В школе Олег больше не появлялся. Для Серёжи это было невыносимо. После занятий, вместо того, чтобы идти домой, он сидел на лавочке, находящейся чуть поодаль, чтобы родители брюнета его не заметили, и гипнотизировал взглядом дверь подъезда, в котором находилась квартира Макаровых. Олег не появлялся. Но Сергей ждал. Он был готов ждать всю жизнь, если потребуется. Об уроках не могло быть и речи. Приходя домой в зимних потёмках, холодный, красный, он уходил к себе в комнату и ложился на кровать, утыкаясь лицом в подушку. Он знал, что в эти дни решается его судьба.
Так продолжалось три дня. А, может, неделю — Березин потерял всяческий счёт времени.
И вот однажды, в субботу, когда Серёжа уже привычно сидел на лавке и смотрел на дверь подъезда, в котором жил Макаров, тот появился. Подошёл откуда-то сзади, резко обнял Сергея и уткнулся лицом в его запорошенную снегом шапку.
— Серёжка… — шепнул он с чувством.
У Березина внутри всё оборвалось. Ему показалось, что он сейчас же задохнётся от острой боли в сердце. Всего лишь из-за одного-единственного слова, произнесённого родным голосом.
— Олег… Я так соскучился… — прошептал Сергей, хватаясь за руки парня, вставая и оборачиваясь. Стараясь мужественно не рыдать. — Где ты был?..
— Предки не пускали никуда. Переводили меня в интернат, — Макаров, не выпуская ладони Березина из своих, обошёл лавочку и всмотрелся в светлые глаза.
— Ты уедешь, да? — голос Серёжи задрожал.
Мнимая надежда разрушилась, как карточный домик.
«Всё кончено», — в ужасе подумал он.
— Мне придётся. Так решили мать с отцом. Но я вернусь летом. Там закончится школа, и мы с тобой сможем быть вместе… Понимаешь?
Из глаз Березина брызнули обжигающие солёные слёзы, но он не мог отвести взгляда с карих очей, замечая фингал на лице Олега. Сперва он подумал, что это тень, а теперь понял, что отец снова ударил его.
— Я не смогу без тебя, — прошептал Серёжа и, сорвав зубами варежку, коснулся кончиками пальцев фиолетового синяка под глазом любимого. — Я не смогу. Правда. Забери меня с собой.
— Ты же понимаешь, что это невозможно? Там я буду в интернате. А ты должен закончить школу. Здесь, — в голосе Макарова зазвучала тёплая забота. — Осталось ждать всего ничего. Летом мы снова будем вместе. Уже навсегда. Ты только дождись меня, ладно?
Березин даже не пытался вытирать слёзы, которые текли и текли по его щекам. Было плевать и на бело-голубую варежку, что валялась на снегу. Всё потеряло смысл. Сергею было так больно, что он не понимал, как сможет прожить хотя бы день без Олега. Что уж говорить о нескольких месяцах?
— Они никогда не позволят нам быть вместе, — прошептал Серёжа.
— Плевать на них. После школы мы сможем жить отдельно. Или уехать отсюда. Как захочешь. Пока я ещё завишу от них… В этом проблема, — Макаров крепко обнял Березина и стал собирать губами горячие слёзы. Сергей зажмурился и громко разрыдался.
Ему просто хотелось заорать: «За что?!». Кому они сделали что-то плохое? Почему судьба так жестоко их наказывала?
Он был безутешен, а Олег обнимал его, прижимая к самому сердце и покачивая, как ребёнка, из стороны в сторону.
Начинался снегопад. И снежинки, попадая под уличные фонари, казались серебристыми мотыльками.
…Прощались на следующее утро. Сергей не мог прийти проводить Олега на вокзал, потому что там были его родители. Начинались зимние каникулы, и это ещё сильнее отягощало состояние Березина. Он знал, что дальше потянутся безобразные и одинокие дни, полные боли и отчаяния. И редкие письма — это всё, что будет доступно им с Макаровым.
— Товарищ доктор, вы не должны реветь. Вы же знаете, что от этого может заболеть голова? — добродушно спросил Олег, улыбаясь. Он старался держаться бодрячком, чтобы хоть как-то поддержать Березина.
