Там высоко. Неслучившееся

Несколько дней проходят в относительном спокойствии. Вергилий продолжает подкармливать брата антидепрессантами. Не лучший выход, но без них Данте в любую минуту может сорваться в неконтролируемую панику. Даже его психика — нечеловека, выросшего практически на улице — не способна справиться с произошедшим без помощи. Вергилий и рад бы помочь как-то иначе, но просто его присутствие не спасает Данте от внутренних демонов, продолжающих терзать его. Он может зависнуть на середине фразы, и Вергилий по выражению глаз и страдальческому излому бровей понимает, что сейчас снова придётся успокаивать брата или же искать его по всей квартире. Он не знает точно — не спрашивать же — почему во время своих приступов Данте пытается сбежать. Никогда раньше, ни до всей этой истории вообще, ни пока они были в плену, Данте не скрывался от опасности. Вергилий предполагает, что это оттого, что весь этот страшный месяц он не мог даже просто пошевелиться по собственной воле. Он старается, правда старается, дать брату больше свободы, но… Такое ощущение, что все старания бессмысленны. И Данте уже никогда не будет прежним. Разводы алой чешуи продолжают мелькать по коже то тут, то там. Это на самом деле проблема, и Вергилий не знает, как стабилизировать состояние брата. Вероятно, триггер демона попал в зависимость от нестабильной психики, и если Данте не может почувствовать себя в безопасности, защитная броня так никуда и не денется, продолжая истощать его силы. Нужно что-то с этим делать, но вот что? Немного понаблюдав, как слегка бледно-зелёный с виду Данте в очередной раз травит себя сигаретами — ему снова приснился кошмар, и теперь руки заметно дрожат — Вергилий решается действовать. Ничего не пройдёт, если они так и будут сидеть в четырёх стенах. Пора что-то делать, вместо того чтобы просто ожидать улучшений. — Как насчёт прогуляться? — произнося это, Вергилий становится рядом с братом, а потому имеет возможность наблюдать и то, как расширяются в шоке зрачки, и то, как брат давится дымом от неожиданности. — У нас кончаются продукты. Я, конечно, могу заказать доставку, но ещё неизвестно, кто её привезёт, а светить этот адрес мне не хочется, — хотя, конечно, Мундус давным-давно в курсе, где они живут. — Это сильно вряд ли хорошая идея. — Свежий воздух будет тебе полезен. И я знаю, что сигарета последняя. — Бродящие по улице демоны тоже будут мне полезны? — Данте тщетно пытается спрятать страх за сарказмом. Он всё ещё передвигается по квартире, держась за стены. Вергилий прекрасно понимает, о чём думает близнец. Если на них нападут, он будет просто не способен сделать хоть что-то. — И куда мне девать это? — Данте поднимает ладони, снова плотно покрытые алыми чешуйками. Вергилий аккуратно берёт ладони брата в свои и нежно целует увенчанные острыми когтями пальцы. Он, на самом деле, понимая, насколько это нездорово, с ума сходит по изменённому облику брата. И не знает, как сказать ему об этом, чтобы не напугать и не обрушить его хрупкое доверие. Даже сейчас он весь напряжён в ожидании следующего движения. — Наденешь перчатки, никто ничего не заметит. Я буду рядом, брат. Тебя никто не посмеет тронуть. Клянусь. Данте закрывает глаза и тяжело, прерывисто выдыхает. — Хорошо. Может, ты и прав. Куда мы пойдём? — Для начала — до ближайшего супермаркета, — убедившись, что брат всё же не категорически против прогулки, Вергилий проходит к шкафу. Нужно найти что-то, что бы максимально не тревожило едва поджившие раны. Вообще-то, неплохо было бы ещё пополнить гардероб брата, но Вергилий испытывал странное удовлетворение от созерцания Данте в своей одежде. Сказав