Отстань

Сидеть напротив него, к ужасу девушки, оказалось сложно. Воздух между ними будто искрился, и Люси казалось, что еще немного и в нем начнут мерцать мелкие вспышки перед самыми их лицами. Чистые зеленые глаза смотрели с каким-то жутковатым спокойствием, и зелень этих глаз действительно устрашала. Хартфилия уставилась на пар, поднимающийся с поверхности горячего чая, и как можно тише выдохнула. Это тупиковая ситуация. Не думала она, что Нацу окажется таким настырным, вспыльчивым и даже агрессивным. Силуэт беззаботного весельчака, находившийся в ее сознании все эти годы, безвозвратно рассыпался в пух и прах. Господи, как могла она полюбить настолько эгоистичного и заносчивого парня? Однако Люси знала: отнюдь не любовь движет им, вряд ли, что его чувство можно сравнить даже с самой слабой симпатией. Что это? Спор? Пари? Девушке оставалось лишь догадываться. Но в душе постепенно образовывался неприятный осадок. Дернул его черт привязаться именно к ней! — Разве ты не живешь одна? — негромко спросил парень, нарушая установленную тягучую тишину. Люси проследила за его пристальным взглядом и поняла, что его глаза были прикованы к широкой двухместной кровати. Девушка снова развернулась к парню и руками дотянулась до горячей чашки, легонько, кончиками пальцев касаясь обжигающей керамики. Отлично, может быть, он ещё зубные щетки в ее ванной комнате посчитает? — Разве это важно? — спросила она в том же беспечном тоне, который теперь так ненавидела. Уголки губ парня дрогнули, создавая иллюзию улыбки. — Не хотелось бы никому разбивать сердце. — По-моему, единственный, чье сердце будет разбито, это ты. Их глаза встретились, и Люси напряглась. Ослепительное пламя нерушимой самоуверенности горело так ярко, что казалось вечным и несокрушимым. Да, его упрямству и упорству можно позавидовать. На секунду Люси даже почувствовала уважение по отношению к нему, но тут же одернула себя и вернула лицу невозмутимый вид. Теперь, смотря на этого парня, ей ее комнатушка казалась совсем маленькой. Мало того что темно-коричневые обои визуально делали ее меньше, так теперь ещё и этот медведь занимал половину пространства. На кой-она его вообще пустила? Нужно было предоставить разборки Джерару. — Тебе пора, — поняв, что молчание их затянулось, Люси попыталась сделать первый ход к окончательному закрытию их слишком долгого и неприятного ей разговора, — я больше не желаю говорить на эту тему.— Она хотела уже встать, но шумный глубокий вдох парня остановил ее. — И все же, давай попробуем. Нам обоим нечего терять. — Весомый аргумент, — иронично пропела Хартфилия, сдерживая смешок.— Предложи подобное какой-нибудь другой девушке. О, я уверена, будут те, которые охотно согласятся… — Но я хочу тебя, — беспардонно перебил ее Нацу, заставив сразу же замолкнуть и прикусить язычок. Несколько секунд Люси просто, без какой-либо цели смотрела на красивое лицо Драгнила. Она не пыталась ничего найти, не пыталась и уловить малейшего изменения в его выразительных чертах. Просто старалась вникнуть в так легко брошенную ей в лицо фразу. Что этот поганец имел ввиду? Учитывая, что это Нацу, можно было предполагать разное. Наконец девушка пришла в себя и сделала первый глубокий вдох. Руки начинали понемного холодеть, а саму ее охватывала мелкая дрожь. Вот ведь! — Ты просто эгоист, — вынесла она вердикт, — хочешь, чтобы все плясали под твою дудочку, а когда не получается, впадаешь в истерику. — Нет, просто я точно знаю, чего хочу, — он всем корпусом нагнулся вперёд; казалось, обидные слова Люси и вовсе не тронули его самообладания.— И я хочу тебя, — повторил он вкрадчиво, словно маленькому ребёнку. От усталости девушка закрыла глаза, поджимая бескровные губы. Может, все же лучше позвать Фернандеса, и пусть он разбирается с ним, а она останется в покое? Ситуация выходила из-под контроля и явно перестраивалась на сторону Нацу, потому что — о, Господи, да простит ее женская гордость! — ей действительно были приятны слова Драгнила. Люси никогда не врала самой себе, вот и сейчас оставалась верной этому правилу. Однако это вовсе не значило, что она готова вот так просто, растаявшая и растроганная, броситься к нему в объятия. Не бывать этому. Пусть она и нагрубит ему, обидит, возможно даже заставит ненавидеть себя, но не поддастся этим сладким речам. Эта сладость была всего лишь фальшивкой, и знание этого придавало Люси сил. — Хорошо, — наконец произнесла она, растягивая последний слог, — попробуем! Но Нацу молчал. Самоуверенность в его глазах сменилась ожиданием подвоха, и внутренне Хартфилия ещё раз восхитилась им. Он не такой глупый, каким кажется на первый взгляд, полностью разрушил подобным поведением