MASSACRE

      Вечеринку по случаю Хэллоуина перенесли на пораньше, так как Париж позже, чем после 10 часов вечера становился не безопасным. И даже не из-за зверья, что бушевал в лесной глуши. Просто напросто практически все силы местной полиции были брошены на расследование дел о таинственных тварях и их жертвах, поэтому городские отбросы, почувствовав волю, взялись бесноваться в темных переулках загнивающего Парижа. Преступность в городе стремительно возросла, однако тревогу никто не бил. Проще сказать, все все знали, но на публику не выносили, уж слишком пресса была занята обсасыванием новой информации о, куда более интересном, раскладе дел за чертой города, где начинался лес. В общем, дела обстояли хуже не куда, однако молодежь есть молодежь и мало кто из представителей нового поколения Парижа прислушивался к советам взрослых посидеть дома в разгар вечеринки, или же уйти раньше и получить звание лоха, пропустившего самое интересное.       В актовом зале колледжа Франсуа Дюпон грохотала музыка. Не смотря на то, что времени на часах было уже глубоко за 10 вечера, на вечеринке было вполне себе многолюдно. Те, что потрусливее, слиняли еще до наступления темноты, а те, кто посмелее остались на подольше.       Маринетт и Хлоя стояли у окна, допивая клюквенный морс. Алья и Нино еще засветло ушли домой, ибо девушке стало не хорошо, а юноша вызвался ее проводить. Натаниэль и Адриан даже не появлялись, поэтому юной Дюпен-Чен пришлось коротать время с дочерью мэра Парижа, которая только и делала, что неустанно жужжала о последних новостях и Адриане. Как пчела, ей-Богу.       Нет-нет, не подумайте, что Маринетт как-то плохо относилась к своей белокурой подруге. Даже наоборот. Дюпен-Чен считала ее самым честным и искренним человеком в этой школе, которая не держала за своей персоной никаких секретов. С этой девушкой было проще всех общаться, она не могла солгать. Все в этом городе было не так, поэтому доверять кому-то весьма и весьма затруднительно. – И вот представляешь, – изрекла Хлоя, помешивая трубочкой морс в фужере. – он даже не обратил на меня внимания. Просто прошел мимо. Мимо меня! Адри в последнее время сам не свой. Мы знакомы с ним с самого детства и с самого детства между нами не было никаких секретов, а теперь…это никуда не годится ! – девушка смахнула воображаемую слезу с щеки черным кружевным платочком. – Ну чего ты молчишь?       К сожалению, Маринетт не смогла разделить печали своей подруги, ибо просто напросто не слушала ее. Внимание юной Дюпен-Чен привлекла одна довольно таки занимательная персона. По крайней мере, так казалось самой Маринетт. В толпе подростков затерялась, на первый взгляд ничем не приметная, тень девушки. Синеглазая не видела ее раньше, возможно поэтому девица так увлекла взор.       Она стояла у стены в самом конце зала, практически у выхода, в одежде, явно не соответствующей дресс коду сегодняшней вечеринки. Перед глазами пестрили короткие платьица ведьм, фей, волшебниц и вампирш, и лишь она одна ограничилась серой мешковатой худи, черными джинсами, едва прикрывающими щиколотки и невзрачными белыми кроссовками, которые придавали ее образу хоть и каплю, но опрятности. По сравнению с этой девушкой, Маринетт почувствовала себя настоящей жирухой и неосознанно пощупала щеки, чем навлекла на себя удивленный взгляд белокурой собеседницы. При одном только взгляде на ее тонкие ноги хотелось есть, настолько девица была не здраво худой. Лицо, что было белее мела, обрамляло неаккуратное каре из черных волос, сползающее на скулы и придающее чертам приятной округлости , создавая иллюзию щек. Да, щечки бы ей определенно пошли. Челка прикрывала линию бровей, а карие глаза, имеющие красивый восточный разрез, были устремлены куда-то поверх пола. Наверное , темные круги под глазами единственное, что вписывалось в тематику вечеринки. С загадочной незнакомкой никто не разговаривал и казалось, вовсе не замечал. Стене уделяли больше внимания, нежели живому человеку, или же полуживому… – Эй! – щелчок пальцами перед самым лицом и Маринетт моргнула, наверное, впервые за несколько минут изучения странной девчонки у стены. – Ты уснула что ли?       