Не вижу ничего смешного

Всех детей они вернут в целости и сохранности, как же. А Мицуки кто – просто фантик от конфеты, захотел и выбросил, где захочешь? Тут стоит отдать должное орлу, которого Учиха призвал, чтобы тот летел в небе над его головой, пока сам шиноби несется по лесу в сторону «места назначения». Саске сам бы в жизни не заметил что-то в кустах метрах в пятидесяти справа от себя, но умная птица с громким клекотом спикировала вниз, выцепляя что-то сильным клювом из кустов, и мягко, пусть и с трудом, помещаясь между плотно стоящих деревьев, слетела вниз, опуская на землю обмякшее тело мальчика с белыми волосами. Рука сама собой тянется к шее, ощупывая пульс под прохладной белой кожей, и Саске облегченно выдыхает – кровь стучит, пусть и не так быстро, как положено, но сердце работает, качает кровь, и это хорошо, чертовски хорошо. Правда, попытки разбудить ни к чему хорошему не приводят – Учиха тормошит парнишку, пытается развеять гендзюцу, что помогло в случае с Конохамару, но вскоре замечает бледное, едва-едва проступившее на коже, уже засохшее пятнышко крови, явный след от укола, единственное, что осталось от проникновения тонкой иглы в шею. Брюнет выдыхает, и, призвав вторую птицу, сгружает сына своего учителя в лапы, заботливо подхватившие, и, мягко, но властно придержав пернатую за клюв, заглядывает в глаза, кивая: - В госпиталь. К Сакуре. Едва-едва птица поднимается в небо, Саске срывается с места, несясь дальше, стараясь не обращать внимания на тупую, жгучую боль над левым глазом, словно клеймо раскаленное отвлекающее внимание на себя. Он ведь еще ничего не делал с глазами, черт возьми, а голова болит как после боя с Узумаки в Долине Завершения. Соберись, говорит он себе, соберись, слабак, можешь сдохнуть потом, но не сейчас, когда все эти дети нуждаются в тебе, и не дай Бог Наруто окажется втянут в это до того, как работа будет уже сделана. Он пытается расслабиться хоть немного, хоть на сотую долю обманчивого спокойствия, но звонкий напуганный крик, рассеивающийся по лесу, мимолетный, буквально рывком разворачивает его тело в ту сторону: - Прочь! Волки нарисованы наспех, они кривоваты и не то чтобы очень похожи на тех хищников, которых можно на свою беду встретить в лесу, они, возможно, слегка несуразные, не такие изящно-прекрасные, как те, что сходят со свитка отца. Но волки, даже такие – это волки, и не важно, что зеленых волков не бывает. Они скалятся, широко расставив небрежно, но добротно прорисованные лапы в стороны, они рычат громко, полукругом встав перед двумя детьми, и, великий Рикудо, Саске впервые в жизни, глядя на Иночжина, отчаянно сжимающего в руке такой же, как у его отца, короткий меч, радуется, что не убил тогда Сая, иначе… Иначе. Твари. Даже к младшей дочери Узумаки руки посмели сунуть. Злоба накрывает его с головой, холодная и временно придающая сил, задвигающая глазной недуг на второй план. Учиха быстро оценивает ситуацию, подмечая, что двоих нападавших в черных костюмах, скрывающих лица, волки уже загрызли, и ему хочется выхватить меч, в ту же секунду снося головы всем остальным четверым, но маленькая Химавари, которую, собственно, и защищает Яманака, так испуганно жмурится, сжимая пальчиками чужое плечо в фиолетовой кофте, что Саске не хочется ее травмировать. Он выскакивает черной тенью из темноты леса, и, сверкнув бело-красными глазами, сразу же кидается в бой, даже не призывая меч. При всем своем злодействе уровня похищения маленьких детей, отступники-Хьюги ему не ровня – они падают, снесенные мощным ударом то руки, то ноги, двоих Саске вообще сталкивает лбами так, что звон стоит, наверное, на весь лес, и когда Учиха опрокидывает последнего на спину, коленом прижимая сверху, нависая, волки