Хороните в закрытом гробу

      Сумеречные лучи утреннего солнца разрезали облака и мазнули по влажному от росы асфальту. Утро опускалось на город медленно, но верно, никого не оставив равнодушным: улица дышала жизнью.       Порыв ветра подхватил остаточную морось и, уступая место солнцу, бросил ее на землю в последний раз. Капли замерцали на солнце. Рене улыбнулась. Поправила шарф и кинула мужчине у первой машины: тот подал знак остальным и четверо темными тенями ловко уложили сумки в багажник. Из джипов вышли остальные.       — Потом хоть расскажешь, что это за армия Джонов Уиков? — Хохотнул Сойер, подходя к крыльцу дома Рене — остальные остались у машин.       — Подробности узнаешь первым, — иронично наклонила голову на бок Темпл и парень патетично закатил глаза. Картина, что складывалась на его глазах, наводила на мысль, что все не будет так просто. С Рене просто никогда не бывает.       Темпл кивнула другу и оглядела вышедших из дома близнецов — они под присмотром Маргарет сели в предпоследний из пяти джипов, стоявших вдоль улицы. Дверь закрыла Октавия — она с благодарной улыбкой посмотрела на сестру и еще раз крепко обняла Рене. Она была рада, что все так закончилось.       Сойер разговаривал с Генри — самым суровым и парнем из пяти охранников, рядом стояли Блэр с Лиамом — Лу и Дана остались в машине, ожидая поездки в аэропорт. Лаура и Шон стояли у последнего джипа, тихо переговариваясь, и тоже кивнули Рене в знак того, что можно ехать.       Рене бросила последний взгляд на дом: эти две недели выдались… насыщенными.       Разбитая произошедшим и обретя новую цель, Рене первым делом поняла, что так больше продолжаться не может. Ей нужно было отпустить ситуацию и расслабиться. Поэтому по возвращению домой она первым делом обняла Октавию. Младшая Темпл была удивлена, но Рене это не волновало: когда ты находишься на волоске от жизни, все ссоры кажутся чертовски незначительными.       Случившееся словно встряхнуло ее, а затем вывернуло ее наизнанку. И забыло вернуть все на свои места. Но, вероятно, это было и к лучшему…       Рене сказала сестре, что поняла, почему так разозлилась: действия Октавии отобрали у Рене привычный ей контроль и на фоне произошедших событий это стало, практически, последней каплей. Рене желала Октавии счастья, свободы, только от чего-то решила, что свобода эта обязательно будет проявляться в рамках, заданных самой Темпл. Ей так было легче. Но после всего она поняла, что это… просто неважно.       Осознание этого было болезненным и неожиданным, но Рене извинилась. Взяла с Октавии обещание быть благоразумной и всегда спрашивать совета, но двигаться своим путем. Дала благословение. И после дала себе мысленную пощечину: сестра была права — Рене знала, что она пошла в мать. Они были чертовски похожи, Мерилу учила Октавию рисовать и это было их личным уголком спокойствия. Азартная Рене пошла в отца и у нее была возможность проявить свои качества, но когда сестра заявила, что хочет пойти по стопам матери, Рене ей запретила. Темпл была просто рада, что для осознания этого ей понадобилось пара дней и острый пережитый стресс, а не целая жизнь.       После этого Рене дала команде задание «закончить все за две недели» и проспала двое суток кряду. Ее телу и психике это было необходимо, потому что Рене поняла, что не обязана следовать собственно установленным правилам — можно попросить команду завершить проект самостоятельно и можно на завтрак съесть стейк в забегаловке Сэма, вместо того, чтобы корпеть ночами над бумагами самой и отдавать дань балетному прошлому салатом с зелеными яблоками.       На третий день Рене проснулась счастливая. Отдохнувшая. Свободная. Экзистенциальный кризис той ночью в пещере ударил по мозгам так неожиданно, что она сама не могла поверить в это. Все оказалось так просто — нужно было всего лишь расслабиться. Наслаждаться моментом. Играть, а не работать.       Известие о смерти Дженны ощущение счастья притупило. Но как только Рене почувствовала зарождающуюся в груди ярость по отношению к гибриду, виновном в смерти подруги, она опомнилась — нельзя было снова в это окунаться. Рене помнила то чувство бессилия, обиды и злости, что жило в ней и разрывало еще недавно и не хотела снова чувствовать это.       