Я всё равно тебя люблю.

Я клон. Я не настоящий. Я расстроен, я в полнейшем смятении! Это страшно, очень страшно! Когда понимаешь, что это не шутка, что она не шутит, твой любимый человек не шутит! Она создала меня в лаборатории, она продала свою душу дьяволу, чтобы воскресить меня, чтобы я был у неё, чтобы я был рядом. Я в бешенстве, я в панике – Скалли врала мне. И когда? Сейчас! Почему сейчас? Она решила преподнести мне сюрприз – подарок на свадьбу! У нас сын, и вот – вот родится дочь, у нас всё хорошо, мы решили пожениться. Как-то раз я задал ей вопрос, а почему мы не женаты? Неужели, я не захотел взять ответственность за неё и детей? А она мне ответила, что не до того было: мы часто переезжали, часто меняли место жительства по долгу службы, то она была беременна, потом были проблемы с законом и вообще у нас много проблем, что и пожениться нам было некогда. А вот теперь, когда на лужайке раскинулся белоснежный шатёр, когда и там и в доме толпится народ, к слову сказать, многих я даже и не знаю, она решила мне сказать. Я подумал, что это шутка, подкол, розыгрыш, что мне следует помахать ручкой в скрытую камеру. А, нет. Это лицо я не забуду никогда. В эту минуту ей просто нельзя было не поверить. Скалли так жалобно смотрела на меня. Она говорила, что очень сильно меня любит, поэтому поддалась искушению. Не хотела меня терять. Не представляла своей жизни без меня, а он предложил ей выход. Выход в обмен всего лишь на какую-то мелочь, он попросил отдать душу взамен. Ну и что, она готова, она отдаст всё, что угодно, но я буду жить. Точнее, уже не я, а моя копия, то есть копия того человека, который погиб там на мосту. Я погиб там на мосту. Нет. Он погиб там на мосту. - На каком мосту? Ты ничего мне не рассказывала! Оказывается, я эмбрион, который мутировал во взрослую особь за несколько недель, и всё это время, Скалли сходила с ума, не находила себе места от горя. Не находила себе места, но регулярно посещала его адскую лабораторию. Место, где выращивают таких, как я. Я пока один, пока первый, и неизвестно будут ли ещё. Она ходила туда, как на работу – каждый день, чтобы наблюдать, как я росту и развиваюсь, как я превращаюсь в знакомого ей Малдера. А ещё, она смогла выбирать черты моего характера, мои воспоминания, качества, которые стоило бы улучшить или наоборот нивелировать. То есть, я бы мог совершенно спокойно не помнить что-то из прошлого, или скажем, оно могло бы быть слегка подкорректировано. Таким образом, я всё тот же Фокс Уильям Малдер, родился на Виноградниках, у меня было довольно счастливое детство, и мою сестру никто не похищал. Она умерла от кори в восемь лет. И сына мы не отдавали чужим людям, чтобы защитить его от сверхсолдат, он просто пропал – ушёл из дома и не вернулся, и кто такой Курильщик я тоже не знаю, а в ФБР пошёл исключительно из-за своей природной любознательности. В общем, идеальная жизнь без потерь и боли. Как считает Скалли, этим она облегчила мою учесть, дала мне новый шанс, помогла мне. А мне показалось в тот момент, что это верх цинизма забирать у живого существа, даже такого неизвестного науке, как я, его прошлое, его воспоминания, какими бы они не были. Предположим, что всё это действительно так, но тогда, ведь можно же было, просто воссоздать меня заново, со всеми моими проблемами, со всеми моими тараканами, но ведь нет же. Действительно, зачем я такой ей нужен? Теперь, я такой как все, я часть серой и бездушной массы, зато без проблем. И разве это любовь? Но как я ей об этом скажу, она ведь носит под сердцем моего ребёнка. В её возрасте – это последний шанс. Вообще странно, что это произошло сейчас, но произошло же, и теперь другого выхода, как только проглотить всё это, у меня нет. Нужно перевоспитывать Уильяма, а то он вырос каким-то диким, странным и нелюдимым – не хочу, чтобы мой сын был таким. Скоро родится дочка, я безумно её люблю, и что уж греха таить безумно люблю её мать, свою без пяти минут жену. Первая мысль, которая посещает мой затуманенный гневом мозг – это отменить свадьбу, всё бросить и убежать, забиться в дальний угол, как