Дюпен-Чен отмерла и тут же столкнулась с недовольным взглядом подруги, монотонно притопывающей ножкой по полу, выказывая свое возмущение. – Я разговариваю с тобой уже минут пять, а ты таращишься в тот угол и молчишь.        Маринетт прикусила трубочку, выглядывающую из фужера и вновь взглянула в сторону незнакомой девчонки, взвешивая все «за» и «против» разговора с Хлоей по поводу столь невзрачной персоны. Наверняка ведь она ничего о девушке не знает. И из этой ли вообще школы? Возможно кто-нибудь просто протащил подругу на школьную тусу, хотя не похоже, чтобы ей тут было уж очень то весело. – Маринетт! – воскликнула Буржуа, притопнув каблучком. – Ой, прости… – по лицу Чен проскользнула виноватая улыбка. – Что ты там такого увидела?! – запыхтела блондинка, оборачиваясь в сторону, в которую еще недавно со всех глаз таращилась ее собеседница. – Слушай, Хлоя, – наконец решилась задать вопрос Маринетт, помешав остатки морса на дне стеклянного фужера. – кто это?       Буржуа в недоумении взглянула на подругу, удивленно приподнимая тонкие бровки, а затем проследила за взглядом Маринетт и застыла, разглядев объект ее любопытства. Руки блондинки сжались в кулачки, а сама девушка развернулась на высоких каблучках лицом к подруге, едва заметно нахмурив брови. – Это Кагами Цуруги - упрямая дура. – сплюнула Хлоя, скрестив руки на груди. – Почему это? – Маринетт изогнула бровь, потягивая из трубочки морс, оставшийся на дне.       Блондинка вздохнула, обняв себя за плечи и сожалеюще потупила взгляд, скрыв голубые глаза черной вуалью, украшающей небольшую шляпку , что сидела в золотистых волосах симпатичным аксессуаром. – Я, Адриан и Кагами дружили раньше, а потом перестали. – Хлоя пожала плечами, облакотившись о подоконник. – Раньше мы были лучшими друзьями. Три подростка из богатых семей все вместе, дружили даже наши родители. А потом…– поежилась, будто от холода. – Потом у Кагами умерла мать. Она осталась с сестрой и отчимом, с которым у нее всегда были плохие отношения. В тот момент и закончилась наша дружба. Кагами замкнулась, перестала с нами разговаривать и вообще с кем-либо, начала часто пропускать школу и уроки по фехтованию. Ее можно понять, ведь это такая утрата. Адриан больше всех пытался помочь ей , ему ли не знать каково это – потерять маму, но Кагами отказывалась принимать его помощь. Она постоянно отталкивала его, грубила или игнорировала, но Адриан все это терпел. Он не хотел оставлять ее одну, а потом… в один момент его терпение лопнуло. Кагами сорвалась на него перед всем классом. Нагрубила, обозвала « лицемерным тупоголовым мажором », выставляющим себя паинькой и пытающимся всем и каждому, якобы, помочь, хотя на самом деле ему срать хотелось на чувства окружающих и сам он не испытал и крупицы того, что постоянно испытывает она. Высказалась по поводу его семьи, матери и обо мне, выплюнула перед всеми некоторые секреты и растоптала нашу дружбу на глазах у всего класса. Кагами будто подменили в тот момент. Адриан выслушал ее и молча ушел. С тех пор мы не общаемся. Да и никто с ней не общается, а ей это, видимо, и не нужно. Мы не знаем, как обстоят у нее дела сейчас, но по ее внешнему виду и слухах, которые иногда просачиваются из-за дверей ее дома, не очень хорошо. Да и вообще не думаю, что ей так уж сладко живется с нелюбимым отчимом.        Маринетт с трудом подобрала челюсть с пола, а после метнулась взглядом от Хлои в пустой угол, где еще недавно стояла Кагами. Странно , что с при таком раскладе дел, она вообще пришла на такое мероприятие, как вечеринка. – Я потеряла ее, в прошлом свою лучшую подругу. Теперь и Адриан обзавелся какими-то секретами. Я не хочу потерять еще и его, не хочу повторения истории с Кагами. Но… порой мне кажется, что все к этому идет…       В тот момент Маринетт почувствовала себя ничтожеством, ничегошеньки не видевшим в этой жизни, кроме ванильных снов с единорогами и думающим, что все на самом деле так и есть, как в сказках, а оказывается вот она – реальность. Даже эта девочка с внешностью принцессы из снов Чен съела пуд соли, хотя с виду не сказать, что ее волнуют подобные душевные терзания и что она пережила что-то подобное. А Адриан? Человек, переживший смерть матери и горе друга как свою собственную трагедию и не опустивший руки, продолжая помогать всем и каждому. Золотые детишки с не очерствевшими сердцами – чудо да и только. Однако было в этой истории что-то мерзкое и не чистое, от чего Маринетт стало дурно.       