Садовый дракон? Ночная Фурия!

      Небольшой драккар Лохматых Хулиганов во главе с Плевакой Рыгучим причалил к берегу Драконьего острова.       Плевака спрыгнул на гальку пляжа и потянулся. Он был, пожалуй, самым уважаемым викингом племени, не считая вождя и старейшины, и пользовался бо́льшим уважением, чем родители. Это был великан двух метров ростом, его голубые глаза то бешено сверкали, то по-доброму светились, а длинные светлые усы топорщились, как шипы на булаве.       Его ученики, усердно управляющие вёслами на протяжении нескольких часов, чуть ли не падали за борт от изнеможения. Под его пристальным взором они затащили драккар к двум таким же небольшим корабликам. На первом гордо развевался зелёный флаг Остолопов с вышитым деревом без верхушки, а на втором — бардовый флаг Людоедов, на котором была изображена человеческая кисть руки.       — СЛУШАТЬ СЮДА! — заорал вояка, обратив руку-молот к небу. Усталые, потные, дрожащие ребята пытались отдышаться, но всё же выстроились в шеренгу перед наставником. — Сейчас потопаем к лагерю, к остальным племенам. ЧТОБ ОЛУХ НЕ ПОЗОРИЛИ! Ясно?       — Ясно, — ответили все на выдохе.       — Вот и ладненько, — кивнул Плевака и махнул протезом. — За мной, козлики мои.       Ученики безропотно двинулись.       Сморкала Йоргенсон и Астрид Хофферсон уже более-менее пришли в себя и шли, выпятив подбородок. Астрид с досадой расплела косу и, зажав ленту между зубами, принялась плести новую. Ни один мальчишка не постеснялся открыто полюбоваться юной воительницей. Она была прекрасна во всём, соответствуя своему имени: начиная от золотых волос и океанических глаз и заканчивая стройным, мускулистым станом.       Заметив пялящегося Сморкалу, Астрид пнула товарища под зад. Тот ойкнул и под испепеляющими взглядами красавицы и наставника попятился в конец строя.       Задирака Торстон захихикал, чем заслужил подзатыльник. Его сестра-близнец просто закатила глаза и пошла к подруге, уже готовая разразиться нескладным монологом о глупых мальчиках.       В самом конце, чуть отставая, шли Рыбьеног Ингерман и Иккинг Хэддок, которые никак не могли победить отдышку. Рыбьеног — потому что был толстым, Иккинг — потому что был хилым.       Именно Иккинг и является героем этой истории. Его внешность была абсолютно полярна имени — Иккинг Кровожадный Карасик III Хэддок. Он был невысоким, худым и несуразным. Совершенно непримечательное конопатое лицо, зелёные глаза и каштановые волосы — в толпе такого точно не распознаешь. Старшее поколение, смотря на него, обречённо покачивало головами да приговаривало, мол, нет в этом мальчике огня — того самого, который ведёт викингов к ожесточённым боям, внушительной силе и яростным боевым кличам.       Иккинг отдышался уже ближе к лагерю. Снегопад постепенно усиливался и застилал глаза, сугробы, хрустящие под ногами, доставали едва ли не до колен. Он подобрался к Плеваке Рыгучему и поинтересовался:       — Кто ещё будет с нами? — голос его отдавал хрипотцой. Иккинг прокашлялся. — Никаких… кхм… конфликтов?       — Да не, сегодня немного совсем. Вас шестеро, от Остолопов — два, от Людоедов — два или три да от Берсерков — один.       — Берсерков?! — поражённо воскликнул Рыбьеног, побледнев в лице. Торстоны, вздрогнув, переглянулись, Сморкала споткнулся, а Астрид поморщилась.       — Ты не говорил про Берсерков, — упрекнул Иккинг Плеваку. Тот их успокоил:       — Да ладно вам, всего одна девчонка.       Сморкала тут же подпрыгнул к ним:       — А красивая?       — Дочь вождя, — ответил Плевака, ухмыльнувшись белым лицам учеников. — Ой, мальки. Чего ж вы так скукуёжились-то все? Освальд Разлюбезный ведь не случайно так зовётся, мозги-то включайте.       В лагере Плевака расположил их у костра, где подростки, сидя на поваленных брёвнах, завтракали курицей и мясными окороками, и вовлёкся в разговор с другими наставниками. Так называемый лагерь не представлял из себя ничего особенного: вялый костришко да несколько брёвен, чтоб сидеть вокруг него.       