щерятся и на него тоже, подступая ближе, но останавливаются мгновенно, услышав заплаканное, но уже счастливое девичье: - Саске-сан! Обладатель названного имени косится на детей, быстро оглядывая на предмет повреждений, но, ничего тяжелее рваной толстовки Химавари и ссадины на губе Иночжина не замечает. Мальчишка хмурится, всё еще сжимая меч, острием указывая на своего спасителя, словно бы продолжая защищаться, ожидаемо, не доверяя сейчас так сразу вдруг объявившемуся спасителю, и Саске невольно хмурится, слегка качнув головой: - Убери оружие, парень. Я – друг Хокаге. Еще с мгновение младший Яманака дуется, но вдруг его глаза округляются, шокированно расширяясь, и он, к секундному удивлению Саске, ведет мечом вниз, кончиком показывая куда-то под ноги Учихи. Саске опускает глаза следом слишком поздно – изо рта отступника уже идет розоватая пена, глаза выпучены, и спустя два предсмертных хрипа он уже, мертвый, смотрит куда-то высоко-высоко в ночное небо, и Учихе очень хочется сплюнуть в приступе злобы прямо на его лицо. Чёрт. Насколько же они верны своей идее? А насколько были верны Учихи? - Он… Умер? - Да, наверное, проглотил капсулу с ядом, вставленную вместо одного из зубов, - морщится Саске, шурша плащом, поднимаясь с коленей на ноги, выпрямляясь, думая, как поступить дальше, но в полутьме отдающее желтым пятно мгновенно кидается к нему, и в ту же минуту прижимается, обнимая, совершенно бесстрашно переступая через трупы, и Учиха вдруг думает, что зря недооценивал эту девочку. Всё же, чья она дочь, чья внучка? - Вы не ранены, Саске-сан? Саске чуть не стонет – какой же вежливый ребенок, почему Боруто не может быть хоть немного похожим на свою сестру? Обучение пацана тогда проходило бы, конечно, скучнее, но в разы легче. Стоп. Боруто. Сарада. Нужно выдвигаться. - Ты сможешь нарисовать большую птицу? Которая взлетит высоко, и донесет вас до деревни? – Саске кивает девочке, с неловкостью опуская руку ей на волосы, такие же жесткие, но гладкие, как у отца, лишь цветом пошедшие в маму, и невольно думает, что возможно, ему стоит чуть больше общаться с детьми, кажется, он разговаривает, как идиот, отрывисто и быстро. Мальчик долго смотрит на него кажущимися в темноте черными глазами, но кивает, шурша разворачиваемым свитком, призывая волков обратно и принимаясь рисовать подходящую птицу, а Саске, присев на одно колено напротив Химавари, внимательно слушает ее, умницу, быстро понявшую, что нужно всё рассказать как можно быстрее: - Дядя Хирото пришел забрать меня с уроков, сказал, что мама очень ждет и волнуется, а его помощник сказал даже не брать вещи, сказал, что принесет их потом сам. Я… Я пошла с ним, но мы не пошли домой, дядя Саске… Саске сжимает зубы, бездумно, и чуть резко застегивая на девочке ее толстовку, инстинктивно защищая пусть и по крови чужого, но всё же ребенка, от ночной прохлады, и слушает Иночжина, подавшего голос: - Папа говорил мне приглядывать за ней, сказал, что, возможно, скоро случится что-то плохое, и я… И я его глаза и уши в Академии, я должен смотреть, должен слушать. Я проследил за ними, мне не понравилось, что Химавари без рюкзака, а когда ей накинули на голову мешок в какой-то узкой темной улице, я кинулся за ними, нагнал только здесь уже. Надо… Надо было позвать на помощь, а я пошел один. Если бы вы не пришли, то… Мальчик явно растерян, он складывает печати, а уголок рта Саске дергается сам собой, на долю мгновения пропуская что-то вроде улыбки. В горле сухо-сухо, словно он проглотил горсть песка, но он выпрямляется, помогая Химавари забраться на созданную крупную птицу (это что, бирюзовый цвет?), и прежде, чем они улетят, придерживает мальчика за локоть, обращаясь сухо и скомканно, но всё же, искренне: - Ты