в детстве, тихо ненавидя всех и всё. Но тут я вспоминаю, что я уже взрослый и даже немного ответственный. Со Скалли я разберусь позже, но стоит собрать волю в кулак, хотя бы ради детей, и выйти к гостям. Через четверть часа регистрация нашего брака. Я если честно отходчивый, и в принципе, вся злость почти улетучилась. На смену ей пришло странное чувство гордости – да, да гордости. Моё осознание того, что я один такой уникальный. Вот ведь дурак, не правда ли?! Осознание, что жена меня сильно любит, так сильно, что отважилась на такой дерзкий эксперимент, тоже сомнительный повод, да? Поводом для грусти, служила только сделка с дьяволом, С Курильщиком, и как выяснилось, моим отцом. Чего же он захочет на этот раз? Скалли он ничего не сказал, не изъявил своего желания, а просто помог ей, рыдающей на мосту над моим ещё тёплым трупом, что даже могло послужить поводом для моего хорошего мнения о нём. Если бы не всё то, что рассказала мне Скалли … *** - Нет, я так больше не могу, я должна тебе всё рассказать! – Наплевав на суеверия, Скалли влетела в комнату, где я должен был переодеться в свой свадебный костюм. - Я чего-то ещё не знаю о тебе, Скалли? В колледже ты была мальчиком? – нелепо попытался пошутить я. - Малдер, за ранее прости меня за всё. Хотя бы за то, что испортила тебе этот день. - Мне ничего не может испортить этот чудесный день, я счастливей всех на свете! Потому что ты со мной. - Я попытался бережно прижать Скалли к стене, и ощутил уже набухший и довольно жёсткий, но всё ещё незаметный для окружающих, живот. Я увидел слёзы в её небесно-голубых глазах и испугался, что я сделал ей больно, и потому отшатнулся, как от удара пощёчиной. - Прости, я сделал тебе больно, я всё время забываю! - Нет, нет, Малдер, ты не при чём. - А что тогда, милая? - Я должна кое-что рассказать тебе, а ты сам решишь, стоит ли тебе жениться на такой, как я. - Что значит стоит, Скалли? Конечно, стоит! У нас дети, я люблю тебя, и мне казалось ты меня тоже. - Малдер выслушай и не перебивай … *** - Скалли, что ты говоришь? – Я не поверил своим ушам. – Погоди, ты серьёзно это говоришь? Ты … ты не разыгрываешь меня, нет? - Вот, Малдер, теперь ты всё знаешь. - И что мне теперь с этим делать? - Малдер, я знаю, что мало кто бы поверил в то, что я говорю, но ты, как раз входишь в это небольшое число людей. Ты можешь осудить меня, сказать, что я не имела права, и ты будешь прав. Так как, я действительно не имела, но может быть, ты поймёшь меня, что я сделала это только ради тебя. - Ради меня? Ты сделала это ради себя! Но самое страшное не это, самое страшное это то, что я не знаю теперь, что мне делать? Как мне принять этот факт? Меня же, чёрт возьми, никто не спрашивал! Я невольно стал переходить на крик, а Скалли была готова разрыдаться, но не решалась это сделать, опасаясь, что испортиться свадебный макияж. В душе, я всегда был готов к экспериментам, где-то в подсознании, не думая, что такое случится именно со мной и именно сейчас. Я был обескуражен, если не сказать больше. Скалли стояла передо мной в свадебном платье, самого простого покроя, с длинными рукавами, в пол, и V – образном вырезом. Причёска такая же простая и элегантная, как и весь образ: волосы начёсаны и забраны в пучок, а фатой служил шикарный венок из неизвестных мне цветов. Она стояла и смотрела на меня, в ожидании моего решения, смогу ли я переварить эту информацию, отряхнуться и пойти дальше, или же, скажу нет, отменю свадьбу и выкину её с детьми из своей жизни! Вы что? Как вы могли такое подумать? Я может быть, и не настоящий, но и не умалишенный. - Я не могу поверить в это. Скалли, я не могу поверить в то, что ты скрыла это от меня! - Прости, если ты теперь не захочешь связывать свою жизнь с предательницей, я пойму. - Моя жизнь давно связана с одной предательницей и ничего уже не изменишь, ты только объясни мне, как всё это произошло? Какую сделку тебе пообещал Курильщик? - Ты, правда, прощаешь меня? – ответила вопросом на вопрос Скалли. - Вероятно, у тебя были причины, чтобы согласиться на его предложение, и я хочу узнать о