***
Бен обожает мать, восхищается отцом, но только к дяде испытывает оба этих чувства одновременно. Люк всегда появляется внезапно: на день рождение племянника или в обычный дождливый день, привозит странные подарки или приносит с собой только объятья. В редкие моменты его присутствия Бен чувствует, что в мире нет человека ближе. Они общаются беззвучно за отвратительно приготовленным семейным ужином, и мать улыбается понимающе, хотя, в отличие от джедая, она не понимает, она только чувствует. Отец с выражением ужаса на лице расковыривает плохо прожаренную тушку птицы и объясняет Бену, что объедки всегда можно сбросить в прессовочный контейнер, только хорошо бы проверить перед этим, чтобы там не оказалось людей. Отец и не понимает и не чувствует, но делает жизнь Бена ощутимо веселее и беззаботнее. Судя по тому, как одновременно начинают хохотать мать и дядя, их — тоже. А после ужина Люк кладёт перед мужчинами семьи Соло какое-нибудь хитрое устройство, подмигивает с мудрым лукавством, и Бен копается в нем до поздней ночи под сонным, но заинтересованным взглядом отца. Хан гордится его успехами, пусть даже они ему совершенно недоступны. В такие вечера мать обязательно остаётся дома, забывая даже про свои обязанности сенатора. В момент встречи она щедро целует брата в обе щеки, а потом, пока Бен под мерное ворчание Хана копается с механизмом, близнецы всегда сидят, соприкасаясь локтями, где-нибудь напротив или в соседней комнате. Лея, пригревшись, умиротворенно и расслабленно кладёт голову Люку на плечо. Иногда Бен, отвлекаясь от своего занятия, видит, как мать берет дядю за руку, слышит, как они смеются в унисон, не говоря ничего смешного. Не говоря вообще ничего. Кайло и сейчас, перестав отрицать воспоминания, хорошо помнит эти вечера, запротоколированные внимательным дроидом; выражения на голографических лицах точно такие же, какими они существуют в памяти ситха. И только изредка, когда изображение рябит и ломается, ломается и безупречная иллюзия воспоминаний — тогда можно различить едва заметную тень на лицах, тогда можно заметить, что Кайло помнит что-то не то. Он помнит, что лёгкие рукопожатия были не больше, чем приветствием брата и сестры. Помнит, что отцовская настойчивая привычка задерживаться с ним на кухне была просто гордостью за успехи сына, а не великодушным желанием дать близнецам их личное пространство. Помнит, что замкнутость матери всегда оставалась связана лишь с её занятостью на должности сенатора. Помнит, что ласковое «ты весь в Лею», произнесенное дядей, отдавало радостью, а совсем не горечью. Чем больше записей Кайло просматривает, тем отчетливее понимает, насколько ошибочны были его детские суждения; понимает, что всегда видел все, просто трактовал по-своему. Потому что ему никогда не было с чем сравнивать. В архивах R2 материала для сравнений слишко много. И вместо того, чтобы отрешиться от себя и покончить с собственными сомнениями, Кайло перелопачивает семейную историю, находя все больше вопросов и заодно — подтверждение собственной слепоте. Боль от озарения притупляется тем знанием, что винить больше некого.***
— Энни, а это не опасно? — уточняет Падме, и даже на такой древней записи видно, как она хмурится. — Я покапался в настройках R2. Теперь можно установить режим, позволяющий только главному пользователю просматривать информацию. Там очень хитрая идентификация — никто чужой не влезет. Хотя не думаю, что Совету придёт в голову ни с того ни с сего взламывать моего дроида. Энакин высок, статен, широкоплеч. Рядом с ним королева Набу кажется маленькой, изящной девочкой. Даже бесконечная опытность её взгляда не выдаёт ее возраста. Падме, умудренная прожитыми годами, не спорит с горячим, рисковым Скайуокером, совсем юным, совсем безбашенным. Она просто берет его за руку и разрешает записать короткую свадебную церемонию, чтобы от них осталась не только тайна, но и что-то вещественное. Доказательство