Ты думаешь, она твоя?

      Утро наступило как всегда неожиданно. Саске с неохотой приоткрыл глаза. Солнце за окном стояло высоко над горизонтом. Мдаа, уже далеко не утро! Юноша не глядя стал шарить вокруг себя в поиске мобильника. Шевелиться больше не хотелось – голова гудела нещадно, то ли с недосыпу, то ли с похмелья.       Найдя искомое, Саске поднес телефон к лицу. Трубка внезапно ожила. От неожиданности Саске выронил мобильник, сердито охнув. Увесистый гаджет болезненно саданул грудь острым углом.       Вторая попытка оказалась более успешной. Непокорная техника вновь оказалась в руке, но уже крепко зажатой. Разблокировав экран, Саске недовольно поморщился от посыпавшихся сообщений от Карин, сначала недоуменных, а затем откровенно гневных. Боги! Вот достанется какому-нибудь несчастному такое «сокровище»! И не понадобится куча бесчеловечных экспериментов, чтобы свести мужика в могилу откровенной навязчивостью, бессовестно маскирующейся под заботу!       Зная особенность переписки с Карин, Саске отыскал три последних послания, как правило, вся нужная информативная часть находилась в них. Так и есть! Он проспал важные полугодовые тесты! Теперь простым хлопаньем ресниц под невнятные объяснения он не отделается! Черт! Они и магистратурные экзамены – и вот она, свобода! Правда, в связи с последними событиями, весьма относительная. Но все равно, свобода!!       Саске уже было собрался вставать, как экран мобильника вновь моргнул. Пришло еще одно сообщение. Юноша улыбнулся присланной фотографии. Полусонная моська Сакуры игриво пряталась в подушках. Ага! Значит проспал не только он! Подпись под фото лаконично желала доброго утра. Саске улыбаясь, провел пальцами по экрану. Вот такая, разнеженно-мягкая, она ему нравилась.       Полюбовавшись еще немного, Саске все же нашел в себе силы встать, и удалиться в душ. *****       Освежившись и одевшись, он неспешно спустился вниз. В малой столовой, предназначенной только для членов семьи, оказалось двое.       За накрытым столом восседали старшие Учиха. Крепко сложенный моложавый мужчина, и миловидная хрупкая женщина, больше похожая на девушку.       Саске тихо поздоровавшись, присоединился к ним. Тут же перед ним оказался горячий завтрак, дразнящий далеким детством. Сколько Саске себя помнил, их повар Микай всегда баловал младшего отпрыска знатного рода незатейливыми завтраками собственной фантазии. И непременно с искусно сложенной бумажной зверюшкой. Сегодня рядом с тарелкой красовалась потешная обезьянка. Саске никогда не мог устоять, чтобы не улыбнуться.       Вооружившись столовыми приборами, юноша приступил к трапезе, изредка поглядывая на родителей. Завтракать они уже закончили. Отец потягивал кофе, оттягивая тот момент, когда он уедет из особняка на целый день, а то и ночь. А мама, облаченная в домашний наряд, больше похожий на изысканное по простоте вечернее платье, не спеша пила ароматный чай, неизменным автором которого был все тот же кудесник Микай.       Закончив с едой, Саске выдохнул, и коротко бросил. — Я женюсь.       Две пары угольно-черных глаз моментально обратились в его сторону. Одни с надеждой, другие с тревогой.       Отец поставил чашку на блюдечко, и спросил. — Вот как! Минуя все обычаи нашего клана! И кто она?!       — Ты её знаешь отец. Наши семьи когда-то жили рядом. Давно, очень давно. Еще до переезда сюда.       — А конкретней? А не могу держать в голове не очень нужную информацию!       — Харуно Сакура. Она приех…       Отец задумчиво потер подбородок, уже не слушая сына. — Харуно…. Харуно…. Даа, что-то припоминаю! Владельцы небольшой типографии! У них была девочка. Миленькая, с редким оттенком волос. Это она?       — Да, отец. Она учится в той же академии, что и я. Правда в бюджетном секторе.       — Естественно! Насколько я помню эту семью, премиум обучение им никогда бы не было доступно! Но почему она? И так внезапно? Она, что беременна от тебя?! Саске, я же предупреждал тебя о недопустимости легкомысленных связей! Мне не нужно, чтобы…       Саске вскинул руки, перебивая. — Постой, отец! Все не так, как ты думаешь! — Сын твердо смотрел в отцовские глаза. — Скажу сразу! Она не беременна! Это раз! Второе! Она единственная, кто не выбешивает меня сразу, после начала разговора! Из этого следует третье – мне с ней удобно! И четвертое! Не далее, чем месяц назад, ты сам настаивал о целесообразности моей женитьбы! Я просто ускорил процесс, чтобы оградить вас от трудности отбора подходящей кандидатуры. И предупреждаю сразу… — Саске угрюмо насупился, и сразу стал похож на Фугаку, — ….если вы не одобрите мой выбор, я отвергну всех, кого вы мне предложите! А если будете донимать – уйду из дома! И плевать мне на репутацию, фирму, деньги и прочее!       В столовой повисла оглушительная тишина. Микото с неприкрытой тревогой переводила взгляд с одного члена её семьи на другого. Одна из фамильных черт клана Учиха проявилась во всей красе, вычурным узором вырисовываясь в бездонных черных омутах одного, умудренного жизненным опытом, и упрямо-своенравных другого. Женщина прекрасно знала, что никто из них просто так не уступит. Тем более Саске. Из двух её сыновей, именно младший был точной копией отца, сполна унаследовав от него непростой характер. Как и твердость отстаивания своих решений, а также взрывную нетерпимость, колкий язык и строптивость.       