Я приветствую твоё лицо

      Первую половину дня Гэвин предпочёл провести в Кофейнике, укрываясь от лишних глаз за одиноко стоящим столиком возле окна. Гэвин. Гэвин. Гэвин. Как давно Шрам успел отвыкнуть от имени, данным ему при рождении не очень-то заботливыми родителями? В Доме было не принято вспоминать о своей жизни в Наружности — мало кому хотелось стать чёрной вороной в окружении белых.       На самом краю пыльного подоконника, перепачканном следами чьих-то массивных армейских ботинок, красовалась едва заметная глазу надпись: «гадание на картах по вторникам и пятницам. стучаться дважды, прежде чем входить». Задерживать взгляд на подобных заметках являлось неким моветоном, и даже Фазаны, считающие себя образцово показательными нормальными, не предпринимали попыток останавливаться возле исписанных вдоль и поперёк стен, разглядывая чьи-то неразборчивые каракули. Каждый из обитателей Дома наперёд знал, что именно какой-нибудь представитель шестой или третьей обязательно напишет на следующей неделе на втором этаже ровно в четыре часа дня.       Не отказывали себе в удовольствии только воспитатели и директор, который неустанно ежегодно гонял рабочих по этажам, заставляя соскабливать, замазывать, закрашивать и заклеивать то, что, казалось, выглядывает наружу даже через несколько толстых слоёв штукатурки. По окончанию отделочных работ стены в момент украшались новыми надписями, рисунками, отметинами, которые спешили оставить вездесущие Логи.       Гэвин является одним из них. Постоянно облачённый в чёрную кожаную куртку, как и все представители стаи, старательно украшает себя побрякивающими цепями, начищает чёрные ботинки — явно не его размер — и носит несколько серебряных серёжек в правом ухе. Только пиратская повязка на незрячем глазу порой сбивает некоторых с толку. Обитатели Дома редко обращают на его присутствие внимание, в то время как Фазаны вжимают головы в худые плечи и скорее ретируются оттуда, где заслышат тяжелую поступь Шрама. Сам он считает себя правой рукой Лэри, и только Слепой может не заметить, что на самом деле Рид метит на место предводителя. Слепой замечает.       Дружбу с ним водить не принято, да и сам Гэвин старательно не подпускает к себе слишком любопытных личностей, довольствуясь ненавязчивыми беседами с Лордом и карточных партий по воскресениям с Табаки — тот постоянно прячет в его карманы какие-то пуговицы и мелкие безделушки, обещаясь забрать при первой же возможности. И забывает. Гэвин с довольной ухмылкой подбрасывает их в коляску Ричарда, пока тот устраивается на ночь где-то в куче подушек.       Ричард обыденно его избегает, на колкие замечания и оскорбления отвечает тактичным молчанием, а при более серьёзной конфликтной ситуации старается быстрее покинуть комнату под любым предлогом. Рид считает, что таким занудным личностям место в первой, но уж никак не в четвёртой. Ричард вообще о Шраме не думает, составляя компанию Курильщику и Чёрному. Эта святая троица напрягает и Сфинкса. А потом и Лэри. Комната негласно делится на тех, кто презирает Сапфира, уважает Сапфира и на Слепого, которому, в целом, абсолютно всё равно на сложившуюся ситуацию. Не маленькие.       Крысы тоже недолюбливают педантичного Ричарда, который, кажется, с каждым днём всё выше и выше задирает нос, проезжая мимо стайки синхронно хихикающих и шаркающих ногами Крыс. Облезлые, замаранные, будто вот-вот из мусорных баков. Серая скомканная шерсть и донельзя грязные прозрачные усы.       Сапфир знает, что куда бы он не держал путь, его безоговорочно преследует небольшая компания Логов во главе с Гэвином. Они ненавидят его так же сильно, как и Фазанов, отслеживая любое передвижение по территории, и делают это в полной уверенности, что их никто не слышит — монотонное постукивание кнопок застёжек преследует Ричарда даже во сне.       Они все упорно ждут, когда он помчится жаловаться Акуле или Ральфу на тяжелую судьбу, но он этого не делает, зная о последствиях. Сапфир появляется в Доме за три года до выпуска, уже в достаточно сознательном возрасте, и первое время хочется думать, что из него пытаются сделать сумасшедшего. Курильщик объясняет, что для обитателей Дома это единственное нормальное поведение. А потом приучает его вести собственный дневник.       Табаки поддерживает общение со всеми присутствующими и часто одаривает Ричарда разнообразными оберегами то от одного, то от другого, а иной раз и от третьего. Загадочного третьего Ричард не знает, на раз в два месяца пытается выклянчить что-нибудь от Гэвина. Псы из шестой при встрече советуют ему разнообразную отраву.       За год он превращается в собирательный образ, перенимая что-то то от одного обитателя дома, то от другого. Приучается возить с собой набитый хламом рюкзак, в котором при желании уместилась бы даже Мона со всем её выводком — кошка, которую отчего-то очень ревниво оберегает Гэвин. Особенно тщательно оберегает именно от Ричарда.       В ночное время суток Дом пугающе тёмен и кажется спящим, так что глаза не сразу привыкают к окружающей обстановке, но именно в это время Ричард может быть уверен в том, что ни Лэри, ни Шрам, ни их драгоценные Логи не выползут на охоту по его душу — да хоть всю Длинную ночь провести в зловещей тени коридоров. Он старается не оставаться с Ридом наедине и даже подумывает улизнуть к Стервятнику и его вечно скорбящим Птицам, лишь бы не испытывать на себе пристальный взгляд кофейных глаз. Красивых.       В четвёртой исключительно двое могут похвастаться внешней привлекательностью — Лорд, чья неотразимость так и притягивает к себе взгляды обитателей дома, да Сапфир, чья природная красота почему-то работает с противоположным эффектом. Чёртовы Логи.       Шахматы по средам, карточные игры по субботам, любители литературы во вторник и прочие места, куда Рид никогда не заглядывает, предпочитая коротать время на Перекрёстке или в Кофейнике, когда не занят другими очень важными делами. Македонский старательно следит за его внешним видом и едва ли не сдувает пылинки, пока тот с отрешенным лицом тянет остывший кофе.       Директор вот уже который год ведётся на красноречивую надпись о том, что здесь подают исключительно чай и кофе, но обитатели прекрасно знают, что нигде больше нельзя пропустить стаканчик другой чего покрепче, кроме как в дорогом Кофейнике.       Новички не сразу понимают лишь одно золотое правило — не нужно тянуть в рот всё, что смешивают без твоего ведома. Сначала попадается Курильщик, потом Сапфир. С последнего Риду смешнее всего.       Ричард, постоянно облачённый в синее тряпьё, даёт бывшему Фазану сто очком вперёд и за неделю изрисовывает стены едва заметными даже зоркому глазу портретами четвёртой группы. А потом с ним не разговаривают несколько дней, дважды выставляя за дверь на ночь. Лишь потом Рид, зажав парнишку в тёмном углу Могильника, доступно объясняет, что подобные рисунки в Доме расцениваются за попытку навести на кого-то порчу. Через месяц портреты самого Гэвина украшают едва ли не каждый закуток. Можно подумать, что придурок рисует их в темноте.

