Ты думаешь, она твоя?

      Игривый солнечный зайчик проказливо прошмыгнул по сонному лицу девушки. Сакура, поморщившись, нехотя потянулась и похлопала по… пустому ложу. Резко подскочив, она огляделась – рядом никого не оказалось. Уже решив, что минувшая ночь ей приснилась, как её уши распознали глухой шум воды. Довольно ухмыльнувшись, Сакура со всего маху откинулась обратно на постель.       Спустя пять минут, из ванной вышел Саске. Сакура невольно залюбовалась им. Его тело и правда совершенно! Даже укрытое полотенцами. Одно на бедрах, другим он наскоро сушил волосы.       Сакура игриво подтянула одеяло до подбородка, не пытаясь скрыть довольные смешки. Саске обернулся на шорох, опустив полотенце и вызвав уморительный хохот подруги взлохмаченной шевелюрой. Не выдержав такой меткой «критики», он запульнул в негодницу мокрым полотенцем. А затем и сам последовал за ним, тиская розоволосую хулиганку вместе с одеялом.       — Ааа, Саске! Прекрати! Пусти! Я не виновата, что ты такой «милашка»!       Саске порыкивая от удовольствия, продолжал натиск, пытаясь куснуть вертлявую добычу за первое попавшееся открытое место. — Как ты посмела смеяться надо мной, мерзавка! Вот я тебя!       Вдоволь навеселившись, молодые отпрянули друг от друга перевести дух. Первой пришла в себя Сакура. Облокотившись на локоть она приподнялась над юношей. Любуясь, она невесомо водила пальчиком по крепкой груди, пока не остановилась на странной татуировке под левым соском. Непонятные символы витиевато дополняли друг друга. Саске, прикрыв глаза, довольно улыбался, пока не вздрогнул от нежного поцелуя темной метки. Черные глаза мгновенно распахнулись. Сакура пристально смотрела на него. — Саске, я все хотела спросить. Эта татуировка что-то обозначает?       Саске прикрыл левую грудь рукой, и помолчав, ответил. — Это особый родовой знак. В переводе с древнего звучит как: «Неистово секущий ветер да не погасит пламя…». У каждого мужчины клана он есть. Родишь мне сына, и у него будет такой же.       Сакура сморгнула и прошептала. — А если у меня будет девочка?       Черные глаза Учихи потемнели еще больше. — Никаких если! Сын и точка!       — Но вдруг… …ай!       Локоть Сакуры зло сжали, прошипев. — Я сказал – СЫН! Ты меня плохо слышишь, Сакура?!       Девушка примирительно шмыгнула носом. — Я все поняла, Саске! Отпусти меня!       Еще минуту её сканировали недовольным взором, а затем хватка ослабла. Саске поднялся с постели, и не обернувшись, пошел к двери.       Сакура, цыкнув, потерла локоть. Спать уже расхотелось. Хотя на часах… ого, только восемь утра!       В дверь тихо постучали. — Молодая госпожа, я могу войти?       — Да, конечно!       Вошедшая девушка была молода. Она не поднимая глаз от пола, негромко произнесла. — Меня зовут Мия. Госпожа Микото определила меня вашей помощницей. Но сейчас, перво-наперво, госпожа Микото велела разбудить вас.       — Я уже не сплю. — С улыбкой произнесла Сакура. — Что-то еще?       — Да, молодая госпожа. Сегодня утром поминовение предков.       — Ах, да! — Сакура несильно хлопнула себя по лбу. — Едва не забыла! Спасибо, Мия! — Девушка села на постели, намереваясь подняться.       — Молодая госпожа, позвольте я принесу сюда завтрак. Это сэкономит время на сборы.       Сакура благодарно улыбнулась и кивнула. Служанка исчезла за закрытой дверью. А Сакура направилась в душ.       Выйдя из него, она увидела Мию тщательно развешивающую яркую одежду. Сакура удивленно спросила. — Что это?!       Служанка поклонилась. — Это церемониальный наряд, специально для этого обряда.       — Понятно.       