Из мыслей ее вывел свет фар, ударивший по глазам, ведь девушки стояли у окна, откуда открывался обзор на проезжую часть и парковку у школы. В тот момень Дюпен – Чен поняла, что тупо стоит на месте истуканом около пяти минут и таращится на блондинку. Маринетт кашлянула и собиралась было что-то ответить, ведь надо же было что-то сказать, как Хлоя встрепенулась и обернулась к подруге. – За мной приехали. – улыбнулась девушка и указала пальцем на охранника, появившегося в дверях актового зала. – Мне пора домой. Тебя подвезти? – Нет, спасибо. Я позвоню водителю Адриана, за мной приедут. – Дюпен-Чен пожала плечами . – Точно? – с недоверием произнесла блондинка, скрещивая руки на груди. – Определенно. – Тогда до завтра.        Хлоя вновь блеснула улыбкой и в мгновение выпархнула из зала. Еще через мгновение Маринетт уже провожала взглядом машину Буржуа, скрывающуюся за поворотом. Что ж, ей тоже пора. Тем более скоро сюда ввалится толпучка учителей во главе с директором и начнет разгонять школоту по домам.       Мысленно согласившись сама с собой, девушка попрощалась с одноклассниками и покинула актовый зал, направившись в раздевалку, как где-то в школьном фойе послышалась тихая ругань. Дюпен-Чен, схватив куртку с крючка, тихими, но спешными шагами направилась к источнику звука, наспех натягивая на голову капюшон.       Взгляд уперся в знакомую фигурку у самых парадных дверей и Маринетт, одернувшись , юркнула за угол, прижавшись спиной к стене и принявшись слушать. Перед Кагами стоял высокий мужчина в черном плаще и гневно сыпал на девушку оскорблениями, на что та никак не реагировала. – Эта мерзкая, грязная сука опять сбежала. – сплюнул бугай, размахивая руками. – Ну…а я что сделаю? – безразлично произнесла Цуруги, сунув руки в карманы худи. – Какого хрена ты торчишь здесь, когда должна быть дома?! Если бы ты не ушла, эта мелкая тварь и носу бы не высунула из своей норы. – продолжал браниться мужчина, а Маринетт все никак не могла понять о чем идет речь? Не о животном ли каком? – А какого хрена ты торчишь дома и ни черта не можешь уследить за ней? Это что, так сложно? Или опять был занят своими шлюхами?       Челюсть синеглазой уже какой раз за этот вечер с грохотом упала на пол. Кажется, слова Кагами разгневали двухметрового бугая еще больше и он, плюнув ей в лицо очередное оскорбление, занес над хрупкой фигурой свою огромную ручищу, явно намереваясь ударить девочку. Внутри у, наблюдающей за этой сценой, Маринетт все сжалось. Хотелось вмешаться и выписать этому громиле в рыло с ноги, но вряд ли хрупкая девушка справилась бы с этим вот существом. Существо - иначе его назвать никак нельзя. Юная Цуруги вряд ли пережила бы дуновение ветерка, не то что удар разгневанного гориллы. Однако, в глазах у девочки не было ни страха, ни злости, в них не было ничего. Видимо, ей настолько опостылела жизнь, что девушка уже не пеклась о ее продолжении, ибо душа в ней держалась едва ли на божьем слове. – Как ты смеешь так разговаривать со своим отцом, грязная шлюха?! – зашипел мужчина, схватив Кагами за запястье и крепко сжав его. – Никакой ты мне не отец. – огрызнулась девушка, смачно плюнув мужику в лицо. Да он же ее по стенке размажет! Казалось, так он и сделает. Мужчина утер лицо рукавом и с силой швырнул девушку в открытые двери, будто тряпичную куклу. Цуруги упала на крыльцо. Должно быть, ей было очень больно, но она не издала ни звука. – Проваливай и без этого мерзкого отродья не возвращайся! – выкрикнул бугай, перед тем как выйти на крыльцо вслед за, пулей вылетевшей из школы, Кагами.       