***
Д ж и р а й я
Казалось странным, что менталистика, в которой он вообще почти ничего не смыслил, давалась тут легко, и, словно по щелчку пальцев, он оказывался среди полок с книгами, фотоальбомами, рядом с огромными стеллажами, где хранились видеокассеты и пленка, разделенные по датам и категориям, стоило только захотеть. Для таких дел больше всего подходила ночь: свалившаяся ему на голову неприятность в виде девочки-подростка крепко засыпала, устраивая непривычно большое тело клубком под одеялом, и даже в подсознании ее проекция укладывалась прямо на воду и застывала до пробуждения. Возможно, девчонка была бы и не против, чтобы он посмотрел ее воспоминания и вообще покопался в голове, но почему-то было у него ощущение, что в таком случае бы мало что получилось, да и... Пусть за этот небольшой промежуток времени между ними сложились вполне неплохие отношения, до конца доверять ей он не мог. Она, конечно, не казалась плохой, но, вон, что она умудрилась сделать: мистическим образом захватила его тело, и даже его дух умудрилась забить куда-то подальше так, что к телу и его управлению он почти никакого доступа не имел! Это не то чтобы злило, но... все это время ощущалось смущение, стоило только вспомнить ее монологи и собственные слезы; раздражение на самого себя, на свою невозможность выбраться отсюда, на часто непосредственное выражение ее лица, и, что самое очевидное, по клеткам (если они есть у духов, запертых в собственном подсознании) разливался просто дикий стыд... Его телом управляет не он. Говорит с его друзьями и знакомыми не он. Остановить Орочимару больше желал не он, как и спасти Минато. И такую густую, липкую вину за опоздание чувствовал тоже не он. И это тоже раздражало, но... Джирайя огляделся. Комната, в которую он повадился приходить по ночам, могла запираться изнутри. Щелкнула зафиксированная дверная ручка. Шаг вперед - и вокруг него лабиринт из полок, шкафов и всякой другой мебели, на которой могли быть свалены воспоминания. Даже на полу валялась смотанная, перепутавшая еще с какой-то заляпанной краской лента. Лабиринт был не сильно велик, все-таки "паразитка" была еще юной, не успела накопить столько воспоминаний, сколько есть у того же Джирайи. На перекрестках и в углах были раскиданы книги в цветных обложках, какие-то нитки, игрушки. Были даже непонятные тетрадки с записями, которые он не мог прочитать. Были и свитки, которые он призвал в тот зал, в котором они обычно сидят. Было пыльно. Киноленты почему-то успели зарасти паутиной. Более чистым, хотя, возможно, даже новым выглядел только самый последний стеллаж. "2018", - лишь это число значилось на цветных этикетках. Кассеты были отсортированы, ровно уложены, и казалось, что к ним никогда и абсолютно никто не прикасался. Разве что только к самой последней, лежащей не в прикрытой коробке рядом с остальными, а на ней, привлекая внимание другим числом. "2019". Будет честно признаться, что Джирайя почти не спит. Для чего это духу? Он может почувствовать усталость лишь тогда, когда "квартирантка" серьезно перетрудится или если он сам превысит возможный лимит взаимодействия с телом. Сейчас же, за неимением альтернативы, занимательным было и изучение того, до чего он сам раньше никогда бы не дошел. Длинные пустынные коридоры с редкими поворотами и перекрестками, внезапно обнаруживающиеся комнаты, в которых не всегда можно было что-то найти, что неожиданно оказалось очень огорчающим. Тупики с огромной вентиляцией, толща воды под ногами, тусклый свет. Не было ни звуков, ни запахов, даже осязание притуплялось. - Пхе, а мне казалось, что тут по-интереснее... - протянул он, стоило ему первый раз выбраться из зала. Бродить ночами в разных направлениях, отмечая пройденные коридоры чакрой, стало привычкой, пока в какой-то момент, может, недели