Иккинг с облегчением устроился рядом с Остолопом, угрюмым взглядом уставившегося на огонь. Его соплеменники тут же вгрызлись в еду, а Иккингу всё в горло кусок не лез, поэтому он тихо сидел да попивал прохладную воду из бурдюка.       И волновался. Ему вообще было не по себе с самого утра.       Остолопы и Людоеды здесь, значит, от Драконьих Яслей их отделял всего один человек — Хедер Берсерк.       Драконьи Ясли… К чему эта глупая традиция?! Нельзя ли просто купить драконов?       Пятнадцатилетие наступило слишком рано!       Что такое Драконьи Ясли? О-о-о, это такое место, где совсем маленькие, еще слабые и неокрепшие драконята находятся в спячке, пока их родители запасаются едой на юге. Будущие викинги — подростки, достигнувшие пятнадцатилетия, — воруют (хотя сами викинги называют это не кражей, а поимкой) драконов именно оттуда и уже затем приручают рептилий. И только тогда они становятся ВИКИНГАМИ.       Подлянка в том, что кто не добудет дракона, тот будет изгнан из племени, а значит, обречен на смерть. У этой древней традиции есть три составляющих: 1) поймать дракона, 2) выдрессировать, 3) продемонстрировать, чему научили своего дракона в Торов Четверг.       «Всё прекрасно, никакого давления».       Остолоп, делящий с ним бревно, ударил его в бок локтём.       — Вода осталась?       Иккинг неуверенно протянул наполовину опустошённый бурдюк. Остолоп благодарно кивнул и принялся пить.       Так, первый контакт с Остолопами!       — Я Иккинг.       — Хэддок, что ли? — Неестественно светлые глаза впились в душу Иккинга.       — Тот самый.       Иккинг привык к недоверию и какому-то разочарованию, стоило людям узнать, кто он, потому ожидал неловкости. Однако Остолоп протянул ему руку для рукопожатия.       — Бандюг.       Иккинг приятно удивился. И пожал руку.       — Иккинг.       — Ты уже сказал.       — А! Да, точно…       Он так растерялся, что говорил без задней мысли. Поняв, что ведёт себя, как идиот, Иккинг смущенно кашлянул в кулак. На всякий случай он переспросил:       — Бандюг? Сын вождя?       Бандюг шумно шмыгнул носом. Видимо, это было согласие.       Иккинг повнимательнее осмотрел нового знакомого. Из-под рогатого шлема торчали чёрные кудри, частично закрывая светло-серые, почти белые глаза, способные пронзить душу не хуже острия клинка. По телосложению Бандюг напоминал Сморкалу, только, в отличие от оного, вымахал под два метра уже в пятнадцать лет.       Да! Вот такого человека не стыдно назвать своим сыном!       Такого человека и хотят видеть сыном вождя.       На Иккинга рядом с ним было жалко смотреть.       Бандюг Остолоп вернул бурдюк и, к бесконечному удивлению Иккинга, завязал разговор. Сначала о здоровье Стоика Обширного, вождя Лохматых Хулиганов, затем о предпочитаемом оружии и, естественно, о драконах.       — Если честно, я буду рад даже Жуткой Жути… Приручу стаю, как наша старейшина Готти, тогда никто к моему дому даже не подойдёт.       Бандюг задумчиво промычал.       — Летать хочу, — поделился он. Тихо, чтобы никто не расслышал.       Иккинг так же задумчиво промычал.       Это было не необычное желание: на драконах хотели летать буквально ВСЕ. Вот только драконы не позволяли оседлать себя более, чем на несколько минут, какими бы послушными и прирученными ни были. Насколько Иккинг знает, единственный, кто был удостоен чести по-настоящему познать небо, — это его предок Иккинг Кровожадный Карасик II. Но по негласному правилу обсуждать прадедов и прабабушек Хэддоков не разрешалось.       — Тогда нужен дракон побольше, — ободряюще улыбнулся он Бандюгу, который тут же вполголоса принялся перечислять виды драконов больших размеров.       Иккинг поймал недовольный взгляд Сморкалы.       С этим братаешься? — кричали голубые глаза его кузена.       