело опёрся на посох, как старик на свою палку. Века ненависти, одиночества и боли разом обрушились на его плечи и душили. — Затриан, молю. Выслушай нас. Тебе ведь не чуждо… — снова просила Хозяйка Леса. — Я не могу, — слетели с губ усталые надломленные слова. — Я не могу сделать того, о чём ты просишь, дух. Я… слишом стар для милосердия. Я вижу перед глазами только лица моих детей, моих собратьев. Как мне это выдержать? Если Неэн не смогла… «Отец, я справилась!» «Отец, она больше хвастается» «Неэн! Адален!» «Неэн, зачем?!» — А как же те, кто ещё жив? — вмешался Алистер. — Разве им не нужна ваша помощь? Как можно жертвовать живыми во имя тех, кого уже не вернуть? — Мёртвые не возвращаются, — сказал Зевран, — как бы их не просили и что бы ни делали. Смерть приходит ко всем, но к кому-то позже. — Что ж, — кивнул Затриан. — Быть может, я… слишком долго живу на свете. Дольше, чем мне отвели Творцы. Эта ненависть разрослась во мне, точно древний, уродливый, искривлённый корень… она пожрала мою душу. Но как же ты, дух? Ты связана с проклятием не меньше меня. Если его снять, оно заберёт и тебя. Ты не страшишься смерти? — Ты, Затриан, мой создатель. У меня не было ни облика, ни сознания, и ты мне их дал. В этом облике я познала любовь и боль, страх и надежду, всю радость того, что зовётся жизнью. Однако долгие годы несут за собой и печаль, и сейчас ничего я не желаю более, чем смерти. Я умоляю тебя, мой создатель… дай мне умреть. Мы умоляем тебя… Будь милосерден. Утенера. Бессмертные предки эльфов погружались в вечный сон, когда бремя прожитых годов их тяготило, и уступали место преемникам. Они ни о чём не жалели и вручали будущее своим потомкам, спокойно засыпая по сенью величественных усыпальниц… таких, как этот храм. Быть может, и мне… Нестерпимая тоска отразилась во взгляде Затриана, морщины вокруг глаз как будто разгладились, стали менее резкими, стоило ему расслабиться и принять свою участь. — Ты сделаешь это? Покончишь с проклятием? — спросила дух. Затриан заглянул в её глаза и увидел нечто, ведомое лишь ему. — Да. Давайте покончим с этим проклятием. Он поднялся на ноги и прикрыл глаза. Неэн… Адален… я так скучал. Взмах посоха и раскатистый одинокий стук по каменному кругу. Глаза Хранителя закатились, и тело, снова подхваченное потоком времени медленно обратилось в прах. Прочертят звёзды огненный путь, В последний раз на тебя взглянуть. Земля обнимет со всех сторон, Лелея нежно твой вечный сон. Навеки в ножнах уснёт кинжал. Недвижен лук, не его вина. В сей скорбный час. Твой последний час. Одна только тишина. В зале было тихо, слышалась только мирная трель утренней птицы, залетевшей через проём под потолком. И вместе с утром, разлетаясь весенними листьями, исчезала и дух. Она тоже прикрыла глаза, готовая к смерти, но почувствовала, как на плечи ей легли лапы её преданных друзей и смогла им улыбнуться напоследок, прежде чем её тело исчезло в сверкающем тёплом свете.