Поэтому Темпл организовала похороны и встретилась с оставшимися Гилбертами. Елена не удивилась приезду Рене, так как знала, что они с тетей были подругами, но оплаченные и организованные похороны стали неожиданностью. Рене также сразу поинтересовалась кандидатурой того, кто станет опекуном — после пережитого собственного опыта на такие вещи она в первую очередь обращала внимание.       Елена уверила Темпл, что Рик позаботится о них. В тот момент, несмотря на прошлые недопонимания, Гилберт была благодарна девушке. Даже не сдержала слез, что под понимающим взглядом Рене скатились по щекам. Рене была не самым приятным или дружелюбным человеком, которого знала Елена, но в тот момент она искренне им сочувствовала. Рене понимала Гилберт как никто другой и это было видно — как сказала когда-то Кэролайн: им было о чем поговорить.       Они разговаривали до самого вечера, и только убедившись, что Елена будет в порядке, Рене покинула дом. Гилберт, правда, слышала, как Рене практически угрожающим тоном говорила Рику, что если тот не справится, не убережет детей или будет слишком часто пить, она лично закопает его на заднем дворе и не посмотрит, что тот потерял любимую девушку. В ее голосе звенела печаль и грусть, но также и уверенность в своих словах. Она должна была быть уверена, что племянники Дженны, дважды сироты, будут в порядке.       Сама же Темпл поняла, что это только начало, от того боль от потери подруги воспринималась иначе. Рене поняла, что путь, на который она встала, всегда будет сопровождаться смертью. И помимо того, что на этом пути нужно быть осторожным, также нужно быть готовым ко всему. И принятие — одна из тех истин, то Рене должна была осознать, потому что против некоторых явлений, таких, как могущественный гибрид, сделать она ничего не могла. Пока.       Остальное время Рене была занята поиском информации. А также проверкой и знакомством с новыми людьми: Генри появился в их жизни неожиданно. Бывший военный с пронзительным взглядом и вечно хмурым выражением лица ушел с фронта вампиром. Как это случилось и при каких обстоятельствах, он не знал. Но как только понял, что нуждается в человеческой крови, ушел в отставку — проблем с контролем у Генри не было, но сам факт требовал разъяснений.       Вернувшись домой, удовлетворяющей информации он так и не нашел, а к друзьям из служб, имеющим доступ к более обширной базе знаний и данных, он обратиться не мог ввиду абсурдности вопросов. Таким его и нашла Лаура: отчаявшимся, пьяным и беспомощным против утреннего солнца в баре, где Генри и заснул. Лора почувствовала его смятение, попросила не глупить и разговорила мужчину. Оказалось, она была именно тем, кто смог ему помочь.       Затем с ним встретилась Рене. Помимо рассказов о сверхъестественном и контроле, что также обсуждались после обращения с Шоном, они обсуждали будущее. Темпл была готова помочь мужчине освоиться в новом теле безвозмездно, но Генри признался, что целей у него или семьи, ради которых это можно делать, нет. И предложил работать на Рене. Ему были близки ее идеалы и то, на какие высоты девушка замахнулась. Он хотел быть полезен. А как выживать одному, без знания о магии, что делать и каким образом использовать свои новые способности в обычной, старой жизни, он не представлял.       Рене согласилась. Темпл была приятно удивлена тем, что Генри, в отличие от девятнадцатилетнего Шона, был человеком опытным и многое повидал, поэтому информацию и новые знания принял спокойнее. Сразу начал думать, как это использовать — Рене это было по душе. Поначалу Рене подумывала отказаться от помощи мужчины, так как Генри хоть и был военным, но качественно нового и креативного, как остальные в команде, предложить не мог. Но потом поняла, что на одних мозгах и идеалах далеко не уедешь: первым делом ей действительно нужно было подумать о частной охранной компании или любой другой силовой поддержке. Без сил и власти ты никто. Поэтому она согласилась.       