через две или три, он не обнаружил две комнаты, расположенные друг напротив друга. Как оказалось, это были своего рода хранилища с воспоминаниями: на одной стороне была его память, а на другой - девчонки. Везде были одинаковые лабиринты с полками и стеллажами, с коробками, доверху наполненными кассетами и пленкой, стопками книг, свитков. Стоило прикоснуться хоть к чему-то, перед глазами сразу проносились картинки воспоминаний. Очки, когда-то оторванные от плюшевого зайца, кисть, подаренная как знак удачи, сделанный сестрой шелковый мак, разбитая бархатистая фоторамка... Так же было и с видеопленкой, пролистывающей не торопясь кадры из прошлой, слишком мирной жизни в, казалось, существующем лишь в воображении мире. Разговоры на неразборчивом поначалу языке, одинокие пейзажи маленького городка и небольшой круг лиц... Пальцы прошлись по неровной поверхности кассеты. Зашуршала внутри лента, под прикрытыми веками вспыхнули краски. Там был праздник, много людей, веселый смех, темная звездная ночь, густой белый снег и двое ребят, имена которых часто мелькали из воспоминания в воспоминание и имели большое влияние на состояние его неожиданной соседки. Удар спиной. Яркий, ослепляющий белый свет. Чей-то крик. И боль, заставляющая распахнуть глаза и долго таращиться в потолок. Вдох каждый раз долго не получалось сделать. Сведенные к переносице брови, упрямо поджатые губы. И снова неудача. Ни одной лишней детальки снова не удалось разглядеть. Да и понять тоже мало что получилось за все время. Как она все-таки оказалась здесь? Почему заняла его место? Что послужило катализатором? Как так получилось, что она, еще такая мелкая, умудрилась погибнуть в мире, где уже очень давно нет войн? И снова вопросы, на которые он так и не смог найти ответы. Тихо вздохнув, саннин поднялся на ноги и снова оглядел окружающие его стены лабиринта. С сожалением провел пальцами по полкам, усадил на свободное место упавшего на сухой пол игрушечного снеговика и щелкнул пальцами, оказываясь в светлом зале недалеко от девчонки. Чуть нахмуренный лоб, подрагивающие ресницы. Возможно, Джирайя мог бы узнать, что ей снится каждую ночь, найти какую-то еще зацепку в тайне появления этой иномирянки, но не решался. Хватало того, что он копался в ее воспоминаниях. Может даже быть, что она сама потом когда-нибудь расскажет подробно о том, что тогда произошло. - Просыпайся, - внутренние часы доложили о позднем восходе солнца. Проекция, чуть расслабившись, села, приоткрывая глаза. Подняла глаза, уставилась на нацепившего усмешку Джирайю и сама коротко улыбнулась, сонно щуря глаза. - Привет, что ли, - фыркнула она, устроилась поудобнее и провалилась в реальный мир. "Что там у нас по плану?" - прокатился зевок по помещению. - Ты планировала спокойно и подробно рассказать, что все-таки нам в будущем предстоит, - пробурчал Жаб, присаживаясь напротив девчонки, - а то вечно отмалчиваешься и расписываешь ситуацию только в общем. Если ты все знаешь о будущем, то мы могли бы многие события предотвратить! - сразу вспомнился момент, когда соседка решила насильно ему показать то, что она знала. Образы были размыты, ощущения неточны, но что точно Джирайя запомнил, так это то, что он всеми правдами и неправдами должен отговорить Орочимару от разрушения Конохи и убийства сенсея, уничтожить Акацуки, Учиха Обито и выжить. "Э-эм, а вот с этим будет сложно..." - и замолкла. Пограничный со Страной Ветра город был уже недалеко, минимум полдня пути. Быстро собрав вещи, соседка дождалась, пока Джирайя подключится к зрению, и чуть кособоко от до сих пор непривычного размера конечностей двинулась в указанную сторону. Джирайя хмуро промолчал. До чего-то масштабного, как он понял по воспоминаниям, есть где-то десятилетие. Они еще успеют вернуться к этому разговору, да и сам он, наверное, уже разберется с тем, кто или что такое эта Ари-на. ...