молодец. Ты отбил ее. И даже если бы я не пришел сейчас, с ней всё было бы хорошо. Доставишь ее в деревню целой, защитник? Птица шуршит нарисованными крыльями, отрываясь от земли мощным толчком, и Химавари уже откуда-то из-под звездного неба, опасно свесившись с птичьего бока, громко и звонко спрашивает, держа ладошку у рта: - Дядя Саске! С Боруто нии-саном и сестричкой Сарадой всё будет хорошо? Саске с секунду смотрит на руку, уверенно держащую девочку за капюшон, и кивает, так же громко отвечая в небо: - Конечно. Птица скрывается из поля зрения, устремляясь в сторону деревни, а Учиха, коротко глянув на собственного призванного ястреба, тоже срывается с места, устремляясь туда, где таится главный враг и главная опасность. Этих двоих ты точно будешь держать при себе. Наверное, будь Саске Учиха чуть более сдержанным человеком (и речь не о его вечном ледяном образе, а о том, какой он, на самом деле, внутри, таким его знают буквально несколько человек на всей Земле), он бы помнил все указания Цунаде и Орочимару. Помнил бы, что нужно держать контроль, помнить об уровнях адреналина и кортизола в крови, словно кислота, разъедающих его и без того потрепанные глаза, помнил бы о том, что он сам должен управлять своими эмоциями, особенно гневом и страхом, ведь он шиноби, великий, на минуточку, а ниндзя такого уровня сами решают, когда и что им испытывать, но… Но вид его собственной дочери, поставленной на колени, с заломанными назад руками и клинком у горла слепит глаза и рассудок получше любой вспышки света. Биджудама по сравнению с тем, какой всплеск гнева и ярости сейчас разливается в груди Учихи Саске – «плюх» от крошечного камешка, брошенного в маленькую неглубокую лужу. - Видимо, господин Хокаге решил переложить всю грязную работу на своего дружка-мясника, - Уже даже не различая, что раздражает больше: очередное гадкое высказывание этого старикашке о Наруто, или угроза их детям, Саске, сжав зубы и наклонив голову вперед, призывает меч одним эффектным движением руки, и, удобно перехватив за рукоять, устремляется вперед под радостный крик Боруто, который резко обрывается одновременно с глухим звуком удара. Сначала все кажется обманчиво легким – людей Хирото явно не жалеет, они кидаются к Саске чуть ли не пачками, с оружием и без, то тут, то там мелькают кунаи и взрывные печати, которые бывший нукенин почти играючи отправляет в сторону дальних деревьев, но сам зачинщик всего конфликта стоит поодаль, на дальнем краю небольшой полянки, залитой лунным светом, держит Сараду, пока его победно улыбающийся помощник заваливает на землю приободрившегося от присутствия учителя Боруто. С разворота раскидывая сразу четверых, используя Шаринган, уже без страха к тому, чтобы пускать кровь, рассекая воздух и чужую плоть мечом, Учиха собирает чакру в глазах, на секунду задерживаясь взглядом на дочери, фокусируясь. План до гениальности прост – поменяться с ней местами с помощью Риннегана, чтобы она оказалась на его собственном, Саске, месте, может даже чуть дальше, уже в лесу (если пульсирующие обжигающей болью глаза позволят, конечно), и уже вступить в прямой бой с самим Хирото, «обрадовав» его таким своим появлением. Саске целится лишь мгновение, внезапно останавливаясь глазами на лезвии клинка у горла своей дочери, хищно блестнувший белым кинжал кажется странно знакомым, и всё, что он слышит перед тем, как правую (единственную оставшуюся, черт возьми!) руку пронзит острая боль, крик Сарады, рванувшейся к нему даже с заломанными назад руками: - Папа, нет! Кинжал немного длиннее ладони, маленький и изящный, такие иногда гражданские бросают в стену в качестве соревнования на меткость, но удар лезвия, пропитанного чакрой на каком-то запредельном уровне, настолько силен, что Саске сносит назад, как тряпичную куклу, спиной впечатывая и чуть ли не прибивая к дереву на другом краю поляны. Он выдыхает, силясь выпустить воздух из инстинктивно замеревших легких, и в немом стоне открывает рот от боли, кося помутневший взгляд вниз. Клинок вошел почти весь, торча над правым соском из его закровившей груди только ромбовидным кончиком рукоятки, и Саске отдалённо помнит что-то о том, что при таком ранении доставать оружие нельзя – своеобразная защита от потери крови, но где-то там, на расплывшемся болезненными волнами горизонте Хирото взмахивает рукой – и злое оружие возвращается к нему, зависая в воздухе у его ладони на расстоянии нескольких сантиметров. Пока Саске, зажав рану рукой, силится встать почти сразу же, покачиваясь, старик хмыкает, плавно поводя рукой в воздухе, давая кинжалу плясать вокруг (возможно, это уже галлюцинации от потери крови, но Учихе кажется, что соприкоснувшись с чужой кровью, лезвие загудело, словно мурчащая кошка). Саске стискивает зубы, ненавидя себя за слабость, убеждая самого себя, что испытывал страдания и похуже, но от раны, как колючая острыми витками проволока боль растекается по всем конечностям, и в какую-то секунду, сделав в сторону дочери несколько шагов, он припадает на колено, его предает та часть тела, на которую было больше всего надежды – зрение в левом глазу словно гаснет, оставляя лишь правый, тоже мутный. Хирото вздыхает так, словно собирается выиграть престижную премию в театральной постановке: - На самом деле, мне жаль даже немного, что вы умрете, я этого не планировал. Хотя, с другой стороны, мир без вас станет намного лучше, так что… - Он дергает Сараду за руки, заставляя непрочно встать на ноги, направляя ее лицо к отцу, и усмехается, склоняя голову набок, - Милая, скажи «пока» своему папочке и «здравствуй» новому миру. Повернув голову, младшая Учиха смачно плюет старику прямо в лицо, закипая от гнева, и, честное слово, если бы чертов клинок с той же силой не вонзился бы в его грудь снова, прямо в ту же рану, расширяя ее и аномально болезненно прокручиваясь там, Саске бы позволил себе гордо засмеяться, подмечая абсолютное фамильное сходство. Его паническое веселье проходит так же быстро, как появилось – он оседает уже на оба колена, и всё, чего хочет сейчас, так это использовать Риннеган, притянув, пёс его знает, гребаную Луну, и расколошматить Землю ко всем чертям. Но его не хватает даже того, чтобы стоять на ногах, вместе с болью туда проникло, скорее всего, что-то еще, и таким уничтоженным изнутри Саске не ощущал себя с момента своего последнего боя с Наруто. Неужели всё закончится именно так? Позорный проигрыш и абсолютно бесполезная смерть от рук какого-то второсортного злодея, замашками и амбициями не дотягивающего даже до одной волосинки из знаменитой гривы Учихи Мадары? Из мыслей вырывает звук пощечины и громкий возмущенный крик Боруто, рванувшегося из рук Киаши в сторону своей вечной подруги, и Саске исступленно смотрит, как Хирото, взяв девочку за подбородок, усмехается: - Ты за это поплатишься, деточка. - О, нет. Сегодня платите за всё только вы, господин Хирото. Саске ощущает его присутствие за секунду до того, как поляну заливает ярким светом, и будь Саске не Саске, а кто-то еще, впору бы заплакать от радости. Теме, ты как всегда. Наруто опускается на землю мягко, бесшумно, почти элегантно, освещая своим присутствием окрестности так, словно сейчас полдень, а не полночь, разгибается прямой сильной спиной после приземления, и все присутствующие, от Саске до самого последнего приспешника Хирото ощущают невиданный всплеск силы даже без наличия сенсорных способностей. Хотя, сенсор тоже тут был. - Не шевелись, - Саске моргает несколько раз, фокусируясь