Они стояли за углом дома, в котором жил Макаров. Через час тот уедет из города. И Сергею казалось, что хуже ничего не может быть. Вообще.
Он шмыгнул носом, глядя на Олега глазами, застланными пеленой слёз.
— Голова после слёз болит из-за мышечных спазмов, сужения сосудов, обезвоживания или выброса адреналина в кровь, — пробормотал он.
— Ну вот видите, товарищ доктор, — шире улыбнулся Макаров, обнимая парня и прижимая к себе, касаясь губами его виска. — Плакать нельзя. Ты даже не заметишь, как быстро пролетит время! Пиши мне каждый день, я приеду и прочитаю все твои письма!
— Каждый день? — снова шмыгнув носом, наивно переспросил Березин, обнимая Олега в ответ.
— Да. Я буду знать, что ты пишешь мне, и мне будет легче пережить эти месяцы без тебя.
Помолчали.
— Мне пора, — прошептал Макаров, продолжая обнимать Серёжу.
— Нет. Я тебя никуда не отпущу, — понимая, что ведёт себя просто истерично, шепнул Березин и схватился за куртку Олега. — Нет, пожалуйста…
Макаров положил ладони на щёки Сергея и заглянул в его глаза. В эти мгновения брюнет был неожиданно серьёзен, вот только во взгляде застыла боль.
— Я очень люблю тебя, Серёжа. Жди меня. Я вернусь, клянусь тебе.
И, резко отпустив Березина, он быстро пошёл прочь. Будто боялся, что Сергей кинется следом. Тот хотел так и поступить, хотел броситься и удержать, ощущая, как разрывается сердце, но не сдвинулся с места.
— Я тоже тебя люблю! — заорал на всю округу и заметил, что Олег сжал руки в кулаки.
Если бы Березин знал, как тяжело дались Макарову эти тридцать шагов до подъезда…
Сергей припал спиной к стене дома и сполз вниз. Сидя на корточках, он горько рыдал, и слёзы капали на снег. Когда спустя десять минут Олег вместе с родителями выезжал со двора на старом «Москвиче», Березину захотелось побежать следом за машиной и бежать, пока не разорвутся лёгкие. Он сам не знал, как заставил себя усидеть на месте.
Остаток дня Сергей не помнил. Придя домой, парень достал из аптечки несколько баночек со снотворным и выпил столько, сколько смог. Он надеялся уснуть и не проснуться, но вместо этого у него началась сильная рвота, у рта выступила пена. Пришедшие домой отец и мачеха были потрясены. Они мгновенно вызвали скорую, и Березин попал в больницу, где пролежал около недели.
Когда парня выписали, он приковал себя к кровати: почти не вставая с неё, Серёжа просто лежал и смотрел то в потолок, то в стену. Виталий с болью глядел на сына, не зная, как ему помочь. И однажды не выдержал — решил вывести школьника на разговор. Если ранее он просто спрашивал у Сергея, хочет ли тот поесть, прогуляться, сходить с ним в театр или кино, то теперь хотел поговорить о главном. Чуть не потеряв сына, Виталий ощущал очень сильную тревогу.
— Серёжа, ты как? — неуверенно начал мужчина, садясь рядом с кроватью.
Березин продолжил смотреть в стену, лёжа на боку.
— Всё будет хорошо. Нужно время. Слышишь?
— Если ты думаешь, что я разлюблю его, то знай, папа, что этого не будет, — почти обессиленно ответил Серёжа.
— Нет, я… Я не думаю об этом. Если ты твёрдо решил быть с этим парнем, то… что я могу? Ты мой сын. И я всё равно тебя люблю.
Виталий чувствовал, что должен был сказать это раньше и немного винил себя за то, что не смог сразу принять чувства сына за что-то настоящее. Гомосексуальные связи казались ему дикостью, как и многим другим советским людям. Но, чуть не потеряв своего ребёнка, мужчина понял, что заблуждался. Ничего не стоит жизни Серёжи. И если тому так важен Макаров, то почему он должен причинять боль и без того страдающему парню? Он должен поддержать его. Принять.