твёрдое «нет» грубой джинсе, Вергилий отыскивает в недрах шкафа шерстяные брюки и чёрную шёлковую рубашку и сам одевает брата. Данте кисло улыбается, но позволяет. Возможно, он по-прежнему считает происходящее насилием, хоть и иного рода, но удержаться и просто смотреть, как он путается в непривычных пуговицах, слишком уж сложно. Вергилий прячет ладони брата под голубой латекс и надеется, что братик будет держать себя в руках и не станет прорывать перчатки когтями. В конце концов, может, демоны им даже и не встретятся. — Всё будет хорошо. Данте отрывисто кивает и прячет в карман зажигалку. Угадав намерения брата впихнуться в разбитые ботинки и драный плащ, Вергилий добывает из недр обувной полки почти новые кроссовки — не слишком подходят к выбранной одежде, но в лаковые туфли Данте точно не впихнёшь — и кожаную куртку. Данте смотрит на предложенное весьма скептически, но не протестует. Вытаскивать его за пределы квартиры приходится дольше. Данте молча упирается на пороге, и Вергилий на самом деле не понимает, в чём причина. На площадке пусто, нет ни демонов, ни людей, разве только холоднее, чем в квартире. Вергилий возвращается, осторожно обнимает близнеца за плечи, гася внезапную панику. — В чём дело? Данте поднимает абсолютно несчастный взгляд и крепко сжимает его руку. — Ты точно не исчезнешь? — Обещаю. Всё будет хорошо, — Вергилий аккуратно тянет брата прочь из квартиры. Данте переступает порог, зажмурившись, и Вергилий некоторое время просто стоит рядом с ним, обнимая и успокаивающе поглаживая по спине. — Тебе всё ещё это кажется иллюзией? — Может быть, — Данте тяжело, почти судорожно, выдыхает, открывает глаза и делает шаг назад, разрывая контакт. И по шее вверх тут же начинают ползти полоски чешуи. Покачав головой, Вергилий возвращается в квартиру, находит шарф, потом тщательно запирает дверь и укутывает брата шарфом, стараясь максимально скрыть открытые участки кожи. — Постарайся немного держать себя в руках, ладно? Нам нужно не привлекать к себе внимание, — Вергилий крепко сжимает пальцы брата и тянет его в сторону лестницы. На улице приходится постоянно держать его за руку, как ребёнка, иначе… Слишком хорошо видно, насколько ему не по себе. Весь как напряжённая, готовая порваться струна. Вергилий ласково гладит пальцы брата сквозь перчатки и вспоминает кратчайший путь к супермаркету. Внутри Данте выдыхает чуть спокойнее. Правильно, что демонам делать в супермаркете. За едой можно послать людей, да и не то чтобы демонам так нужна была физическая пища. Вергилий чётко знает, запасы каких именно продуктов нужно пополнить в доме, а потому надолго задерживаться здесь не придётся. Вергилий быстро сгребает в тележку нужные коробки, продолжая крепко удерживать брата за руку. Чуткий слух ловит неприязненные шепотки от других покупателей, но ему плевать. Если глупые люди не в состоянии увидеть очевидного сходства и посчитать их братьями, а не любовниками — это проблемы больного людского восприятия, но никак не их. — Данте, какие сигареты? Брат, не глядя, вытаскивает с полки бело-синюю пачку. Действительно, одни из самых дешёвых. — Может, что-то получше? Деньги не проблема. — Я привык к этим, — Данте пожимает плечами. — Хорошо. Хочешь чего-то? — Нет. — Подумай, — мягко произносит Вергилий, подталкивая брата к полкам. Нужно, чтобы Данте осознал, что теперь у него есть свобода выбора. Почему бы не начать с чего-то безобидного, вроде выбора, что съесть? Данте замирает перед полками в мучительном раздумье. Вергилий поощряюще поглаживает его пальцы. Наконец, Данте добавляет к покупкам клубничный йогурт. — Всё? На этот раз брат кивает вполне уверенно. Пока