НЦ СЦЕНА: советы ханжи о том, как надрочиться писать рейтинговые тексты

Итак. Для чего нам может быть в принципе нужен распад на А и В? ОДИН СЕРЫЙ, ДРУГОЙ БЕЛЫЙ Тут я хочу начать с обаятельной немецкой песенки [1], в которой звучат следующие шутливые слова: Я со всем справляюсь сам, сам же и удивляясь тому, на что способен. И поскольку никто не знает меня лучше, чем я сам, я выполняю роль собственного ассистента. Сам с собой играю в покер и провожу сеансы психоанализа. Сам себе декламирую стихи и пою сам с собой в дуэте. Побеждаю себя в шахматных партиях и прощаю я тоже сам себе. Далее по тексту лирическое «Я» распространяется о том, как оно вступается за себя и закалывает себя; передает себе эстафету и само же у себя принимает исповедь; и так до тех пор, пока оно не приходит к печальному выводу, что единственное, что ему никак не удастся при всем желании, — это поцелуи. Ведь для них непременно нужно два рта! На мой взгляд, этот вывод справедлив и для написания текстов про сексуальные отношения. Нам нужны двое. Нужна их диалектика, нужна дистанция, чтобы создать напряжение и работать с ним. Иначе не получится доступа к чему-то важному для нас для последующего — простите за корень — вычленения чего-то. Как правило, ту самую дистанцию подчеркивают и усиливают контрасты. Ну, знаете, все эти раскладки беленькое-темненькое действующее лицо, злючка-лапочка, болтун-молчун и прочие варианты. И так получается, что нет совершенно ничего удивительного в желании работать с контрастами как таковом. Нам действительно нужны двое, чтобы обозначить разницу и преодолеть ее, чтобы сблизить крайности и разрешить противоречие. Чтобы суметь что-то сделать с напряжением. И я здесь говорю не об оргазме. Хотя, видимо, и о нем тоже. Другое дело, что, чем более психика расщеплена, тем больше образы будут конфликтовать, тем больше будет дисбаланс влияния и власти в их взаимодействии. Так и выходит на сцену внутреннего театра дуэт «коварная соблазняющая фигура — беспомощная ведомая жертва». Не сомневаюсь, что вы встречались с ними в тысяча и одном фанфике. Опять же, и это разделение до определенной степени объяснимо. У большинства людей есть совершенно естественное любопытство и интерес к теме чего-то сексуального, будь оно проживаемыми сексуальными практиками или воображаемыми. Образ, который берет на себя инициативу, помогает преодолеть усвоенные ограничения особенно стесняющимся — даже у себя в голове — людям. С такими тенденциями мы получаем возможность наблюдать, как соотносятся с собой раскрепощающий и сдерживающий элементы в нашей психике. Это же напряжение контрастов до и во время секса может быть проявлено еще во множестве измерений. Подумав хорошенечко, я выявила следующие дихотомии, которые часто попадаются мне на глаза в фиках [2]. Эмоциональная открытость — закрытость Тут все достаточно очевидно. А открыто выражает свои эмоции и чувства, В стыдится, стесняется, боится, испытывает вину и прочее. Цивилизованность — дикость Под цивилизованностью я подразумеваю некое следование приличиям, собранность А, а под дикостью В какую-то необузданность, желание и готовность провоцировать, обличать А в чопорности или лицемерии. Это может также быть реализованным как раскрепощение А с помощью незакомплексованного В. Привязанность — принадлежность Привязанность в этом контексте подразумевает личную заинтересованность во взаимности у А, возможно, даже влюбленность. А принадлежность это то, как В смотрит на вещи: как будто В обладает А, использует А или просто относится к нему равнодушно или даже чувствует себя неудобно обязанным из-за А. Троп невзаимной влюбленности отстраненной предводительницы/ля и заискивающей подчиненной/го стоит именно на этом принципе. Обыденность происходящего — его аномальность Здесь напряжение больше ситуативное, чем межличностное, и сводится оно к перспективе потери контроля. На конце обыденности есть предсказуемость, возможно, уют или же скука. На конце аномальности — шок, риск, импульсивность. Может быть, даже высвобождение какой-то агрессии. Я предполагаю, что автрисы могут прибегать к последнему из-за ассоциации с тем, что секс суть непременно что-то деструктивное, рвущееся наружу и опасное для их чувства самости. Но это лишь мое предположение. Знакомость — чуждость Тут я думаю вовсе не о том же самом, что предыдущая дихотомия. Знакомость — это сходство, какая-то родственность, досягаемость. Чуждость же может выражаться как далекий недоступный идеал какой-нибудь, например, музейной красоты или выдающейся успешности у В, которыми А беспомощно восхищается, чувствуя себя недостойным. Или