Хороните в закрытом гробу

      Рене поморщилась и скрипнула зубами, просыпаясь с головной болью второй раз за день не у себя дома. В следующую секунду Темпл удивленно заморгала, обнаружив себя на сыром, холодном полу какого-то погреба вроде тех, где в восемнадцатом веке хранили вино.       Превозмогая ломоту в теле Рене приподнялась на локтях и устремила взгляд к выходу: за тяжелой, кованной решеткой стоял Клаус. Воспоминания начали возвращаться с бешеной скоростью: завтрак с Элайджей, офис, планерка, сухое сообщение Октавии о том, что будет дома поздно, порог дома, резкая головная боль и темнота. Клаус ее похитил.       Рене вскочила на ноги и растерянно огляделась: рядом на полу, крючившись, лежал Тайлер, парень Кэролайн, с которым они пересекались пару раз. Локвуд взвыл и Рене отшатнулась в ужасе, когда руку парня будто изнутри сломала какая-то невидимая сила. Клаус за решеткой картинно прокашлялся, обращая на себя внимание.       — На самом деле мне жаль, что так вышло, — иронично усмехнулся он и Рене ощетинилась, чувствуя приближающуюся беду. Так всегда бывало, когда на горизонте маячили проблемы или Рене чувствовала, что ее план пойдет под откос, только сейчас предчувствие беды было в десятки раз сильнее. — Ты стала жертвой моей мести брату за предательство, — благосклонно пояснил Клаус, ухыляясь уголком губ. — Если ты вдруг не так хорошо осведомлена о всех тонкостях сущности оборотней, — шутливо наклонил голову вбок мужчина, — сегодня полнолуние и Тайлер уже начал обращаться. У молодых оборотней первый год полностью отсутствует контроль, а у нашего волчонка это и вовсе второе или третье обращение, так что последствия ты сможешь лицезреть сама. Ну, по началу, — издевательски хохотнул гибрид и Рене замерла, парализованная осознанием и шоком грядущего. — Да, открыть эту решетку ты сама не сможешь, а нашему малышу Тайлеру я внушил этого не делать до рассвета. Времени для моей отсроченной мести, думаю, хватит. — Улыбнулся почти невинно Клаус. — Я одной жертвой — твоей — убью двух зайцев: отомщу брату и компании тех недоумков, сделав их друга убийцей, — задорно усмехнулся гибрид и вздохнул. — Моему брату действительно не стоило с тобой сближаться, но зато ты стала идеальным кандидатом для мести, так уж получилось, — гибрид развел руками в будто бы сочувствующем жесте. — Поверь, мне тоже это не нравится, и при других обстоятельствах я бы обязательно пригласил тебя на ужин, но этот жестокий мир так не справедлив… — Клаус огорченно вздохнул, но в следующее мгновение вновь ухмыльнулся, сверкая нездоровым жестоким блеском в глазах. Рене сглотнула, мысли путались. — В любом случае… приятно было познакомиться, мисс Темпл.       Гибрид окинул взглядом застывшую в ужасе девушку с парнем и исчез.       Рене резко выдохнула и вздрогнула от очередного рыка Тайлера.       — Черт, — Темпл схватилась за голову и судорожно огляделась — крепления на стене были пусты, все цепи, которыми можно было бы связать парня, валялись за решеткой. Рене попыталась дотянуться до пут сквозь кованные прутья, но не вышло. Темпл грязно выругалась. — Черт, Тайлер, ты совсем не можешь ничего сделать? Не можешь сопротивляться?       Рене опустилась на колени перед парнем, мелкий мусор больно впился в голые колени.       — Это невозможно! — Взвыл Тайлер и по помещению разнеслось эхо ломающихся костей. Рене в ступоре отшатнулась.       — Тебя нельзя как-то ударить, вырубить? — с угасающей надеждой взмолилась Рене, но Тайлер только отрицательно помотал головой, сдерживая болезненный крик.       — Нет! Так ты меня только больше разозлишь!       