Наскоро позавтракав, Сакура сдалась в опытные руки служанки. Через полчаса Сакура едва узнала себя в зеркале. И отражение ей очень понравилось. За плечом скромно улыбалась Мия. *****       Вдвоем со служанкой они прошли к дальним покоям, специально отведенным для поклонения предкам. Там она открыла перед своей госпожой массивную дверь.       Сердце будущей невестки бешено колотилось, когда она одна вошла в зал, погруженный в благодатную тишину, нарушаемую только тихим потрескиваем огня в маленьких лампадках-домиках, расставленных в строго определенном порядке.       У самой дальней стены, в центре, на своеобразном постаменте возвышались каменные плиты, испещренные мелкими черными точками. У подножия плит стояли низенькие столики с серебряными подносами, заставленными разными предметами. По бокам от плит возвышались курильницы, утыканные тонкими ароматическими палочками. От их зажженных кончиков вился прозрачный дымок, плавно растворяющийся в пространстве. Смешение ароматов тяжелым покрывалом застило просторный зал.       Стены покоев, обитые деревянными плитами, были сплошь увешаны старинными свитками с поблекшими от времени красными кистями на концах.       Перед постаментом, сидя на коленях, расположилась вся семья Учиха. Одно место, рядом с Микото было свободно. Сакура тихо прошла к нему и стараясь не запутаться в многослойном подоле, опустилась на колени.       Глава клана тихо шепча, периодически кланялся плитам. Затем он взял чадящую ароматную палочку, и зажав её между пальцев, соединил ладони вместе у самого лица.       После, все его движения повторил Саске, с единственной разницей – он поклонялся до земли, касаясь лбом края постамента.       Тихий, едва слышимый звон колокольцев сопровождал всю церемонию.       Закончив свою часть, мужчины величаво поднявшись, ушли, оставив женщин одних.       Сакура осторожно косилась взором на Микото, стараясь не привлечь к себе внимание.       Наконец, Микото облегченно выдохнула и воткнула свою палочку в свободную выемку на ближайшей курильнице. Сложив руки на коленях, она выпрямив спину, негромко произнесла. — Сакура, посмотри внимательно на эти плиты. Что ты видишь?       Сакура пристально всмотрелась на каменные поверхности. С минуту она пыталась распознать знаки, но у нее ничего не получилось. Хотя некоторые из них она видела. Да! На груди Саске! Ничего себе…! Поникнув головой, Сакура признала поражение. — Простите, госпожа, но мне не известен язык.       — Конечно, неизвестен. Этот язык мертв, как и был мертв наш клан когда-то. До нас дошли лишь жалкие крохи…. — Микото с нажимом продолжила. — ….но очень важные крохи!       С гордостью обернув голову к стоявшей в центре плите, с волнением в голосе, прочла. — Неистово секущий ветер да не погасит пламя…             Со вздыбленных холмов придет рассвет…             Чтоб в тихом доме у подножья края…             Горел куплун* из века в век… — Каждый из клана понимает и осознает важность этих строк. Сегодня я хотела, чтобы и ты приняла их в свое сердце, став опорой моему сыну!       Сакура взволнованно сглотнула, и сделав поклон головой, проговорила. — Я запомню их, госпожа Микото. И сделаю все, чтобы вы не разочаровались во мне! Клянусь вам!       Взор Микото смягчился, как и голос. — Я верю тебе, Сакура! А теперь давай вернемся к делам насущным, ведь послезавтра волнительный для всех нас день! Ммм? — Микото ласково заправила за ухо девушки выскользнувшую из прически прядку.       Сакура в ответ лишь согласно кивнула. *****       Далеко не спокойный квартал встретил его, как ни странно, тишиной. Ну ладно, относительной тишиной! Подумаешь, кое-где догуливала шумная компания, пытаясь разойтись который час подряд. Хриплый спросонья лай дворняги, напуганной припозднившимся прохожим. Резкий вой полицейского шмона, да и то вдалеке. Если эти звуки не брать в расчет, считай что буйный район крепко спит. Короткие часы относительного мира. С рассветом все кардинально изменится….       