* * *

Ланайя не спала всю ночь. Она ждала возвращения Хранителя. Весь вчерашний день собратья беспокойно спрашивали её, куда ушёл Затриан, ведь он никогда не покидал клан, но Первая ученица Хранителя успокаивала их и говорила, что всё будет хорошо, что Затриан не мог уйти надолго и скоро обязательно вернётся. Сама же она тревожно вглядывалась в глубину леса. Соратники Стражей тоже не могли ждать спокойно. — Подозрительно это. Только Серые Стражи нашли какие-то руины, эльф в балахоне тут же исчез. Подозрительно, — приговаривала Шейла. — Надеюсь, с ними ничего не случилось. Я волнуюсь, — вздыхала Лелиана. — Если они погубят себя по очередной своей глупости… — Стражи вернулись, — голос Стэна вывел всех из раздумий. Соратники тотчас вскочили со своих мест. Лелиана побежала навстречу друзьям, усталый и потрёпанный вид которых говорил о трудностях и сражениях. Поток вопросов готов был слететь с её губ: в порядке ли, нашли ли охотников, что случилось в лесу, — но Элисса только кивнула ей, привествуя, и прошла мимо прямиком к Ланайе, в руках она несла резной посох. — Посох Затриана… — пробормотала Ланайя, принимая его в руки. — Где он? Где Затриан? — Ланайя… нужно поговорить. Наедине. — Элисса серьёзно посмотрела Первой Хранителя в глаза, та немного помедлила, но не растерялась. — Да… давай поговорим в моей аравели, и ты мне всё-всё расскажешь. Они беседовали долго вдали от посторонних глаз, пока весь клан, прослышавший о посохе Затриана, собирался у аравели Хранителя. Алистер, Зевран, Огрен и Винн тяжело опустились у костра. Чейз зевнул, положил голову на лапы и задремал, дожидаясь хозяйки. Как ни пытались остальные соратники спросить, что случилось, Алистер лишь отмахивался и просил подождать, когда Элисса и Ланайя закончат разговор. Может быть, он и другие опасались сказать лишнего, когда вокруг было слишком много ушей с острым слухом, а может, попросту устали от приключений, потому не сразу заметили, когда Ланайя с Элиссой вышли ко всем. Ученица Хранителя всё держала в руках посох и смотрела на него, как если бы держала безжизненное тело учителя. Элисса рассказала ей всё без утайки и предоставила Ланайе самой решать, что она скажет клану. Первая Хранителя сделала глубокий вдох и начала речь: — Хранитель Затриан присоединился к Серым Стражам в охоте на Бешеного Клыка. Вместе им удалось его одолеть в руинах в чаще леса, и Хранитель… отдал свою жизнь, чтобы получить волчье сердце, которое исцелит наших собратьев от проклятия. Сегодня же я приготовлю отвар, и наши проклятые братья и сёстры будут спасены. Благодаря Затриану… да пройдёт он безопасными дорогами к Творцам. Ланайя ненадолго замолчала. Эльфы смотрели на неё, друг на друга и не могли поверить. Им и раньше приходилось хоронить сородичей, но Затриан был Хранителем клана задолго до их рождения. Он казался вечным, мудрым — незыблемой опорой клана. Его благословили Творцы на долгую жизнь, и теперь, когда Затриана не стало, каждый почувствовал в душе пустоту и растерянность. Однако Ланайя не дала им впасть в отчаяние. Она подняла голову и твёрдо продолжила: — Теперь я Хранительница клана. И как Хранительница, я даю слово, что долийцы помогут Серым Стражам в борьбе с Мором согласно древнему договору… и за их помощь нам. Будьте готовы. Смерть Затриана больно ударила по каждому из нас, но если мы запрёмся в своей скорби и не выполним древнее обязательство, Мор не пощадит никого, — выдохнула Ланайя и добавила тихо, но эльфы её услышали. — Затриан бы не хотел, чтобы погибло всё живое. Он больше не хотел потерь. Крепитесь, друзья. После этого эльфы разбрелись по лагерю в глубокой печали и задумчивости. Сказитель клана готовил погребальный обряд. — Спасибо, Ланайя, — поблагодарила её Элисса. — Это меньшее, что я могу за всё, что вы сделали для нас. Как