Глаза Локвуда загорелись желтым и он по звериному зарычал, заставив Темпл осесть на пол у стены и забиться в противоположный угол.       Выхода не было. Она была взаперти с парнем, который скоро превратится в волка и разорвет ее на части. Рене взвыла от досады: навалившийся неожиданно ужас и усталость вытянули из нее все силы, а отчаяние заполнило все ее существо.       Если это конец, может, и ладно? Что она может сделать? Она так устала гнаться за целями, так устала хранить все в себе, не доверять даже друзьям, так устала от постоянной гонки. Рене чертовски от всего устала. Теперь и целей-то не было — ради чего бежать? Может, хоть теперь отдохнет? Всегда шутила, что в гробу отоспится и вот, наконец, дошутилась. Рене всхлипнула — не так она представляла собственную смерть — точно не от зубов потерявшего контроль оборотня.       Темпл было жалко себя. Очень жалко. А еще жалко Тайлера — молодой парнишка по вине обстоятельств, по вине Клауса, станет убийцей и вряд ли себя за это простит. Черт. Это отвратительно, но сделать она ничего не может. Ей стоит сдаться, и прямо сейчас. Потому что смысла бороться нет.       Рене резко ударила себе по щеке и встрепенулась. Как она может так говорить? У нее есть семья — дети не переживут, если потеряют и ее. Плевать на цели, плевать на работу, но она должна выжить ради них, ради неугомонных Сиси и Майка, ради рассудительного Эрика, ради Октавии, с которой Рене так и не помирилась. Рене обязана выжить ради них, хотя бы попытаться.       Темпл вскочила на ноги и выдохнула. Нужно было соображать быстро. Что она может сделать? Вырубить Тайлера не вариант — он сам об этом сказал. Остановить превращение невозможно, это магическое проклятие, по обрывочной информации, портило жизнь рожденным с генами оборотня на протяжении многих тысяч лет, да и что она может против магии?       Стоп.       Рене замерла, пытаясь поймать за хвост какую-то призрачную, скользнувшую на краю сознания мысль. Волк — животное. Тайлер — человек. Если она не может противостоять магии, то может попытаться что-то сделать с понятными ей животным и человеческим началом в парне.       Рене осторожно приблизилась к Локвуду, который до сих пор, как при схватках, все чаще взвывал от боли из-за ломающихся костей, но все еще оставался человеком. Думай, Рене. думай, ты это умеешь лучше всего.       В сознании на огромных скоростях сменяли один за другим ущербные варианты и информация, Темпл казалось, что ее мозг может перегреться от таких усилий, но сейчас ей было все равно.       Нажать на какие-то точки? Вряд ли, Рене не была сильна в акупунктуре. Задушить? Вариант, но она сама себя не простит, да и вряд ли Тайлер спокойно даст лишать себя жизни, а перекрыть кислород лишь настолько, чтобы парень отключился, Рене не знала, как. Пообещала себе, если выживет, разобраться.       Думай, Рене, черт возьми, думай!       Притвориться мертвой? Бред. Позвать на помощь? Клаус наверняка позаботился засунуть их в отдаленный бункер, где рядом нет ни души. Попросить Тайлера еще раз попробовать перебороть внушение и открыть клетку? Даже если выйдет, что невероятно, вряд ли они успеют — парень все силы потратит на это и не сможет сопротивляться превращению, и далеко Рене не убежит.       Защищаться было нечем. Бежать некуда. Сделать Рене ничего не могла, о волках, да и в принципе животных ничего не знала… однако…       Рене дернулась, как от пощечины. Она знала кое-что о людях. И не кое-что, а очень многое.       Темпл подобралась на месте и опустилась на корточки в метре от парня, лихорадочно соображая, как отвлечь Тайлера от боли. Темы лекций по психологии в памяти сменяли одна другую, собственный опыт перелопачивался за секунды — Рене подняла уверенный взгляд на Локвуда.       — Тайлер, слушай меня, — тихо, но твердо произнесла она. — Слушай мой голос, Тайлер, сосредоточься на нем.       «В концлагерях людям давали порядковые номера вместо имен, чтобы уничтожить в них самоосознание себя, как личности — нужно чаще повторять его имя,» — билось в сознании.       — Тайлер, тебе нужно слушать мой голос, мы справимся. «Животные, волки — ночные звери, вся их сущность сосредоточена на слухе, слуховой вектор есть и у Тайлера, нужно говорить вкрадчиво и твердо». — Тайлер, послушай меня, тебе нужно постараться делать и представлять то, что я тебе скажу. Тайлер, постарайся, я тебе помогу. — Рене выдохнула его имя на одном дыхании и посмотрела прямо в желтые светящиеся глаза парня. Тот рыкнул, но слабо кивнул. — Хорошо, ты молодец, Тайлер, — улыбнулась Рене.       «Тело. Вся жизнь зверя сосредоточена в его теле, в движениях, в охоте. Мышечный вектор. У Тайлера, как у оборотня и спортсмена хорошо развита тактильность, нужно привлечь его внимание движениями, нужно сосредоточить его на себе».       — Тайлер, попробуй назвать мне пять белых вещей, — Рене приблизилась к парню и осторожно дотронулась до его щеки, но Тайлер отрицательно покачал головой и взвыл, от чего спина Рене покрылась холодным потом — видно было, что Локвуд сдерживается из последних сил и уже не может говорить. — Ладно, хорошо, я назову тебе их сама, ты только слушай мой голос, Тайлер, постарайся сосредоточиться на нем, на сколько это возможно. Не думай о боли. Тай, думай обо мне, слушай мой голос. «Нужно дышать с ним в такт, как матери дышат в унисон с младенцем, а затем замедляют дыхания и ребенок засыпает».       — Тайлер, слушай меня. В мире есть белые свежие простыни. Ты наверняка любишь на них ложиться, когда они свежепостеленные обдают тело мягкостью, практически хрустят от прикосновений, — Рене мягко, осторожно, практически невесомо коснулась руки парня.       «Нужно рассредоточить его внимание и постепенно собрать весь фокус звуков и ощущений на себе».       — Тайлер, вспомни еще белый песок. Слушай меня, сосредоточься на моем голосе и вспомни, как мягко он обволакивает твои ноги, когда ты ступаешь босиком по песчаному пляжу. — Рене выдохнула и второй рукой медленно коснулась бедра замершего перед ней парня. Звериная сущность просилась наружу, ломала кости Тайлера, но он честно пытался сосредоточиться на ощущениях от прикосновений и голосе Рене. Ему это нужно. — Третья белая вещь в этом мире, — продолжала Рене сочиняемую на ходу собственную мантру, — это молоко. Слушай мой голос и вспоминай, как в жаркий летний день ты выпивал целый стакан залпом, как молоко холодило твою трахею и губы, как белые капли падали на шею, проливаясь от неуемной жажды, — Рене сосредоточенно говорила, взвешивая каждое слово, и водила пальцем по щеке парня, аккуратно касаясь губ с оскаленными клыками.       «Сильная мотивация, на котором может сосредоточиться человек, это одна из трех по Фрейду — деньги и власть остается за бортом в данной ситуации. Остается желание. Нужно не дать ему отвлечься на превращение, нужно замкнуть весь фокус внимания на себе, чтобы он не думал о боли».       — Еще одна, слушай меня, Тайлер, четвертая белая вещь — это снег. Почувствуй, вспомни, как под рождество идет первый снегопад, как ледяной ветер колет щеки, как предвкушение разливается по телу, — Рене коснулась плеча Тайлера и подползла ближе к парню. — Пятая белая вещь — это перо. Вспомни, какими перьями набита твоя подушка, Тайлер, какая она мягкая и такая желанная после тяжелого дня. Вспомни это, Тайлер. Представляй то, что я говорю, и слушай мой голос, — Рене дернулась, когда Локвуд рыкнул от очередной вспышки боли, но постаралась сосредоточить свое внимание на парне и не отступать, потому что ее мантра, казалось, действует.       «Нужно довести его до пика бессознательности и вырубить ударом в висок. Только любительским гипнозом и разговорами это сделать не получится».       — А теперь, Тайлер, вспомним пять черных вещей, — Рене провела ладонью по линии ключиц парня. — Это шерсть угольно-черной кошки, которая хищником гуляет сама по себе, — глаза Локвуда загорелись ярче и Рене от страха сглотнула, но продолжила. — Вторая черная вещь в этом мире — это сажа в потухшем костре, третья — черные фигурки шахмат, четвертая — сланец в горах, пятая — кожа, которой обтянуты сидения твоего автомобиля. Вспомни, Тайлер, как ты любишь свою спортивную машину, слушай мой голос и вспоминай, как садишься в чертовски удобное кресло, заводишь мотор, как едешь на скорости по шоссе. — Рене замерла, когда Тайлер отшатнулся от ее прикосновения, но уверенно перехватила парня за руку.       «Нужно действовать быстрее и активнее, скоро он перейдет черту превращения, до которой еще был человеком».       — А теперь, Тайлер, подумай о четырех злых вещах в этом мире, — Рене заглянула парню в глаза и придвинулась ближе. — Первая злая вещь — насилие, — Локвуд зарычал, но Рене взяла лицо парня в свои ладони и продолжила говорить слова ему в лицо, опаляя щеки парня горячим, ровным дыханием. Сердце колотилось где-то в горле, голос от волнения отдавал хрипотцой. — Вторая злая вещь — это зависть. Из-за нее случаются войны и то самое насилие. — Темпл провела большим пальцем по щеке парня и второй рукой провела по затылку Локвуда, сжимая пальцами короткие волосы. — Третья злая вещь — болезни. Четвертая — убийство. — Тайлер дернулся и рыкнул, но Рене не собиралась отступать — она жестко держала лицо парня в ладонях и заставила смотреть на нее.       «Больше сосредоточенности, больше внимания, он должен полностью забыть о том, что его кости ломаются, а человеческая сущность сменяется животной. Нужно выбить его из колеи еще в человеческом сознании, чтобы он не мог переступить черту превращения».       — Четыре хороших вещи, вспомни четыре хороших вещи, Тайлер. Слушай мой голос и вспоминай, — Рене аккуратно наклонила голову в бок и рукой надавила на плечо парня, заставляя того сесть на пол. — Первая — радость от покупки нового телефона. Вспомни, как это было, Тайлер — глупая, но такая приятная радость, особенно в детстве, — от диссонанса действий и слов Рене Локвуд замер — Темпл медленно села на колени парню, ее шелковое платье задралось до середины бедра. Зверь внутри просился наружу. — Вторая хорошая вещь — это встреча с родителями после долгой разлуки. Вспомни все хорошие моменты с отцом, вспомни свою любовь к нему, Тайлер, — Рене давила на детские воспоминания и ходила по лезвию бритвы, вспоминая покойного строгого отца Локвуда, но это действовало — парень внимательно смотрел ей в глаза. — Третья хорошая вещь в этом мире — это чувство, что ты выспался. Вспомни, Тайлер, как тело ломила приятная истома, как не хотелось вылезать из кровати. Слушай мой голос и вспоминай, — Рене схватила парня за волосы и запрокинула его голову назад. Тайлер по-волчьи зарычал, но Рене облизнулась, приковывая внимание оборотня к своим губам, и провела ладонью от шеи к плечам, прошлась пальчиками по груди и опустила руку ниже.       «Его тактильность нужно сосредоточить на прикосновениях, а не на боли. Боль — это все, что он сейчас чувствует, надо сбить его с толку, надо давить на человеческую мотивацию, он в полубредовом состоянии сейчас».       — Четвертая хорошая вещь, Тайлер, это надежда. Надежда, которая умирает последней, надежда, которая окрыляет и заставляет побеждать. — Диссонанс разговора о светлой надежде и того, что Рене нецеломудренно прошлась пальцами по кромке штанов парня, заставили Локвуда сглотнуть. — Теперь подумай о трех светлых и трех темных вещах, Тайлер. Первая темная вещь — предательство, — Темпл выдохнула последнее слово парню в губы и почувствовала его возбуждение. Кожа Тайлера пылала, грела под ее прикосновениями, но Рене нужно было его внимание: не будет его — Тайлер сорвется. — Вторая темная вещь — трусость. — Пальцы Рене коснулись кожи парня под футболкой, но она не дала обратить на это внимание — дернула его за волосы и сквозь рык впечатала в губы парня грубый поцелуй. Требовательный, подчиняющий и жесткий. — Третья темная вещь, — Рене оторвалась от губ парня и с хрипотцой почти мяукнула, — ложь. К ней прибегают все, и ты, Тайлер, в том числе, она пропитала каждый уголок этого мира, и все равно, зная, что это плохо, мы ее используем.       «Надо запудрить ему мозги, нужно сбить с толку и парня и зверя в нем, который рвется через кожу».       — Вспомни теперь три светлых вещи, Тайлер. — Рене с резким усилием порвала на парне футболку. — Три светлых вещи — это доброта, — пальцы сжали плечи, мокрые поцелуи остались на шее Локвуда. Парень задержал дыхание от мутнящего сознания марева, — искренность, — Рене расстегнула ремень на его штанах и выгнулась, крепче сжимая парня в болезненных объятиях. — И верность. — Темпл сфокусировала внимание парня на себе, пройдясь руками по собственным ребрам и груди, притянула его ближе. — Вспомни про верность, как про одну из светлых вещей в этом мире, — продолжала сбивать парня с толку Рене. Она прикусила его за губу, сосредотачиваясь на плавности и методичности действий — старалась не думать о том, что делает нечто отвратительное с парнем сестры, младшего на пять лет, ради выживания.       «Расфокусировка прошла удачно, он почти не соображает, что происходит и где находится, но превращение все еще идет, хоть и замедлилось — надо собрать его внимание в одну точку. В ту, в которую я скажу».       — Подумай теперь о двух грязных и двух чистых вещах, Тайлер, — Рене медленно потянула платье вверх, до пояса, оголяя худые, прокачанные тренировками ноги, и звонко расстегнула ширинку на штанах парня. — Одна грязная вещь — это лицемерие, — она провела рукой по его коже, чувствуя возбуждение, и заглянула Локвуду в глаза. Выхода не было. — Вторая — разводы туши на щеках заплаканной девушки. — Темпл выдохнула, отрешаясь от морали и принципов, и медленно опустилась парню на колени, стараясь не морщиться от неприятных ощущений — она была напряжена, как струна, какая речь об удовольствии. Ей было страшно. Локвуд распахнул глаза и застонал, Рене поняла, что перехватывает контроль понемногу. — Чистая, Тайлер, — она выдохнула его имя ему в губы, — одна чистая вещь в это мире — это белые листы бумаги, — она сжала пальцами его плечи. — Вторая — доверие.       Рене потерялась в собственных натянутых нервах, злости и состредоточенности — движения становились быстрее, глаза Тайлера начали тускнеть, зверь терял контроль, Рене не отступала.       — Теперь подумай об одной отвратительной и об одной прекрасной вещи, Тайлер, — грудным голосом проговорила Рене, не останавливаясь — царапала спину парня, переводя фокус боли также на собственные движения — старалась заполнить своими действиями, голосом и собой все пространство, чтобы Тайлер не смог ни о чем другом думать, даже о превращении, что ломало кости, чтобы хотя бы оттянуть этот момент. — Одна из отвратительных вещей в этом мире — Рене закусила губу, чтобы не взвыть от отчаяния, и плотнее прижалась к парню, но все еще смотрела ему в глаза — властная и гибкая, — это опустошение, — прошептала она в губы парню. — А одна из прекрасных — ясный горизонт. — Тайлер часто задышал, не отрывая взгляда от Рене — он уже не был собой, но еще не превратился, Рене поймала его на грани. — Но запомни одно, — Рене вдруг остановилась, заставив Локвуда резко выдохнуть, и пронзительно посмотрела парню в глаза — в них он увидел неизбежность и подчинение. В эту секунду Тайлер был в ее власти. И она это поняла. — Мир не делится на черное и белое.       И с силой ударила парня локтем в висок.       Локвуд вздрогнул и повалился на пол без сознания. Рене выдохнула, отползла от парня и зашлась громкими рыданиями.       Рене рыдала навзрыд: в задранном по пояс шелковом платье, на холодном полу, она оплакивала несправедливую судьбу за то, что, считай, ей пришлось изнасиловать подростка, оплакивала свое раскрошенное собственными принципами будущее, оплакивала даже родителей. Рене ведь после их смерти почти не плакала — с головой ушла в работу и забыла, что можно горевать — ей некогда было.       Зато теперь, лежа на холодном полу в подвале рядом с бессознательным телом непревратившегося оборотня, Рене смогла оплакать все. Она была разбита, окончательно. Ее надломили смены собственных приоритетов, подкосила ссора с сестрой, но грех на пороге смерти ее сломал. Она не умела достойно жить, и умереть достойно не смогла.       Слезы закончились через четыре часа бесперебойных рыданий. Рене лежала в полном отуплении, не могла думать. Все эмоциональные, физические и психические силы она оставила в моменте выживания, когда Тайлер смотрел на нее своим доверчивым взглядом.       Но она выжила, она смогла. Рене села на полу, отдернула платье и горько усмехнулась. Аккуратно поправила висящие на парне штаны и укрыла оставшимися кусками футболки. Проверила дыхание — жив.       Темпл запрокинула голову и растянулась на полу, смотря в темный каменный потолок. Неужели она сделала это все только ради семьи? И только? Рене подумала, что они бы пережили ее смерть. Да, это бы их подкосило и добавило очередную психическую травму каждому, но они бы справились. Лиз бы взяла их под опеку, заработанных Рене денег и денег семьи хватило бы, чтобы жить следующие лет двадцать не богато, но сносно. Они бы выкарабкались. Значит, она выжила не только ради них? Может, ради себя? Потому что Рене… хотела жить?       Ускользавшей все это время мыслью в сознании всплыли слова маленькой Сиси «я буду играть, даже когда вырасту». А чем она, Рене, хуже? Почему должна вечно за чем-то гнаться, превращать даже любимую работу в тяжелый труд, почему не может испытывать такой же радости, как когда играла в детстве?       Это же ее жизнь. Первый раз — данная, второй — выцарапанная собственными руками из лап смерти пять часов назад. Рене села.       Это ведь правда. Она вольна делать все, что захочет. Может устанавливать правила и ломать собственные установки. Она может играть. Наслаждаться. Она может расслабиться. В конце концов — не понравится — она знает, как вернуться на исходную.       И можно попробовать… доверять? Не только себе, но и близким друзьям, команде? Потому что Рене отказывалась верить, что данный такой ценой второй шанс нужно потратить на то же напряжение, злость, на то же вечное волнение и паранойю.       С первыми лучами солнца с растерянного Тайлера спали оковы внушения и он смог открыть решетку.       Выходили из подвала оба задумчивые: Тайлер под гнетом данного минутой ранее обещания, Темпл — с новой целью.       Рене решила. Она не будет устанавливать собственные правила. Она будет играть без них.