Большой оранжевый бум

– Зачем нам идти в лес? Давай к дороге, там можно остановить машину. – Угу, и всякий радостно согласится подвезти десяток заключенных. – Ну, можно не всех… И у нас есть оружие! Пусть только попробует не согласиться! – Это не значит, что мы должны его на кого-то наставлять. – Ну, фактически, пару раз мы его уже наставили. – Черт, Пи, заткнись! Я пытаюсь думать. Пайпер идет и очень внимательно прислушивается к разговору Тэйсти и Пуссе. Те не пытаются говорить тише, а она старается не вертеть головой, чтобы не выдать себя. Ее симпатии на стороне Тэйсти, которая вот уже пару раз высказала сомнение в собственном решении углубиться в лес. Пайпер поддерживает это сомнение на сто процентов: ей тоже хочется вернуться. Сейчас она даже согласна на продление срока, хоть и думает, что это ее не коснется: она ведь тоже вроде как заложница Безумных Глазок, которая не расстается с пистолетом. Что она скажет, если ее спросят, почему она сбежала? Потому что не хотела умирать, конечно же! И, разумеется, искала любую возможность, чтобы вернуться. Ее слова подтвердит кто угодно. Например, Ларри – вряд ли его заподозрят во вранье, уж ему-то лгать смысла нет никакого. Хотя… он ее жених и может попытаться выгородить… Черт! Пайпер немного расстраивается из-за кризиса в собственных мыслях и спотыкается о незаметный камень, больно отбивая палец. – Ауч! Ауч! Проклятье! – она принимается прыгать. Теперь у нее болят обе ноги. И голова, да, голова тоже болит. Вот прямо сейчас. – Что случилось? – Ларри моментально хватает ее под руку, хотя до этого они практически не касались друг друга. – Тебя змея укусила, Чепмэн? – интересуется Никки. – Она отравилась, и ты пытаешься ее пожалеть? Пайпер зло щурится, пытаясь взглядом уничтожить Никки, но та только смеется. – Надо отсосать яд, – обеспокоенно говорит Рыжая и надевает очки. – Ну-ка, девочка, покажи, гдэ место укуса? Честно сказать, Пайпер не ожидала такого участия в ее судьбе и в судьбе скромного мизинца. – Да все в порядке! – пытается отбиться она от помощи, но никто ее не слушает. – Где змея? – кричит Черная Синди. – Я ненавижу змей! Ее надо убить! – Жаль, Чепмэн, что тебе надо отсосать, я в этом деле не мастак, – сокрушается Большая Бу. Вместе с Бурсет они бросили Мендеса на землю и отдыхают. – Какая это была змея? – спрашивает Морелло. – Может быть, она безобидная. Не обижайте змейку. – Это наказание господне за твои грехи, Чепмэн, – злорадствует Доггет, и Пайпер озадаченно думает, что это первые слова, которые она от нее услышала за последнее время. – Пайпер, ты только не засыпай! – волнуется Ларри, суетясь рядом. – Нельзя засыпать! И в обморок не падай! – Я застрелю эту гадину! – геройствует Безумные Глазки и, размахивая пистолетом, бросается в ближайшие кусты, откуда слышится: – За тебя, Ванилька, я убью всех змей здесь! – Dios mio, – вздыхает Глория и крестится. – Надо наложить жгут, – неуверенно предлагает Дайя. Суета нарастает. Кто-то уже пытается раздеть Пайпер, и, кажется, это Никки. Кто-то визжит и отпрыгивает от собственной тени. Кто-то молча стоит в стороне и взирает на происходящее. Тэйсти тоже молчит и вопросительно смотрит на Пайпер. Та озадаченно пожимает плечами и говорит: – Я о камень запнулась. Тэйсти округляет глаза. Пайпер виновато кивает. Пуссе разражается громким смехом. – Эй, любители отсасывать! Завязывайте с этим гиблым делом, Чепмэн всех надула! Опять! – Да почему надула-то?! – возмущается Пайпер, всплескивая руками. – Я же сразу сказала, что это не змея! Никто меня не слушал! Суета моментально стихает. – Хорошо, что не змэя, – резюмирует Рыжая. – Но в следующий раз тебе никто не повэрит. Как мальчику, который все врэмя кричал про волков. Пайпер трясет головой, не понимая, при чем тут она, мальчик и какие-то волки. – Ладно, хоть передохнули, – Бу ищет в происходящем хорошее и хлопает Бурсет по плечу. – Поднимай задницу, дорогая, нам снова тащить этот крест. При слове «крест» оживляется Доггет, но ее слова заглушает треск зарослей, из которых вылезает счастливая и довольная Безумные Глазки. – Вот, Ванилька! – гордо говорит она. – Я поймала ее! Теперь ты можешь ей отомстить! И она бросает Пайпер под ноги живую змею, которая тут же принимается извиваться. Что тут начинается… Визги, крики, прыжки, обвинения друг друга! Впрочем, Пайпер слабо обращает внимание на происходящее: ее саму хватает только на то, чтобы отшатнуться и врезаться в кого-то, стоящего сзади. – Господи, забери меня отсюда! – шепчет она, думая, что говорит с Ларри. Но ей отвечает Алекс: – Я бы с радостью, Пайпс, но у твоей поклонницы все еще пистолет, и я не хочу, чтобы она использовала его против меня. Пайпер резко оборачивается, и от этого у нее начинает все плыть перед глазами. Алекс подхватывает ее, и ее лицо становится озабоченным. – Тебе нехорошо? Хочешь присесть? – Там змеи, я не хочу садиться, – умирающим голосом отвечает Пайпер и ловит себя на мысли, что даже не пытается освободиться от Алекс. Конечно, только потому, что иначе упадет, а там же змеи и все такое. Бу, которой, видимо, надоело находиться в эпицентре безумия, наконец подбегает к змее и одним точным ударом отшвыривает ее прочь. Никки громко хлопает в ладоши и выражает свистом свое одобрение. – Ты ее обидела! – возмущенно кричит Безумные Глазки. – Теперь она вернется, чтобы отомстить тебе! – Тогда я рада, что вокруг меня столько умеющих сосать, – парирует Бу. – Хватит разводить панику! Мы идем дальше или можно возвращаться? – Да, конечно, вперед! – спохватывается Тэйсти, которая явно слегка растеряна от произошедшего. Пуссе берет ее за руку и подбадривающе сжимает. Черная Синди озабоченно стряхивает с себя невидимых змей. Рыжая снимает очки и трет переносицу, потом вздыхает и потихоньку идет вперед. Морелло бежит за ней, а там и Никки подтягивается. Дайя смотрит вниз и обходит каждый камень. – Оставьте меня змеям, – стонет Мендес, когда его снова поднимают на ноги. – Они более милосердны, чем вы! Его никто не слушает. Негритянки обступают Безумные Глазки и снова что-то ей втолковывают. Та кивает и не выглядит слишком радостной. Пайпер обреченно вздыхает. Ни минуты покоя. Казалось бы, она просто ударилась о камень. Почему же она снова в чем-то виновата? – Ты в порядке, Пайпер? Это Ларри. Он стоит напротив и мрачно взирает на Алекс, чьи руки все еще поддерживают Пайпер. Увидев этот напряженный взгляд, Алекс тут же отшатывается назад и делает вид, что ничего не происходит. Впрочем, ничего ведь и не происходит. – Ты в который раз меня уже спрашиваешь, в порядке ли я, – вздыхает Пайпер и садится на корточки, чтобы через ботинок помассировать ступню. Удается ей это с большим трудом, но разуваться не хочется совершенно: как выяснилось, змеи тут все-таки водятся. – Я волнуюсь за тебя! – Ларри наклоняется к Пайпер и громко шепчет: – Она тебя трогала? Пайпер не успевает ответить. – Она тебя слышит, – говорит Алекс. – В следующий раз можешь адресовать вопрос ей лично. Ларри жмурится и кривит губы. И молчит. Алекс какое-то время ждет, потом презрительно фыркает и уходит. Пайпер с легкой грустью смотрит ей вслед, не спеша вставать. С Алекс рядом как-то… поспокойнее, что ли. Она такая же заключенная, как и сама Пайпер. А Ларри… он слишком далек от всего этого. Ему многого нельзя сказать, он либо не поймет, либо обидится. Пайпер даже немного жаль его, но ему она это не скажет, ага. – Ты можешь идти? – Ларри подает ей руку, помогая встать. Пайпер по очереди наступает то на одну ногу, то на вторую. Приятного не очень много, но двигаться-то все равно нужно, в ту или иную сторону. – Смотри-ка, – оживляется Ларри. – Мы остались одни. Пайпер непонимающе поднимает голову. Действительно: все успели уйти вперед, их голоса еще слышны, но между деревья, и они играют роль разделителя. – Это шанс! – горячо восклицает Ларри, хватает Пайпер за руку и тянет ее в обратную сторону, к озеру. Пайпер делает пару шагов по инерции, а потом останавливается, вынуждая остановиться и Ларри. – Ты чего? – удивляется тот. – Бежим скорее! – Нет, нельзя, – сопротивляется Пайпер, пока что смутно понимая, почему не хочет воспользоваться таким прекрасным шансом. Ларри смотрит на нее очень укоризненно. Просто очень. – Пайпер, надо вернуться, – уговаривает он. – Твои приятельницы реально спятили, если думают, что нас не найдут. – Мы переплыли озеро, – не слишком уверенно произносит Пайпер, а сама прислушиваются, не возвращается ли кто за ними. – Если пустят собак, те нас не почуют. Ларри издает странный звук, нечто среднее между «пффф» и «дура». – Собаки всяко подойдут к воде, Пайпер. А дальше несложно догадаться, что мы совсем не утонули. Он прав, конечно. Пайпер отлично это понимает. Как понимает теперь и то, что ей не хочется отрываться от коллектива. Они и так считают ее… да кем только ее не считают! И потом ей ведь всяко еще досиживать свой срок, в то время как Ларри останется на свободе. А даже если бы и не остался, то попал бы в мужскую тюрьму. Никаких выгод из сложившейся ситуации. Объяснение своему нежеланию оказаться подальше от Безумных Глазок находится внезапно. – Слушай, – говорит Пайпер, и глаза ее загораются. – Нам нельзя уходить, потому что тогда посчитают, что я совершила побег по собственной воле! – Это еще почему? – недоумевает Ларри. – Ну, почему-почему… – Пайпер лихорадочно подбирает слова. – Да потому что пистолет-то у Безумных Глазок! А ее рядом не будет! Чем я докажу, что меня принудили к побегу? А тебя могут обвинить в организации моего побега! Она облегченно выдыхает. Да, именно так. Она заботится о Ларри. Ларри задумывается. Пайпер с замиранием сердца ждет его вердикта. Конечно, она в любом случае может просто никуда не пойти, но лучше, чтобы он правильно понял, почему она так поступает. – Но ты-то можешь идти! – спохватывается Пайпер вдруг. – Придумаешь что-нибудь про дезориентацию, что после взрыва ты пошел не туда, заодно скажешь, что никого не видел в лесу. В этот момент ей кажется, что всем будет легче, если Ларри уйдет. Как минимум, потому, что тогда никто не будет приставлять пистолет к его голове, а Пайпер не придется переживать, представляя, что случится, если Безумные Глазки спустит курок. Да, Пайпер хотела поначалу, чтобы Ларри остался, но она хотела это до того, как на сцене появился ствол. Теперь все серьезнее, чем начиналось. Ларри не должен пострадать. Никто не должен, но он особенно. – Пайпер, как же я могу, – начинает Ларри и не успевает договорить: из-за деревьев выскакивают Черная Синди и Безумные Глазки. – Вздумали улизнуть, сучки? – интересуется Синди. – Как бы не так! – Как бы не так! – вторит ей Безумные Глазки и направляет пистолет на Пайпер. – Ванилька, я же тебе змею нашла! Пайпер медленно и обреченно поднимает руки, показывая, что не будет сопротивляться. – Их надо связать, – кивает Безумные Глазки. – А то они снова убегут. – Да ты что! – восклицает Черная Синди скептически. – А потащит их кто? Ты, что ли? – Могу и я, – оживляется Безумные Глазки. – Я сильная! Она принимает позу культуриста, чтобы продемонстрировать всем, какая она сильная. Пайпер терпеливо ждет, досадуя, что Ларри не успел сбежать. – Ну, тащи, – кивает Синди. – А пушку мне давай. Ты же не сможешь и их тащить, и пушку. Она округляет глаза в ожидании. Ждет и Пайпер, хотя сомневается, что все сложится так удачно. Безумные Глазки задумывается. Смотрит на Ларри, потом на Пайпер, потом на пистолет. Качает головой. – Пусть сами идут. Черная Синди раздосадованно цокает языком и поворачивается к Пайпер. – Ну, что встали? Живо, живо! – подгоняет она их. – Надо было бежать, пока можно, – бурчит Ларри недовольно. – Ну и бежал бы, – огрызается Пайпер. – А мне еще сидеть с этими ненормальными! – Разговорчики в строю! – рявкает Черная Синди. Пайпер затыкается и обиженно молчит следующие несколько часов. За это время они успевают пройти довольно приличное расстояние. К всеобщему удивлению, никто их не преследует, а Мендес все еще жив, хоть и грозится умереть на каждой остановке. На очередном привале Никки набредает на полянку с черникой и приглашает всех к столу. Рыжая мечтает о варенье. Морелло в красках описывает, чем полезна черника. Диас и Глория, перебивая друг дружку, спорят, кто из них лучше печет пироги с ягодами. Дайя, заполучив разрешение Бурсет, что-то старательно рисует черничным соком на ее лице. Большая Бу и Доггет ругаются из-за религиозного значения черники, и Пайпер ошеломленно прислушивается к ним, потому что никогда бы не подумала, что можно ругаться из-за ягоды. Ларри, как и Алекс, просто молча ест и не вступает ни в какие дискуссии. – Я думаю, можно тут заночевать, – предлагает Тэйсти. Она сидит на земле, прислонившись к поваленному стволу дерева, и кидает в рот по одной ягоде. – А я думаю, что нас тут найдут: как два пальца обоссать! – хмурится Пуссе, и Пайпер, хоть и не вмешивается, но согласна с ней. Конечно, найдут! Открытое место, да и не успели они уйти достаточно далеко от тюрьмы. С другой стороны, может, и лучше: быстрее найдут – быстрее отберут у Безумных Глазок оружие. Да, это определенно разумно. Все молчат, не желая вмешиваться в спор двух негритянок. Какое-то время молчит и Пайпер, но потом все же решает открыть рот. – Надо идти дальше, – твердо говорит она. Взгляды переводятся на нее в один момент. – Лживым сучкам права голоса не давали! – Черная Синди крутит кулаком у носа Пайпер. – Никуда мы не пойдем. Пуссе смотрит с сомнением, но Пайпер старается выразить лицом крайнюю степень отчаяния, и это срабатывает. – Чепмэн явно что-то замышляет, – с подозрением говорит Пуссе. – Останемся здесь. – Значит, единогласно, – с облегчением выдыхает Тэйсти. Пайпер тоже выдыхает и тоже облегченно. Ее скромный, но такой сложный в исполнении план сработал на «отлично». Теперь надо просто дождаться полицию – ну или кого там за ними пошлют. Пайпер осторожно вытягивает ноги и старается скрыть улыбку. Кажется, получается плоховато, потому что она ловит пристальный взгляд Никки. Та подмигивает и одобрительно поднимает вверх большой палец. Пайпер теряется: стоит тоже поднять в ответ? Или лучше не реагировать? – Так, устраивайтесь на ночлег, – командует Тэйсти. – Далеко не разбредайтесь, иначе Сюзанн живо вас вернет. – Уж верну так верну, – согласно кивает Безумные Глазки. Ее губы выглядят совсем темными из-за черники. Тэйсти поднимается, отряхивается и начинает оглядываться. – Костер бы соорудить, – подсказывает ей Пуссе. – А то замерзнем ночью. – И бросить меня туда, – стонет Мендес. – Можете даже съесть! Он практически вообще не шевелится. Все видят, что ему плохо, но никто не спешит помогать. Даже Ларри, который первое время рвался хотя бы раны Мендесу промыть. – Я поищу грибов, – вносит свою лепту в обустройство Никки. – Надо же будет что-то сварганить на ужин. – Я с тобой! – поднимается Большая Бу. – Прослежу, чтобы ты не набрала случайно каких-нибудь особенных грибов. Они обмениваются кривыми гримасами, а Тэйсти велит Черной Синди и Пуссе пойти с ними. – Чтобы не сбежали, – поясняет она. Никки закатывает глаза и ничего не говорит. Вчетвером они уходят за деревья. – Будь у нас каструля, я бы сварила чай, – задумчиво говорит Рыжая. Пайпер тоскливо вздыхает: чай неплохо, да. Согреться бы не помешало. – Костер, – напоминает Тэйсти. – Кто-нибудь может его развести? Рыжая крутит в руках свои очки, потом переводит взгляд на Алекс, скромно сидящую в стороне. – Пойдем-ка, милая, – зовет она ее. – Сейчас нам пригодятся наши вторые глаза. Солнце еще не совсем зашло, надо пользоваться. Алекс молча поднимается и идет с Рыжей. Пайпер провожает их обеих долгим взглядом и смотрит до тех пор, пока Ларри не трогает ее за плечо. – Не хочешь набрать валежника? – спрашивает он ее. – Чтобы было, на чем спать. – Наберите на всех, – торопливо просит Тэйсти, а потом машет рукой. – Я с вами пойду. Она оборачивается к Безумным Глазкам. – Сюзанн, ты за главную. – Есть за главную! – торжественно салютует Безумные Глазки и тут же принимает, как ей кажется, правильную позу: пригибается к земле и резко водит пистолетом из стороны в сторону, направляя его то на одного, то на другого. Тэйсти обреченно качает головой, но ничего не говорит. – Пошли, – зовет она Пайпер и Ларри. – Надо заняться делом. – А нас по костру не выследят? – интересуется Ларри по пути. Тэйсти бросает на него быстрый взгляд. – А ты хочешь мерзнуть все ночь или идти вперед? – дает она ему офигенный выбор. Пайпер невольно хмыкает, но тут же заставляет себя заткнуться. Пусть Ларри не подумает, что она смеется над ним. Валежник они собирают долго и муторно, уходя все дальше от импровизированного лагеря. Под конец безумно ноет спина, а ноги, и без того особо не радующие, вовсе отваливаются. Пайпер, сгибаясь, тащит последнюю охапку и мечтает только о том, чтобы повалиться наземь и немного отдохнуть. У нее мокрое от пота лицо, а пару минут назад она этим самым лицом вляпалась в огромную паутину. Слава богу, хоть паука там не было! Тэйсти идет следом и постоянно тяжело вздыхает. Пайпер подмывает спросить, что же такое ее мучает, но она решает, что молчание в данной ситуации будет более правильным выбором. На поляне уже пылают три костра, рядом с одним сидит Рыжая и… варит! Пайпер не может поверить глазам. Она бросает валежник и ковыляет к Рыжей, смотрит на нее непонимающими глазами, потом переводит взгляд на костер, над которым, покачиваясь на паре веток, висит котелок. – Серьезно? – спрашивает Пайпер. – Нет, серьезно?! Рыжая горделиво улыбается. – Дэвочки нашли, пока грибы искали. Немного дырявый, но это ничэго. Будет нам теперь чай. С черникой. Пайпер сглатывает слюну и оглядывается в поисках девочек, которые совершили подвиг. Большая Бу салютует ей от другого костра веткой, на которую насажен большой гриб. – Все благодарности сюда, Чепмэн. Можно на коленях. – А вода? – Пайпер пропускает ее реплику мимо ушей. – Откуда вода? Они же ушли от озера! Кто-то возвращался? Далеко ведь… – Родник, – лениво отвечает Никки. Они сидит неподалеку от Рыжей и обнимается с Морелло. Пайпер в шоке. Нет, она в самом настоящем шоке. Признаться, появлялась у нее шальная мысль, что от голода и жажды придется вернуться в тюрьму, но к такому повороту жизнь ее не готовила. Господи, не дай им поселиться в лесу! – Хорошо, что нет комаров, – вздыхает Бурсет и помахивает большой веткой, отгораживаясь от дыма. – Зато наверняка есть клещи, – поджимает губы Диас и принимается осматривать свои руки. Вообще латины ведут себя удивительно тихо, Пайпер ожидала от них больше возмущений. Может быть, они слишком сильно соскучились по свободе? Пайпер, конечно, тоже по ней скучает, но вот это все… Это не свобода. Тем более – под дулом пистолета! Кстати, о нем. Пайпер оглядывается в поисках Безумных Глазок. Та сидит там, где ее оставили и велели быть главной. Меняла ли она позу хоть раз? – Эй, – сбоку появляется Ларри. – Наш костер вон тот. Он указывает на самый дальний. Пайпер скептически смотрит на него, потом спрашивает: – Почему? – Потому что они обещали нам уединение, – вполголоса напоминает Ларри. – Ах да, – вспоминает Пайпер, и ей даже почти не надо притворяться, что она рада. Разве она не рада? Она побудет вместе с Ларри: в сомнительных, конечно, условиях, но хотя бы так. Большая Бу вручает им каждому по тонкому прутику с насаженным на него грибом. – Жарьте лучше, – советует она. – Вдруг какие-то из них от Николс. – Пошла на хер, – лениво советует ей Никки и швыряется какой-то палкой. Бу ловко уворачивается и демонстрирует средний палец. Ларри откровенно морщится, берет Пайпер под локоть и поспешно увлекает в сторону костра. Там собирает немного раскиданный валежник в одну кучу, стаскивает с себя свитер и стеллит сверху. – Ложе готово, – широко улыбается он. Пайпер улыбается в ответ, приседает в реверансе и опускается на валежник – очень осторожно, чтобы не проколоть себе ничего ненароком. Украдкой она смотрит в сторону Алекс, та о чем-то разговаривает с Рыжей. Пайпер вспоминает про чай и подскакивает. – Пить хочется. – Я принесу, – вызывается Ларри. – Ты грибы лучше пожарь. И как следует, ты же слышала! Немного разочарованная Пайпер снова садится. Смотрит, как Ларри подходит к Рыжей. Та на пальцах показывает, сколько они могут отпить. Алекс поворачивается и глядит в сторону Пайпер, та срочно делает вид, что занята грибами. Снова поднять голову она осмеливается только тогда, когда возвращается Ларри. – Пей аккуратно, – советует он ей. – Горячо. Пайпер все равно обжигает язык и чуть не плачет, когда думает, как ей сегодня досталось. Сначала взрыв – больная голова и нога, потом чертов камень – вторая нога, паутина – надо бы умыться, и вот теперь – язык. Она шевелит им так и сяк, пытаясь охладить, но получается не очень. Тогда она со злости принимается за гриб, но он тоже горячий, а еще и совершенно невкусный. В животе бурчит, валежник колется, солнце почти зашло, холодает. Костер греет, но только тогда, когда ветер дует в сторону Пайпер. Она ежится и ненароком все возвращается взглядом к месту, где сидят Рыжая, Никки и Морелло. Ей кажется, что их костер гораздо теплее, чем их с Ларри. Латины, видимо, тоже так считают, потому что подсаживаются все ближе и ближе. Даже Доггет крутится рядом. Бурсет и Бу давно уже пришли и что-то бурно обсуждают. А вот негритянки кучкуются у третьего костра, с ними и Мендес: он притих и больше не требует зажарить себя. Может, согрелся. А может, отрубился. Неизвестно, что лучше. Пайпер ищет Алекс, потому что не находит ее ни у одного костра. Та сидит в стороне и, кажется, дремлет. Найдя ее, Пайпер тут же успокаивается и заставляет себя не думать, зачем ей знать, где находится Алекс. Затем же, зачем знать и про остальных. Просто… оценка обстановки. – Знаешь, твоя Алекс весьма оригинальна. Голос Ларри на секунду выбивает Пайпер из уютных размышлений. Она давится омерзительным грибом и принимается кашлять. Ларри встревоженно хлопает ее по спине. – Все нормально, нормально, – Пайпер мотает головой, а потом резко вдыхает. Удивительно, но это помогает. Она глубоко вдыхает еще пару раз, убеждает, что кашель ушел, а потом поворачивается к Ларри: – Что ты сказал? Она прекрасно помнит, что он сказал. Но ей нужно убедится, что она все правильно поняла. – Она высокая. А голос у нее такой… Ларри запинается, будто не знает, какое слово употребить. Тогда Пайпер безэмоционально говорит за него: – Низкий. – Да, низкий, – соглашается Ларри и дергает шеей. Затем протягивает руки к костру, какое-то время молча греет их. Пайпер тоже молчит. – Так какой у нее рост? – вдруг спрашивает Ларри. Пайпер так удивляется вопросу, что не сразу понимает, что надо ответить. – Э-э-э, – растерянно блеет она. – Не помню… Что-то около шести футов, наверное. Серьезно? Все, что сейчас волнует Ларри, это рост Алекс? И сама Алекс? – М-м-м, – мычит Ларри, и непонятно, что это должно выражать. Пайпер смотрит на него и ждет продолжение разговора, однако не дожидается. Ларри задумчиво пялится в огонь и напрочь сжигает свой гриб. Пайпер не очень хочется говорить с ним про Алекс. Может быть, если бы с тюрьмой ничего не случилось, она бы выспросила подробности. Но сейчас… От большой компании у не менее большого костра отделяется тень и движется в направлении дремлющей Алекс. Пайпер приглядывается, а приглядевшись, настораживается. Это Никки. Что ей надо? Чего ей не сидится? Вон и Морелло, судя по выражению ее лица, тоже этого не понимает. Никки добирается до Алекс и склоняется к ней, что-то говоря. Потом, видимо, получив разрешение, усаживается рядом: плечом к плечу. И снова что-то говорит, на губах ее блестит ухмылка. Алекс наклоняет голову и внимательно прислушивается. Внутри Пайпер мгновенно что-то взрывается. Она живо помнит недавние слова Никки, а потому вскакивает, не успев ничего толком решить. – Я сейчас вернусь, – бросает она Ларри и мчится к Алекс на всех парах. Вернее, хотела бы мчаться, но вместо этого едва идет, стараясь обставить все так, что ей и вовсе не хочется сдвигаться с места. Ей остается сделать шагов пять, когда Никки замечает ее. – Хэ-э-эй, Чепмэн, – говорит она своим хрипловатым голосом. – Соскучилась по нам? Алекс смотрит предельно вежливо и ничего не говорит. Пайпер заставляет себя улыбнуться. – Может быть, у вас есть что-то еще перекусить? – выдает она первое, что приходит в голову. – Ларри… он сжег гриб. Это очень тупо. Просто нереально тупо. Пайпер и сама это понимает, а когда Алекс усмехается и качает головой, и вовсе хочет провалиться под землю. Никки пожимает плечами и этим движением задевает плечо Алекс. Пайпер, видя это, начинает нервничать. Будь это не Никки, она не стала бы вмешиваться. Но это Никки! – Так что? – уточняет она. – Ничего? Алекс отворачивается и смотрит в сторону Ларри. Никки потягивается. – Об этом тебе надо спросить у Рыжей: она у нас главная по кухне даже здесь, – она смеется и явно не собирается никуда уходить. – Да, наверное, – уныло соглашается Пайпер, опуская плечи. Краем глаза она замечает торжествующую ухмылку Никки, и решимость, с которой она неслась сюда, внезапно возвращается. Нет уж! Просто так она не уйдет! – Знаешь что, Алекс, – твердо говорит Пайпер, – мы с тобой не договорили, тогда, у озера. Мы можем сделать это сейчас? Пожалуйста. Она добавляет «пожалуйста», когда видит, что Алекс не горит желанием общаться с ней. Пайпер нервно переступает с ноги на ногу, намеренная настаивать до последнего. Но делать это не приходится: Алекс нехотя поднимается и кивком указывает в сторону деревьев. Пайпер оборачивается на Ларри, думая, что он может наблюдать, но Ларри лежит на валежнике спиной к ним и, наверное, спит. Стыдно признать, однако Пайпер ощущает облегчение. Ей правда надо переговорить с Алекс, а Ларри мог бы помешать. – Удачи, Чепмэн, – говорит Никки, и Пайпер вынужденно улыбается ей. Алекс недоуменно смотрит на них, потом обращается к Никки: – Скажи ей, я согласна подежурить. Все равно у меня бессонница. Подежурить? Бессонница? Пайпер интересно, почему у нее бессонница, но при Никки спрашивать об этом как-то неудобно. Поэтому она нетерпеливо ждет, пока они с Алекс зайдут за деревья, а вот там уже выпаливает: – О чем Никки говорила с тобой? Совершенно не тот вопрос. Абсолютно. Алекс хмыкает и поднимает очки, заводя их на макушку и там оставляя. – Рыжая просила подежурить, чтобы костер не потух. Я согласилась. Она щурится, разглядывая удовлетворенную ответом Пайпер. – А что такое? Пайпер становится неловко. Она ведь подозревала Никки во всяком, а тут получается… – Да… ничего, – мнется она