только наши следопыты поправятся, я отправлю их во все уголки континента с вестями для других кланов. Чтобы найти их понадобится время, но мы всегда примерно знаем, в каких местах кочуют наши собратья. Нас не так уж мало. У вас будет армия. — Все вести о количестве и готовности войск отправляйте в Редклиф к эрлу Эамону. Там мы собираемся, — сказал Алистер, и Ланайя кивнула. — Ма нувенин*, я отправлю туда наших представителей, и они будут передавать вести. Как только призовёте, мы будем готовы. Долийцы попрощались с Затрианом и остальными погибшими у большого костра. Вместо тела они положили в могилу посох и посадили на ней росток дерева. Они читали эльфийские молитвы и рассказывали друг другу много хороших историй о Затриане. Стражей и их товарищей тоже пригласили на церемонию, и те присутствовали на ней безмолвно. Отряд остался у долийцев ещё на день, чтобы отдохнуть и убедиться, что проклятие покидает больных эльфов. Им стало лучше ещё до того, как Ланайя напоила из простым отваром из коры, но нужно было поддерживать историю о вольчем сердце. — Когда-нибудь я, наверное, расскажу собратьям, что случилось на самом деле, но сейчас им необходимо верить в Затриана и быть едиными, — сказала новая Хранительница. — Я догадывалась, что он связан с проклятием по его случайным оговоркам или тому, как он говорил об оборотнях, но для меня Затриан всё равно останется моим спасителем. Элисса бродила по лагерю и думала об оборотнях. Как только Хозяйка Леса исчезла, их тела тотчас изменились, уменьшились, когти вросли в пальцы, а густая шерсть выпала, обнажая человеческие тела. Люди с удивлением осматривали себя, одни растерялись и беспокойно озирались, как если бы всё ещё были зверьми, другие открыто улыбались и даже смеялись, обнимали друг друга и плакали от счастья. Элисса тут же прикрыла в смущении глаза от нагих тел и впредь старалась смотреть на их лица. Её по имени окликнул мужчина с глазами цвета ореха, в которых ещё виднелся золотистый проблеск, а под одним глазом алел старый шрам. — Бегун? — переспросила удивлённо Элисса, и он усмехнулся. — Да! Не могу поверить, мы… мы люди! — Бегун смотрел на свои руки и сам был готов заплакать. Зверя, который жаждал крови и отмщенья, больше не существовало. — Всё хорошо? Вы… в порядке? — Если сравнить с тем, что было раньше — с постоянной борьбой зверя внутри себя, то сейчас очень легко и свободно. Просто отлично! — ответил другой мужчина, имени которого Элисса не знала. — Что вы теперь будете делать? Вы одни. У вас ничего нет. — Да… Хозяйки Леса больше нет… Но главное: мы свободны, и мы вместе, — сказал Бегун и обернулся на растерянных товарищей. Среди них были другие мужчины, женщины и несколько детей. — Мы научим остальных, что значит быть людьми, как Хозяйка учила нас, и сохраним память о ней. Сначала похороним тех, кто не уцелел, а затем найдём других людей и поселимся где-нибудь. Спасибо вам… Элисса дала им немного серебра, чтобы хотя бы купить одежду или что-нибудь на первое время. Она не представляла, что они будут делать, когда всю жизнь прожили в лесу, а теперь просто пойдут куда-то. Но бывшие оборотни были воодушевлены как никогда и твёрдо решили прожить свою человеческую жизнь как можно лучше. Винн сказала, что всем вместе и с таким упорством им это, вероятно, удастся, и Элисса успокоилась и мысленно пожелала им удачи. Элисса вернула обрывок узорчатого шарфа Атрасу, чья жена помогла Стражам найти путь в руины, и передала её последние слова. Дейган уже встал стараниями Ланайи на ноги и рассказывал клану, как его спасли Серые Стражи. Теперь долийцы относились к гостям дружелюбно и с теплотой. Лелиана вдоволь наслушалась долийских легенд и выучила кое-какие слова из их языка, культура долийских эльфов всегда пробуждала в ней интерес, и она ещё в Орлее часто