— Ты правда так считаешь? — медленно повернув голову, Березин посмотрел прямо в глаза отца. Тот едва сдерживал слёзы. А в душе у Сергея стало чуточку светлее, словно туча подвинулась, открывая доступ солнечным лучам.
— Конечно. Мальчик мой, я хочу, чтобы ты был счастлив. Если ты счастлив с Олегом, то я приму это. Только ты, пожалуйста, не лежи так целыми днями, будто умер уже. Ты такой юный, светлый, всё ещё будет. Поверь мне, я уже многое повидал. До лета не так уж и долго, если вдуматься.
Сергей почувствовал, как предательски дрожат губы. Он не ожидал подобных слов от отца. Привстав, парень уткнулся лицом в его живот, а Виталий крепко и нежно обнял его, прижимая к себе.
Они оба плакали. Как тогда, когда похоронили мать. И та пропасть, что возникла между ними с того момента, как в их семье появилась Ольга, исчезла, будто её никогда и не было.
После того разговора Сергей немного ожил. Он уже не чувствовал себя бесконечно одиноким в своей беде. Всё же, очень важно, что есть на свете хотя бы один человек, который скажет тебе: «Всё будет хорошо. Я с тобой. Не бойся».
Такие простые слова могут спасти чью-то душу.
Сперва Березин заставил себя есть. Потом потихоньку начал делать уроки. И пусть в душе было больно, он дал себе слово, что мужественно дождётся Олега. И тогда уже ничто их не разлучит.
Письма приходили редко, раз в месяц. Но для Сергея это были моменты истинного счастья: вскрывать конверт, чувствуя, как радуется сердце. А потом читать сквозь слёзы и улыбаться. Перечитывать. Целовать. Держать под подушкой. Это были не письма — это были его вестники жизни.
«Как вы там, товарищ доктор? Хорошо себя ведёте?».
«Хочу к тебе. Очень хочу».
«Серёжка, зубрилка моя, знал бы ты, как я скучаю по тебе…».
***
Стоял солнечный мартовский день. Накануне Березин отправил Макарову письмо, поэтому с утра находился в приятном волнении. Он сидел в коридоре и чистил свою весеннюю обувь: кеды и ботинки на шнурках, когда домой пришли мачеха и отец.
— Серёжа, у нас тут торт, — с улыбкой сказал мужчина, приподнимая коробку, перевязанную верёвочкой. — «Полёт», твой любимый.
— В честь чего? — чуть улыбнулся парень, посмотрев сперва на Виталия, потом на Ольгу.
— Это весьма важная новость… — почесав макушку, ответил мужчина.
— Вы меня заинтриговали…
Женщина сняла сапоги, плащ, забрала у мужа коробку и пошла на кухню. Она сияла.
— Виталик, ну что ты тянешь? Говори, как есть!
— В общем, у тебя будет братик. Или сестра, — мужчина внимательно всмотрелся в глаза сына, явно боясь его реакции.
Березин сморгнул и лучисто улыбнулся. Почему-то новость очень обрадовала его. Он и не думал ревновать.
— Здорово! Поздравляю!
— Спасибо, — рассмеялся Виталий, слегка смутившись.
— Какой срок?
— Восемь недель.
Ольга вернулась в коридор и поцеловала мужа в щёку:
— Руки мой, я уже поставила чайник.
— Бегу, — улыбнулся мужчина и начал снимать куртку.
Когда Виталий скрылся в ванной, Ольга достала из кармана джинсов белый листочек.
— Серёж?
— Да? — тот отставил начищенный ботинок и посмотрел на мачеху.
— Мне на работе дали билет на концерт в «Вяземском». Мне идти не хочется, а тебе должно быть интересно. Возьми, — и она протянула пасынку билет.
— Ого! Там же будут рок-группы! — Березин не поверил своим ушам, медленно принимая подарок. — Спасибо!
— Да не за что, — чуть пожала плечами мачеха и улыбнулась. — И ты тоже мой руки, надо торт слопать!
— Ага, иду, — рассматривая билет, счастливо отозвался Сергей.
***
Обычно письма от Макарова приходились двадцатого — двадцать первого числа.
Но на дворе было уже тридцатое мая, а заветный конверт так и не пришёл. Березин возвращался с почты в расстроенных чувствах, еле передвигая ногами и от воцарившейся в городе жары, и от серой тоски. Он не понимал, почему Олег не пишет. Вдруг что-то случилось? Парень знал, что Макаров не общается с родителями, поэтому обращаться к ним не было никакого смысла. Да и они, скорее всего, спустили бы его с лестницы, а не попытались помочь.
«Если в течение недели письма не будет — я поеду в Новосибирск», — твёрдо решил Березин.
И ему было плевать, что нужно было подготавливаться к вступительным экзаменам. Ничего не было важнее Олега и его долгожданных писем.
Сергей уже подходил к своему подъезду, когда увидел черноволосого парня, стоящего у крыльца и лениво подносящего сигарету к губам.
«Нет, не может быть… Да!», — вспыхнуло в мозгу.
Просто сперва Серёжа даже не узнал в молодом человеке Макарова. Просто он не ожидал. Но вот брюнет повернулся и посмотрел прямо на него. Березин замер, забыв, что надо дышать. Это был Олег, его Олег, просто чуть повзрослевший.
— Ты… — только и смог вымолвить Сергей, срываясь с места и подбегая к Макарову.
— Привет, — шепнул тот, роняя сигарету и крепко обнимая парня за талию.
Забыв об остальном мире и всяческих предосторожностях, Серёжа, завалился в подъезд вместе с Олегом и стал покрывать хаотичными поцелуями его лицо. Макаров слегка ошалел от такого напора, с нежностью улыбаясь и поглаживая Сергея по бокам.
— Это ты… ты… ты… приехал… — задыхаясь, шептал Березин в коротких перерывах между поцелуями.
— Я… приехал, Серёжа, приехал, — шепнул Макаров.
— Насовсем?
— Насовсем.
Сергей обмяк и уткнулся лицом в плечо Олега, втянул идущий от него аромат сигарет и одеколона. Сжал ткань рубашки парня в кулаках.
— Больше я тебя никуда не отпущу, — остервенело прошептал он.
— Счастье моё, — мягко произнёс Макаров, поглаживая Березина по волосам.
— Ты был у родителей?
— Нет. И не пойду.
— А когда приехал?
— Час назад.
— Мы теперь всегда будем вместе?
— Всегда, товарищ доктор, — с нежностью ответил Олег, целуя Сергея где-то за ухом. — Вам теперь никуда от меня не деться.
— Ну и хорошо. Не хочу больше без тебя. Совсем, — подрагивающим голосом ответил Березин, не выпуская парня из объятий. — Идём ко мне.
— Сегодня воскресенье. У тебя твои дома…
— Да. Они будут тебе рады. Не переживай об этом.
— Ну… Хорошо. Но мои вещи остались у подъезда, — тихо рассмеялся Олег. — Отпустишь на секунду?
— Только если на секунду, — ухмыльнулся Березин и отошёл в сторону, позволяя Макарову поцеловать себя в губы и выйти из подъезда.
Пока Олег забирал свой багаж, Серёжа отчаянно тёр глаза, вытирая слёзы. Но на сей раз это были слёзы радости.
Как и говорил Березин, Ольга и Виталий встретили Макарова вполне приветливо. По крайней мере, никто не смотрел на него косо и не пытался увести разговор в неприятную для парней тему. Они ели наваристый куриный суп и котлеты с пюре, обсуждали планы. Сергей говорил о том, что будет поступать в медицинский, а счастливые будущие родители перечисляли имена, которыми бы хотели наречь ребёнка, который должен был родиться этим летом. Когда речь зашла о целях Макарова, тот задумчиво помешал вилкой пюре и будто бы лукаво взглянул на Березина.
— А что я? Я не знаю, смогу ли поступить в вуз. Если нет, обойдусь техникумом.
— Я настаивал на том, чтобы Олег поступал в университет, но теперь мне кажется, что я просто пытался играть в учителя. Пусть он учится там, где сам пожелает, — сказал Сергей, не в силах отвести влюблённый взгляд от парня. Он даже толком не ел, так рад был быть снова рядом с любимым. И не верил, что весь кошмар закончился.
А потом Макаров рассказывал о жизни в Новосибирске. Если Серёжа знал о ней из писем, то Ольга и Виталий слушали впервые, и им явно было интересно. Идиллию нарушил звонок в дверь.
— Я открою, — сказал Березин-старший и вышел из кухни.
Послышался резкий женский голос, и через миг на пороге возникла раскрасневшаяся мать Макарова. Олег вмиг сделался мрачным и посмотрел на родительницу злобно, исподлобья. Сергей даже испугался этого взгляда.
— Ах, вот ты где. Мы для чего тебя отправили в Сибирь, подальше отсюда? Чтобы ты снова прилип к этому мальчишке?
— Мать, прекрати истерику, — жёстко сказал Макаров. — Делаю, что хочу. Аттестат получил, довольна? Уходи.
— Ты сейчас же пойдёшь со мной! — чуть ли не закричала она.
— Нет.
— Ты… ты педераст! — с отвращением выплюнула она и обвела взглядом присутствующих. — А вы… вы только поощряете этих двух моральных уродов!
— Выбирайте выражения, — сухо произнёс Виталий, проходя на кухню. — Я вообще не понимаю, на каком основании вы врываетесь в мой дом и оскорбляете нас.
— Лучше бы я тебя не рожала. Позорище. У тебя больше нет родителей и дома, а у нас — сына, — презрительно посмотрев на Олега, отчеканила женщина.
— Мне кажется, вам не место в нашей квартире. Уходите, — неожиданно холодно отрезала Ольга.
Макарова поджала губы, перекинула сумку из одной руки в другую и ушла, громко хлопнув дверью.
Какое-то время на кухне стояла гнетущая тишина, а потом Виталий попытался разрядить обстановку:
— Сейчас будет воскресный концерт. Идёмте смотреть?
— Да, мы сейчас придём. Вы пока включайте. Я посуду помою, — поглядывая на Олега, рассеянно отозвался Серёжа.
Когда Виталий и Ольга ушли в гостиную, Березин и впрямь начал мыть посуду. Макаров крутил в пальцах вилку и молчал.
— Ты как? — не выдержав, спросил Сергей. — Не бери в голову то, что она сказала…
— Мне плевать. Она моя биологическая мать, и не более, — равнодушно ответил парень.
— Правда?
— Я никогда тебе не вру.
Серёже стало легче. Он страшно не хотел, чтобы любимый переживал. Домыв посуду, парень вытер руки полотенцем и, подойдя к Олегу, наклонился, коснулся губами его губ. Макаров обнял Березина за талию и влажно ответил на поцелуй.
— Я люблю тебя, — прошептал Сергей, чувствуя себя несказанно счастливым.
И даже приход этой злой тётки не мог этого изменить.
Теперь этого не могло изменить ничего на свете.
— И я тебя люблю, — тоже шёпотом ответил Олег.
Сунув руку в карман джинсов, он что-то достал оттуда и, сжимая в кулаке, протянул Березину.
— Раскрой, — шепнул.
Сергей нежно раскрыл кулак Макарова, наслаждаясь прикосновениями к его пальцам.
На ладони лежало серебряное кольцо. Сглотнув, Серёжа взволнованно посмотрел в тёмные глаза. Те были полны тепла и любви.
— Надень, — прошептал Олег.
И Березин надел. На безымянный палец.
— Вы же понимаете, что сие значит, товарищ доктор? — чуть улыбаясь, шепнул Макаров.
— Да… — задыхаясь от чувств, выпалил Сергей. — Навсегда…
— Навсегда.
А серебро грело палец.
— Теперь я бы хотел прочитать твои письма… Ты ведь писал их каждый день?
— Да. Идём ко мне. Каждое их слово выжжено у меня на сердце. Я помню все их наизусть, — Березин подрагивал от нежности и любви, что заполняли всё его существо.
Олег поднёс руку Серёжи к губам и поцеловал его в запястье.
— Теперь выжжем их на моём.