Солнце распаляясь накаливало и без того горячую обстановку, грозившую обрушиться нешуточным скандалом из-за любой жалкой мелочи. Двум противостоящим стихиям огня так не хватало глотка прохладного благоразумия, чтобы не допустить непоправимой вспышки и сгорания дотла, без остатка. В груди у Микото образовался болезненный комок. Сейчас очень бы не помешало его участие. Развести по разным сторонам двух агрессивно настроенных хищников мог только он. Тот, кто не по своей воле стал призраком, вычеркнутым из жизни клана, вырванным из объятий матери, но не забытым её сердцем.       Микото нервно теребила декоративную салфетку, собираясь с духом, чтобы не допустить краха отношений отца и сына, как Фугаку нарушил молчание первым. — Ну, хорошо! Будь по-твоему! Но… у меня есть условие!       Настороженный взор Саске немного смягчился. — Это какое?       Фугаку откинулся на спинку стула, и постукивая вилкой по столу, произнес. — Брачный контракт.       Юноша облегченно усмехнулся. — И всего то? Можешь не переживать – она подпишет. Еще что-то?       — Особых нет. Но раз она входит в семью, то ни о какой учебе и речи быть не может. Отныне у нее будет одна забота – о тебе и благочестии клана. А по поводу тебя, мой дорогой сын, после церемонии ты начинаешь работать на корпорацию. Хватит прохлаждаться!       Саске недовольно поморщился. — Со вторым пунктом – согласен. А по поводу первого – нет! — Фугаку нахмурился. Непокорность сына, порой граничащая с неучтивостью, сильно выматывала. Поэтому он всегда выставлял больше требований, понимая, что сын упрямец обязательно переспорит отца. — Ей осталось всего ничего, пусть заканчивает. Ты же сам терпеть не можешь незавершенных дел. И потом, что подумают в обществе. А как же…       — Довольно! Уговорил! Проект брачного договора заберешь в моем кабинете. Надеюсь, пары дней ей хватит для внимательного прочтения. После подписи отдай юристам. Микото, я думаю нам не стоит затягивать с церемонией. Больше «приятных» новостей у тебя не припасено?       Саске пожал плечами. — Нет.       Фугаку глянул на часы, поднялся, и выходя из-за стола, поправил костюм. — Что ж, тогда я уезжаю. До вечера. Дорогая, не забудь, сегодня прием у Хьюг. Я заеду в семь, будь готова.       Микото чуть склонила голову, подставляя лоб под целомудренный поцелуй мужа. — Я помню. И непременно подготовлюсь.       — Прекрасно! Тогда я прощаюсь. — Мельком скользнув взглядом по сыну, Фугаку ушел. Саске тоже не стал задерживаться. Махнув матери рукой, он тоже уехал. *****       Выдав распоряжения прислуге, Микото вышла в сад. Медленно бродя по дорожкам, она невесомо касалась бутонов цветов, зелени декоративных кустарников. Внешне спокойная, она создавала обманчивое впечатление счастливой хозяйки дома. Но внутри колотилось непонятное волнение. Оказывается, время пролетело молниеносно, превратив младшего сына в мужчину. Скоро в этот дом придет молодая невестка. А там и внуки появятся.       Но для нее предстоящие, несомненно счастливые события, несли оттенок горечи, потому как их было невозможно разделить с тем, о ком не переставая тревожилась её душа. Все, что ей осталось, это лишь воспоминания, подернутые пеленой прошедшего времени, да мимолетные кратковременные встречи.       Незаметно для себя, Микото оказалась в доме. Протяжно выдохнув, она прошла в супружескую спальню. Взяв в руки мобильник, она на некоторое время растеряла решимость, беспомощно поглядывая в окно и борясь с противоречивыми чувствами.       Наконец, хорошенько обдумав, она нажала вызов. Каждый раз пока шло соединение, её сердце тревожно колотилось. Каждый раз она боялась, что вместо коротких звуков загрузки связи трубка ответит зловещей тишиной. И каждый раз тревога немного отступала, когда её опасения не подтверждались. Как сейчас, к примеру.       Микото прижала телефон крепче к уху, бессознательно надеясь на быстроту ответа. Это порой срабатывало, правда не всегда. Сегодня брать трубку не спешили. Или не могли, предательски кольнуло в сердце. Загнанная вглубь души тревога, нагло ухмыляясь, начала приподнимать корявую голову, затем медленно подниматься с угловатых колен, и опираясь на узловатые конечности продолжить выпрямление в полный рост. Но коварная задумка не удалась, еле слышимый щелчок принятия вызова заставил негодяйку злобно ощериться и рассыпаться в прах.       В трубке мягко отозвался тихий голос. — Мама?       Такое обращение означало, что разговор возможен хоть и короткий, но достаточно свободный. — Итачи, сынок, рада тебя услышать!       — Что-то случилось с отцом? Братом?       — Ничего страшного. Наоборот, у меня радостная весть. Саске решился на брак.       В трубке немного помолчали, а затем насмешливо усмехнулись. — Вот как! Каймун* наконец-то вырос. Я рад за него.       Микото порывисто сжала мобильный. — Итачи, ты приедешь на церемонию? Только скажи, я постараюсь подогнать дату.       — Не нужно, мама. Я не смогу. Прости, но мне нужно идти.       — Жаль…. Сынок, береги себя!       — Спасибо, родная! Я обещаю! Крепко обнимаю! — В трубке раздались короткие гудки.       Микото все еще сжимая трубку, нежно обхватила себя за предплечья, тихо прошептав. — И я тебя, аймун**!       Облегчение от услышанного дорогого голоса проскользнуло крошечной слезинкой. Смахнув её, Микото ласково улыбнулась дню за окном, ставшем сейчас еще прекрасным.