***
Юному Оби-Вану Квай-Гон всегда казался не только бесконечно мудрым, но и бесконечно древним. Древности, помимо необыкновенной статности, придавала ему и практикуемая философия*. Связанный со всем живым и мертвым, Квай-Гон даже среди своих был тем еще чудаком, но чудаком из тех, которых уважают. Даже особо дерзкие падаваны, еще не постигшие многовековое спокойствие, не смели над ним подшучивать. А вот Джинн спокойно мог позволить себе внеуставную шалость — он всегда жил здесь и сейчас, и хоть и был верным служителем Ордена, посмеивался над общими поисками великого предназначения. Доставшийся ему в падаваны Оби-Ван был из совсем другой материи: Единая Сила была для него всем, и строгая ответственность ощущалась в нем с ранних лет. Не поэтому ли в те моменты, когда Оби-Ван и Сатин, спасавшиеся от погони в джунглях очередной планеты, вступали в безостановочное пререкание, Квай-Гон, оторванный от медитации, приоткрывал один глаз, хитро и довольно щурился, как какая-нибудь датомирская ведьма, и явно знал куда больше, чем его несмышленый падаван. Ощущающий Силу через все сущее, через все живое, Джинн хмыкал и многозначительно молчал, выслушивая сдержанные жалобы ученика на мандалорскую герцогиню Крайз. Его странная практика, та сторона Силы, с которой Оби-Ван никогда не был знаком так уж близко, вызывала только вопросы и молчаливые подозрения, что учитель готов во всем противоречить ему, Оби-Вану, или даже Совету. Но не станет, потому что, согласно уставу, не его это дело — вмешиваться. Он только успокаивал, когда его строгий ученик вдруг задавался не свойственным ему вопросом «зачем»? — Пути Живой Силы находятся вне нашего понимания… Но не надо бояться. Ты в руках чего-то большего и лучшего, чем можешь себе представить. На мутные философствования конкретный Оби-Ван только сжимал зубы, сдержанно кивал и делал вид, что слушает. Не проходило и трех минут, как его пререкания с Сатин возобновлялись.***
Женщину посреди почти безжизненной татуинской пустыни Бен находит только потому, что Квай-Гон все же сумел научить своего непутевого падавана парочке хитростей. Когда она открывает слепленные песчаной бурей глаза в доме отшельника, в котором никогда не водилось гостей, мужчина слышит ее сердцебиение так же ясно и ровно, как сознание копошащихся в песке скорпионов, показавших ему путь к умирающей. — Говорят, ты волшебник, который живет в этих скалах уже тысячи лет, — приветствует его спасенная, приподнимаясь на лежанке. У нее сухие, обветренные губы, слабый пульс и красные от отчаяния глаза, и Бену приходится силой влить в нее кувшин воды, прежде, чем дать ей продолжить. — Я ищу тебя уже девять дней, чтобы попросить о чуде. Оби-Ван знает, что поиски только одного чуда толкнут на подобное путешествие. Только надежда вернуть то, что было утрачено, лишит рассудка и не позволит ни дышать, ни спать, ни есть, пока желание не исполнится. Только одна просьба может быть у женщины, продравшейся через пески Татуина, через смерть под звездами-близнецами. — Мой мальчик умер от лихорадки. Прошу тебя, верни его, — умоляет она, хватая его за руки, расплескивая оставшуюся в кувшине воду. Как и этот кувшин, женщина пуста. Оби-Ван прикрывает глаза, пытаясь совладать с чужим горем, с волной чувств, которую оно в нем поднимает — с тем знанием, что носит в себе уже давно. Он берет ее горестное лицо в свои руки, смотрит в глаза долго и внимательно, и говорит бесконечно, объясняет, пока солнце не тонет в барханах. Он не извиняется за то, что не может совершить чуда, за то, что слухи о волшебнике — выдумка местных жителей, но будто пытается оправдать перед скорбящей матерью всю вселенную целиком, все мировое устройство. Саму жизнь, саму смерть. Когда гостья его поддается своей скорби и из глаз ее льются соленые, как набуанский океан, слезы, Бен не первый раз за свое долгое отшельничество вспоминает учителя. И ту женщину с прозрачными глазами, которую не забывал никогда. Скорбящая мать плачет у него на коленях, смывая слезами тщетную надежду, а Кеноби успокаивает ее хорошо запомнившимися словами Квай-Гон Джинна: — Он в руках чего-то большего и лучшего, чем ты можешь себе представить. ______________________ *Квай-Гон практиковал философию так называемой Живой Силы.