на руках, осторожно приваливающих его к дереву, шарящих у него на груди, и, пробежавшись взглядом от кистей до локтя, и оттуда уже до плеча, с удивлением видит светлые прямые волосы, через секунду всё-таки осилив посмотреть выше, в фиолетовом пятне, наконец, признавая Ино, - Сейчас мы тебе поможем, тихо. На фоне, словно профилактика из телевизора, слышны звуки боя, крики и лязг металла, но всё, на чем сейчас по слабости своей может сосредоточиться Саске – дрожь по собственному телу от ощущения прикосновения чужой медчакры к нему. У Ино она не такая, как у Карин (горячая и фантастически быстрая), и совсем не как у Сакуры (плавная, но уверенно струящаяся вглубь, словно вода), нет, Яманака ощущается прохладой и концентрацией, Саске откуда-то знает, что блондинка прилагает больше усилий для этой работы, нежели две других знакомых ему целительницы. Однако, справляется она замечательно, потому что через пару минут ему всё еще чертовски больно, но он может хотя бы смотреть по сторонам, оценивая ситуацию. Его глаза находят спину Наруто как раз тогда когда он, быстро глянув на Ино, на лбу которой выступила испарина от напряженной работы, небрежно машет рукой в ее сторону – и девушку мгновенно окутывает оранжевый полог чакры, стремительно впитывающийся в ее тело. Она улыбается, благодарно что-то говоря, а всё, что видит Саске, это удивительный факт, что Наруто, кажется, ничего… Ничего не делал? Ли зеленым пятном с энтузиазмом почти разбрасывает предателей в стороны, Сай рисует так быстро, что от движений его рук кружится голова не только у Саске, но и у тех, кто не считает опасностью его творения и падает, кажется, замертво, они оба буквально светятся от чакры, данной им Наруто, а сам Седьмой, запустив руки в карманы штанов, так и светясь убийственно-лучезарной, желтой силой, так и стоит посреди поляны, сверля взглядом Хирото и его помощника, до сих пор державших детей. Они, по всей видимости, уже начинают осознавать сам факт своего поражения, потому что от прежней уверенности не осталось ни следа, они больше похожи на двух уродливых, загнанных в самый темный угол крыс, за которыми гонятся преследователями, и Саске паникует на секунду, призывая мысленно другого человека к действиям, но Узумаки отмахивается у них в голове: - Не посмеют. - Твой… Твой сын… Химавари… - Саске ощущает острейшую потребность что-то сказать, косясь на свою целительницу, с удивлением отмечая ее польщенную улыбку. - Знаю, мы их встретили по пути сюда. Он молодец, правда? – Она не ждет ответа, слыша, что бой затих, и последний приспешник Хирото падает навзничь с рваным криком, и чуть хмурится, голубыми глазами упираясь в Седьмого, говоря тише, словно прося Саске посмотреть туда же, - Сейчас начнётся. Хирото было раскрывает нервно искривившийся рот, но Наруто не даёт ему ничего сказать, говоря первым, качнувшись вперед-назад на месте, словно ждет кого-то, и у Саске гребаное дежа-вю, а голос Узумаки, властный и какой-то патологически отрешенный и ледяной, расходится по всей поляне: - Вы знаете, господин Хирото, я действительно не принес с собой ровным счетом никакого своего оружия. Только гнев матерей. Ваш выход, дамы. Это выглядит чертовски и чертовски эффектно, когда из лесной темноты, словно ждавшие разрешения на атаку, как две боевые гончие, вперед вырываются две матери, больше всего задетые данным конфликтом. Они огибают Наруто с двух сторон, вырываясь из-за его спины по правую и левую руку, и, на самом деле, думает Саске, он давно не думал ни об одной из них, как о бойцах – одна засела слишком уж врачебным образом в голове, тем, кто обычно устраняет последствия боя, а вторая засела слишком уж плотно дома, отдаляясь от вообще всех сражений, чересчур уставшая от войны и