же упор на различие может быть реализован совсем буквально, если вы сводите между собой кого-то разных сословий, классов, даже биологических видов. Протяженность — торопливость Протяженность это смакование момента, это когда отдельным ласкам и жестам придается значение, они получают внимание автрисы, они имеют вес и развиваются, плавно переходя одно в другое. В случае с торопливостью все сметается из-за перенапряжения, желания разобраться как можно скорее, и это может быть подано и как страсть, а может быть подано и как нежелание задуматься и передумать. То есть, вы поняли, на первый план снова выводится потеря контроля. Дерзость — робость Дерзость может включать в себя как провокативность, так и элементарную уверенность в себе, или вовсе всякого рода игривости и шалости. Робость, пожалуй, объяснений с моей стороны не требует. Интимность — отчужденность В случае с интимностью есть узнавание и какое-то разделенное проникновение, что ли. Есть личное значение в происходящем и происходящее безусловно меняет действующих лиц. А с отчужденностью мы получаем механический секс без чувств. Если после моих описаний вам стало самим интересно порефлексировать на тему того, что за виды напряжения волнуют лично вас, то спросите себя хотя бы следующее: как часто вы пишете с перспективы пассивного действующего лица, разбираясь в его ощущениях и его положении? С другой стороны, как часто ваше повествование берет в фокус активное действующее лицо? Как они ведут себя по отношению друг к другу? Где доверяется А, а где В? Кто и как контролирует ситуацию? Кстати сказать, когда автрисе в пейринге нравится все больше кто-то один — это всегда очевидно. Тогда она стремится всячески подчеркнуть особенности этого действующего лица, как бы вымарывая его партнерку или партнера за ненадобностью. В таких случаях она или он в тексте нужны только для того, чтобы купаться в вожделении или вожделеть в нужные моменты. Те же, кто пишут об обоих своих подопечных, тоже легко опознаваемы. Они выводят на первый план отношения между ними и то, как они развиваются до, во время и после их сексуального взаимодействия. ВЗГЛЯД С ЭКРАНА

Любовь — это только лицо на стене, любовь — это взгляд с экрана. © Nautilus Pompilius — Взгляд с экрана (Ален Делон)

Мы с вами установили, что влечение указывает на напряжение, на какую-то неудовлетворенность. Теперь же самое время задуматься о том, что, собственно, может вызывать то самое влечение. Или еще раньше: что может нас заинтересовывать, на что мы можем реагировать помимо, собственно, характеров действующих лиц и их историй? Исходя из этого, уже можно будет думать о том, на чем стоит акцентировать, чтобы убедить аудиторию вместе с вашим персонажем, что другая или другой действительно заслуживают влечения к себе. Само собой, одна из первых переменных — это внешний вид. Мы социальные существа и мы любим рассматривать лица, которые многое говорят и о жизненном опыте, и о происхождении других людей. В особенности глаза могут приковывать внимание. Не зря же они зеркало души. С другой стороны, мы имеем пропорции и вообще состояние тела. Растительность на всем сразу тематизируется как отдельный аспект, будь она на голове, на лице или на теле. Далее, манера держаться — мимика, жестикуляция и язык тела в широком смысле. Все от походки до того, как интересующее вас действующее лицо располагает себя в пространстве (сколько места он(а) занимает?) или как берет и держит в руках предметы. За этим идет все, что служит обрамлением к образу и может уважить ваши фетиши. Через POV вашей протагонистки или протагониста, разумеется. То может быть, например, одежда. Она издревле является маркером статуса в человеческих сообществах. Тут может заинтересовать, скажем, дороговизна или качественность гардероба, общий стиль, отдельные предметы одежды. К ней же относятся всевозможные аксессуары — головные уборы, перчатки, обувь, очки, украшения. По идее, к этой же категории относятся и униформы и костюмы с масками, но я бы сказала, что они говорят уже не только о статусе, но и работают с символикой внутри канонов. В случае с супергероинями и супергероями в костюме и без него они могут ассоциироваться с совершенно по-разному наполненными образами. Туда же я бы отнесла и всевозможные альтернативные физические формы и перевоплощения. А, может быть, картинка только отвлекает вас. Может быть, именно голос, за неимением лучшего слова, делает что-то с вами. Оно в принципе очень полезно — анализировать, какой информационный канал наиболее доминантен у вас и у вашего действующего лица в тексте. Кто знает, может, в