А-ри-на... - У тебя слишком странное имя. "Не такое странное, как твое, знаешь ли," - притворно-уязвленно. Хмыкнув себе под нос, саннин многозначительно промолчал. "Да ладно, я в том смысле, что..." - Будете теперь Ари-чан, юная леди, - со смешком и чуть игриво, больше в шутку, перебил он. Проекция в ответ вскинула удивленно брови, то ли из-за интонаций духа, то ли из-за прозвища. Потом нахмурилась, выпятив в раздумьи нижнюю губу. А после, фыркнув под нос, заулыбалась. "Камешек*, ы-ы-ы", - закрыла она лицо руками, - "скажешь тоже!", - и прыснула, широко улыбаясь.О р о ч и м а р у
- А это еще что? Эта девчонка и правда надеется, что такое сработает? А не проще было бы отработать мои техники? Подземное убежище пахло застоявшимся воздухом и было все в пыли. Большой рабочий кабинет, лаборатория, примыкающий к ней небольшой чуланчик с интересным содержимым, пара-тройка запертых комнат и лабиринты из коридоров, ведущих либо к выходу из убежища, либо из страны прочь. Орочимару хмыкнул: нет, конечно, он всегда ответственно подходит к своей любой работе, будь то разработка какого-то препарата или техники или же создание таких вот подземелий, но все равно было несколько удивительно, что за столько лет потолок и стены здесь не рухнули. Ну, раз так, то и ладно! Разговора с Лидером, как такового, не было. Змея привели какими-то тайными путями в Скрытый Дождь, распорядились о его зачислении в ряды организации, познакомили с будущим напарником, "Красным скорпионом" Сасори, который, к неожиданности самого Пейна, был в башне под присмотром его компаньонши и тоже собирался вступить Акацуки; благосклонно, прямо по-божески щедро разрешили пока позаниматься своими делами и устроиться "в новом амплуа", как с хмыком, только вот не изменившись в лице, заметил псевдобог. - Надо было тогда тебя все-таки убить вместе с твоими друзьями, а не слушать этого идиота Джирайю, меньше проблем было бы, - с язвительной ухмылочкой высказался Орочимару. - Возможно, - не стал отпираться Пейн, на мертвом лице марионетки не дрогнул ни мускул, - но с этим вы уже, к сожалению припозднились. Этот мир познает боль от моих рук. Саннин лишь на это пожал плечами и был таков. "Познает боль, ага..." - впервые за несколько суток послышался в голове голос, а по нервам разошлись волны недовольного фырка. - Ох, это ли не Рена-кун, случаем? - ухмыльнулся Орочимару, снизив скорость передвижений, - Давненько тебя не было слышно. Где пропадала? "Ты сам же меня и запер в подсознании! Еще и змеями обвязал!" - возмущенно вскричала девчонка. Чтобы подольше и без всяких выкидонов со стороны этой прибившейся душонки позаниматься собственными важными делами, Орочимару либо вводил ее проекцию в гендзюцу(правда, из них она быстро выбиралась, потому что те были слишком слабыми), либо просто связывал змеями так, что она и двинуться не могла, до тех пор, пока он не отходил от "руля", чтобы набраться времени для нового рывка. Душонка, активно отстаивающая свою независимость и требующая называть ее собственным именем, а не "каким-то там придуманным для удобства прозвищем", со своим периодическим заключением была не согласна, долго и нудно могла спорить на эту тему, а затем могла и сама запереть в катакомбах подсознания раззадоренного руганью и раздражением Змея. Тот в долгу не оставался и пакостил изнутри, как мог: перекрывал потоки чакры, когда девчонка начинала заниматься с ней, устраивал "бум" среди логических цепочек, которые она выстраивала, но настолько лихо шифровала каким-то непонятным образом, что это подстегивало саннина на новые подлянки. Ближайшее и более менее новое убежище поджидало их еще через сутки пути. Окопались они тут, скорее всего, надолго, поэтому в свободное от заточения время Орочимару