***

      И в этот же день они встречаются в Кофейнике, где помимо них развлекаются лишь Крысята, да вожак шестой с парочкой Псов — остальные торчат на занятиях в классах. Чёрный теперь очень редко наведывается в четвёртую, но дружбу с Курильщиком и Сапфиром отчего-то водит по сей день. За синим баром, сооружённым из кафедр, притаился Слепой, но никому до него нет дела — вожак, в конце концов. Пусть хоть на плечах у Акулы катается.       Ричард въезжает в помещение в тот самый момент, когда Рид заканчивает вторую чашку кофе и обращает всё своё внимание на него. Другому бы польстило, но Сапфиру совершенно не хочется втягивать себя в очередные разборки. Пустых столиков достаточно, но он почему-то движется к тому, за которым и сидит Шрам. Будь, что будет. — Захвати-ка кофе, девчонка, всё равно налегке катаешься. — Ноги есть — сам сходишь, — Ричард лишь фыркает в ответ и пересаживается на скрипучий стул, привлекая к себе внимание всех собравшихся. Вытягивает голову даже Чёрный, — где твой бессмертный полк, который сопровождает меня даже при походе в туалет? — Логами руководит Лэри, — Гэвин любезно напоминает ему и заодно себе, скрещивая руки на груди. Слон тащит ему горячий дымящийся кофе и опускает чашку ровно на середину стола.       Сапфир в ответ щурится, поглядывая с сомнением, и вдруг достаёт из нагрудного кармана горсть подозрительно знакомых пуговиц. Она в момент отправляется в ридовский кофе, заставляя притихших за соседним столиком Крысят ахнуть. — Табаки сказал, что не принимает в коллекцию вещи, за которыми закреплён хозяин, — с лица Ричарда не сходит довольная усмешка, — тогда я решил, что будет разумно вернуть их тебе в целости и сохранности. — Да быть такого не может.       Рид с отвращением отодвигает чашку в сторону, прямо к Сапфиру. Одно неверное движение, и обжигающий напиток окажется на чужих брюках. Кажется, кто-то слишком много на себя берёт, но Шрам готов держать оборону до самого выпуска, методично отравляя колясочнику жизнь. — Это ещё не конец, парень, это ещё не конец, — и поднимается со своего места, жестом подзывая к себе одного из заглянувших в комнату Логов. Вместе они демонстративно обходят стол, за которым сидит уже один Ричард, и Гэвин, улыбаясь, хватает инвалидную коляску и уходит прочь из Кофейника, разворачиваясь лишь в дверях. — Удачного дня, растяпа!       Ричард смотрит вслед и молчит, натыкаясь на сочувственный взгляд невесть откуда появившегося Слепого — тому вовсе не нужно видеть происходящее, чтобы безошибочно понимать ситуацию. Парень знает, что означает этот взгляд. Он вообще понимает Слепого едва ли не лучше того же Сфинкса. Слепой дал ему имя.