вашей истории А рвет душу то, что В страшное, как смерть, создание, но при этом ангельски поет или виртуозно творит музыку, — и напряжение закладывается уже на этой основе. Далее, абстрагируясь от внешнего и поверхностного, но не обращаясь к качествам, которые являются совсем уж индивидуальными чертами характера, мы находим такие маркеры привлекательности, как, например, чувство юмора. Развитое, оно обыкновенно вызывает уважение из-за соотнесения его с хорошим вкусом, с наблюдательностью, остроумием и-или стоицизмом. Другой заметный маркер привлекательности — это профессионализм. Так уж получается, что у большинства людей профессионализм или мастерство в чем-то вызывают уважение, ассоциируются с надежностью, в некотором смысле — с самоотдачей и способностью концентрироваться. Проявляться профессионализм может как владение навыками, так и как владение техникой или оружием. На этом месте мне бы наверняка стоило упомянуть и харизму, но это такое большое и относительное понятие, что я не возьмусь никак его комментировать. Вместо этого я хочу затронуть еще одну интересную вещь. Бывает так, что привлекательность считывается в самом положении, в котором действующее лицо находится: оно может управлять кем-то, доблестно с кем-то бороться, быть открытым и уязвимым и так далее. А, может быть, дело вообще в комплексном впечатлении, в атмосфере момента. Так, привлекают вас женщины или нет, но я готова биться об заклад, что многие бы захотели предложить зажигалку Вибеке Кнудсен на улице Рю Обрио после сумерек, как на одной известной фотографии [3]. Кроме того, есть жанровое позиционирование, делающее действующее лицо привлекательным автоматически, потому что в популярной культуре уже существует шаблон для его восприятия: властная бизнес-вумен, античный аристократ, ученая-исследовательница, нуарный детектив в тренче, пиратка-авантюристка, лихой ковбой с Дикого Запада и так далее и тому подобное. Нельзя недооценивать силу контекстов. Ну, а если все же попытаться вывести какие-то общие закономерности… Привлекательными, чаще всего, воспринимаются люди, у которых есть уверенность в себе и чувство собственного достоинства. Эти качества сигнализируют об осознанности и зачастую подсознательно внушают уважение, ведь человечица/человек отказывается быть жертвой или занимать неподходящую ей/ему позицию в иерархии. И, разумеется, чрезмерная или неоправданная самоуверенность могут вызывать противоположный эффект. Другие практически универсально отыскиваемые атрибуты — это хотя бы субъективно опознаваемое на глаз здоровье, опрятность и способность излучать жизненную силу. Для некоторых еще и молодость, а для других — зрелость и опытность. Но это все говорю я. А вы задайте вопрос самим себе: что самое сексуальное я переживала в этой жизни? И затем, да, вы уже догадались: почему оно меня привлекает? ЕСТЬ В БЛИЗОСТИ ЛЮДЕЙ ЗАВЕТНАЯ ЧЕРТА …И как бы нам так суметь ее преподнести? Вот в чем вопрос. Бывает ведь такое, что все в голове сложилось, и вроде бы есть очень плотное представление о том, что должно выстрелить, что должно зацепить других, но почему-то зажечь свою аудиторию тем же самым не получается. И это даже не обязательно связано с неумением автрисы излагать свои мысли! Просто вещи, которые привлекают нас, располагаются очень близко к нашему самоощущению. Из-за этого донести их может быть сложно, не разобравшись и не изложив то, почему что-то должно быть привлекательным со стороны так же, как оно привлекательно для нас самих. Скажем, какой-то фетиш или символ. Или у автрисы просто нет понимания того, как именно все обставить так, чтобы описываемое было не пошлым. Во всех возможных смыслах. В этой связи я хочу указать на одну, самую большую возможную ошибку. Но прежде давайте обговорим два других момента. Перечитав свои уже готовые заметки, я обратила внимание, что затронула тему UST в одной из предыдущих частей, но так и не обговорила ее отдельно. Сейчас мы это исправим. UST — очень интересный жанр и его существование и его популярность подтверждают мои выводы о неотъемлемости и первостепенной важности напряжения в текстах. UST доказывает нам, что напряжение даже важнее разрядки. И иногда нам просто не хочется сбавлять вовлеченность во все нарастающие ставки. Приятное предвкушение, знание, что оба действующих лица симпатизируют друг другу или их по-настоящему влечет друг к другу, при ряде обстоятельств может быть приятнее, чем получить определенность эротического разрешения. Некоторые пейринги вообще по определению окажутся нежизнеспособными при условии, что парочка прыгнет в койку. Или А и В, на взгляд