них, Скалли. - Главная причина стоит сейчас передо мной. Я очень люблю тебя, Малдер, и к тому же не могу оставить детей без отца. Я расскажу тебе всё позже, а сейчас нужно идти. - По-моему, Скалли, ты заговариваешь мне зубы, ну же, рассказывай. - Малдер гости уже собрались, давай не будем портить себе такой знаменательный день заговорами и сверхъестественной дребеденью, давай просто будем обычными людьми, хотя бы один вечер, пожалуйста. - Ага, один из людей новоиспечённый клон … Но Скалли уже не слышала моей саркастической реплики. Она развернулась на каблуках и вышла из комнаты, на ходу поправляя немного сползший в сторону венок. Я всегда был открыт всему новому, но признаюсь, эта новость вывела меня из равновесия. Я думал, что меня уже ничем не получиться удивить, я уже многое повидал, но я ошибся. Что касается клонирования, то я всё-таки думал, что не доживу до этого, и уж тем более, не я буду первым экземпляром. А первым ли? Надо спросить у своего драгоценного папочки. Почему-то я был уверен, что уж кто-кто, а он точно воскреснет из мёртвых. Но это видимо потом, если я его ещё увижу, а сейчас и правда стоит натянуть на себя самую радостную из своих улыбок и выйти к гостям. Вообще, идея такой пышной свадьбы не моя, она принадлежала Скалли. Меня не прельщала вся эта свадебная суета, для меня было бы достаточным, самая простая роспись в органах местного самоуправления. И я думал, что Скалли тоже это устроит, а нет! И вот мы получили то, что получили: белоснежный шатёр на берегу Атлантики, свадебную арку, украшенную цветами, священника и кучу неизвестных мне гостей. Скалли сказала, что это её бывшие коллеги из разных больниц, где она работала в разные времена, с которыми она до сих пор хорошо общается по интернету, и просто не могла не пригласить парочку подруг. А у подруг есть мужья, и появились дети, а у кого-то и не один, они выросли, и поэтому тоже приглашены на торжество. *** И вот вальс Мендельсона … как же она прекрасна, время не властно над ней, моей Скалли, теперь уже она точно моя. Нас поженили. Священник говорил какие-то слова, но я не помню их, я что-то так разволновался, что в самый ответственный момент, смог произнести лишь слово «Да!» Слава богу, что этого было достаточно. Ещё я помню мягкие губы Скалли, которые слегка чмокнули меня, и чуть слышно произнесли «Не стой, как истукан» видимо, после слов «Теперь вы можете поцеловать невесту». Ну, вот и всё. Каким-то таинственным образом на моём безымянном пальце появилось обручальное кольцо, и я заметил, что и на руке Скалли тоже что-то поблескивало. Вот это да! Этого я тоже не помню. Начали подходить разные люди, поздравлять, а Скалли знакомить нас, подробно представляя каждого из них: «Это Жаклин – она терапевт, а это её супруг Майкл – он адвокат! Они живут в одноэтажном домике за белым заборчиком, вместе со своими детьми Кэйли и Джорджем, и щенком по кличке Юань». Ха, ха, как оригинально. «Сейчас дети в колледже, и не смогли присутствовать, хотя, они как раз ровесники Уильяма и они смогут найти общий язык. А где учится ваш мальчик? Ах, он ещё думает, куда поступать! Ну, ну …» Господи! Прям представители американской мечты, скучной до зуда в заднице и не только. Мне так хотелось, что-нибудь язвительное ответить этим возомнившим о себе снобам, но я промолчал ради Скалли. Теперь ей хотелось жить скучной, обыденной жизнью, и я боюсь, что она заставит меня водить дружбу вот с этими вот представителями американской мечты. *** - Сара, где Уильям? - Он где-то здесь, мистер Малдер. - Я надеюсь, он не превратится в какое-нибудь чудовище, и не испортит веселье? - Что вы, мистер Малдер, я за ним слежу, и он мне обещал, что больше никаких дурацких розыгрышей и превращений, отныне он ведёт честную жизнь, поступит в колледж на режиссера и будет снимать ужастики. - Ты хорошая девушка, Сара. Моему сыну повезло. - Спасибо, мистер Малдер. К нам подошли. Новоиспечённая миссис Малдер и Уильям, собственной персоной. Этого уже не маленького засранца мы нашли пару месяцев назад, то есть я нашёл. Он сидел на пристани, на том самом месте, где