они стоят в очереди, Данте аккуратно выпутывается из его хватки, отступает на шаг. Вергилий в непонимании оборачивается к нему. Близнец чуть бледнее обычного, но, кажется, это не его обычный приступ паники. — Я хочу курить. — Подождёшь, пока я расплачусь? — Не надо, — Данте чуть качает головой. — Я сам. Подожду тебя на улице. Вергилию не очень хочется разлучаться. Но если Данте решился отойти, значит, больше не боится, что всё исчезнет? Значит, всё же верит ему? Очень страшно спугнуть это улучшение. Но всё же, отпускать его от себя надолго лучше не стоит. Вергилий быстро расплачивается, забирает пакеты с покупками и выходит из супермаркета. Осматривается, разыскивая брата, и понимает, что отпускать его было нельзя. Данте подпирает стену супермаркета, оберегая огонёк сигареты от порывистого ветра, и руки у него заметно дрожат. Рядом с ним торчит мутный тип, что-то настойчиво выговаривающий нефилиму. Вергилий с первого взгляда узнаёт в типе демона под человеческой личиной. Ставит пакеты на землю и уже налегке подходит ближе. — Отойди от моего брата. Демон ухмыляется. И — кладёт ладонь на плечо Данте. Вергилий мгновенно выхватывает из потайной кобуры пистолет и выстрелом пробивает ногу демона. И подходит ближе, снова взводя курок. — Я сказал, пошёл вон, — Вергилий действительно готов пристрелить наглую тварь, посмевшую притронуться к брату. И демон это чувствует. Шипит что-то неразборчивое и отступает в темноту переулков. Данте судорожно выдыхает. И прижимается к нему, мелко дрожа всем телом. Вергилий вытаскивает из его пальцев забытую сигарету, прижимает её зубами и крепко обнимает брата. — Прости. Не нужно было оставлять тебя одного. — Всё… нормально, — через силу выдыхает Данте. — Я в порядке. Вергилий аккуратно привлекает брата ещё ближе. Данте почти в панике, это так ясно ощутимо. И всё же — почти. Понемногу, медленно, но он приходит в себя. Вергилий глубоко вздыхает, успокаиваясь сам. Непривычный дым от зажатой в зубах сигареты обжигает гортань и лёгкие. — Какую, всё же, действительно дрянь ты куришь. Данте поднимает голову от его плеча, бледно ухмыляется, отбирает у него сигарету. — Это определённо не то, чему я хотел бы тебя научить, — к третьей затяжке пульс брата наконец приходит к относительной норме, и Вергилий осторожно расцепляет объятия. Данте снова прислоняется к стене, качает головой. — Ты в него стрелял. — Определённо, — Вергилий возвращается за брошенными пакетами, пока их никто не присвоил, прячет пистолет обратно. — Разве это не нарушение договора? — О, нет, — Вергилий мрачно ухмыляется. — Договор не предусматривал, что я не имею права защищать брата от всяких проходимцев. А что касается наших соглядатаев, так они вот в тех переулках, — он кивает в проход на соседнюю улицу, в противоположной стороне от тех, куда ушёл подстреленный демон. — И их я, как видишь, не трогаю. — Давно они за нами таскаются? — Всё время. — Ясно, — Данте выбрасывает окурок и выпрямляется. — Мы домой? — Закинуть продукты в любом случае надо. А дальше — как ты захочешь. — Я не против прогуляться. Кажется. Снова оставлять его на улице одного Вергилий не рискует, так что в квартиру они поднимаются вместе и в четыре руки быстро закидывают купленные продукты по местам. Данте чуть бледнее обычного и, может быть, дальние прогулки ему пока что противопоказаны, но Вергилий не хочет что-то запрещать брату. Не сейчас, когда он проверяет границы дозволенного и может снова закрыться из-за неловкого движения. — Скажи мне, если устанешь, хорошо? — Вергилий касается его ладони, дожидается уверенного кивка, и только после этого выпускает брата за порог. Поблизости от квартиры