А что, нельзя? — пожал плечами Иккинг и отвернулся от покрасневшего от ярости Сморкалы. Действительно, ни один из его соплеменников не бросил и взгляда на Остолопов или Людоедов. Близнецы Торстоны потешались над Рыбьеногом, дрожащего от нервов. Астрид игнорировала всё и вся: рассматривала своё отражение в лезвии секиры.       «Она точно возьмёт Змеевика».       К ним подсела Остолопка, которой осточертело молча сидеть с неразговорчивыми Людоедами, и представилась Ирой Энгуль. Но поговорить ей так и не удалось: Плевака громко приветствовал Берсерков.       Красивая темноволосая девочка, нисколечки не похожая на ярую и жестокую воительницу, приветливо улыбнулась воякам и плавно присела рядом с Рыбьеногом. Она была невысокой, худенькой, болезненно-бледной, в простой тёплой одежде, без секиры или меча, с небрежно перекинутой через плечо незамысловатой чёрной косой. О родстве с Дагуром Остервенелым свидетельствовали только узкие, болотного цвета глаза.       Рыбьеног, которому Хедер мило улыбнулась, покраснел, как рак.       — Сестрёнка!       Говоря о Локи…       Лохматые Хулиганы, Остолопы и Людоеды подпрыгнули на местах и стали бледными, словно обескровленные трупы. Подростки переглянулись, как-то прильнули друг к другу. В этот момент они чувствовали себя сплочёнными как никогда.       Хедер же, словно не замечая нависшего страха, обернулась и с солнечной улыбкой помахала брату. Дагур чуть ли не подлетел к собравшимся вокруг костра юнцам и, достав откуда-то жилет из овчины и меха, накинул на Хедер. После того, как она под его пристальным вниманием закрепила последнюю застёжку, Дагур заиграл кинжалами между пальцев, напугав сидящего подле них Рыбьенога.       Иккинг замер. Лицевые мышцы окаменели, глаза не покидали сверкающие лезвия. Вспомнилась их встреча пятимесячной давности: Дагур тогда кинул в него несколько таких кинжалов, чудом не попавших в живую цель.       Но месяц назад отношение Дагура координально поменялось. А дело вот в чём: Хедер была похищена племенем Изгоев, но девочке повезло, корабль попал в шторм и её выбросило на берег Олуха. Была холодная, леденящая кровь ночь. Если бы Иккинг её не нашёл, к утру они обнаружили бы только труп.       С тех пор Дагур значительно потеплел к нему, даже называл братом. Нежно так, без издёвки.       — На, — Дагур передал два кинжала сестре. — Добавь к остальным.       — Ага.       — «Ага»?       — Спасибо.       — Вот так. О, здорова, Иккинг.       Дагур осклабился не хуже Акулогадов и махнул рукой. Иккинг выпалил беззвучное «Привет».       Подошёл Плевака и похлопал себя по бедру:       — СТРОЙТЕСЬ, МАЛЬКИ!       Все мгновенно оказались на ногах, вытянувшись, точно столб. Одна Хедер стояла с умиротворенной улыбкой и опущенными, расслабленными плечами.       Дагур Остервенелый встал возле наставника своей сестры и глядел на них, словно вороньё — на падаль.       Заговорил взрослый Остолоп, который слегка картавил:       — Поскольку в прошлом году пятнадцатилетние викинги едва смогли выполнить задание из-за своего немаленького количества (к тому же понесли многочисленные травмы), мы решили разделить Вас на две группы. Первая — Лохматые Хулиганы, вторая — все остальные. Понятно?       Где-то посередине этой короткой речи за спину Остолопа зашёл Дагур, состроил страдальческую физиономию и начал довольно комично пародировать его. Берсерк посмотрел на действия своего будущего вождя ничего не выражающим лицом. Уголок рта медленно пополз вверх. Хедер спрятала улыбку за кашлем.       — Да, — ответили все.       — Ну, а я останусь тут и развлекаю ваших многоуважаемых учителей, — захохотал Дагур. Все взрослые вояки, кроме Берсерка, беззвучно начали молиться.       — Тогда, — выступил вперёд Плевака, — козлики, ЗА МНОЙ!       Олуховцы быстро собрались и, вздохнув, Иккинг надел на спину корзину, в которую положит дракона, и поплёлся следом.