Молодой мужчина без боязни петлял по темной улице, едва освещенной тусклой луной, скрытой плотными облаками. Парочка тел, что не добралась до дома лежала бесформенными кулями около разбитой телефонной будки. Тихие шаги разбудили одного из гуляк, что невнятно мыча потянулся суховатыми руками на звук.       Не обратив на пьянчугу никакого внимания мужчина продолжил путь. До нужного места осталось всего ничего.       Трехэтажный когда-то крепкий дом тоже спал. Молодой мужчина легко преодолел покосившиеся проемы лестниц и оказался на третьем этаже. Пройдя мимо однотипных дверей соседских квартирок, он остановился перед нужной. Привычно обшарив её рукой по периметру, он удовлетворенно хмыкнул – цела! Несколько жестких мордобоев особо надоедливым соседям, и к его двери теперь мало кто подходил. Весть о чокнутом коротышке, не особо нуждающемся в «веселых» посиделках из-за редкого появления дома, разнеслась по округе молниеносно. Вскоре до него и вовсе никому не стало дела. Появлялся редко, нигде не шлялся, ни с кем шашни не заводил, не бухал по-крепкому – скукота смертная! А местным «смотрящим» вообще до лампочки, кто проживает на их территории. За крошечную халупу вовремя платишь и к тебе нет претензий. Ну, а безопасность…. Безопасность обеспечивай себе сам, тут тебе не элитный поселок все-таки!       Неслышно отворив замок, мужчина вошел внутрь. Подошвы мягких ботинок чиркнули по скользкому полу. Быстро опустившись на корточки, он очертил вокруг себя рукой, с облегчением обнаружив лишь глянцевые рекламные обложки. Сильная кисть в мгновение ока превратила ненужные бумажки в маленький комочек.       Скупые движения и одежда вместе с обувью снята. Чистое полотенце из шкафа и в душ. Щелкнувший выключатель света не дал — перегорела лампочка. Но эта мелочь не помешала мужчине принять прохладный душ.       Обтираясь полотенцем он подошел к окну. Повесив мокрую ткань на шею, он замер, устремив взгляд на юго-восток. Туда, где был его дом… когда-то… давно… теперь он там гость… просто гость… один из многих…       Тихо выдохнув, он отвернулся от оконного проема, намереваясь лечь спать. Но внезапно остановился…. перед поймавшим его отражение зеркалом. Поджарое тело среднего роста без зазрения совести хвастало отсутствием хоть капли лишнего. Кое-где виднелись едва заметные нити шрамов. Несмотря на тщательно проработанные операции, осечки все же случались. Как правило, из тех пяти-трех процентов, что он оставлял на непредвиденные случаи. Правда, с появлением Кисаме, проценты неожиданности уменьшились до одного. При воспоминании об этом громиле тонкие губы Итачи тронула улыбка.       Длинные до лопаток темные волосы сейчас смотрелись угольно-черными. Лицо… ххмм, обычное лицо обычного человека его лет, правда в данный момент уставшее, отчего добавившее к его образу пару лет сверху. Пронзительные глаза, наглухо спрятавшие его сущность от всех, смотрели сейчас устало и поникши. Ничего, решительно ничего не выдавало в нем человека, несущего в себе наследие могущественного клана. За исключением одной мелочи – тонкой полоски кожи на месте выжженного родового знака под левой грудью. Итачи бережно накрыл обезображенное место рукой, словно оберегая невидимую хрупкую связь с весомым именем Учиха и прошептал одними губами, пристально глядя самому себе в глаза. — ….Неистово секущий ветер да не погасит пламя…. …Он не погасит пламя, клянусь вам… отец…мама…брат! — Черные глаза горели решимостью вперемешку с ненавистью, но когда в них отразилась боль и слезы, Итачи резко отошел от зеркала и упал на кровать ничком. Скомканное мокрое полотенце шмякнулось об пол чуть позже. *****       Он всегда мало спал. Поэтому и это утро не было исключением. Телефонный будильник не успел сработать в семь утра, как его бесцеремонно отключили.       