существования, а не ощущение в Силе. Она берет его за руку так, словно намерена продемонстрировать свое решение идти против остального мира, если потребуется, не разжимая пальцев; она берет его за руку так, что наполненный сомнениями и сдерживаемый правилами Энакин, душа которого все сильнее полнится тьмой, вдруг даже давно пристрастившемуся к тьме Кайло кажется светом. И Рен не может смотреть, как от одного невесомого касания его символ, его ориентир, его легенда рушится, идёт золотой патиной — Кайло выключает запись. Но чувство чего-то знакомого, родного и непреложного не оставляет его, даже когда голограмма тухнет. У Кайло отчетливое ощущение, что этот жест он уже видел.***
— R2, выключи, — смеясь, требует Лея, молодая, легкая, наполненная жизнью. Дроид кружит возле неё и Люка, стараясь запечатлеть все детали церемонии. Лея назначена сенатором Новой Республики, Люк в светлом одеянии джедая держится с лёгким почтением, но все равно очень по-родному. Поодаль он стоит как будто только ради соблюдения протокола и приличий, и это то, что тревожит Кайло, проигрывающего запись, сильнее прочего. — Ну ладно, раз ты настаиваешь, — улыбается Лея на рассерженный писк дроида. — Мастер Скайуокер, скажете пару поздравительных слов? — предлагает девушка, хватая брата под локоть и втаскивая в поле действия записывающего устройства. А после, чтобы не сбежал, крепко берет за руку, неживую, но ощущающуюся единой плотью. Кайло просматривает этот момент снова и снова, подбирается с изображению со всех сторон, пока не находит искомое — Люк не откликается на рукопожатие, не расцветает светом миллиарда звезд, даже практически не смотрит в сторону сестры. Он декламирует какую-то шуточную речь под запись и почти не сжимает пальцы. Кайло смотрит на него и ощущает, каких усилий джедаю стоит погасить в себе отклик. Кайло теперь может сам быть свидетелем тому, как дядя это делал — как искусно Люк, целиком состоящий из льющегося света, заглушал сочащуюся тьму. То, что он считал тьмой, во всяком случае, пока, наконец, на неисчислимое мгновение ее не стало через край. Но Лея, со всей своей чувствительностью к возмущениям, со всей своей щедрой эмпатией и всей связью с близнецом, не желает отпускать. Лея все равно берет его за руку, так же, как и Падме однажды, готовая идти против всего мира, если он позовёт. Кайло видит это по ее глазам, Кайло чувствует это даже сквозь тонкую пленку синеватой голограммы. Люк не двигается с места и ей идти никуда не позволяет. Бен тысячу раз слышал этот пересказанный разговор на Эндоре. Мать рассказывала, как узнала, что является дочерью Энакина Скайуокера; дядя рассказывал, как решил встретиться с дедом в последний раз; даже C3PO, не присутствующий лично, что-то рассказывал. И он отчетливо помнил, что Лея умоляла молодого джедая сбежать — он отказался тогда. И всегда после — Люк никогда не бежал. Решись он вдруг тогда, Бен не был уверен, что Органа не сбежала бы вместе с ним.***
Кайло захлопывает крышку задней панели, и оба огонька, красный и голубой, вспыхивают одновременно. R2D2 смешно шатается из стороны в сторону и даже не думает затихать в присутствии магистра Ордена. — Не переживай, никто тебя на запчасти не разберет, — уверяет Рен старого знакомого. Не из-за сентиментальности, конечно, а лишь потому, что дроида однажды собрал Энакин. — Немного почистим от всего этого мусора, и будешь как новенький. R2 возмущенно и дерзко пищит и предпринимает попытку удрать от ситха. Кайло держит его на Силе двумя пальцами. — Не шуми, не сейчас же, — вдруг говорит он, и дроид затихает, будто заинтересовавшись. — Но скоро, — обещает магистр. В разливающейся по отсеку тишине они сидят несколько минут. Звезды пролетают мимо, Кайло выдерживает любопытствующий взгляд дроида. R2 не меняет позиции, когда Рен резко поднимается со своего места. — Что смотришь? — обращается ситх к машине. — Пойдем, запишешь кое-что…