Гарри Поттер и Хранитель Ключей

      После матча жизнь пошла своим чередом. Гарри, как и обещал, показал Гермионе и Шимусу «Редукто». Разумеется, по секрету, в том числе и друг от друга. Маленький ирландец очень обрадовался, хотя у него пока ничего не получалось: перышки у него, как обычно, вспыхивали и сгорали, а не разлетались в пыль. У Гермионы дела шли еще хуже: перо лишь чуть вздрагивало, когда бледный лучик заклинания попадал в него.       — Не переживай, — говорил ей Гарри, — наверное, тебе просто не хватает сил. Профессор Флитвик говорил же, что энергии для этого заклинания нужно намного больше, чем для «Левиосы»!       — Но у тебя же получилось! Значит, тебе сил хватает?       — Зато ты умнее, — успокаивал ее Гарри, и Гермиона действительно успокаивалась.       Рону он дал полетать на «Нимбусе». Рыжик был счастлив, а мисс Грейнджер превратила их полетушки в эксперимент. Рон и Гарри по очереди мотались вверх-вниз, а она засекала время по своим наручным часикам.       — Подъем у тебя на тридцать процентов быстрее, чем у Рона, — говорила она, — а вот спуск — всего на пятнадцать. Наверное, это потому, что ты легче. А на виражах разницы нет совсем. И знаешь… Мне кажется, что это твое преимущество постепенно растет. Но это пока в пределах погрешности измерений, так что я не уверена.       Невилл при этом обычно сидел рядом с ней, причем взгляд у него был какой-то странный. Гарри пытался спросить его, в чем дело, но Невилл только замыкался и уходил в себя, да так, что, когда один из этих разговоров пришелся на утро пятницы, на уроке зельеварения опять умудрился взорвать котел, и они снова получили «Тролля» вместо уже обычного «Слабо».       Приближалось Рождество. В середине декабря, проснувшись поутру, все обнаружили, что замок укрыт толстым слоем снега, а Черное озеро совсем замерзло. В тот же день близнецы Уизли получили несколько штрафных баллов за то, что заколдовали слепленные ими снежки, и те начали летать за профессором Квирреллом, врезаясь ему в затылок. Те немногие совы, которым удалось в то утро пробиться сквозь снежную бурю, чтобы доставить почту в школу, были на грани смерти. И Хагриду пришлось основательно повозиться с ними, прежде чем они снова смогли летать.       Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чем другом. Может быть потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по теплым уютным домам. Нет, в Общей гостиной Гриффиндора, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промерзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь.       Хуже всего ученикам приходилось на занятиях профессора Снейпа, которые проходили в подземелье. Вырывавшийся изо ртов пар белым облаком повисал в воздухе, а школьники, забыв об ожогах и прочих опасностях, старались находиться как можно ближе к бурлящим котлам, едва не прижимаясь к ним.       — Поверить не могу, что кто-то останется в школе на рождественские каникулы, потому что дома их никто не ждет, — громко произнес Драко Малфой на одном из занятий по зельеварению. — Бедные ребята, мне их жаль…       Произнося эти слова, Малфой смотрел на Гарри. Крэбб и Гойл громко захихикали. Гарри, отмеривавший на своих крошечных и необычайно точных весах нужное количество порошка — в тот раз это был толченый позвоночник морского льва, — сделал вид, что ничего не слышит. После памятного матча, в котором Гриффиндор победил благодаря Гарри, Малфой стал еще невыносимее, хотя и держал себя в неких рамках: соглашение с Невиллом все еще работало. Максимум, на что он решался — это поддевать Гарри, напоминая ему и окружающим, что у него нет нормальной семьи и ему некуда возвращаться из Хогвартса. Было ли это злоумышлением словом с точки зрения волшебных законов? Тут не дал однозначного ответа даже Невилл.       Гарри же испытывал в отношении каникул сложные чувства. Разумеется, к Дурслям его не тянуло ни капельки, но он ужасно скучал по миссис Кейн, миссис Бересфорд, мистеру МакФергюссону и мисс Стрит. Однако уехать в Литтл-Уингинг и пропадать у Саманты-Шарлин было бы слишком опасно, так что он с тяжелым сердцем решил остаться на каникулы в замке. Это было смешно, но Гарри больше боялся разноса от миссис Кейн, чем сюрпризов директора.       Неделю назад профессор МакГонагалл обошла все курсы, составляя список учеников, которые останутся на каникулы в школе, и Гарри тут же попросил внести его в этот список. Тем более что Рон с братьями тоже собирались остаться в Хогвартсе — их родители отправлялись в Румынию, чтобы проведать своего второго сына Чарли, так что Рождество обещало быть не совсем испорченным.       Когда они, все вместе, вышли из подземелья, путь им преградила неизвестно откуда взявшаяся в коридоре огромная пихта. Однако показавшиеся из-за ствола две гигантские ступни и громкое пыхтение подсказали им, что пихту принес сюда Хагрид.       — Привет, Хагрид, помощь не нужна? — спросил Рон, просовывая голову между веток.       — Не, я в порядке, Рон… но все равно спасибо, — донеслось из-за пихты.       — Может быть, вы будете столь любезны и дадите мне пройти, — произнес кто-то сзади, растягивая слова. Разумеется, это мог быть только Малфой. — А ты, Уизли, как я понимаю, пытаешься немного подзаработать? Я полагаю, после окончания школы ты планируешь остаться здесь в качестве лесника? Ведь хижина Хагрида по сравнению с домом твоих родителей — настоящий дворец.       Рон дернулся было к блондинчику, но его удержал Невилл:       — Спокойно, Рон. Мистер Малфой п-пытается заставить тебя н-нарушить договор первым. К-кто же виноват, что к-кроме богатства, д-доставшегося от п-предков, ему совсем нечем п-похвастаться?       Рон злобно зыркнул, но удержался. Малфой выглядел разочарованным, как и появившийся из кабинета профессор Снейп. Гарри вздохнул: он все еще привыкал к обычаям волшебной жизни. Они напоминали Францию из «Трех Мушкетеров» Дюма: неудивительно, волшебники, как и дворяне в той старой Франции, всегда были при оружии, только вместо шпаг у них были палочки.       — Пошли со мной в Большой Зал, ребята, — пробасил Хагрид. — Там сейчас такая красота — закачаешься!       Все четверо пошли за волочившим пихту Хагридом в Большой зал. Там профессор МакГонагалл и профессор Флитвик развешивали рождественские украшения.       — Отлично, Хагрид, это ведь последнее дерево? — произнесла профессор МакГонагалл, увидев пихту. — Пожалуйста, поставьте его в дальний угол, хорошо?       Большой зал выглядел потрясающе. В нем стояло не менее дюжины высоченных пихт: одни поблескивали нетающими сосульками, другие сияли сотнями прикрепленных к веткам свечей. На стенах висели традиционные рождественские венки из белой омелы и ветвей остролиста.       — Сколько там вам осталось до каникул-то? — поинтересовался Хагрид.       — Всего один день, — ответила Гермиона. — Да, я кое-что вспомнила. Невилл, Гарри, у нас есть полчаса до обеда, нам надо зайти в библиотеку.       Затащить в царство книг Рона она уже не пыталась. Впрочем, ее педагогическим инстинктам вполне хватало Гарри и Невилла.       — Ага, идите, я вас тут подожду, — спохватился Рон, с трудом отводя взгляд от профессора Флитвика.       Профессор держал в руках волшебную палочку, из которой появлялись золотые шары. Повинуясь Флитвику, они всплывали вверх и оседали на ветках только что принесенного Хагридом дерева.       — В библиотеку? — переспросил Хагрид, выходя с ними из зала. — Перед каникулами? Вы прям умники какие-т…       — Нет, к занятиям это не имеет никакого отношения, — с улыбкой произнес Гарри. — С тех пор, как ты упомянул Николаса Фламеля, мы пытаемся узнать, кто он такой.       — Что? — Хагрид был в шоке. — Э-э… слушайте сюда, я ж вам сказал, чтобы вы в это не лезли, да! Нет вам дела до того, что там Пушок охраняет, и вообще!       — Мы просто хотим узнать, кто такой Николас Фламель, только и всего, — объяснила Гермиона.       — Если, конечно, ты нам сам не расскажешь, чтобы мы не теряли время, — добавил Гарри. — Мы уже просмотрели сотни книг, но ничего так и не нашли. Раз уж ты совершенно случайно назвал нам это имя, может быть, ты и намекнешь, так же случайно, где нам о нем прочитать? Кстати, я ведь уже слышал о Фламеле, еще до того, как ты его упомянул…       — Ничего я вам не скажу, — пробурчал Хагрид.       — Значит, нам п-придется все разузнать самим, — заключил Невилл, и они, расставшись с явно раздосадованным Хагридом, поспешили в библиотеку.       С того самого дня, как Хагрид упомянул имя Фламеля, они с подачи Гермионы действительно пересмотрели кучу книг в его поисках. А как еще они могли узнать, зачем Снейп мог попытаться пройти за Пушка? Проблема заключалась в том, что они не представляли, с чего начать, и не знали, чем прославился Фламель, и соответственно, в какой из книг его искать. В «Великих волшебниках двадцатого века» он не упоминался, в «Выдающихся именах нашей эпохи» — тоже, равно как и в «Важных магических открытиях последнего времени» и «Новых направлениях магических наук». Еще одной проблемой были сами размеры библиотеки — тысячи полок вытянулись в сотни рядов, а на них стояли десятки тысяч томов.       Гермиона вытащила из кармана список книг, которые она запланировала просмотреть, они с Невиллом распределили их так, что заучке досталось вдвое больше, чем пухлику. А Гарри побрел по направлению к Запретной Секции библиотеки, раздумывая о том, как бы в нее проникнуть под наиболее благовидным предлогом. Жаль, что Николас Фламель таковым не являлся, во всяком случае — официально.       Основную часть Запретной Секции составляли книги, посвященные высшим разделам Темной магии, которые не изучали в школе. Так что доступ к ним был открыт только преподавателям, да еще старшекурсникам, выбравшим в качестве специализации защиту от Темных сил — по специально подписанным преподавателями разрешениям. Соответственно, вопрос проникновения в эту секцию был для Гарри критически важным, причем, разумеется, не из-за мистера Фламеля: мистер Волдеморт, судя по эффективности и дисциплинированности созданной им организации «Пожиратели Смерти», о которой Гарри прочитал в нескольких книжках по новейшей истории, к силам Света не относился никоим образом.       Разумеется, Гарри пару раз пытался проскочить в Запретную Секцию на чистой наглости, но библиотекарь мадам Пинс бдила и не пущала. Вот и сейчас она вышла из-за шкафа и направилась к нему с не предвещающим ничего хорошего видом. Опять не срослось. Не то чтобы это было срочно — в силу недостаточных знаний он вряд ли разобрался бы, что написано в этих книгах, — но мисс Стрит часто говорила ему: «Чем раньше начнешь, тем раньше закончишь».       Гарри вышел из библиотеки, жалея о том, что так и не смог придумать хоть какое-нибудь оправдание. Гермиона и Невилл давно решили, что не будут обращаться к мадам Пинс с вопросом, где им найти информацию о Фламеле. Скорее всего, она знала ответ. Но им не хотелось рисковать: поблизости мог оказаться Снейп — он всегда оказывался рядом в самый неподходящий момент; Гарри это уже давно заметил и поделился этим наблюдением с друзьями — а Снейпу явно не следовало знать, что именно их интересует.       Через пять минут из библиотеки вышли Невилл и Гермиона, при виде Гарри сразу замотавшие головами — за такие получасовые или максимум часовые промежутки, которые они могли выкроить между занятиями, домашними заданиями и тренировками Гарри, провести серьезный поиск было нереально. Вот и сейчас они двинулись на обед: в животах у всех троих уже урчало.       — Ты ведь будешь продолжать искать, когда мы с Невиллом уедем на каникулы? — с надеждой спросила у Гарри Гермиона. — Если что-то найдете, сразу присылайте мне сову.       — Между прочим, ты вполне можешь поинтересоваться у своих родителей, не знают ли они, кто такой этот Фламель, — заметил Гарри. — Это ведь родители — так что риска никакого…       — Абсолютно никакого, — согласилась Гермиона. — Особенно если учесть, что мои родители — дантисты, а не волшебники…       — Ну, может, он придумал какой-то особо заковыристый зубодерный инструмент? — почесал в затылке Гарри. — Или, наоборот — что-то для выращивания выпавших зубов. Я видел в Косом Переулке — с зубами у многих волшебников не очень хорошо. Может быть, Снейп такой злой оттого, что у него зубы все время болят?       Гермиона посмотрела в его честные ясные глаза с некоторым сомнением.       Невилл хлопнул себя по лбу.       — Я же могу спросить у бабушки! — прошептал он. — Она же все знает! Я п-пошлю ей сову…       — Спроси лучше на каникулах, — посоветовал Гарри. — Тогда точно никто не подсмотрит и не подслушает.       Идти по дороге, приготовленной для него Директором, он, в общем, не отказывался, но бежать сломя голову — зачем?! Повелитель Памяти сам поторопит его, когда надо. Ну и то, что, согласно методичке миссис Бересфорд, было в конце этой дороги, его привлекало мало. Значительно интереснее было оглядываться по сторонам.

***

      Проводив друзей (включая зябнущего даже в подогретой Гермионой банке и оттого временно, до конца холодов, не склонного к побегам Тревора) домой, Гарри сразу же забыл о Фламеле.       Сначала пришлось отправлять Хедвиг в Косой Переулок со списками закупаемых подарков и адресатов, ну и с дюжиной галеонов в мешочке: магазинчики устраивали Рождественскую распродажу и рассылали подарки совиной почтой. Рону Гарри решил подарить плакат его любимой команды «Пушки Педдл», Невиллу — перчатки герболога, оставлявшие пальцы открытыми, но, тем не менее, как-то защищавшие их от укусов хищных растений, а Гермионе — волшебное перо, которое само копировало нужный текст из книг на пергамент.       Дину Томасу он заказал руководство по оживлению рисунков из каталога «Флориш и Блоттс», а Шимусу — «Начала Магии Огня» за авторством волшебника со странным именем Ники Пиромани. Он предпочел бы подарить маленькому ирландцу «Поваренную Книгу Анархиста», но боялся посылать за ней к миссис Кейн Хедвиг. Парвати Патил, памятуя о Хэллоуине, он заказал Нетеряющееся Зеркальце. Такие же, но поменьше, он, подумав, решил подарить и двум другим однокурсницам: Лаванде Браун и Фэй Данбар. Таким образом, никто из его однокурсников не остался обиженным.       Хагриду он заказал Универсальный Волшебный Ошейник для Клыка: был соблазн заказать сразу три, для другого его песика, но это было бы и дороговато, и невежливо. Трем охотницам он слегка отомстил за ту историю на матче: им предстояло получить Всецветную Помаду от «Ведьмополитена», а близнецам Уизли — новые биты. Их брат Перси, вероятно, обрадуется Патентованному Набору для Полировки Значков. Ну, по крайней мере, Гарри на это очень надеялся.       Оставался вопрос, что подарить Джинни. По-хорошему, следовало бы подарить ей что-то вроде юбки или платья, раз уж вопрос с обувью он ей закрыл, но это был бы слишком интимный подарок, как говорила ему в прошлом году мисс Стрит. Подумав, он решил не оригинальничать, и заказал для нее Писчий Набор Первокурсника, все равно он ей скоро понадобится.