старался навести тут более менее пристойный порядок. По крайней мере такой, чтобы, если приперлись неожиданные гости(или даже вполне ожидаемые), то не сразу заметили, что тут долго никто не обретался и деятельности пока никакой не вел. Ну, это так, на всякий случай. Подыгрывание паранойе. Чтобы никто не подумал, что Белый Змей Конохи пока еще не сильно пришел в себя после побега и такого все-таки неожиданного предательства. "Вообще-то, я тебя предупреждала. А ты что сделал, а-а-а? Посмеялся с этого!" - Лучше заткнись, - шикнул Орочимару. Пока не пришлось в спешке покинуть Коноху, у ученого тема появления душонки вызывала просто дикое возбуждение. И сейчас, в принципе, вызывает, но насущные проблемы оказались поважнее новых исследований. Как? Откуда? Почему? И много других вопросов, на которые ответы найти пока не вышло. Было бы намного проще, если бы это был частый случай, но, увы и ах, из подопытных и испытуемых у Орочимару есть только он сам. А с самим собой, если что, нужно быть поаккуратнее, и при возможных экспериментах не вытворять ничего, что закончилось бы летально. Наверное. Бессмертием он все-таки пока не овладел, хотя душонка иногда обзывала его перерождение "сранью Господня". Что это такое, он понятия не имел, но и, собственно, было как-то "глубоко фиолетово". Странные все-таки фразочки у этой пигалицы. Интере-есненькие. "Фу, блять, хватит так облизываться!" - а теперь назло вывалить длинный язык сильнее и еще более смачно провести по рту, кончику носа и подбородку. По телу, обычно не такому чувствительному, табуном побежали мурашки отвращения. В свой разум душонка не пускала, информации о себе и будущем, о котором упоминала сейчас специально очень нечасто, подавала мало и больше своими редкими замечаниями подогревала интерес и то самое возбуждение. Это и выбешивало, чего Орочимару старался как раз-таки не показывать. Хотя, судя по сквозящему в голосе сарказму и точно такой же ухмылке на лице проекции, душонка обо всем догадывалась и только еще больше пыталась его раззадорить. Еще Орочимару с иронией зачитывал потом ее выкладки о техниках, о мире, пытался разобраться в шифре, который беспрестанно использовала девчонка. Были и какие-то странные сравнения, над которыми приходилось долго ломать голову. Ломать так, что думать потом вообще нормально нельзя было. Странная пигалица. Интере-есненько. Пока он бывал закрыт в подсознании от доступа к пяти чувствам, он не знал, что именно могла вытворять в реальном мире душонка. Выглядело лишь все потом немного порушенным, и в теле чакры оставался мизер. Наверняка тренировалась. А потом он уже нашел новые выкладки. Изучение печатей, составляющих определенную комбинацию для каждой техники, значение и свойство любой из них, и, как следствие, список возможных в теории техник. Где она это все нарыла, было непонятно, но сначала Змей отнесся к этому придирчиво. После брошенного замечания, где-то через полмесяца, он нашел уже записи о собственных изученных техниках, которые так же разобрали на составляющие и расписали, что будет эффективно, а что не очень. Вот тут уже стоило подумать. - Эй, Рена-кун, - позвал он связанную душонку, когда набрал достаточно крови для анализа, - уже достаточно времени прошло, не пора бы тебе поделиться своими, бесспорно, важными знаниями о том, что мне предстоит в будущем пережить? "Пф, сомневаюсь, что тебе это и правда надо знать", - фыркнула проекция. Орочимару отставил пробирку, уселся на кушетку и перенесся в подсознание. - Очень даже надо, моя дорогая, - он неспешно подошел, чуть наклонился, чтобы их лица оказались на одном уровне, и, прищурившись, посмотрел прямо в расширившиеся, и так незаметные из-за цвета радужки зрачки напротив, - ведь таким образом можно избежать каких-нибудь нехороших моментов, улучшить то, что