Привычное к медитации тело без проблем приняло нужное положение. Погружение в глубокий внутренний мир позволило не реагировать на постепенное пробуждение окружающего мира.       В положенное время задумчивые черные глаза открылись. На губах мелькнула теплая улыбка. Собственное состояние внушало оптимизм для дальнейшей деятельности.       Итачи поднялся с пола. Приятно заныли ноги от долгого бездействия, чуть погодя туда же подтянулись мышцы рук и вечно запаздывающая с нытьем спина. Молодой мужчина улыбнулся шире, поединок с собственным организмом он всегда выигрывал с помощью силовых тренировок.       Сосчитав про себя до десяти, Итачи встряхнулся и медленно принялся за растяжку. Спустя час, взмыленный и уставший он побрел в ванную, попутно подобрав с пола вчерашнее полотенце.       Прохладная вода ласково огладила разгоряченное тело. Итачи подставил лицо стремительным струям воды. Закрыв глаза, он тщательно намылился и также тщательно смыл пену. Лишь на доли секунды задерживаясь у левой груди.       Закончив мыться, он облачился в чистую одежду, выуженную из шкафа, и собрался работать.       Неприметный для постороннего взгляда тайник щедро поделился своим содержимым. Сначала парой пистолетов. Итачи сноровисто осмотрел их, проверил и оставшись довольным, положил обратно. Затем всем остальным. И через пару минут стол был завален бумажками, разноцветными стикерами, канцелярской мелочью и парой ножниц. Миниатюрный серенький нэтбук скромно нашел себе место посередине творческого хаоса. Там же примостился незатейливый завтрак на маленьком блюдце, а пузатую кружку с чаем уже поднесли к губам.       Отхлебывая горячий напиток, Итачи внимательно вчитывался в строчки документов, отображенных на мониторе. Периодически он делал пометки на листочках, исписанных графиках и в нэтбуке.       День близился к полудню, когда сосредоточенную работу прервал телефонный звонок. Черноволосый труженик с явной неохотой выудил мобильник из кармана куртки. Мельком глянув на экран, он удивленно приподнял брови и ответил. — Слушаю!       Старческий с хрипотцой голос медленно проговорил. — Итачи? Сынок, это ты?       Молодой мужчина тепло улыбнулся последним словам. — Да, профессор Шибуки, это я! Давно не общались, простите! Дела!       — Понимаю, малыш, и не сержусь! Ты в отъезде или в городе?       — В городе. Случилось что-то?!       — Да не особо. Подумаешь, немного прихватило сердце! Но ты же знаешь мою супругу! Она меня сдала медикам! Как комплект пробирок! Бессовестная! И это накануне последних аттестаций! Теперь ты можешь понять мое негодование?! — Старик шутливо брюзжал в своей привычной манере, а Итачи, прищурив глаза, млел от возможности окунуться в собственное учебное прошлое. Профессора любили, уважали и боялись одновременно. За въедливость, дотошность и безупречное владение знаниями не только по своему предмету.       Невысокий серьезный студент появился на потоке в середине осени. И в отличие от многих студентов-мажоров, «невеличка» тянулся к знаниям, не боялся дискутировать, и признавал свое поражение с упрямой улыбкой, обещающей восполнить выявленный пробел. Профессор был в восторге от такого студента, хотя и тщательно скрывал. И едва сдерживал разочарование, когда подошло время выпуска. Не желая терять интересного собеседника и азартного спорщика, Шибуки периодически напоминал о себе короткими звонками, вызывая у Итачи исключительно теплые чувства. Такие же как и сейчас.       