нет ничего достойного внимания, и они берут машину. У Вергилия не было времени почистить салон, и на обивке переднего пассажирского сидения всё ещё заметны следы крови. Но Данте, благовоспитанно щёлкающий ремнём безопасности, будто бы не обращает на них внимания. То, что он всё ещё невероятно напряжён, выдают лишь подрагивающие кончики пальцев. И, возможно, проступающая на теле под одеждой алая чешуя. Вергилий крепко сжимает его ладонь, надеясь передать хоть немного уверенности и спокойствия. Пока что они могут быть уверены в собственной безопасности. Нарушать договор так рано Мундус не станет, что бы ни задумал. Вергилий паркует автомобиль на стоянке возле пирса Беллвью. Он и сам не знает, почему его принесло именно сюда — они не обсуждали конечную точку маршрута. Но Данте, кажется, не против. Парк развлечений, конечно же, уже восстановлен — этот город умеет удивительно быстро забывать странные и страшные происшествия. Данте, всё равно, ступает здесь крайне осторожно, слишком хорошо помнит, как деревянные перекрытия пола осыпаются под ногами в бесконечную бездну. Хотя бы не шарахается от посетителей, уже хорошо. Воскрешая полумифические теперь воспоминания детства Вергилий покупает сахарную вату, а Данте затаскивает его на колесо обозрения — конечно же, тоже новое. В отдельной, оторванной от земли и чужих взглядов, кабинке Данте приваливается к его плечу, тяжело выдыхает, бездумно отрывая от сладкого облака тонкие нити и переправляя их в рот. — Устал? — Вергилий заботливо обнимает брата. — Есть немного. Но возвращаться пока не хочу. Здесь спокойнее. — Как тебе вообще пришло в голову поселиться в парке аттракционов? Тоска по детству? Данте неопределённо фыркает. — Можно сказать и так. — А на самом деле? — с недавних пор Вергилий очень хорошо чувствует, когда брат чего-то недоговаривает. — А на самом деле, сюда просто редко заглядывают демоны. Это же парк развлечений, люди здесь счастливы, смеются, детям весело. Что им тут делать? Они везде в этом городе, куда не иди, везде наткнёшься на эти уродливые морды… Я до смерти уставал видеть их постоянно, пока не нашёл это место. И пока сюда не свалился Охотник. — Прости. — Ничего, — Данте пожимает плечами. Похоже, ему и правда спокойно здесь. — Зато теперь у меня есть семья. Пошлём дядюшке открытку? — его смех немного отдаёт истерикой, и Вергилий обнимает брата покрепче. — Пошлём его подальше и не будем о нём думать, — колесо обозрения заканчивает круг, но Вергилий, не вставая и даже не оглядываясь, суёт смотрителю пару купюр, чтобы их не беспокоили. Спокойствие брата для него важнее правил. Похоже, осознав это, Данте скидывает кроссовки и забирается на сиденье, укладываясь на его колени. Закрывает глаза и спокойно выдыхает. — Будешь спать? — Спать — нет, — отзывается брат, не открывая глаз. — Просто полежу. Ты ведь не против? — короткий взгляд из-под ресниц полон тревоги. — Конечно, не против, — Вергилий крепко, успокаивающе сжимает пальцы брата. — Отдохни. Впрочем, просто лежать Данте быстро надоедает. Он приподнимается на локтях, заглядывает в лицо Вергилию. — Что? — У Восточного мыса раньше был тир. Глянь, его восстановили? Вергилий выглядывает в окно. Кабинка почти на самом верху, и обзор из неё просто великолепный. Там, внизу, ходят крошечные люди и их ещё более крошечные дети, поскрипывают механизмы аттракционов, пахнет сладостями и воздушными шарами. А здесь… Здесь тихо и спокойно, и брат в порядке. — Кажется, да. Во всяком случае, какая-то палатка стоит. Хочешь туда? — Хочу выяснить, способен ли я теперь хоть на что-то. А лезть в Лимбо сейчас точно не вариант. — Не смей даже предполагать, что я тебя