образ дурачка! — Но с одним условием, — деловито выдала Люси, складывая руки на груди, будто бы готовясь к обороне от нападок и возмущений, — не жди от меня ничего, ясно? С моей стороны ты не получишь ничего того, что ждёшь от настоящей девушки. Всего секунду помедлив, Драгнил спокойно кивнул головой, вызывая этим коротким жестом широкую улыбку у Люси. — Ах да, — снова начала она, не скрывая задора в мягком голосе, — измен я тоже не потерплю, — она приподняла голову, задирая маленький носик и горделивый подбородок, смотря на Нацу свысока, словно на побеждённого. Внутри неё все кричало «Давай же! Откажись!». Она прекрасно знала: Драгнил обычный здоровый парень, физиологические потребности которого более чем в порядке, да и любой нормальный человек не вытерпит рядом с собой ледышки во всех смыслах этого слова. Она с нетерпением ждала его отказа, безумно хотела увидеть это разочарование на его безупречном лице, возмущение в глазах, возможно тогда он оставит ее в покое, но он оставался спокойным… ни губы, ни глаза не подавали никаких признаков негодования и разочарования, даже желваки не заходили по резным скулам и впалым щекам! — Так ты согласен на подобное? — не выдержала Люси, чувствуя, как вся ее уверенность в гениальности ее догадок и слов стремительно пропадает. Ощущение уязвлённости настигло ее практически сразу.— В твоих же интересах бросить это дело и оставить все как есть. Девушка выглядела достаточно уверенно, но про себя же она молилась, чтобы Нацу, осознав, что его ждёт, пресёк все на корню. Однако ее он не послушает, послушает лишь себя, и навряд ли его внутренний голос подскажет пути отступления. Только сейчас Люси поняла, насколько же они похожи. Никто из них двоих не отступит. И, если честно, подобное сходство ее пугало и злило своей предсказуемостью. — Зачем же? — наигранное удивление отразилось в его лице; он откинулся на спинку стула и довольно улыбнулся, обнажив ряд белых зубов, — покажи мне всю прелесть такой жизни. Паршивец. Неужели он хочет так унижаться, держа подле себя девушку, которой его существование совершенно по барабану? Люси искренне не понимала ни его мыслей, ни того, что он задумывает в своей дурной голове. — Совсем гордости нет? — вырвалось у Хартфилии, прежде чем она успела подумать над своими словами. А он даже не моргнул… — Ну, ради тебя можно кое-чем и пожертвовать. Люси внутренне сжалась. Неожиданно ей снова стало совестно перед Нацу. Такой спокойный и ласковый голос, и это-то после всего, что она ему так по-хамски наговорила. Девушка сжала челюсти, отчётливо ощущая, как в горле разносятся отголоски ее сердцебиения. Может ей все-таки придерживаться ранее принятого решения наблюдать за ним, всей душой веря, что люди способны меняться? Она молчала, больше не имея на языке того, чего могла бы сказать в ответ. Было некомфортно, неуютно. Теперь она его девушка? Скрип ножек стула по темному ламинату вывел Люси из все больше и больше поглащавших ее раздумий. Она вздрогнула и подняла ореховые глаза на парня, что, опершись обеими сильными руками о маленький столик, встал с насиженного места. Теперь Драгнил возвышался над ней, казался ещё больше, чем был до этого, и все по-прежнему оставался невозмутимым. Не было даже самых мелких следов прошедшей агрессии. — Теперь мне действительно пора, — произнёс он медленно, отходя от отодвинутого им же стула, — спасибо за чай. И только сейчас Люси поняла, что к чаю он не притронулся… Она закусила нижнюю губу, силясь встать, но какая-то невидимая сила удерживала ее за столом, не давая сдвинуться с места. Что она наделала? Движение слева привлекло ее внимание, и она повернула голову, невидящим взором упираясь в воображаемую точку. Чужое горячее дыхание опалило ее щеку, словно летний лучик солнца коснулся обнаженной кожи, а затем последовало невероятное. Мятное дыхание, переменившееся на ощущение мягких губ на своих, навсегда врезалось в ее память не стираемым клеймом. Драгнил стоял нагнувшись, обхватив грубыми пальцами высокую спинку деревянного стула, и целовал ее без всякого движения, как в шутку целуются маленькие дети. — Увидимся, — тихо шепнул он ей и его губы ласково дотронулись до ее лба. Всего через пару секунд входная дверь хлопнула, и Люси наконец получила желаемое спокойствие. Тишина окружила ее, окутала, будто плед в холодный зимний вечер. Господи, что же она натворила. Нацу предоставил ей лопату, а она радостно приняла ее и, полная уверенности в своих действиях, самолично выкопала себе могилу, в которую и легла. Что-то ужасное произошло с ее жизнью. Огромный букет розовых пионов тихо стоял на прикроватной тумбочке. А два места на ее побледневшем лице вспыхнули неистовым огнём…