Двери за ними захлопнулись, а Маринетт, зажав рот руками , скатилась по стене на пол. Так вот в каком кошмаре приходится жить несчастной девушке, потерявшей маму. Обуяло неистовое желание ей помочь, но когда Дюпен-Чен выбежала на крыльцо, никого уже не было. Явно ведь далеко не ушла, поэтому Маринетт, теплее устроившись в просторной куртке Адриана, побежала в прямиком в ночь города, что раскинул девушке свои , пропахшие гнилью человеческих душ, объятья.       Вдалеке громыхнул гром и яркая вспышка молнии осветила небо, прежде чем на землю обрушился ливень. Девушка бежала по темным улицам, озираясь по сторонам. Город будто опустел и на протяжении нескольких кварталов ни души. Видимо, бежать в неизвестность за незнакомкой было идеей крайне опрометчивой, учитывая то, что за чертой города творится чертовщина, а в самом городе – беспредел. Кагами и след простыл, как в воду канула. Значит, не в этот раз.        Маринетт развернулась и быстрым шагом направилась обратно к колледжу Франсуа Дюпон. Сказать, что было жутко – это не сказать ничего, все таки девушка была до безобразия трусливой. Дождь все усиливался и из-за шелеста, ударяющихся о землю, грузных капель воды практически ничего не было слышно. Однако кое-что Маринетт все же услышала. Детский плачь доносился откуда-то из переулка не далеко от школы. Чертово любопытство понесло девушку на голос ребенка. Тьма переулка уже поглотила Маринетт, как вдруг плачь стих. Девушка спряталась за мусорный бак, все же инстинкт самосохранения диктовал свои правила, а после, немного погодя, осмелилась выглянуть из своего укрытия.       В сырой грязный угол забилась маленькая девочка, вжавшись всем телом в кирпичную стену, наверное, молясь всем богам дабы слиться с ней воедино. В карих глазах застыл ужас , а рыдания превратились в тихие хрипы, видимо настолько бедняжка обессилела, что сил не хватало даже на слезы. Прямо на нее надвигался мужчина, на вид низкорослый, но вширь довольно таки крупный. Мужик хихикал и что-то бормотал, усаживаясь на корточки напротив девочки, протягивая к ней руку и поглаживая по ножке, срывая с губ девочки очередной всхлип. Малышка попыталась дернуться и ударить его, но насильник крепко сжал тонкую ножку ребенка, перехватив запястье и прижав его к стене. – Не бойся, моя конфетка. – усмехнулся мужик, продвигая ладонь по ножке к бедру. – Будет больно, но только в начале.       Сколько же дерьма за один вечер.        Маринетт зажала рот ладонью, сдерживая колючий ком, подступивший к горлу, дабы не распрощаться с ошметками ужина прямо на месте. Рукой, девушка принялась ощупывать асфальт рядом с собой, угодив ладонью в лужу за мусорным баком, но все же отыскав алюминиевую трубу. Спасибо тем добрым людям, делающим ремонт и выкидывающим отходы производства в мусорку. Благодаря вам одна из десяти девочек, подвергшихся насилию педофилов в переулках , будет спасена.        Дюпен-Чен, натянув капюшон пониже, на ватных ногах поднялась с мокрого асфальта, бесшумно двинувшись на мужчину, сидящего перед девочкой, на ходу занося над головой трубу.        Стеклянная бутылка , как черт из табакерки, возникла под ногами Маринетт и чертова неуклюжесть сыграла свою роль. Услышав звук позади, педофил обернулся, но тут же словил удар алюминиевой трубки прямо по морде. Девочка вскрикнула и зажала рот ладонью, когда мужчина, перехватив запястье ее героини и заломив руку за спину, со всей дури припечатал Маринетт лицом к асфальту. – Грязная сука, после нее, ты будешь следующей. – едко позлорадствовал мужчина, выдергивая из рук девушки трубу и замахиваясь.       Единственное , что Маринетт могла сделать в этот момент - это вскрикнуть и зажмуриться, готовясь к удару, которого…не последовало.       Девушка с трудом разлепила глаза, когда ее грубо подняли с асфальта, пихнули в плечо, а после встряхнули как тряпичную куклу. Маринетт чертыхнулась и распахнула глаза, столкнувшись взглядом с пронзительными голубыми очами прямо перед собой, от чего невольно смутилась. Лица юноши рассмотреть не удалось, так как его половина была скрыта черным платком . – Быстро, бери ее и бегите отсюда.