туда отпущу. Данте расслабленно фыркает. Поднимается, натягивает кроссовки и выходит из кабинки первым. Тир и вправду оказывается на своём месте. Владелец палатки смотрит с ясно заметным подозрением, пока Данте увлечённо копается в предоставленной на выбор пневматике. Выбирает один из пистолетов, поднимает в воздух, прицеливаясь, усмехается, кивает самому себе. Вергилий беспрекословно оплачивает брату развлечение. Первые несколько выстрелов уходят мимо, Данте неразборчиво шипит что-то недовольное, Вергилий замечает в глубине его глаз багровое свечение. У близнеца заметно дрожат руки, но, кажется, причина промахов в другом. Данте щурится, приглядываясь к чему-то неразличимому, меняет выбранный пистолет. Довольно фыркает, будто разгадал какую-то недоступную пониманию Вергилия загадку. А потом словно что-то меняется. Данте вскидывает пистолет и, почти не целясь, одну за другой вышибает все мишени до единой. Насмешливо улыбается владельцу тира и аккуратно кладёт пистолет на стойку. — Я бы хотел получить выигрыш, — и Вергилию на мгновение кажется, что во рту брата теснятся жемчужно-белые острые клыки. Наблюдать, как битый жизнью нефилим восторженно тискается с огромным плюшевым медведем ему странно. И немного ревностно. — Зачем он тебе? — Ничего ты не понимаешь, — фыркает Данте, устраивая медведя на заднем сидении автомобиля и пристёгивая его ремнями безопасности так, что погибнуть в аварии плюшевому амбалу не грозило ни при каком раскладе. — У меня мечта, можно сказать, сбылась. Я этого медведя полгода пытался отбить. Вергилий действительно не понимает. Если уж ему так нужен был медведь — мог бы разок спустить появившиеся деньги не на девочек и выпивку, а на медведя. Казалось бы, чего проще — пойди в магазин и купи. — Не понимаешь, — довольно потянувшись, Данте устраивается на переднем сидении. — Там у всего прицел сбит. И он, и я об этом прекрасно в курсе, мы на этой почве даже подрались разок. Ну, вернее, я ему рожу начистил за шарлатанство, — повернувшись назад, Данте снова гладит плюшевую шерсть. — А сейчас он либо меня не узнал, либо не стал скандалить при тебе, — Данте вдруг обнимает его, доверительно устроив подбородок на плече, и благодарно выдыхает. — Спасибо. Вергилий поворачивает голову и находит губы брата. И сразу же чувствует, как того будто парализует. — Не бойся. Я же обещал, что не трону. Домой? — Угу. Я устал, — Данте прикрывает глаза, тяжело выдыхает и отклоняется на своё сидение. — Подожди немного. Это пройдёт. — Я знаю, — Вергилий заводит мотор и сжимает пальцы брата. — Всё наладится. Дома, убедившись, что Данте занят исключительно медведем — да, он определённо ревнует к плюшевой игрушке, да к чёрту, у него даже чешуя исчезла из-за чёртова медведя, а не потому что рядом с братом безопасно, но лучше так, он хотя бы не паникует, так что пусть делает, что хочет, лишь бы на пользу — Вергилий оставляет его одного в комнате, уединяется в кухне с приготовлением ужина. Но тишина его всё же нервирует, и, всего пятнадцать минут спустя, бросив готовку, Вергилий возвращается в комнату. Чтобы застать брата, задумчиво крутящего в руках компакт-диск без подписи. — Вот уж не знал, что братик увлекается таким, — Данте насмешливо ухмыляется. Вергилий кидает взгляд на стол, убеждается, что это тот самый диск, и брезгливо кривится. — Выброси эту дрянь. — А. Так вот что это за порнушка, — ухмылка становится шире. — Значит, тем более стоит сделать так, — Данте разворачивается к ноутбуку и решительно пихает в дисковод презентованную дядюшкой дрянь. Вергилий телепортируется к столу и отчаянным рывком успевает притормозить уже закрывающуюся крышку. — Что ты делаешь? Данте мягко отводит его ладонь, позволяя крышке дисковода утащить эту бомбу замедленного действия вглубь ноутбука. Жужжат сервоприводы, разгоняя диск. — Мне кажется, это очевидно. Собираюсь посмотреть, от чего меня так развезло. Вергилий падает на колени и почти неосознанным жестом вцепляется в ладони брата. — Разве ты… — Зря ты думаешь, что я помню хоть что-то, — Данте отбирает одну руку и ласково гладит его по волосам. Вергилий определённо не понимает, откуда у брата находятся силы, чтобы ещё и успокаивать его. — Я ведь отключился почти сразу. Помню боль, некоторые реакции тела, но ничего конкретного. Думаю, я имею право знать, что меня сломало. Данте щёлкает по кнопке воспроизведения, и на экране появляется вальяжно развалившийся в кресле Мундус. При виде пяти пересекающих лицо Повелителя демонов широких шрамов, Данте ухмыляется с мрачным удовлетворением. — Хотя бы отключи звук, — Вергилий брезгливо морщится. — Не хочу его слушать. Не споря, Данте послушно щёлкает по бегунку громкости, совсем отключая звук. Дядюшка о чём-то разглагольствует с довольной рожей, но о чём — они никогда не узнают. Вергилий даёт себе слово, что после первого же просмотра раскрошит диск в мелкую пыль и закопает на самой глубине городской свалки. Он отворачивается от экрана, сжимает пальцы брата и смотрит только ему в лицо. В какой-то момент Данте напрягается, неосознанно подаваясь вперёд, и Вергилий понимает, что дядюшкина рожа сменилась действием. — Я надеюсь, ты не собираешься отсмотреть все пять часов? — Вергилий на миг кидает взгляд в угол экрана, убеждаясь, что запись занимает именно столько. — Да нет. Странно только, что за целый месяц набралось всего пять часов избранного, — Данте лениво перетягивает ползунок воспроизведения дальше по записи. — Что-то мне подсказывает, что это только первая серия. — Остальные я уничтожу сразу. — Да как хочешь, — Данте вроде бы безразлично пожимает плечами. Словно ему всё равно. — Сделаешь мне кофе? — Даже не надейся остаться один сейчас, — Вергилий крепче сжимает пальцы брата. То, что Данте на самом деле трясёт от созерцания этого, он может скрыть от кого угодно, даже от себя. Но не от собственного близнеца. — Давай мы всё-таки… — Вергилий, не оборачиваясь, извлекает дисковод, вытаскивает диск. И, прежде чем его успевают остановить, пальцами ломает диск пополам. — Всё. Хватит. Этого больше не повторится, а значит, смотреть незачем. Эй, — он двумя пальцами приподнимает голову поникшего брата. — Я с тобой. — Знаю, — Данте коротко кивает, изгибает спину, наклоняясь к нему и крепко обнимая, кладёт голову на плечо. — Всё будет хорошо. Наверное. — Будет, — Вергилий обнимает брата в ответ. — Мы всё исправим. Обещаю. — Верю, — Данте сжимает ладони, и снова покрывшая его тело алая чешуя медленно уходит, обнажая кожу. Сегодня первая ночь, которую Данте спит спокойно, не мечась в кошмарах и не порываясь сбежать. Вергилий, едва касаясь, покрывает лицо брата лёгкими, неощутимыми поцелуями. Он слишком устал скрывать свою неправильную, не братскую, любовь к близнецу. Но сейчас она слишком опасна. Слишком легко можно всё испортить ей. — Не испортишь, — вдруг хрипловато шепчет Данте. Прижимается ближе, крепко обнимает. — Я тоже тебя люблю, братик. Так же неправильно. Только с этим… давай повременим. Я совсем не уверен, что… — Я понимаю, — Вергилий не даёт брату договорить. — Прости, что разбудил. Тебе нужно восстанавливаться. — Ничего, — Данте чуть пожимает плечами. — Я в общем почти в норме. Пора готовиться к побегу, брат. — Да, — Вергилий сжимает пальцы близнеца. — Мы уедем отсюда. Как можно дальше. И в этот раз сделаем всё правильно.