автрисы, мгновенно потеряют свой интерес, потому что из их отношений уйдет дух противоборства и сомнения. Или, по крайней мере, значительная его часть. Теперь же давайте обратимся к проблематике того, как убедить кого-то в, во-первых, чьей-то привлекательности, а во-вторых, во влечении между действующими лицами или одного действующего лица к другому. И, признаться честно, здесь я тоже не смогу дать вам конкретного ответа с инструкцией. Все уж слишком индивидуально. Но я могу дать вам вопрос. Как ощущается влечение лично вами? Даже сама бескомпромиссная постановка вопроса может вызвать дискомфорт, ведь она позиционирует читательницу или читателя как сексуальное существо, от чего в ее или его уме могут зароиться всевозможные табу и просто неприятные культурные или личные ассоциации. Потому позвольте вас успокоить: я не собираюсь подсовывать микрофон вам под нос, допытываясь, как переживается влечение в вашем теле или в ваших интимнейших фантазиях. Я даже не знаю, кто вы, если на то пошло. Но вам самим очень желательно, если не обязательно, знать, кто вы sexually. Само наличие сексуальности в вас — это здоровая, нормальная вещь. Она не унижает вас, не делает хуже, слабее или уязвимее. Сексуальность может быть источником радости, удовольствия, расслабления или тонизированности. Она может доставить вам много приятных переживаний, если вы фантазируете об объекте своего влечения, приобщаетесь к нему во время написания истории или даже просто обсуждаете его вместе с кем-то. Сексуальность может делать вашу жизнь лучше. А это значит, что она имеет потенциал чего-то важного и хорошего. Так спросите себя, как именно вами переживается влечение. Что оно для вас значит? Может быть, вы отметите, что располагающий вас к себе образ одновременно воспринимается целостно и приковывает взгляд к мелочам. Может быть, вы заметите, что что-то заставляет вас приятно подбираться внутри от одной мысли, отзываясь чувством легкости, вдохновения и какого-то счастливого, пьянящего легкомыслия. Или, может быть, что-то притягивает вас возвращаться к образу или описанию снова и снова, будто вы азартно-ожесточенно накручиваете себя. А, может быть, это будет что-то совсем-совсем другое. Фишка в том, что здесь нет общего лекала. Единственный опыт влечения, который доступен всем нам, и, по совместительству, единственный опыт, который имеет значение, — это наш собственный. Вполне возможно, что вы до сих пор совершенно не задумывались об этих вещах. Вот как-то не было повода, а культура, в которой мы живем, отнюдь не располагает к откровенности с собой на эти темы. В таком случае, я советую вам пройтись по всем вашим рейтинговым текстам — то есть, написанным вами или любимым вами, — и попытаться вычленить закономерности. С высокой вероятностью вам примелькается определенный репертуар сцен и ролей или всплывающие то тут, то там мотивы и перекликающиеся между собой элементы. Не зря же, как было установлено в прошлой части, наша сексуальность коренится в шаблонах. Все мы пытаемся закрыть какие-то гештальты. И наконец, в завершение этой статьи, я хочу дать вам совет. Совет о том, как, — разрешите мне еще один, самый последний грубый каламбур, — все-таки не проебаться со своим описанием секса или сексуального влечения. Я надеюсь, что в ходе моих размышлений я смогла донести до вас, что сексуальность — глубоко личная вещь. С этой точки зрения не очень-то удивительно, что мы не любим, когда нам указывают на то, что что-то должно быть воспринято сексуально, что мы должны кого-то восхотеть. Ну, знаете, как оно бывает с демонстративно объективизирующими фотографиями в рекламе. Нет, обычно нам нравится раскрывать привлекательность других самостоятельно, а не из-под указки. По этой же причине, я бы сказала, что сексуальный интерес, который выражен безапелляционно, загоняет в угол и не оставляет выбора, воспринимается нечувствительно. В штыки. Потому, пожалуйста, не перебирайте с энтузиазмом. Не напирайте на то, кто там кого раздевает взглядом и плотоядно облизывается с первых строк. Скорее всего, это будет ощущаться фальшиво и даже как-то оглушающе. Вместо этого я предлагаю вам описать влечение своего фокального действующего лица. То, что и как его будоражит в объекте его желания. Его удовольствие от контакта с ним или эффект, который на него производят предвкушение или фантазии. Ведь эмпатировать при прочтении ваша аудитория будет в первую очередь именно с этим слоем повествования. Еще раз спасибо вам за прочтение моей статьи. Я надеюсь, что она поможет вам, и желаю вам успехов и удовлетворения, как в творчестве, так и в жизни!