и пытается отвести взгляд, но не тут-то было. Алекс хватает ее под локоть: несильно, однако ощутимо. – Колись, Пайпс, – тон ее становится жестче. – Это поэтому тебе надо было так срочно со мной переговорить? Из-за Никки? Пайпер очень хочется сгореть от внезапного стыда. В самом деле, ну что она там себе надумала? Никки вечно кидается двусмысленными фразочками, пора перестать на них реагировать. – Ничего, правда, – блеет она и ежится, потому что пальцы Алекс внезапно очень сильно сжимаются. – Ауч, ауч, ты оставишь мне синяк! Пайпер чувствует нехватку воздуха, когда лицо Алекс приближается к ее лицу, вторгаясь в личное пространство. – Пайпер, – Алекс звучит угрожающе. – Я оставлю тебе не один синяк, если ты не признаешься, что у тебя на уме. Пайпер нервно сглатывает. – Я и не думала, что ты можешь быть такой внушительной, – пытается пошутить она. Лицо Алекс видно смутно – свет от костра плохо освещает пространство за деревьями, – и Пайпер становится немного жутковато. Все же Алекс сильнее нее, что если… Да нет… Алекс ничего не сделает. Алекс еще какое-то время держит ее, а потом вдруг бросает и опускает очки. – Ладно, – голос ее становится прежним. – Не хочешь – не говори. Мне все равно. Она пожимает плечами, огибает замершую Пайпер и направляется обратно к костру. И Никки. Черт-черт-черт! Пайпер съеживается, стискивает зубы, сжимает кулаки и выпаливает как можно быстрее: – Никки сказала, что хочет заняться тобой! Вслух это звучит отвратительно. Еще более мерзостно, чем в голове. Пайпер осторожно приоткрывает один глаз и видит, что Алекс остановилась. Это знак, но хороший или плохой? Алекс разворачивается и возвращается. Встает прямо перед Пайпер, частично закрывая своей спиной вид на поляну. – Что, прости? – усмехается она. Пайпер чувствует себя крайне неловко. Ей начинает казаться, что зря она завела этот разговор. Но промолчать она бы тоже не смогла. Алекс возводит глаза к небу и нараспев повторяет: – Никки Николс хочет заняться мной… – она снова смотрит на Пайпер. – Интригующе звучит. Она медленно улыбается, и это очень двусмысленная улыбка. Она категорически не нравится Пайпер. С этим срочно нужно что-то делать! – Она сказала это на берегу, – принимается частить Пайпер, – не знаю, почему именно мне, может, хотела, чтобы я ее благословила, в любом случае, я не могу молчать, мне кажется, ты должна знать, и… Она выдыхается и чуть сгибается, пытаясь привести свои мысли в порядок. У нее почему-то дрожат руки, Пайпер упирается ими в колени, а когда ей кажется, что все в порядке, она снова занимает вертикальное положение. Алекс тут же приближается к ней на шаг, и между ними остается очень мало свободного пространства. Пайпер ощущает чужое тепло, так близко они стоят. – Скажи мне, Пайпс, – задумчиво спрашивает Алекс, – для чего тебе надо было мне это рассказывать? Пайпер думает, что у нее есть правильный ответ. – Я не хотела, чтобы это явилось для тебя сюрпризом, – бодро говорит она и указательным пальцем оттягивает ворот водолазки: блин, уже всерьез холодно, как они смогут спать здесь? Алекс смотрит, почти не моргая. От ее взгляда Пайпер начинает нервничать. – Ладно, – она потирает ладони и дышит на них, грея, – прости, если ты не хотела знать. Я не могу читать твои мысли. Прости еще раз. Она полагает, что извинений достаточно, а потому намеревается обойти Алекс и вернуться к Ларри, но Алекс снова удерживает ее, взяв за локоть. Пайпер пытается освободиться, однако ничего не получается. Тогда она пытается снова, чуть активнее, на что Алекс крепче сжимает пальцы и вкрадчиво говорит: – Ты ревнуешь, Пайпс. Так? Глаза Пайпер лезут на лоб, а сердце начинает колотиться как-то слишком бодро. Разговор свернул куда-то не туда. Совсем не туда. Надо бы вернуть его на правильный путь. – Ну, что ты такое говоришь! – шипит Пайпер, старательно пытаясь разогнуть пальцы Алекс, но те не хотят разгибаться. – Какая ревность? Мы с тобой расстались! Ей немного страшно. Прямо сейчас она была бы рада любому, кто окликнул бы их. Даже Никки! Алекс смеется ей в лицо и хватается за второй локоть, с силой стискивая Пайпер так, что у той вырывается обреченный выдох. – Так в чем тогда проблема, а? – она чуть склоняет голову к левому плечу. – В чем твоя проблема, Пайпер? Не можешь видеть меня с кем-то другим? И пытаешься все испортить? Она придвигается совсем уж близко, от ее волос пахнет костром. Пайпер возмущенно открывает рот. – Я ничего не порчу! – она пытается лягнуть Алекс, но промахивается, а от резкого движения начинает болеть нога. Пайпер оседает на мгновение, Алекс с силой дергает ее обратно. – Не лги мне! Она злится. Она совершенно очевидно злится, и ее лицо так близко, и ее дыхание тревожит губы, и этот ее голос… Низкий и вкрадчивый. Пайпер невольно сжимает бедра: она помнит этот голос при других обстоятельствах. Ну, конечно, самое время думать об этом сейчас! – Ну! – Алекс встряхивает ее так, что голова, кажется, сейчас возьмет и оторвется. Пайпер клацает зубами и тоже начинает злиться. Она просто хотела сделать доброе дело! – Я не ревную тебя, Алекс! У меня есть Ларри! И он может прийти сюда, так что отпусти меня немедленно, я не хочу, чтобы вы подрались! Пайпер извивается, но никак не может освободиться. Она пыхтит и старается, и это так утомительно, что злит еще больше. К черту Алекс! К черту их всех! Нужно было послушаться Ларри и свалить обратно в тюрьму! Уж как-нибудь она доказала бы, что не собиралась сбегать! У Алекс какой-то зловещий смех. – Боишься, что я сумею побить твоего бойфренда? Пайпер точно знает, что Алекс не любитель драться. В основном, ее обходят стороной потому, что она выше доброй половины любителей помахать кулаками. Люди считают, что большой человек – сильный человек. Алекс сильная, конечно, но… – Наоборот, – бормочет Пайпер и, устав, перестает сопротивляться. Запрокидывает голову и смотрит Алекс в глаза. Или в очки. Пофиг. Алекс чуть ослабляет хватку. – С чего вдруг такая забота? – настороженно интересуется она. Пайпер не отвечает. Она ведь не заботится. Она просто… Черт. Что – просто? – Отвали, – она пытается отвернуться, но не так-то легко это сделать. Да и Алекс не пускает. – Отвали! – Пайпер проявляет настойчивость. – Какая разница, Алекс?! Может, я просто хочу быть хорошим человеком! А ты мне мешаешь! Она не понимает, как получается так, что ее грудь вдруг прижимается к груди Алекс, а губы оказываются напротив губ. От этого непонимания начинает слишком быстро биться сердце – или от чего-то еще? Пайпер приоткрывает рот, чтобы возмутиться, но вместо возмущения вырывается какой-то слабый писк. – Поцелуй меня, – требовательно говорит Алекс, встряхивая Пайпер. – Поцелуй меня сейчас. Она снова сильно сжимает руки Пайпер, не позволяя ей отстраниться. Это сюр какой-то. Так не должно быть. Не сейчас. Они ненавидят друг друга. Помимо всего прочего, что Пайпер искренне не понимает в своей жизни, прямо сейчас она не может догнать, почему Алекс сама не поцелует ее, если так хочет. Вот же она, вот ее губы – надо только чуть наклониться, очень удобно, что они почти одного роста. Между ног нарастает тяжесть – приятная, надо отметить. В голову настойчиво лезут разного рода воспоминания, от которых получается только дрожать. Пайпер смотрит на рот Алекс и думает, что, наверное, хочет его поцеловать. Она помнит его вкус, помнит его настойчивость, помнит… Она так много помнит, и среди этого – как Алекс помогла ей попасть в тюрьму. О, да! Наверное, что-то меняется в ее взгляде, потому что притяжение, на какую-то секунду возникшее между ними, вдруг обрывается. – Иди нахрен, Пайпс, – зло бросает Алекс, отталкивает Пайпер и отворачивается. Пайпер поднимает руку, хочет коснуться плеча Алекс, но не делает этого. Губы у нее дрожат, приходится сжать их – очень крепко. А потом быстро Алекс уходит, и очень глупым будет броситься за ней сейчас. Пайпер тяжело выдыхает, стремясь восстановить равновесие. Переступает с ноги на ногу, одергивая штаны. Она чуть было не поцеловала ее. Чуть было не загнала себя снова в ту яму, из которой с трудом выбралась. Нет-нет, хватит! Больше никаких хороших дел! Пайпер еще немного потряхивает, когда она возвращается к Ларри. Она старается не смотреть в ту сторону, где расположилась Алекс. Слышится негромкий смех от большого костра. Пайпер тоскливо думает, что они там сейчас как семья. А она тут. Зато у нее есть Ларри. Ларри, за которого она скоро выйдет замуж. Вот только прорваться через все это надо. И надо не поддаваться чарам Алекс – это самое главное! Наиглавнейшее! Потому что никто не хочет изменять Ларри. Особенно Пайпер. – Все хорошо? – сонно спрашивает Ларри и приподнимает руку, под которую и проскальзывает Пайпер, стремясь немного согреться. – Все хорошо, – отвечает она ему, сворачивается клубочком и закрывает глаза. От костра идет едва уловимое тепло.