расспрашивала эльфов-слуг, что им известно об их лесных сородичах. Стэн редко ходил по лагерю и больше времени проводил за чисткой доспехов и меча или рисованием. Некоторые из маленьких эльфов в качестве испытания на храбрость пробовали подойти к кунари, но едва он хмуро глядел исподлобья, те сразу бросались наутёк. Шейла ворчала по поводу птичьего чириканья и даже поспорила с одной эльфийской поэтессой, которая воспевала пернатых созданий. — Сменили подозрительность на милость, а всего-то было надо чуть не погибнуть, чтоб спасти их шкуры, — ворчала Морриган у лагерного костра, когда в лесу уже начинало снова темнеть. Она тоже наблюдала за незнакомой культурой, хотя и делала вид, будто ей неинтересно. Остальные соратники тоже неподалёку занимались своими делами. Завтра они покинут лес. Морриган почувствовала, что на неё смотрят и, обернувшись, увидела долийского мальчика, который неприкрыто и нагло её разглядывал. — Я думал, что все шемы уродливые, а у тебя с этим не так плохо, — сказал он на ломаном общем. — Брысь, пока уши не надрала! — вскинулась колдунья, и ребёнок тут же бросился прочь так, что пятки сверкали. — Что ж ты так реагируешь на комплименты, моя дорогая? Нельзя же так, — подсел к ней Зевран. — Тебе говорили, что у тебя изумительные глаза? — И снова льстишь? Ты ещё не устал от неуместных упражнений? — закатила глаза колдунья. — В Антиве женщины привыкли к непрестанным заслуженным похвалам. Да завидев тебя, мужчины должны припадать к твоим стопам, словно узрели богиню! — Я… не желаю, чтобы на пьедестал меня возводили. — Ты этого вполне заслуживаешь! — распалялся Зевран. — Художники должны восхищаться тобой, скульпторы — ваять тебя, поэты — воспевать! Уверен, ты и сама знаешь, что твоя необыкновенная красота привлекла бы и самого Создателя! Даже в свете костра стало заметно, как щёки Морриган порозовели от смущения. — Это… я… думаю… — начала она, когда Зевран победно улыбнулся и повернулся в сторону Алистера. — Дыхание Создателя! Тебе и впрямь удалось! — изумился Страж. — Жду свои пять серебряных, Алистер. — Вы… — лицо Морриган тут же исказилось от злости. — Всех ненавижу! Она вскочила с места и сердито зашагала прочь. Элисса, которая всё слышала, бросила осуждающий взгляд на товарищей и побежала успокаивать колдунью: — Морриган, не злись! Они пошутили! — Они идиоты! — Э-э… да! Минуты беспечности помогали всем отдыхать душой после тяжёлых событий. Чужие истории и судьбы — они возникали в жизни, оставляли след и шли дальше своим чередом. Появление Серых Стражей и их дела ещё долго будут помнить в клане Ланайи, а сказители расскажут детям свои истории о них и о Затриане. Это был не конец, долийцам и Стражам ещё предстояло встретиться и объединиться в самый тёмный час для борьбы с Мором, но сегодня они могли попрощаться и каждый пойти своим путём. — Я всё думала о том, что случилось с эльфами и Хранителем, и… вспомнила одну песню, которую слышала много лет назад, — начала однажды Лелиана, когда отряд вышел из лесов и встал лагерем среди холмов. — Тогда только-только умерла моя мать, и одна мудрая эльфийка успокаивала меня и говорила, что не нужно ни бояться смерти, ни ненавидеть её… Смерть — это только начало нового. Каждый однажды должен сбросить земную оболочку и выпустить душу на свободу. Мне кажется, это прекрасное чувство, которое приносит мир и надежду скорбящим. **Hahren na melana sahlin (Старейший, твоё время пришло) Emma ir abelas (Теперь я полна скорби) Souver'inan isala hamin (Усталым глазам нужен отдых) Vhenan him dor'felas (Сердце стало сумрачным и серым) In uthenera na revas (В бдительном сне твоя свобода) Vir sulahn'nehn (Мы поём и радуемся) Vir dirthera (Мы рассказываем легенды) Vir samahl la numin (Мы смеёмся и плачем) Vir lath sa'vunin (Мы можем любить ещё один день).