можно улучшить... Ты же понимаешь это, верно? - и растянул по худому лицу совершенно змеиную ухмылку. - Нет, не понимаю. Могу лишь посоветовать придерживаться своих изначальных планов, вести себя по-человечески с Кабуто и не лезть к Учиха. Этого с тебя хватит. И, обиженно столкнувшись с ним носом, гордо отвернулась, пряча блеклый румянец за взметнувшимися темными волосами. - А ес-сли не хватит? - из-за раздражения докатился даже до шипения. Настолько же тупоголовым и презирающим опасность был Джирайя. Змея, удерживающая проекцию, следуя за мысленным приказом, приподняла душонку, и Орочимару дернул ее за подбородок. - Вообще как-то похуй, - ядовито выплюнула она и выперла хозяина тела из подсознания. - Ты слишком дерзкая для пришлой душонки, заключенной в чужом теле. "А ты слишком тупой и самовлюбленный, чтобы заметить очевидные вещи". Отвратительная пигалица. Но шифр у нее и правда интересный.Ц у н а д е
Мальчишка был разговорчив. Часто язвил, правда, но спокойно рассказывал обо всем, что мог. Например, с чего вдруг вообще тут оказался. - Я, Лена и Арина умерли, скорее всего. - Это те две девочки, которых я видела в твоих мыслях? - Да. Нас сбила ма... Блин, мы ведь это проходили уже... Как объяснить тебе так, чтобы ты поняла? - Мне бы еще знать, о чем ты вообще говорить собирался, - раздраженно цыкнула Цунаде. Да, это иногда раздражало. Почти каждый вот такой их разговор заходил в тупик, потому что мальчишка не мог объяснить. Сколько раз он уже рассказывал, каждый раз сравнивая с чем-то вроде для него похожим, но принцесса не понимала. - Ох, ладно! Окей, давай так попробуем, - решительно сказал он, устраиваясь поудобнее, - В вашем мире, как я понял, люди ведь легче переносят физическую боль? В смысле, если бы он на большой скорости врезался во что-то, он бы ведь не умер? - Ну, да. Даже встал бы и пошел дальше сражаться, если этого требует ситуация. - Во-от! А нормальные люди, у которых этой вашей чакры нет, в лучшем случае выживают, но у них будет множество каких-то смертельных повреждений, типа сломанных костей, ран, внешних и внутренних, и все такое. И если им вовремя не оказать помощь, то потом они вряд ли выживут. Собственно, именно так мы, походу, и умерли. - Если умерли. - Ага. Если. По большому счету, Цунаде было вообще как-то все равно. Да, было любопытно, да, она раздражалась, когда вспоминала, что ее потеснили в возможностях, но как-то возмущаться она сейчас не спешила. Привыкла, что ли? А вот если бы Джирайя или Орочимару оказались на ее месте, то можно было бы на спокойствие и не надеяться. Змея бы в прямом смысле бомбило("Ха, ты это сказала!"), он бы прошерстил все страны, чтобы найти похожие случаи, зарылся бы где-нибудь в лаборатории в своих реактивах и начал бы изучать, выходя на свет Божий с таким лицом, будто он жабу съел, причем ядовитую. Насчет реакции Джирайи целительница как-то призадумалась. Возможно, что он, как ответственный шиноби, сдался бы на изучение, потому что "Ну мало ли, чья-нибудь вражеская техника", или, возможно даже, похихикал со всего этого. В конце концов, таким образом у него появился бы вечный спутник в его приключениях. Основное, что сейчас могло беспокоить Цунаде, - то, что она теперь не может сделать все сама. Не в том смысле, что теперь ее место занимал чаще неизвестный мальчишка, а в том, что этого самого мальчишку надо было учить. Травяные сборы, медицинские добавки, печати, управление чакрой. Да даже драться его надо учить! Чем больше она смотрела на его проекцию в подсознании, тем больше понимала, что, черт возьми, не занимай он сейчас ее тело, он бы попросту тут и дня не прожил! Тощий, слабый, с глупыми проблемами орга... - Цыц, - недовольно посмотрел на Сенджу мальчишка. - Если бы ты свалился мне не В голову, а, например, НА нее, то, знаешь, я бы