Теа

      — Гермиона, девочка моя…       — Я вам не девочка, — резко оборвала Гермиона, презрительно глядя на опустившегося в кресло пожилого волшебника.       Дамблдор сильно сдал за прошедшие годы. С каким-то мрачным удовлетворением Гермиона отметила его потускневшие глаза, слегка дрожащие руки и изборожденное морщинами лицо. Но главным было даже не это, а то, что если во времена ее юности от Великого Светлого мага исходила мощная энергия, заставлявшая невольно проникаться к нему уважением, то сейчас женщина ощущала лишь бесконечную усталость, сквозившую в его позе, взгляде и даже голосе.       Что, в общем-то, было неудивительно. Все же, сто тридцать пять лет — весьма почтенный возраст даже для волшебника.       — Для меня все мои бывшие ученики остаются детьми, сколько бы лет им ни исполнилось, — добродушно произнес Дамблдор, ласково посмотрев на нее. — И я действительно рад, что ты вернулась, Гермиона.       — Да неужели? — сарказм в ее голосе был почти осязаемым.       — Конечно, — спокойно кивнул директор. — Ведь Хогвартс был и остается твоим вторым домом…       — Домом, — тихо повторила Гермиона, оглядев знакомый круглый кабинет, ничуть не изменившийся за двадцать лет, и снова посмотрела на Дамблдора. — Домом, где я трижды едва не погибла. Где по подземельям бродят тролли, по трубам ползает василиск, преподаватели отправляют первокурсников ночью в Запретный лес, а директор без устали выстраивает полосы препятствий для ручного героя…       — Гермиона, — Дамблдор прикрыл глаза, — мы ведь уже говорили об этом…       — Да, говорили, — жестко сказала она. — И я прекрасно помню, что вы тогда сказали! Так было нужно, девочка моя! — она удивительно похоже передразнила манеру Дамблдора. — Это все ради общего блага! Ведь Волдеморта необходимо было победить любой ценой, а жизнь одной марионетки против жизней всех британских магов — это допустимая жертва! Вот только марионетка случайно выжила, а это совершенно не входило в ваши планы, да?       — К чему ворошить прошлое? — Дамблдор вздохнул. — Ведь изменить случившееся не в наших силах. Я понимаю, ты любила Гарри, но в его смерти нет моей вины. Я готов был помочь ему…       — Готовы были помочь ему стать сквибом! — Гермиона гневно сверкнула глазами. — Разумеется, это ведь было бы так удобно! Сквиб не смог бы отомстить Величайшему волшебнику двадцатого века за то, что он с ним сделал, а вот природный малефик с внезапно пробудившимся даром был для вас опасен!       — Он был опасен не только для меня. Гарри не умел контролировать свой дар, и последствия его упрямства могли быть катастрофическими.       — Поэтому вы возглавили охоту на него? — Гермиона нехорошо сощурилась. — Только не надо сейчас прикрываться министерством, все прекрасно знают, что Кингсли полжизни смотрел вам в рот и доверял во всем! Нет, министерство было лишь инструментом, которым вы умело воспользовались. Вам нужно было избавиться от Гарри!       Дамблдор заметно помрачнел.       — Ты вернулась только за этим? Чтобы обвинить меня?       — Не только вас, — холодно ответила Гермиона, и в этот момент позади нее скрипнула дверь. — О, а вот и они, — она с отвращением окинула взглядом вошедших Уизли. — Лучший друг и любимая девушка…       — Ну, я так и знал, — раздраженно закатил глаза Рон. — Профессор, если вы позвали нас выслушивать оскорбления от этой предательницы, то…       — Это я предательница? — Гермиона зло усмехнулась. — Это не я выпустила смертельное заклятие в спину лучшего друга. И не я избавилась от собственного ребенка, который был виноват лишь в том, что рожден от малефика.       С лиц Джинни и Рона разом схлынули все краски.       — Прошу прощения? — Дамблдор казался искренне удивленным.       — А вы до сих пор не знаете? — ядовито поинтересовалась Гермиона. — Что Джинни была беременна от Гарри? Что вынуждена была родить, потому что когда открылась правда о его темном даре, было уже слишком поздно? Что избавилась от ребенка, выкинув его на порог маггловской больницы, где его ждала бы та же судьба, что и его отца, если бы Гарри не узнал об этом и не забрал к себе? Ну, конечно, вы не знали! Ведь ей удалось скрыть беременность ото всех, кроме семьи. Ребенок от малефика, против которого ополчилась вся страна, это же такой позор, да, Джинни?       — Это правда? — Дамблдор пристально взглянул на побелевшую женщину. — Ты родила сына от Гарри?       — Дочь, — холодно поправила Гермиона. — Гарри забрал ее с собой, когда вынужден был бежать, и пять лет они вместе скрывались за границей. И он никогда не оставил бы ее и не вернулся в Англию, вот только девочка серьезно заболела. Не буду углубляться в подробности, но ей был необходим донор, кто-то из близких родственников, иначе она могла умереть. Гарри не подошел…       — Так он за этим приходил? — Рон ошалело посмотрел на сестру. — Ты же сказала, он хотел увезти тебя…       — И она не лгала, — Гермиона не отрывала взгляда от застывшей Джинни. — Гарри ведь умолял тебя помочь? Просил спасти девочке жизнь, а когда ты отказалась, он от отчаяния попытался силой заставить тебя пойти с ним, да? Отвечай!       — Да! — внезапно закричала Джинни, ее глаза сверкнули злостью. — Я сказала ему, что не собираюсь больше иметь с ним никаких дел! Сказала, чтобы он оставил меня в покое, а он начал угрожать мне! Наставил на меня палочку, и…       — Он пытался спасти твою дочь! — не выдержав, закричала в ответ Гермиона. — А ты позволила его убить!       — Да! Потому что я хотела, чтобы он исчез из моей жизни! После того, как он со мной поступил, я слышать не хотела ни о Поттере, ни о его ублюдке! Из-за них я лишилась семьи!       — Они и были твоей семьей! Гарри, ваш ребенок — они были твоей семьей, пока ты своими руками все не разрушила!       — Ты не смеешь обвинять ее в этом, — пришедший в себя Рон приобнял сестру за плечи и с вызовом посмотрел на Гермиону. — Ты вообще не имеешь права ни в чем нас обвинять! Наши поступки и наши решения тебя давно не касаются!       На несколько секунд в кабинете повисла тишина.       — Ты прав, — внезапно очень спокойно сказала Гермиона. — Не мне обвинять вас. В конце концов, есть человек, перед которым вы виноваты гораздо больше, чем передо мной, — и она посмотрела куда-то за спину Уизли.       Рон и Джинни резко обернулись, и замерли, увидев на пороге кабинета девушку, держащую в руках только что снятую мантию-невидимку.       — Теа? — неверяще выдохнула Джинни, инстинктивно отшатнувшись.       Светлую и жизнерадостную девочку, к которой она успела так крепко привязаться, было не узнать. В ее осанке появилось что-то пугающее, янтарные глаза потемнели и в них было столько ледяной ненависти, что мороз пополз по коже, а голос, когда она заговорила, звучал ниже, чем обычно.       — Здравствуй, мама, — Теа криво усмехнулась одним уголком губ, а затем вдруг молниеносно выхватила палочку. — Экспеллиармус.       К чести Рона, он среагировал почти мгновенно, сказывалась многолетняя аврорская выучка, но девушка уклонилась, и его заклятие попало в стену за ее спиной, а спустя миг его палочка вырвалась из руки и отлетела куда-то под шкаф. Одновременно с этим Гермиона обезоружила совершенно опешившую Джинни, которая даже не пыталась сопротивляться.       А в следующий момент Теа вскинула руки, шепнув несколько слов на латыни, и вокруг Уизли и Дамблдора сомкнулся энергетический контур, образовав незримое поле. Воздух в кабинете сгустился и, казалось, потемнел от разлившейся в нем темной магии. Раздался судорожный вздох.       Обернувшись к директору, Гермиона с некоторым удивлением обнаружила, что тот полулежит в своем кресле. Его кожа приобрела пепельно-серый оттенок, руки тряслись, а дыхание было хриплым и прерывистым. Он явно пытался подняться на ноги, но силы стремительно покидали его, будто кто-то выкачивал их.       — Что ты сделала? — она вопросительно посмотрела на Тею.       Та равнодушно дернула плечом.       — Ничего смертельного. Легкое проклятие, блокирующее магию.       — Но как…       — Проблема Великих в том, что привыкнув к всесилию, они порой забывают об осторожности. Возможно, в открытом поединке мистер Дамблдор и в нынешнем состоянии мог бы дать отпор, но вот того, что рядом окажется малефик под мантией-невидимкой он явно не предусмотрел. А артефакт, созданный Певереллами, поистине уникален, — она ласково погладила пальцами полупрозрачную ткань. — Она скрывает не только физическое тело, но и энергетическое поле мага, а потому и охранные чары кабинета не заметили постороннего присутствия. С ними произошло то же самое, что они собирались сделать с моим отцом. Папа не смог отомстить тем, кто предал его, тем, кто использовал его, и лгал ему всю его жизнь, — каждое ее слово было резким и жестким, — он не хотел рисковать мной, но я — не он. Мне терять нечего.       — Я должен был догадаться, — сквозь зубы прошипел Рон. — Ты похожа на него! Те же жесты, та же мимика…       — Не может быть… этого не может быть… — на Джинни было страшно смотреть. Ее голос дрожал, пальцы конвульсивно сжались в кулаки, а в глазах стояли слезы.       — Больно, когда тебя предают близкие, правда? — Теа слегка наклонила голову набок. Она улыбалась одними губами, а взгляд оставался холодным, отчего улыбка казалась неестественной и несколько жутковатой. — Больно, когда тот, кому ты верил, наносит удар в спину… — она перевела взгляд на Рона, а затем на обмякшего в кресле директора. — Больно, когда у тебя отнимают будущее. А знаете, что еще больнее? — она вновь посмотрела в глаза Джинни. — Видеть, как умирает самый дорогой для тебя человек, и понимать, что ты ничего не можешь сделать.       Теа внезапно резко повернулась к Рону и вскинула руку, начав медленно сжимать пальцами воздух. В тот же миг мужчина начал задыхаться, его руки судорожно метнулись к собственной шее, глаза расширились от ужаса.       — Нет! Нет, пожалуйста! — Джинни кинулась к Тее, но наткнулась на незримый щит, окружавший девушку. — Пожалуйста, прошу тебя!       — Просишь? — Теа перевела взгляд на нее, продолжая сжимать кулак. Рон рухнул на колени, царапая пальцами горло, отчаянно пытаясь сделать хоть один вдох, его лицо покраснело, почти слившись по цвету с волосами. — Папа тоже просил тебя, помнишь? Просил спасти мне жизнь. И как, помогли мне его просьбы?       — Прекрати! Умоляю тебя! — Джинни отчаянно билась о барьер, как никогда остро ощущая собственную беспомощность. — Пожалуйста, Теа, я сделаю все, что ты хочешь, только отпусти его!       Но девушка будто не слышала ее, сжимая кулак все сильнее, и Джинни в отчаянии бросилась к Гермионе.       — Скажи ей прекратить! — она судорожно вцепилась в руку бывшей подруги. — Гермиона, пожалуйста, она же убьет его! Вы ведь когда-то любили друг друга!       — А ты когда-то любила Гарри! — Гермиона гневно оттолкнула ее от себя. — И что, ты просила за него, когда твой брат направил на него палочку?       Это был конец. Поняв, что помощи ждать неоткуда, Джинни в ужасе смотрела, как Рон бьется в конвульсиях на полу, и чувствовала, будто это она задыхается, отчаянно борясь за один единственный глоток воздуха. Но самым страшным было не это, а то, что она ничем не могла ему помочь. В затуманенном страхом сознании само собой возникло бледное как мел лицо Гарри.       — Пожалуйста, Джинни, прошу тебя, — он стоял перед ней на коленях, хотя до этого ни разу не склонился ни перед кем, даже перед смертельным врагом, в зеленых глазах плескалось отчаяние, — помоги нашей дочери… Если ты не сделаешь этого, она умрет!       — У меня нет дочери!       Она шарахается от него, как от прокаженного. Ей стоило огромных трудов наладить свою жизнь, забыть обо всем этом кошмаре, и теперь никакая сила не заставит ее вновь окунуться в него.       Не заставит…       — Остановись, — внезапно прохрипел Дамблдор. — От убийства тебе не станет легче.       Его голос вырвал Джинни из странного оцепенения, и она с каким-то заторможенным удивлением поняла, что Теа внезапно послушалась, опустив руку.       — Рон! — она кинулась к брату, который заходился кашлем на полу.       А Теа, между тем, спокойно обернулась к директору.       — Убийства? — она иронично подняла бровь. — Мерлин с вами, я вовсе не собиралась его убивать, — брезгливый взгляд скользнул по постепенно приходящему в себя Рону. — Смерть — это слишком просто.       — Я понимаю тебя, — тихо сказал Дамблдор. — Ты хочешь мести…       — Да, — жестко ответила Теа. — Я хочу, чтобы люди, убившие моего отца, были наказаны. Я хочу, чтобы они поняли — подлость и предательство всегда возвращаются. Вы использовали папу, как оружие в войне с Волдемортом. Он доверял вам, а вы растили его, воспитывали, учили сражаться, чтобы потом принести в жертву, но у вас не вышло. И вы решили лишить его магии, потому что он стал для вас угрозой!       — Я хотел помочь ему…       — Хотели помочь? — Теа прищурилась. — Что ж, почувствуйте на себе свою помощь! Теперь вы — Величайший волшебник современности, победитель двух Темных Лордов — обыкновенный сквиб, не способный на самое примитивное колдовство. Впрочем, — она обернулась к Уизли, — как и вы оба.       — Что? — в глазах Рона мелькнул ужас. — Ты!..       — Как ты могла? — Джинни все еще отказывалась верить, она с ужасом смотрела на Тею и не видела в ней ничего от той, кто стала для нее ближе всех. — Я доверяла тебе! Я относилась к тебе как…       — Как к кому? — янтарные глаза, всегда излучавшие тепло и свет, теперь казались хищными и опасными. — Как к дочери? Я и была твоей дочерью! А ты вышвырнула меня, как ненужную вещь! Отняла у меня отца! Знаешь, что я чувствовала, когда ты рассказывала мне, каким он был чудовищем? Когда жаловалась, что он отказался лишиться магии ради тебя, хотя сама не моргнув глазом променяла меня на блестящую карьеру?! Когда врала, что не знаешь, зачем он пытался увезти тебя! Мне хотелось тебя убить! Но еще больше мне хотелось, чтобы ты на себе почувствовала, каково это, когда тебя предает тот, кто тебе дорог!       — Ты чудовище! — сквозь слезы крикнула Джинни. — Ты такая же, как твой отец! Воспользовалась случаем, втерлась ко мне в доверие…       — Случаем? — Теа внезапно расхохоталась. — Ты всерьез думаешь, что тот твой обморок был случайностью?       Джинни побледнела.       — Это ты… ты все подстроила…       — Конечно подстроила, — Теа перестала смеяться так же резко, как и начала. — Я хотела познакомиться с бывшими друзьями моего отца. Ведь я не знала, кто моя мать. Отец никогда не говорил об этом. И догадалась я лишь тогда, когда ты сказала о своем бесплодии, ведь обычная волшебница, родившая от малефика, больше никогда не сможет стать матерью. Специфика дара, — она поморщилась. — И к тому моменту, когда папа пришел к тебе просить помощи, ты уже знала об этом, но даже это не заставило тебя передумать. Твоя карьера оказалась для тебя гораздо дороже, чем моя жизнь…       — Но ты же выжила! — крикнула Джинни, отчаянно сжимая плечи брата.       Лицо Теи исказилось бешенством.       — Выжила? — прошипела она. — Ошибаешься, мама! Мое сердце остановилось за несколько минут до того момента, когда вы убили папу! Злая шутка судьбы — после его смерти во мне активизировался дар, вернув к жизни! Со мной произошло то же самое, что и с ним, ведь он тоже погиб, когда Волдеморт выпустил в него Аваду в лесу! Жаль, что это работает только один раз! — выплюнув последние слова, она перевела дыхание и откинула волосы со лба. — Впрочем, теперь все это уже не важно.       — И что ты сделаешь? — Джинни пыталась выглядеть гордо, но в глазах ее плескался страх. — Убьешь нас?       — Ты так ничего и не поняла, Джинни, — вдруг устало сказала Гермиона, подойдя к Тее и положив руки ей на плечи. — Теа не убийца. И Гарри никогда им не был. А вот вы…       — У тебя ничего не выйдет, — злобно прошипел Рон. — Что бы ты там не наколдовала, мы найдем способ…       — Не найдете, — оборвала его Теа. — Ведь вы сами кричали на всех углах, какие страшные и опасные существа — малефики. О том, что их проклятия снять невозможно, о том, что они угроза для мирного общества… Так вот, для вас все именно так. Я знаю, — она повернулась к Дамблдору, — что именно вы настроили людей против моего отца.       — Ты ошибаешься, если считаешь своего отца ангелом, — хрипло сказал Дамблдор, слабея буквально на глазах, — он убил шестерых невиновных человек, он действительно был опасен…       — Он был опасен, потому что не умел контролировать свою силу! — рявкнула Теа. — А вы вместо того, чтобы найти ему учителя и помочь освоиться с новым даром, натравили на него авроров, вынудив защищаться! Разумеется, люди охотно поверили словам Великого Светлого мага, который выставил бывшего героя вселенским злом, забыв упомянуть о том, что малефики способны не только проклинать, но и снимать проклятия. Причем такие, какие не сможет снять ни один волшебник. И забыли сказать о том, что малефики могут быть целителями, если их правильно обучить! Забыли, потому что вам это было невыгодно! Потому что вы знали, что папа не простит вам предательства и захочет открыть людям глаза на все ваши махинации, которые вы проворачивали, прикрываясь общим благом!       — И ты решила сделать это за него? — надтреснутым голосом произнес Дамблдор. — Восстановить справедливость и показать всем мое истинное лицо?       Теа внезапно хмыкнула.       — Вовсе нет. Я не собираюсь тратить свое время и силы на таких, как вы. Да и в этом нет смысла, у вас осталось мало времени, мистер Дамблдор, вы ведь и сами это чувствуете, — она слегка наклонила голову, глядя в глаза побледневшему директору. — А мертвых героев забывают гораздо быстрее, чем развенчанных. Уверена, вам отведут пару страниц в учебнике по истории. Возможно, даже присвоят вам еще какой-нибудь титул посмертно. Но потом о вас забудут. И все, что от вас останется — пара выцветших чернильных строк.       Рон и Джинни с ужасом уставились на бывшего учителя. Конечно, они давным давно перестали доверять Дамблдору и считать его символом света, прекрасно понимая, кто он есть на самом деле, но в его могуществе они не сомневались никогда, а сейчас…       — Вы чувствуете, как силы покидают вас, правда? — продолжала тем временем Теа. — Сто тридцать шесть лет слишком почтенный возраст для обычного человека. Ваша магия больше не поддерживает вас, и телу с каждой секундой все труднее функционировать…       Гермиона, словно завороженная, наблюдала, как одновременно со словами Теи у директора начинают дрожать руки, как с его морщинистого лица исчезают последние краски, как он тяжело и хрипло дышит…       — Ваш пульс слабеет. У вас немеют руки, вам трудно дышать, — голос Теи становился все тише, она медленно приближалась к Дамблдору, не сводя с него пронзительного взгляда, и Гермиона впервые в жизни увидела в глазах самого могущественного волшебника Британии страх. — Вы умираете, — прошептала Теа, оперевшись руками о стол и наклонившись к лицу директора. — Вы чувствуете, как смерть дышит вам в затылок… Вам страшно? Моему отцу тоже было страшно, когда он в одиночку противостоял Темному Лорду. Ему было страшно, когда по вашему приказу его преследовали авроры, когда он оказался один в чужой стране с маленьким ребенком на руках, и когда на него напали в доме Джинни… Он не хотел умирать. Не хотел бросать меня одну, но ему не оставили выбора. Его убили, мистер Дамблдор, — выдохнула она в пепельно-серое лицо старика и вдруг оглушительно хлопнула ладонью по столу. — Из-за вашей бесконечной лжи!       Последние слова прозвучали в глухой тишине будто выстрел, Гермиона вздрогнула, а Дамблдор внезапно захрипел и схватился за сердце. Его губы приобрели синеватый оттенок, пальцы судорожно скрючились, а затем его глаза закатились, и он обмяк в своем кресле, больше не подавая признаков жизни.       Теа на мгновение прикрыла глаза, сделав глубокий вдох, а затем резко отвернулась от стола.       — Ты убила его… — неверяще выдохнула Джинни. — Убила…       — Инфаркт, — девушка равнодушно пожала плечами. — Я виновна в его смерти не более, чем ты виновна в смерти своей матери.       Джинни дернулась, будто от удара, и перевела на нее полубезумный взгляд.       — Ты страшный человек…       — Да, — холодно произнесла Теа. — И это вы сделали меня такой. Вы убили папу не потому, что считали его опасным, — она посмотрела на Рона. — А потому что он мешал вам. Тебе, дядя, не давала покоя его слава, поэтому ты всеми силами пытался уговорить его отказаться от магии. А тебе, мама, нужен был муж-герой, а не преследуемый обществом темный маг. Впрочем, вы говорили всем, что делали это ради него, хотели помочь другу… Так вот, теперь вы такие, каким стал бы он, если бы принял ваше великодушное предложение. Ты, мама, теперь можешь спать спокойно, никто и никогда не обратится к тебе за помощью и не потревожит интригами и заговорами. И, наверное, ты сможешь выйти замуж за какого-нибудь маггла, ведь для них твое бесплодие не так критично, как для волшебников. А ты, дядя, никогда не сможешь колдовать, но твои дети, вероятно, будут волшебниками. Наслаждайтесь.