боёв. Ты себя-то видел, боец? Самым главным поражающим сознание Учихи фактором становится то, что они обе кидаются не к своим детям. Замахиваясь прямо на бегу, быстро и уверенно приближаясь к Киаши, Сакура равняется с помощником Хирото, и от разнесения головы на кусочки и осколочки его спасает лишь то, что он отступает в сторону, отталкивая заоравшего Боруто в сторону. Харуно хмурится, оттесняя мальчишку за себя, прикрывая его спиной, и показательно стягивает перчатки, бросая их на землю себе под ноги. - Ты тронешь этого ребёнка только через мой труп. - Отошёл! От! Неё! – Пусть и слишком высоким, но звонким и твердым голосом кричит Хината, выставляя одну ладонь вперед, подбегая к Хирото, с ходу ударяя его двумя пальцами в локоть руки, держащей Сараду за лицо, и старик, охнув, отпускает пленницу, невольно отталкивая её от себя, и Хьюга зеркалит свою подругу в точности до всех деталей – встает между ним и девочкой, заставляя младшую Учиху отступить на пару шагов назад, заслоняя ее своей спиной, защищая, как хищная птица, становясь в стойку для боя с кем-то из ее собственного клана, - Ты эту девочку и пальцем не тронешь. Как ни странно, но никто не спешит сдаваться. Хирото усмехается, нагибаясь вперед, повторяя чужую стойку, и уже через мгновение сталкивается со своей племянницей в жестоком рукопашном бою, у обоих напряжены до вздутых вен на лице глаза, они двигаются быстро и отрывисто, ногами словно танцуя какой-то танец диких племен, и слышны лишь хлопки ладоней и звук рассекаемого руками воздуха. Киаши не отстаёт от своего лидера, тоже сцепляясь с Сакурой, и Харуно, может, не знатных кровей совсем от роду, в клане ее никто не растил, но она выковала себя сама, словно лучший в мире клинок, на кузнице обучения у Легендарной Неудачницы и на Четвертой Войне Шиноби. Её стиль боя далек от рукопашных приёмов клана Хьюга, но это не мешает ей молотить землю так, словно она может расколоть ее до самого ядра, причем, плевать чем – кулаком, плечом, локтём, каблуком сапога, здесь сразу ясно, один удар, и ты труп, и Киаши лишь пока что везёт, что он уклоняется. Внезапно бой жены Саске становится не тягуче-опасным, таким, какой обычно бывает у шиноби, из разряда «кто кого переиграет», все становится в одну секунду опасно до невозможности. Киаши кидается к ней, и она, не думая, впечатывает тяжелый кулак ему куда-то в солнечное сплетение с характерным звуком разломанных костей, и остается в таком положении, дабы увериться в том, что удар прошел, как надо. И да. Удар прошел на одиннадцать из десяти, врагу осталось недолго, и Киаши, улыбаясь в последний раз, хватает ее за руку, растягивая посиневшие губы в улыбке, другой рукой распахивая полы своей черной накидки… И Саске даже издалека видит черную на белом вязь взрывных печатей. Среагировать, на самом деле, успевает только лишь Сакура, благодаря своей профессии и печати на лбу обученная выживать так, как не делают этого другие. Она вырывает руку одним движением, и всё, что она успевает сделать перед тем, как буквально в полуметре от нее грянет небольшой по площади поражения, но мощный по силе взрыв – обхватить в почти материнском объятии Боруто, прижать к себе, слегка сгибаясь, принимая весь удар на себя. Тело Саске буквально выворачивает от рефлекторного желания кинуться туда, но силы еще не при нём, да и хмыкнувшая Ино выглядит очень уж спокойной, стирая пот со лба, леча его одной рукой даже не глядя, глазами упираясь в место событий. Отбрасывает их с мелким, конечно, знатно – они пролетают почти через всю поляну, и чуть не врезаются в дерево, но Наруто мягко, словно ловец в какой-то спортивной игре, ловит их гигантской, сплетенной из чакры Лиса рукой, опуская на землю. Сакура заваливается на бок, и