Условия работы, или скорее образа жизни, что предлагала Рене, Генри подошли. И он предложил нанять также его брата и троих друзей, тоже бывших военных, работающих в найме телохранителями или в охране, которые сражались за идеалы и свободу страны, но в итоге поняли, что стали винтиками системы, зарабатывающей на них деньги. Рене была той, кто дал им новую цель. Надежду на то, что они могут повлиять на изменения этого мира.       Парни Рене понравились. Питер, брат Генри, был выше и язвительнее, остальные двое — Лоренс, военный врач, которому осточертело латать товарищей и отправлять их обратно на бойню, и Хэммиш — всегда мечтавший стать актером, походили на друга — разговорчивыми не были. Но они искренне, как и Рене, хотели изменений. Пытались бороться со злом. Но когда система их кинула и они не знали, что делать, Рене показала, что у них может быть цель. И убедила, что знает, как ее достигнуть.       Снятый на окраине города коттедж стал на эти полторы недели их личным пристанищем: Рене приезжала раз в два дня, остальное время с парнями проводил Шон, который уже освоился и разобрался с новыми способностями. Парни учили его драться. Шон показывал, как владеть новыми силами.       Парни были удивлены, когда Темпл попросила ее научить душить человека не до смерти, а до потери сознания. Удивились, но показали. Питер долго кашлял.       Обзавестись такой странной неожиданной новой семьей было непривычно, но правильно. Будто постепенно в жизни Рене все вставало на свои места и она такого не чувствовала даже тогда, когда контролировала каждую сферу жизни и знала план наперед. Оказалось, вместо того, чтобы разбираться в тонкостях охраны самой, можно положиться на тех, кто в этом разбирается. И ведь у Рене на них ничего не было — даже на язву Питера! Мужчине было под сорок, но вел иногда он себя, как подросток. Или очень-очень наглый вампир, хотя был человеком.       Он не был похож на молчаливого сурового младшего брата, который был главным в их команде, потому что был старшим по званию: Питер также умел драться и также прошел крещение войной, но в обучении Шона участвовал только со стороны и с помощью язвительных комментариев. Рене даже поймала себя на мысли, что Питер сильно похож на Деймона, но быстро отмела ее — все же Хилл был старше даже несмотря на то, что Сальваторе стукнет уже скоро третий век.       И все же, в ее новой силовой поддержке, в этих побитых жизнью мужчинах, Рене видела больше понимания, чем в ком-либо. Потому что оказалось, что те, кто хоть раз бывал на войне, понимали, что такие сражения и пролитая кровь бессмысленны. Либо они искали смысл не там. Сейчас у них появился шанс попробовать свои силы в другой войне. Той, которая может дать результаты.       — Я так сильно тебе понравился, что ты села в машину именно ко мне, а не к Генри? — Питер облокотился на джип и наклонил голову вбок, исподлобья разглядывая Рене. Темпл про себя улыбнулась: конечно, изначально план был именно таким — глава охраны сопровождает главу их еще небольшой организации, но Рене видела, какие взгляды кидала Лаура на Генри и решила посадить их вместе — раньше бы Темпл пресекла все зарождающиеся на работе связи, так как это могло влиять на работу, но сейчас она просто хотела, чтобы ее люди… были счастливы?       — Не надейся, Хилл, — давя улыбку, отзеркалила Рене положение головы мужчины. — Просто подумала, что даже тебе стоит дать шанс узнать, какого это — летать первым классом, — беззлобно хохотнула она на подколку мужчины и Питер картинно схватился за грудь.       — Ты жестоко ранила меня в самое сердце, — патетично вздохнул он и открыл перед Рене заднюю дверь джипа, галантно приглашая внутрь.       — Оно у тебя есть? — Деланно изумилась Рене и мужчина со смешком покачал головой, помогая Темпл сесть в машину.       — Резонно. — Согласился он и занял водительское кресло. — В аэропорт? — кинул он взгляд в зеркало заднего вида на Рене и та встретилась глазами с мужчиной.       — Сначала кое-куда заедем. — Кивнула она, протягивая Хиллу адрес на бумажке и чуть тише добавила себе под нос. — Нужно отдавать долги.

***

      Клаус был взбешен и разбит: партия, казавшаяся простой, вышла за рамки продуманной стратегии — Майклсон не мог создавать гибридов.       Они умирали сразу после превращения: истекали кровью из глаз и ушей и рушили все планы Клауса создать верную армию гибридов. Чертовы оборотни дохли, как собаки, и это выводило Майклсона из себя.       Клаус зарычал и отбросил к стене кресло, схватившись за волосы: все было зря. Зачем ему обладать таким могуществом, если он такой один? Король без подданных — не король.       Он подозревал, что во всем виноваты ведьмы: они утаили от него какую-то часть ритуала, а если и нет, то не сказали о последствиях. Он все сделал правильно: убил двойника, вампира, оборотня и человека, освободил сущность волка, запертую в нем на протяжении тысячи лет. Почему тогда он не мог создавать себе подобных?       Майклсон обессиленно рухнул на диван, но в следующую секунду подобрался на месте и прислушался: к гостиной приближался мерный стук каблуков. Клаус насторожился: человеческое сердце неизвестной билось ровно.       В гостиную вошла Рене Темпл и Клаус вздрогнул, помотав головой: этого не может быть. Она мертва, она ему мерещится, это видение, очередное ведение из-за перегретых нервов.       Но Рене также стояла на ступеньках, в символичном, отсылающим к Ницше, белом пальто, со снисходительной улыбкой на губах и вечной загадкой во взгляде. Она его не боялась — она смеялась над ним.       — Ну, здравствуй, Клаус. Скучал?       Темпл наклонила голову на бок и заинтересованно вскинула брови, вопросительным взглядом рассматривая растерянного мужчину перед собой. Клаус не мог взять себя в руки: он слишком устал и вымотался. Когда рушатся планы, которые ты строил несколько сотен лет, когда то единственное, чего ты желал все это время, за что убивал и что тебе снилось во снах разбивается о грубую реальность, это опустошает. Вынимает все силы. Даже такие неисчерпаемые, как у могущественнейшего гибрида на планете.       — Ты… — сдавленный рык оцарапал горло, — я внушил ему… — осознание не хотело приходить — казалось, перед ним призрак девушки, ведь она не могла выжить. А призраки — это всегда чертовски плохо. — Ты не могла сломать решетку…       — Не беспокойся об этом, — легкомысленно отмахнулась Рене и хмыкнула, с удовольствием впитывая растерянность первородного, которую он отчаянно пытался прятать. — С твоим внушением все в порядке — вампирская импотенция тебе не грозит. Пока. — Она рассмеялась надменно, но искренне — Клаус понял, что Рене Темпл — не призрак. Она вполне реальна и жива и то, что ее сердце бьется так спокойно, не предвещает ничего хорошего для него.       — Что ты… — Майклсон с силой сжал челюсти, исподлобья наблюдая за… женщиной. Именно так — Рене изменилась, он это заметил. Она больше не была молоденькой девчушкой, пытавшейся любыми способами скрыть эмоции и удержать контроль — теперь он у нее был. Первородный видел это в глазах Темпл. Он сделал шаг навстречу девушке, намереваясь решить все силой, как делал это всегда, но Рене остановила его бесцеремонным жестом руки и вздернула подбородок, перебив мужчину.       — Знаешь, Клаус, — абсолютное спокойствие и уверенность в ее голосе заставили Клауса замереть, — моя профессия — траблшутер — переводится буквально как «истребитель проблем», что иронично, — она сложила руки за спиной и прогулочным шагом по дуге направилась вглубь гостиной, разглядывая Майклсона, как диковинную зверушку, как он это делал с ней. От чего-то Майклсон ничего не предпринимал. Лишь стоял, наблюдал за хищной, легкой походкой Темпл и слушал. — И ты подкинул мне проблем, Клаус, серьезных таких, — развела руками Рене и остановилась, с прищуром смотря на гибрида. — И я правда думала, что не справлюсь, думала, что у меня есть потолок, — усмехнулась она и расправила плечи. — Но благодаря тебе узнала, что у меня его нет, — Темпл тихо рассмеялась, стрельнув в мужчину нечитаемым взглядом, и выдержала паузу, подойдя к одному из полотен, висящих