***

      «СЕНСАЦИЯ! Директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс», Альбус Дамблдор, был найден мертвым в своем кабинете! Колдомедики Святого Мунго утверждают, что Величайший светлый маг скончался в результате банального сердечного приступа. Подробности в нашем специальном выпуске…»       «БЕГСТВО ГЕРОЕВ! Сегодня утром заместитель главы аврората, Рональд Уизли, подал в отставку, так и не дождавшись назначения на пост Главного! Днем ранее его сестра Джиневра Уизли — блестящая журналистка и самый высокооплачиваемый репортер «Ежедневного Пророка» уволилась без объяснения причин! Связано ли это с недавним возвращением на родину еще одной героини Второй магической войны, Гермионы Грейнджер, и внезапной кончиной Альбуса Дамблдора или все это только странная цепь совпадений? Что заставило двух чистокровных волшебников оставить успешную карьеру и покинуть магическую Британию? Следите за свежими новостями!»       «ГЕРОЙ ИЛИ УБИЙЦА? Буквально несколько часов назад к нам в редакцию поступила новая информация о громком убийстве пятнадцатилетней давности! Действительно ли знаменитый Гарри Поттер погиб от руки лучшего друга или это лишь умелая провокация? Репортеры «Пророка» ведут собственное расследование…»

***

      На кладбище в Годриковой Лощине было тихо и пустынно. Даже ветер не шелестел листьями деревьев, словно храня покой мертвых, и только два женских силуэта у одной из могил нарушали царящее вокруг холодное спокойствие.       Одна из них стояла чуть поодаль, замерев каменным изваянием, а вторая — молодая девушка, упала на колени возле памятника, по ее бледному лицу безостановочно катились слезы, а плечи едва заметно дрожали. — Я отомстила за тебя, папа, — глотая слезы, прошептала она, глядя на готические буквы. — Я знаю, ты не хотел бы, чтобы я рисковала, но я должна была сделать это. Теперь ты можешь спать спокойно. Теперь я смогу спать спокойно, зная, что они ответили за свое предательство… Мне только жаль, что ты не смог этого увидеть…       — Он видит, Теа, — тихо сказала Гермиона, опускаясь на землю рядом с ней и обнимая за плечи. — Он видит, какой сильной и красивой ты выросла. И он гордится тобой…       — Знаешь, я почти не помню его лица, — прошептала девушка, не отрывая взгляда от могилы. — Помню только руки… У него были такие теплые, ласковые руки… и голос… Я помню, как он пел мне колыбельные. Как рассказывал сказки, где добро всегда побеждает зло… С ним я чувствовала себя в безопасности… А потом он исчез. Просто взял и не вернулся. А затем точно так же не вернулся Франциск. И Мари... Все это время я не думала об этом, цеплялась за свои планы мести, расследовала обстоятельства папиной смерти, но, — она задохнулась и подняла покрасневшие глаза вверх. — Я устала терять близких людей, Гермиона… у меня больше никого не осталось…       — У тебя есть я, — Гермиона улыбнулась сквозь слезы, прижимая ее к себе. — И у тебя есть дядя… нет, даже четыре дяди! И дедушка Артур. Они ведь искали тебя после смерти Гарри. Мы все искали, но…       — Вы не смогли бы меня найти, — прошептала Теа. — Папа позаботился о том, чтобы меня никто не нашел до моего совершеннолетия.       — Ты должна знать, что семья Уизли до последнего уговаривали Джинни отдать тебя им. Молли и Артур были готовы стать для тебя родителями, но…       — Я знаю, — Теа медленно вытерла слезы тыльной стороной ладони. — У меня было достаточно времени, чтобы разобраться во всем. Чтобы понять... — ее голос сорвался, и она уткнулась в плечо Гермионы.       — Тише, — та погладила ее по голове, успокаивая, — я знаю, как это больно. Но теперь все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо…