***
— Я засуну это в рот, и дальше что? Брук подкидывает тяжёлый пистолет на ладони, словно значимость, весомость своей жизни измеряет. Совершенно лишняя манипуляция, Молли и так может сказать, что у жизни Ричарда Брука никакой ценности. Жизнь Джеймса Мориарти, с другой стороны, и в особенности её кульминация — это будет бесценно. — Спустишь курок. — Ты серьёзно? Он ещё раз пробегает взглядом по листам сценария, где некоторые реплики его будущего партнёра по сцене пропущены, а другие — выписаны с необычайной точностью. Потому что Молли знает, что ответит Шерлок на некоторые её заготовки. Для остальных оставляет элемент сюрприза, не отказывая ему в остроумии. Всё-таки он умный мальчик. Просто, как и прочие мальчики, подслеповат. — Не переживай, Джим, он бутафорский. — Выглядит настоящим. — Ты тоже выглядишь настоящим, Джим, — устало выдыхает Молли. Этот диалог какой-то тупиковый. Но актёра надо убедить. Молли для этого даже обращается к нему исключительно по имени безупречного персонажа. Джеймсом Мориарти она восторгается — Джеймс Мориарти опасно близок к понятию «совершенство». Существуй он взаправду, может, переиграл бы даже её — Молли, как любая мечтательная барышня, придумывает себе сложный, превосходящий её идеал. Только в отличие от других мечтательных барышень она согласна его убить ради второго идеала, не придуманного, но тоже сильно преувеличенного. Шерлок Холмс близок ко всему, что Молли считает совершенным в этом мире, и некоторые огрехи она ему прощает. То, например, как он считает пули: раз, два, три — и останавливается, будто на цифре три всё заканчивается. Шерлок гораздо ближе к обычным людишкам, чем думает. И, хотя Джим Мориарти действительно подделка, собранная заботливыми руками Молли Хуппер из талантов Ричарда Брука, инсинуаций криминального мира и самых смелых фантазии Шерлока, пистолет всё-таки настоящий. Но Джиму знать об этом не обязательно — не отыграет ведь до конца. А Молли настолько нравится получившийся сценарий, что она не позволит испортить всё никудышной актёрской игре. Хватит с неё расстройств: Адлер уже провалила важную сцену.***
Молли захвачена своим большим проектом, и едва не упускает тот момент, когда Джеймс Мориарти приводит Шерлока к ней. Из всех людей — к ней. За помощью. — Что тебе нужно? — спрашивает Молли, прекрасно зная, что Шерлок скажет «план». Но Шерлок говорит: — Ты, — и на секунду Хуппер кажется, что он догадался. Предвкушение бурлит по венам, и Холмс подходит ближе. «Скажи-скажи-скажи», — мысленно воет Молли. «Скажи: я знаю, что ты Джеймс Мориарти». Но Шерлок молчит и целует её в щёку. И, хотя её веселит и радует этот жест, Молли не может удержаться от мысли «скучный Шерлок», которую добавляет вместе с финальными правками в сценарий Джима красным маркером.***
Когда Молли придумывает Джима, ей сложно удержаться от искушения: его фамилия должна начинаться на «М», иначе как она подпишет своим послания, как намекнёт Холмсу? Видел меня в короне? М. Я твой должник. М. Скучал по мне? М. Так на чьей, говоришь, ты стороне? М.***
— Он сделал что? — удивляется Молли, усмехается и смотрит на Джона огромными глазами. — Измерил её пульс, — повторяет Джон, некомфортно откашлявшись. Молли списывает эту некомфортность на свой счёт — сердечный Джон Ватсон не хочет ей говорить, не хочет её расстраивать, и благодаря его выражению лица Молли тут же прибавляет ревности взгляду и фрустрации голосу. — Оу… Это так в стиле Шерлока: барышня в беде, игра с Мориарти, зависимость от адреналина и опасности. Всё в Ирэн Адлер так в стиле Шерлока, что Молли на мгновение даже забывает, какую красивую, тщательную, щедрую иллюзию создала. Нет-нет, Ирэн Адлер реальна, только состоит она из плётки, острого языка, томных стонов, интригующих заявлений и больше не из чего. Ирэн Адлер — умная женщина, но прежде этого, она женщина красивая. И она не игрок. Совсем не из лиги Шерлока или Джима. В сути своей она любопытная, но скучная охотница за плотью, вся целиком из физического. Сделана без фантазии и придумки, зато с интригой, с изюминкой, и Молли добавляет её образу отсутствующий элемент, чтобы игра была безупречной. Она прописывает безупречную историю и приписывает Доминантке несуществующие качества — но каков персонаж! Ирэн Адлер хорошо ложится в дуэт с Мориарти и неплохо — на простыни Шерлока. Изо рта Ирэн Адлер удивительно гармонично вырывается фраза: «Джим Мориарти шлёт свою любовь». Никто бы не сказал лучше. Пожалуй, оба они, Ирэн и Джим, лучшие творения Молли, которые дополняют друг друга идеально. Гениальный преступник, чуть менее гениальная Доминантка — где тут Шерлоку догадаться, что в простом в общем-то мире неожиданно много гениального? Время от времени Молли не может удержаться — на красивый (тоже без фантазии) номер Адлер приходит короткое «время написать. у нашего мальчика сегодня день рождение. M.» Молли не против, если Ирэн до сих пор считает, что это номер Джима.***
Молли пугается единственный раз в жизни, когда встречает Мэри Морстен. Пугается так, что передаёт папку из глубин архива Майкрофта в скользкие руки Чарльза Магнусена. Мэри всегда где-то на грани — Мэри может разглядеть то, что успешно пропускают все остальные, даже Шерлок, привыкший смотреть сквозь и доверять тому, что наблюдает (в случае Молли тому, что она ему показывается), даже Майкрофт, забивший её номер в контакты в папку «на случай SH», даже Эвр, повстречавшая её на пороге дома психоаналитика. Мэри Морстен, безупречный агент АГРА, не умеет быть предвзятой, и иногда Молли кажется, что Мэри всё-всё понимает. — Молли, ты присмотришь за Шерлоком? — спрашивает она, когда они по очереди караулят детектива после его срывов. Вопрос, казалось бы в тему, ко времени, в контекст. Но Мэри делает маленькую, едва заметную, необязательную паузу. — Сегодня? — уточняет она, и Молли выдавливает улыбку. Спрятать зубы удаётся только неимоверным усилием. Через пару дней один бывший агент АГРА получает неожиданный звонок с информацией о местонахождении старой знакомой Розамунд. Молли любит Мэри. Но не любит чувство постоянного страха.***
— Молли, этот парень… У Лейстрада взгляд, словно он хочет что-то сказать. У всех такой взгляд, когда они смотрят на Тома — все молчат, даже Шерлок. Молли закатывает глаза: «Бога ради, ну отчитайте меня уже, скажите, что это помешательство!» Но нет, вежливость заполняет гостиную Марты Хадсон, и Молли улыбается Грегу. Видимо, её новый проект слишком скучный, раз никто не может оценить его по достоинству. — Замечательный, да? «Я замучилась одевать его каждое утро».***
— Чего она хочет? — спрашивает Брук, и его передёргивает. Видимо, холодный восточный ветер Шеринфорда ещё пробирает его. До костей. Эвр ему под кожу залезает, это точно, но актёрская задача не позволяет потерять самообладание, не позволяет ускользнуть образу Джима Мориарти. Брук отыгрывает эту роль профессионально, и Молли даже нравится, что удаётся порадовать Эвр. В конце концов, они почти семья. Ну, однажды. — Малышка Эвр? То же самое, что и все — принадлежать чему-то. Малышка Эвр хочет семью. — Я больше туда не сунусь, — с хорошо различимым опасением говорит Ричард. — Тебе и не надо, Джим. Я сама разберусь. — «К тому же, ты не успеешь. Тебе через пару недель умирать». У Молли есть замечательный план. Тем превосходнее, что это, кажется, план Эвр — Молли просто вносит в него свои коррективы. — А чего хочешь ты? — Брук смотрит на неё без подозрительности, он давно уже не удивляется. — Хочу услышать, как Шерлок говорит «я люблю тебя». У нас же есть три пули, забыл?***
— Он чист? — спрашивает Джон без особой надежды, и Молли злится. Шерлок тратит себя на наркотики и саботаж, Шерлок тратит её время на бессмысленные нотации и идиотские тесты. Шерлоку, наверное, нравится писать в баночку. Молли замахивается с таким явным наслаждением, что на секунду даже пугается: сейчас увидит, сейчас поймёт. Но не может отказать себе и во второй раз, даже под страхом быть раскрытой. В третий раз она бьёт по инерции — просто потому, что не может остановиться. Когда Холмс говорит, что благодарен за отсутствие кольца, Молли чуть глаза не закатывает. «Ты не можешь быть ещё более очевидным, Шерлок?» — Прекрати. И, Господи Боже, даже после этого он не догадывается! Чего уж легче, когда сам долго объяснял Джону, что у него пристрастие к определённому образу жизни, к определённому типу женщин, к определённому виду опасности. Молли Хуппер, которую Шерлок знает, никак не вписаться в его картину мира и симпатии, поэтому единственный вывод, который он должен из всего этого сделать: с Молли Хуппер тоже что-то не так. Но вместо этого Шерлок послушно плывёт по течению. Ему, кажется, даже нравится обманываться. Молли начинает подозревать даже, что ему, кажется, нравится Молли Хуппер. Действительно.***