Разговоры ни о чем, и в тоже время о насущном отвлекали о тяжкой участи, невидимо давившей на плечи. И Итачи ценил такие моменты, словно драгоценные камни, поддерживая разговор со старым профессором, неожиданно ставшим другом и отдушиной. — Оооо, профессор, вы в двух фразах лишили меня возможности расспросить вас о вашем здоровье и самочувствии супруги! Теперь мне осталось лишь уточнить, могу я быть вам чем нибудь полезен?       — Непременно, сынок! Именно поэтому я и набрал твой номер. «Сердечные» эскулапы категорически запретили мне покидать палату, обещав привязать к кровати в случае острой необходимости. Надо сказать, что госпожа Шибуки, главный инициатор этого заговора! На мой предмет уже нашли замену, а вот факультативы остались без преподавателя. Еще одну нагрузку не сможет взять никто, даже за деньги, не говоря уже об энтузиазме, уважении ко мне и прочих сентиментальных чувствах! И тут я вспомнил о тебе! Вдруг у тебя завалялось немного свободного времени? И не мог бы ты подарить его мне, заменив меня на этих занятиях?       Итачи заметно удивился. — Профессор Шибуки, не скрою, это неожиданно для меня… — и не отрывая от уха трубку, разыскал исписанный планировщик. От быстрого перелистывания, он только шире улыбался.       — Прости меня, малыш! Наверное, действительно не стоило огорошивать тебя такой сомнительной идеей! Но в тот момент она казалась мне единственно правильной! Я не огорчусь, если ты мне откажешь. А только буду рад тому, что хотя бы услышал тебя!       Закончив листать бумаги, что-то поразмыслив, Итачи принял решение, о котором не преминул тут же сообщить. — Ну почему же не стоило, профессор? У меня есть свободные пара месяцев. Только я не уверен, что смогу заменить вас?       Старческий голос зазвенел от радости. — Итачи, сынок, я правда рад, что ты согласился! И не скромничай, у тебя есть способность держать аудиторию! Я не сомневаюсь в ней! Все материалы я прикажу подготовить и привезти моей дражайшей супруге, сюда, ко мне в клинику. Уверен, она будет рада тебя видеть! Как сможешь, навести меня и мы все обсудим. Договорились, мой мальчик?       — Договорились, профессор! Рад был вас услышать, а позже и увидеть. До встречи!       — Буду ждать, Итачи!       Закончив разговор, мужчина встал, размял плечи, и наскоро собравшись, вышел на улицу.       Перемена обстановки непременно пойдет на пользу, да и закупиться к ужину совсем бы не помешало. *****       Светловолосый молодой парень едва сдержал зевоту, переворачивая очередную страницу исписанную мелким почерком. Прочитав пару верхних строчек, он не выдержал, проорав. — Шино! Черт тебя дери! Ты когда научишься писать по-крупнее! У меня глаза смыкаются, слезятся и болят!       Проходивший мимо высокий парень с лохматым хвостиком на макушке, шутливо хлопнул крикуна по макушке. — Кончай жаловаться, Наруто! Ты один всегда ворчишь! Шино лучший эксперт по мелочевке. Его отчеты – кладезь информации. Ну не любит он компьютеры! Это его единственный минус!       — Ооо, черт! Завел свою любимую песню, Шикамару! Если ты такой любитель каракуль Шино, сам и читай!       — Наруто, прекрати истерику, и займись делом!       — И вы туда же, капитан Асума! А почему всегда я?! Где Киба?! Коске?! Чоджи?! Шино… так с Шино все началось!       — Не дури, Наруто! Киба и Коске на задании, сам же знаешь! Приедут, и сразу примутся за изучение материалов! А Чоджи в больнице, с его ранами это надолго! — Шикамару успевал и читать и терпеливо объяснять неусидчивому напарнику. И как правило, его терпение заканчивалось самим последним.       Поэтому на очередной занудный стон, он хлопнув руками о стол, рявкнул коротко. — НАРУТО!       Блондин быстро сдулся и поджав губы, тихо проворчал. — Да понял я, понял! Уже читаю!       Наконец, в отделе по особым расследованиям, воцарилась тишина. Надолго ли?