на стене. Она знала, что это картина гибрида. Рене вздохнула, рассматривая картину, и обернулась к Майклсону с деланным разочарованием во взгляде. — А я ведь восхищалась твоим умом, хитростью и жестокостью, — покачала головой она. — Мы ведь с тобой похожи, и стремление к власти я не считаю зазорным, — Рене пожала плечами, беззаботно хмыкнула, но в следующее мгновение твердо посмотрела на гибрида. И этот взгляд был куда жестче и увереннее, чем тогда, в баре, когда он пытался ее остановить. Майклсон замер. — Только ты допустил ошибку, Клаус, — ровно проговорила Рене со звенящим холодом в голосе. — Ты попер на меня, — припечатала Темпл. — Убил мою подругу, — продавливала она, с каждым шагом, с кажлым ударом каблука о мрамор вгоняя в сознание Клауса мысль о том, что не все так просто — Рене слишком умна для того, чтобы приходить сюда и говорить ему все это без туза в рукаве. Клаус насторожился. Как она выбралась? Как выжила? Неужели, она убила Тайлера голыми руками? — И за свои ошибки нужно платить. — Она вновь оказалась на ступенях у входа в гостиную и обернулась к мужчине. Царственная, гордая и беспощадная. Они и правда были похожи. — И я решила, как и ты, убить двух зайцев одним выстрелом — разбудить друга и отомстить тебе, — обманчиво-мягкая улыбка расцвела на губах Темпл, а Клаус перестал дышать, когда из кармана пальто Рене вынула серебряный клинок.       Мир вокруг замер. Казалось, в одно мгновение на него обрушилась вся вина и все возмездие, которое он заслужил за тысячу лет. За спиной Рене появился Элайджа. Гибрид знал, что брат это так не оставит. Он планировал его разбудить, когда у Клауса за спиной будет стоять армия верных гибридов, которые защитят своего создателя, но не раньше. Он знал, каким Элайджа бывает злопамятным. И свирепым.       Клаус сглотнул, взбешенный собственной неожиданной беспомощностью и, казалось бы, необоснованным страхом, но мысль восхищения относительно мести Рене все же промелькнула на краю сознания: люди обычно думают, что главное — ударить посильнее. Но это неверно. Чтобы было больно, необязательно бить сильно. Главное — знать, куда бить. И Темпл нашла это место.       — Ты… — он выдохнул это болезненно, надломлено, но Рене перебила его и снова улыбнулась, не дав договорить.       — Я… — с насмешкой передразнила она гибрида. — Я знаю то, что знаешь ты, но не желаешь признавать… — Она кивнула Элайдже и вновь вернула внимание к Клаусу, победно оглядев мужчину с ног до головы. — Что чаще всего по-настоящему покарать нас может только семья. — Рене замолчала и в ожидании выгнула бровь, с улыбкой наблюдая за тем, как настороженность на лице гибрида сменилась страхом и отчаянием, когда из-за спины Темпл вышли остальные члены семьи Майклсон. Ребекка в красном платье, Финн в одеждах девятисотлетней давности, Кол во фраке девятнадцатого века и Элайджа смотрели на Ника яростно и гибрид понял, что это начало конца. Рене кивнула окружающим и направилась на выход, перед этим ровно высказав Клаусу искреннее: — Надеюсь, тебе будет больно.       Никто об этом не сказал, но все это видели — зверя в глазах Рене, почти как у Клауса в горящих зрачках гибрида, только свирепее, и возможно, опаснее, потому что предостережение в ее взгляде не подпитывалось магией — оно росло и крепло изнутри.       Рене знала, что никогда нельзя отрекаться от своего внутреннего зверя, но поняла это только тогда, в пещере. Потому что в ту ночь ее человечность сломалась там, где зверь дал ей силы выжить. И сейчас этот зверь рычал в междустрочье ее тихих слов, предупреждая: не лезь — убьет.       Темпл кивнула Майклсонам ушла, перекинувшись взглядом с Элайджей: она не хотела мешать семейной мести. Лишь перед дверью Темпл остановилась и, не оборачиваясь, повернула голову вбок, покосившись на происходящее позади.       — И Клаус… — Рене говорила тихо, но каждый в особняке расслышал уверенность в ее голосе. — Вопреки тому, что теперь ты сильнейшее существо на земле… меня тебе стоит бояться.