прогнала через тебя весь оздоравливающий курс, который сама разработала, а потом начала бы тебя гонять. - Ха, это ни у кого не вышло, думаешь, получилось бы у тебя? - ехидно ухмыльнулся он, щуря глаза, и плюхнулся прямо на воду. - Вышло бы, не переживай, - вернула духу ухмылку Цунаде. По ее собственным наблюдениям, большую часть времени, когда мальчишка ничем не занимался, он был апатичен. Часто бродил по коридорам подсознания с отсутствующим видом, ни разу не заблудился, находил неприятности по типу "внезапно открывшихся Врат" или взбесившихся его вмешательством потоков чакры. А еще эти свитки! Он мог просто щелкнуть пальцами, а откуда-то с потолка на него сваливались кучи записей. Подглядывать он ей не запрещал, но к записям относился очень ревностно. Может, смущался? А еще он скрупулезно что-то изучал. Что-то повторял и сравнивал, делал записи... - Нихрена не понимаю! ...видимо, не всегда удачные. Ну, раз не спрашивает, значит, сам справится. Не идиот ведь. Примерно через три недели после расставания с Джирайей мы направились дальше, прочь из городка, куда-то на юго-восток. Шизуне предложила сначала пройтись по другим странам, отвлечься, а потом вернуться в Страну Огня. Сама девушка, будто ребенок, с живейшим интересом оглядывала пространство вокруг себя, дороги, леса, проходящие мимо караваны, и Цунаде про себя улыбалась с долей ностальгии: когда она была маленькой, то тоже разглядывала все, что попадалось на глаза, стоило им сбежать из деревни на миссию. - Знаете, Цунаде-сама, - перебила ее мысли ученица, заглядывая в глаза, - вы стали немного другой после того, как ушел Джирайя-сама. - Ненужные воспоминания в голову лезут, - отмахнулась она, снова уставившись на дорогу. Если ей не изменяет память, то через дня два они прибудут в небольшой поселок, а оттуда уже можно будет отправиться в портовый город, чтобы добраться до Страны Воды. Шизуне лишь удивленно оглядела ее в ответ и кивнула. Кленовый лес на холмах окрасился в красный. Где-то чернели уже голые ветки и даже целые деревья. На хаори теперь часто был накинут теплый плащ, а шею окружал теплый темно-зеленый шарф из толстой шерстяной пряжи. Небо темнело за тучами слишком быстро. На душе, как и каждую осень, становилось тоскливо. А голову еще и занимали мысли, хорошо что хоть ее. "Что за чертовщина начала случаться в Конохе?", "Почему в такой последовательности?", "Кому это, собственно, надо?", и так далее. И Намикадзе погиб, и Кьюби каким-то образом вырвался, и Орочимару-то пытались схватить... Ай-й, черт с ними! На рассуждения об этом терпения не хватит! На привале удалось задремать. Дух мальчишки снова, заложив руки за голову, разлегся на воде и чуть меланхолично оглядывал скрытый в темноте потолок. Цунаде привыкла не лезть. Тем более, человек чужой. Но, как ни странно, он сам заговорил. Точнее сказать, проныл. - Хочу домой. - Вряд ли у тебя получится без последствий вернуться туда, откуда ты пришел. Если вообще получится. - Все равно хочу. Там родители, друзья. Э-эх, там скоро должна быть весна... И снова скучающий взгляд. - Что за записи ты делал? - Пытался найти способ вернуться обратно. - Нашел? - Ага, как? - недовольно глянул через плечо, скривившись, - Если ты опять забыла, я - не местный, я вообще тут нихрена не знаю и не понимаю, так каким макаром я бы вдруг смог понять, как смогу вернуться? Как ни странно, а вопрос хороший. Цунаде, конечно, потихоньку обучала его тому, что знала и умела сама, но рассказать ему больше почему-то не подумала. Мда уж, надо же так. - Хорошо, - вопреки собственным мыслям ответила Сенджу. Дух хмурился, но в глазах читался вопрос. - Я попытаюсь тебе помочь. Не знаю, что в этом мире сможет тебе подойти, но я и сама бы не против тебя сплавить. Дух предвкушающе ухмыльнулся. А про условия спора как-то позабыли.**