Когда Молли устаёт от игры, ей приходится напоминать себе, для чего она всё это затеяла: чтобы мир Шерлока не казался таким плоским, таким скучным, таким обыденным. Чтобы Шерлок радовался, а не загибался от наркотиков и неинтересных дел. Молли делает всё это ради него: придумывает прекрасного-неподражаемого-совершенного Джима Мориарти, возвращает потерянную девочку в семью, подталкивает Майкрофта, заставляет Шерлока пережить самые ужасные страхи, чтобы освободился от человеческого наконец. Она делает это, потому что Шерлоку нужна разминка, нужен соперник, нужна погоня и игра. На самом деле, Молли — всё, что нужно Шерлоку, весь его мир она умещает в себе, весь его мир она выдумывает сама. Просто Шерлок пока что не знает об этом. Её фантастические выкладки приводят к неожиданным, странным результатам: совершенный Шерлок полнится человеческим. Молли кривится. Потому что люди смертны. Фантазии — нет.***
— Я люблю тебя, — говорит ей Шерлок. Не в тот раз, когда Молли двадцать минут дышала над луком, чтобы выглядеть достаточно разбитой для камер Эвр. Молли воркует с Рози, которая в силу возраста не способна осознать происходящее, но частенько плачет в её присутствии, и слушает его в пол-уха. Внимание фраза цепляет, и Молли думает: «Разумеется». Молли достоверно изображает растерянность и удивление. — Я думаю, — добавляет он, пытаясь самостоятельно переварить эту информацию, пообвыкнуться с ней. «Господи, какой медленный». Молли, сообразившая пораньше, кивает, отворачивается от внимательного взгляда детектива. Ей вдруг очень хочется его проигнорировать. — Молли, ты слышала? Я сказал, что люблю тебя, — растерянно, кажется, даже на грани истерики повторяет Шерлок. Разумеется, он не на это рассчитывал — ось привычного мира смещается для него, отклонения от нормы становятся очевидными. И он паникует. — Ты даже не представляешь, Шерлок… — «Как сильно», — хочет сказать она. Ей кажется это идеальным моментом для признания. Не этого сентиментального, слащавого, человеческого, а другого: её признания, которое заставит мир Шерлока Холмса пойти трещинами. Она хочет ему рассказать, она должна ему рассказать, ей нужно ему рассказать — сам он никогда не додумается. Потому что в конечном счёте она тоже чего-то хочет. Того, в чём ей так долго отказывали — настоящего признания. Мир заслужил узнать о Молли Хуппер, разве нет? Но в дверях появляется Джон Ватсон, и приходится отложить. Джон Ватсон не поймёт и даже если поверит, никогда не простит ей смерть Мэри. Шерлок Холмс ради хорошей игры простит все. Во всяком случае, Молли так думает до того, как получить от него признание. Потому что тот Шерлок Холмс, который играет, никогда не скажет Молли Хуппер «я люблю тебя» всерьёз. Это немного другой Шерлок, и Молли всё пытается решить, нравится ли он ей таким. Она берёт тайм-аут, ведь даже если нет, она столько сил на него потратила, столько времени, столько свежих идей, что глупо расставаться с ним сейчас, так бездарно, на такой патетичной ноте. Молли больно прикусывает щёку, чтобы на глаза хотя бы подобие слёз навернулось, делает глубокий вздох и разворачивает к Шерлоку счастливое, пылающее смущением и обожанием лицо. Так, по её мнению, должна выглядеть Молли Хуппер (та, о которой мир всё-таки знает), получившая своё признание. — …как много это значит для меня, — она прячет лицо в ладонях под озадаченным взглядом Джона, не слышавшего начало диалога. — Я… Я люблю тебя… тоже, — мычит она, пытаясь скопировать интонации Шерлока с того телефонного разговора. Как должно выглядеть признание Молли Хуппер, она не очень понимает. Даже если свои чувства к Шерлоку Молли, в отличие от всего остального, не подделывает — кусочек сомнения, тот ли это Шерлок, которому ей есть в чём признаться, остаётся. — Молли, прекрати рыдать, — просит Холмс, чуть пристав с кресла. — Что произошло? — Джон растерян, вертится в проходе, пытается, наверное, совместить «тоже» с последней репликой Молли, пытается разобраться в ситуации. Ощущает себя неловко — это точно. — Что ты сделал, Шерлок? — строго спрашивает Джон. — Всего лишь признал очевидное, — отзывается детектив и сползает с кресла окончательно. Встаёт на свои длинные ноги, в три шага пересекает комнату, присаживается, трогает её за плечо пальцами. Молли поднимает голову и тянет к Шерлоку руки, принуждает к объятию, потому что ей нужно время подумать. «Шерлок, милый, тебе до очевидного ещё копать и копать», — думает Молли, зарываясь пальцами в его кудри, когда он поддаётся, наклоняется, обхватывает её небольшие плечи ладонями. Джон озадаченно кашляет в кулак и ничего не спрашивает. «Джим, Мэри», — мысленно считает Молли. Она знает, у неё ещё осталась одна пуля. Возможно, она тоже, как и всё в жизни Молли Хуппер, для него.