прямо перед лицом Саске открывается поистине ужасающая картина. Ожог настолько силен, что от кожи на спине не осталось ни следа, ровно как и от мышц. В кроваво-красном, с черными краями, запёкшемся месиве, видны позвонки и ребра, и Боруто, находящийся прямо рядом, гневно кричит, сжимая рукой плечо матери своей лучшей подруги. Хирото же, потрепанный Хинатой сильнее, чем ожидалось, стоит поодаль племянницы, переводя свистящее (Саске готов поклясться, что черный сюрикен, торчащий из его бока, имеет отношение к его дочери и ее дню рождения), и, пошатываясь, неверяще и истерично говорит, обращаясь бы словно ко всем, но при этом и ни к кому еще, отчаянно не желая признавать и без того ясное поражение: - Нет! Нет, нет, нет! Ты не можешь победить меня! Это не может закончиться так, от твоей руки! Я делал всё это ради нашего клана! Хината останавливается, глубоко дыша, и, отходя на пару шагов назад, улыбается, мягко, словно на семейном ужине, обнимая Сараду со спины, как свою дочь, и философски замечает, показывая большим пальцем куда-то себе за спину: - Я и не говорила, что это будет моя победа. Прощайте, дядюшка. Ярко-голубой Расенган буквально вылетевшего из-за спины матери Боруто режет глаза, и Саске уже даже не смотрит, как триумфально завершает бой его собственный ученик, ему не до этого сейчас. Всё, о чем он думает - почему? Это ведь не твой сын. Это сын того, с кем я тебе изменил, с кем я разрушил твое женское счастье, Сакура, твою мечту. Это не твоя дочь, Хината, это дочь того, кто увел когда-то влюбленного в тебя мужа, кто оставил тебя одну, в горе и разрушенном браке. Почему, почему вы делаете это? Это не ваши дети, почему, почему?! Виски обжигает огнём. Ты идиот, Учиха. Какая разница, кто из вас, смертных, с кем спит и делает свои грязные дела под одеялом? Связи, ублюдок, связи это не только брак, не любовь, и даже не дружба. Есть связи, которые ты не можешь объяснить, нет такого слова, ты знаешь лишь то, что ты готов сдохнуть за любого из тех, кто связан с тобой, и если ты в своем-то возрасте до сих пор этого не понял – мне тебя жаль, значит, ты еще тупее, чем Наруто, а ведь я думал, что таких людей не бывает. Эй, глупая лисица! Я всё слышу! Саске еще никогда кажется, не видел чётче, чем сейчас. Спасибо, Курама. Гм. Какая честь. Ублюдок. Мягко поведя рукой, не ощущая в теле сейчас никакой боли, только силу, знакомую и незнакомую одновременно, словно бы новую, Саске убирает руки Ино от себя, вставая, и одновременно с тем, как он выпрямляется, вокруг каждого из присутствующих с костяным, почти задорным треском поднимается скелет Сусанноо, и пускай в этом нет сейчас никакой ровным счетом необходимости, ведь бой окончен, и окончен не им, Учихе всё равно – он никогда не ощущал себя сильнее чем сейчас. Ли удивленно и громко выдыхает, стараясь потрогать светящиеся зловещим фиолетовым сотканные из чужой чакры рёбра, Сай ухмыляется, а Наруто, обернувшись, улыбается, говоря уже вслух: - Позёр. - Ох, черт… - Даже сквозь покров Сусаноо слышится уже знакомое шипение сращиваемой плоти и кожи, похоже на тот звук, который слышен, если на раскаленную сковородку плеснуть воды, и Сакура, болезненно морщась, пытается встать, вдруг поднимая руку к груди, прижимая остатки своей туники ладонью, понимая, что если сейчас встанет, ткань, начисто разорванная на спине, соскользнёт вперед, обнажая грудь и живот, - Ой… Голова еще кружится даже от таких перемещений, да и рана на груди, на самом деле, кровит, пропитывая рубашку под плащом, но не хлещет уже, и то хорошо. Пока Наруто ойкает, притягивая к себе сына и на всякий случай закрывая ему глаза рукой, Саске в два движения оказывается возле жены, бережно накидывая ей на плечи свой плащ, помогая спрятать