***

      Общая Гостиная почти опустела. По вечерам они с Роном придвигали кресла поближе к камину, жарили там утащенные с обеда сосиски и зефир, болтали или играли в шахматы.       Это были практически те же самые шахматы, в которые играли магглы. Разница заключалась лишь в том, что фигурки были живые, и игрок ощущал себя полководцем, направляющим свои войска на противника. Шахматы Рона были очень старыми и потрепанными временем. Как и все его вещи, они когда-то принадлежали кому-то из его родственников, в данном случае дедушке. Однако тот факт, что фигурки были древними, вовсе не мешал ему хорошо играть. Рон так отлично их изучил, что у него никогда не было проблем с тем, чтобы заставить их выполнить то, что он хочет.       Гарри играл фигурками, которые ему одолжил Шимус Финнеган, и они очень плохо его слушались, абсолютно не доверяя временному хозяину. К тому же Гарри был не слишком хорошим игроком, и фигурки постоянно давали ему советы, сбивая его с толку:       «Не посылай меня туда, разве ты не видишь вражеского коня? Лучше пошли вон того, его потеря не будет иметь никакого значения».       Гарри подумал, что такие шахматы — хорошая тренировка для того, чтобы руководить живыми людьми.

***

      В канун Рождества Гарри лег спать, предвкушая праздничный завтрак и веселье, но, естественно, не рассчитывая ни на какие подарки: вряд ли три пожилых леди и МакФергюссон смогли бы послать что-нибудь в Хогвартс. Майор Бутройд, как подозревал Гарри, смог бы — но это было бы для него «слишком непрофессионально». Однако, проснувшись наутро, он первым делом заметил свертки и коробочки у своей кровати.       — Доброе утро, — сонно произнес Рон, когда Гарри выбрался из постели и накинул на пижаму халат.       — И тебе того же, — автоматически ответил Гарри, все еще глядя на то, что лежало у его кровати. — Ты только посмотри — нифига ж себе подарков!       — Ты зря связался с семьей Уизли, — пошутил Рон, свешиваясь со своей кровати. Подарков около нее стояло больше, чем у Гарри. — У нас это обычное дело!       Гарри быстро распаковал верхний сверток. Подарок был завернут в толстую коричневую оберточную бумагу, на которой неровными буквами было написано: «Гарри от Хагрида». Внутри была флейта грубой работы — скорее всего, Хагрид сам вырезал ее из дерева. Гарри поднес ее к губам и извлек звук, похожий на уханье совы.       Что-то царапнуло его в этом подарке, что-то на самом краю сознания. Но он отложил это в дальний ящичек памяти: остальные подарки слишком манили его.       Следующий подарок лежал в тонком конверте и представлял собой лист плотной бумаги. «Получили твои поздравления, посылаем тебе рождественский подарок. Дядя Вернон и тетя Петунья», — было написано на листе. К бумаге скотчем была приклеена мелкая монетка. Дурсли остались верны себе — более «щедрый» подарок придумать было сложно.       — Очень приятно, — прокомментировал Гарри.       Рону, однако, этот подарок понравился — он во все глаза рассматривал монету.       — Вот ведь нелепая штуковина! — наконец выдохнул он. — И это деньги? Такой формы?       — Возьми себе, — Гарри засмеялся, увидев, как обрадовался Рон. — А все-таки, кто все эти люди?       — От кого этот — я точно знаю! — Рон слегка покраснел, тыча пальцем в объемистый сверток. — Это от моей мамы. Я написал ей, что некому будет сделать тебе подарок, и… — Рон вдруг густо залился красной краской.       — О-о-о, — простонал он. — Как же я раньше не подумал. Она связала тебе фирменный свитер Уизли…       Гарри разорвал упаковку, обнаружив внутри толстый, ручной вязки свитер изумрудно-зеленого цвета и большую коробку с домашними сладостями, которые, как гласила записка, испекла Джинни.       — Она каждый год к Рождеству вяжет нам всем свитеры, — недовольно бормотал Рон, разворачивая уже свой подарок от матери, — и мне вечно достается темно-бордовый. И это… — он покраснел еще больше, хотя, казалось, это просто невозможно. — Извини, Гарри… Но… у меня денег нет…       — Не страшно, — заметил Гарри. — А твоя мама просто молодец. Тем более, что по такой погоде свитер — самое то, что надо! — что касается нелюбимого Роном (да и правда плохо подходящего к его волосам) цвета, то теперь он знал, что подарить рыжику на следующее Рождество — в Косом Переулке он видел Краски-Перекраски. Или все-таки подарить ему маггловскую книжку по шахматам? Ну, до следующего Рождества еще год, успеет решить.       Следующий подарок был от Гермионы: это был недорогой механический секундомер. Гарри улыбнулся. От Невилла ему достался простенький амулет, предохраняющий от случайной потери волос и крови — пухлик не забыл тот самый разговор.       Оставался еще один сверток. Гарри поднял его с пола, отметив, что он очень легкий, почти невесомый. И неторопливо развернул его.       Нечто воздушное, серебристо-серое выпало из свертка и, шурша, мягко опустилось на пол, поблескивая складками. Рон широко раскрыл рот от изумления.       — Я слышал о таком, — произнес он сдавленным голосом, роняя на пол присланную Гермионой коробочку с шоколадными лягушками и даже не замечая этого, — если это то, что я думаю — это очень редкая вещь — и очень ценная.       — А что это?       Гарри подобрал с пола сияющую серебристую ткань. Она была очень странной на ощупь, как будто частично состояла из воды.       — Это мантия-невидимка, — прошептал Рон с благоговейным восторгом. — Не сомневаюсь, что это она, попробуй сам.       Гарри словно облили холодной водой. Он набросил мантию на плечи.       — Это она! — завопил Рон. — Посмотри вниз!       Гарри последовал его совету и не увидел собственных ног. Он молнией метнулся к зеркалу. Лицо его, разумеется, было на месте, но оно плавало в воздухе, поскольку тело полностью отсутствовало. Гарри натянул на голову капюшон, и его отражение исчезло полностью. «Такая же была и у Розье! — подумал он. — И у этих… Шеклболта с Джоунс тоже. Значит…»       — Смотри, тут записка! — окликнул его Рон. — Из нее выпала записка!       Гарри снял мантию и поднял с пола листочек бумаги. Надпись на нем была сделана очень мелким почерком с завитушками — такого Гарри еще никогда не видел.       «Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее его сыну.       Используй ее с умом.       Желаю тебе очень счастливого Рождества».       Подписи не было, но Гарри спокойно мог бы поспорить на шляпу, что ее написал Повелитель Памяти. Рон все еще восхищался мантией:       — Да, за такую я бы отдал все на свете, — признался он. — А уж близнецы… Эй, да что с тобой?       — Ничего, — мотнул головой Гарри. Если эта мантия действительно принадлежала его отцу, то почему он отдал ее Дамблдору?! Ведь тогда мама смогла бы спрятаться вместе с ним, Гарри, или убежать…       Прежде чем он успел что-то сказать или даже подумать, дверь в спальню распахнулась, и в нее ворвались Фред и Джордж Уизли. Гарри быстро спрятал мантию под одеяло. Не то чтобы он не доверял близнецам, но… Это были уже не шутки.       — Счастливого Рождества! — прокричал с порога Фред.       — Эй, смотри! — воскликнул Джордж, обращаясь к брату. — Гарри тоже получил фирменный свитер Уизли! Похоже, мама его усыновила!       На Фреде и Джордже были новенькие синие свитеры, на одном была вышита большая желтая буква «Ф», на другом — такого же цвета и размера буква «Д».       — А ты почему не надел свой свитер, Рон? — возмутился Джордж. — Давай-давай, они ведь мало того, что красивые, так еще и очень теплые.       — Ненавижу бордовый цвет, — то ли в шутку, то ли всерьез простонал Рон, натягивая на себя свитер.       — А на твоем никаких букв, — хмыкнул Джордж, разглядывая младшего брата. — Полагаю, она думает, что ты не забудешь, как тебя зовут. А мы ведь тоже не дураки — мы хорошо знаем, что нас зовут Дред и Фордж.       Близнецы расхохотались, довольные шуткой.       — Что тут за шум?       В дверь протиснулась еще одна рыжая голова, принадлежавшая Перси Уизли, вид у него был не слишком счастливый. Судя по всему, он уже успел распечатать свои подарки, по крайней мере частично, потому что держал в руках свитер грубой вязки, который тут же выхватил у него Фред.       — Ага. Тут буква «П», то есть «префект». Давай, Перси, надевай его — мы все уже надели наши, и Гарри тоже.       — Я… не… хочу, — донесся до Гарри хриплый голос Перси, которому близнецы уже успели натянуть свитер на голову, сбив с него очки.       — И запомни: сегодня за завтраком ты будешь сидеть не с префектами, а с нами, — поучительно добавил Джордж. — Рождество — семейный праздник.       Близнецы натянули на него свитер так, что руки не попали в рукава, а оказались прижатыми к телу. И, ухватив старшего брата за шиворот, вытолкали его из спальни.

***

      У Гарри в жизни не было такого рождественского пира. Помимо вкуснейшей еды, не идущей ни в какое сравнение с тем, что подавалось к столу в обычные дни, на столах громоздились башни из волшебных хлопушек. Эти фантастические хлопушки не имели ничего общего с теми, которые производили магглы, и даже с теми, что они с Невиллом использовали перед дуэлью, имитируя «Редукто», чтобы запугать Малфоя. Первая же хлопушка, которую опробовали они с Фредом, не просто хлопнула, но взорвалась с пушечным грохотом и, окутав их густым синим дымом, выплюнула из себя контр-адмиральскую фуражку и несколько живых белых мышей.       За учительским столом тоже было весело. Дамблдор сменил свой остроконечный волшебный колпак на украшенную цветами шляпу и весело посмеивался над шутками профессора Флитвика.       Затем подали утыканные свечками рождественские пудинги. Пудинги были с сюрпризом — Перси чуть не сломал зуб о серебряный сикль, откусив кусок. Все это время Гарри внимательно наблюдал за Хагридом. Тот без устали подливал себе вина и становился все краснее и краснее, и наконец он поцеловал в щеку профессора МакГонагалл. А она, к великому удивлению Гарри, смущенно порозовела и захихикала, не замечая, что ее цилиндр сполз набок.       На Гарри Хагрид не смотрел…       Когда Гарри наконец вышел из-за стола, его руки были заняты новыми подарками, вылетевшими из хлопушек, — среди них были упаковка никогда не лопающихся и светящихся надувных шаров, набор для желающих обзавестись бородавками и комплект шахматных фигурок. А вот белые мыши куда-то исчезли, и у Гарри было неприятное подозрение, что они закончат свою жизнь на рождественском столе миссис Норрис.       Добравшись, наконец, до спальни, Гарри никак не мог уснуть. Что-то царапало его изнутри, и он никак не мог вспомнить, что же именно. Наконец в его памяти словно щелкнул маленький ключик, и столь же маленький Гарри-Хранитель-Ключей-От-Памяти вытащил из дальнего ящика напоминание о флейте. Гарри умел играть только на барабанах, но Хагрид-то и этого не знал! Зачем он подарил ему флейту?!       Почему-то Гарри решил, что это связано именно с цербером. Возможно, он что-то читал об этом раньше, но даже Хранитель Ключей в его голове только разводил руками. Гарри зажег «Люмос» и начал писать письмо Гермионе. Завтра утром он забежит в совятню и попросит Хедвиг отнести его ей. Царапанье в голове прекратилось, и Гарри спокойно заснул.