наготу. Харуно улыбается мягко, кивая, мимолетно касаясь его щеки своей рукой: - Спасибо, дорогой. - Ну ты, конечно, герой тот еще, - Хмыкает Наруто, выходя из режима Биджу, пока хмурый Саске развеивает Сусаноо, косясь на Седьмого. - Я что-то не видел, чтобы ты тоже тут надрывался, Узумаки, стоял себе, на звезды пялился, как последний идиот. - Как ему не стыдно! Да я план придумал, который спас твою тощую задницу и наших детей! Ха! Хината смеется в ладошку, обнимая одной рукой подбежавшего к ней сына: - Это какой ты план придумал, Наруто-кун? Это же мы с Сакурой-сан сказали, что сами хотим разобраться с этими двумя, а ты просто… - А ты просто надулся и сказал, что твой план круче, и драки в нем эффектнее, но у нас перевес по голосам, поэтому мы победили, - Усмехается совершенно по-доброму Сакура, опираясь на руку Ли, вставая с земли, второй же удобно закрепляя застежку плаща на шее, - Или я что-то путаю? - Нет, Сакура-сан, всё так и было, сам слышал! – Сияет Ли. - О да, а отряд моих лучших АНБУ шел за нами тоже просто так, просто проводить, - Машет с улыбкой на губах Сай кому-то в сторону леса, отпуская тени, зашуршавшие там. - Вы неблагодарные! Вы не цените меня! Вы вообще помните, кто я?! - Ты старый дед, который стоял-пердел, но нифига не делал, пока тетя Сакура и мама махались, как дикие, даттебаса! Сарада закатывает на друга глаза, и, поправляя очки, деловито сообщает, осаживая сына Седьмого: - При твоих способностях ты не можешь быть настолько дураком, чтобы не понять, что благодаря чакре господина Хокаге мы все живы и не понесли никаких потерь. Ну и… Вообще-то… - Она явно смущается, знакомым отцовским движением отворачивая голову в сторону, вздернув нос, - Папа тоже в начале… Ну… Махался. Как дикий. Наруто, кажется, готов лопнуть от гордости, Саске оседает на землю, выдыхая, ощущая прилив боли, напомнившей о себе снова, и не успевает Сакура с поднятыми ладонями с нему подойти, как Ино первая вздергивает голову вверх, удивленно глядя на небосклон, прислушиваясь своими способностями к чему-то, и все тоже смотрят вверх, как вдруг… - ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ! Удар такой, что трясет даже дальше всех стоящего Сая, схватившегося за дерево на окраине поляны, а Наруто, оказавшийся в эпицентре разрушения, вынужден снова войти в режим Мудреца, зависнув в нескольких метрах над землей, руками-хвостами подхватив всех остальных над развороченной землей. Орочимару, в каком-то странном одеянии, похожем на форму самураев из страны Железа, с собранными в высокий хвост волосами, приземляется осторожно на один из земляных валунов, что когда-то был ровной землей, и едко ворчит, укладывая руки на плетеном черной кожей эфесе меча: - Ты совсем с ума сошла, старая? Это же свои. - Ну прости, - Фыркает Цунаде, разгибаясь, стоя в яме полукруглой формы глубиной в несколько метров, сжимая и разжимая кулак, разминая его так, словно она просто несла легонький пакет с продуктами, а не одним ударом разворотила половину леса, приземлившись, словно бомба хвостатого,- Что я за них переживаю, и что так остро реагирую на твоё «мои змеи чувствуют там кровь»! - Бабулька, ты что, совсем в маразме уже?! Ты чуть не убила нас всех!!! – Орет откуда-то с неба Наруто, всё же, еще опасаясь спускаться, начинается перебранка, в которую пытаются влезть Сакура и дети, Ино громко приветствует и свою учительницу тоже, Ли, как всегда, бодр по любому поводу, а Саске, обмякая в теплой руке хвостатого, прикрывает глаза, пряча улыбку где-то на уровне сердца. Это звуки его личного безумия, сулящего еще большую головную боль, но это так хорошо, что готовность вырвать руки любому, кто на это посягнет – неоспорима. Это - дом, и речь совсем не о здании или точке на карте.