как мы думали, оборвалась его юная жизнь. После случившегося, я приходил туда почти каждый день. Я заказал надгробную плиту и установил ровно в том месте, где Курильщик выстрелил в свой, как он думал, эксперимент. На самом же деле, он убил живого человека, моего сына. За что также поплатился своей жалкой жизнью. Я без тени сомнения нажал на курок. И нажимал бы снова и снова, если бы это было возможно. Смерть – это слишком щедро для него, он не заслуживает такого снисхождения. Я бы смог придумать для него нечто более мучительное, чтобы заставить его хоть немного пожалеть о том, что он связался со мной. Теперь же на этом месте стояло надгробие «Уильям Фокс Малдер 2001 – 2018» помним, любим, скорбим. Мой мальчик! Я приходил сюда, подолгу стоял на коленях возле плиты. Меня всегда душили слёзы, и ни холодный ветер, ни бетонная плита меня не смущали. Я не смог его уберечь, снова не смог его уберечь! Скалли сюда не приходила - не могла. Даже после всего того, что ей рассказал Скиннер, она очень страдала. Он всё равно был нашим сыном, и такой участи он не заслуживал. Зато приходила Сара – его девушка, хорошая, мне она нравилась. Симпатичная, тихая, и грустная. Похоже, она и правда любила моего сына. Она приносила цветы, каждый раз разные: дикий люпин, ромашки и васильки. Он любил полевые цветы. Мы не сговаривались, когда прийти, но часто приходили в одно и то же время. Тогда я оставлял её наедине с Уильямом, понимая, что ей хочется побыть с ним, а сам спускался к воде и тихо плакал, пока никто не видит. И вот однажды, я пришёл на причал, с переполненным тоской сердцем и снова ожидал увидеть там Сару, поэтому меня не смутила тёмная фигура, сидящая у надгробия. Это был Уильям. Он был одет в мешковатые, безразмерные одежды. На голову накинут капюшон, в тени которого я не распознал лица, находившегося передо мной человека. Он никуда не убегал, а просто сидел и наблюдал за моими возможными действиями. Я, думая, что это Сара, кинул: «Привет! Хочешь, чтобы я оставил тебя одну?» Ответа не последовало, и я уже было хотел повернуть назад, как услышал первое в моей жизни обращение: - Папа. *** В тот вечер, счастливее нашей не официальной пока ещё семьи, было не найти. Скалли всё время обнимала и целовала нашего сына, а он улыбался. И у всех были «глаза на мокром месте». Мы спросили его: "хочет ли он остаться с нами? Он сказал, что хочет, что ему нужны мама и папа, что он больше не представляет возможным для себя, бродить по разным заброшенным докам и превращаться в монстров с целью наживы или просто, ради развлечения. Сказал, что хочет попробовать стать нормальным, и поступить в колледж, со всеми вытекающими от сюда последствиями." А как на следующий день была рада Сара, которая на первых порах чуть не упала в обморок, и из её глаз потоками полились слёзы?! Но в итоге всё закончилось хорошо. И я даже чувствую, что скоро придётся нам со Скалли откладывать деньги на свадьбу Уильяму. Ну, может, рано конечно, об этом говорить … *** Сейчас, мне захотелось обнять свою семью. Я так долго и мучительно собирал своё счастье по маленьким крупицам, что почти разучился быть счастливым, я забыл солоноватый привкус счастья. Почему солоноватый? Ну, я помню его с детства. Мы всей семьёй на море: мама, папа, я и Саманта, ещё до всех этих ужасных событий. Поэтому и солоноватый, может, оно вовсе и не такое! Это воспоминание Скалли оставила в моей голове. Я вот что думаю, ну, клон я и клон, какая разница. Кто-то же должен был быть первым, и это моя скромная персона. Если посмотреть вглубь вопроса, то меня это даже не удивляет. Мою жизнь всегда окружала, как выразилась Скалли, сверхъестественная дребедень. Мы обнялись и стояли так какое-то время, пока один из официантов, работавших на свадьбе, не принёс нам шампанское. И только тогда разомкнув объятья, я взял бокал и произнёс тост «За нашу новую жизнь!». Все, конечно же, подхватили мою инициативу, и теперь уже «вечер переставал быть томным». Звучала музыка: медленная и быстрая. Мы со Скалли танцевали весь вечер, кружась под звуки саксофона, а потом чего-то из попсы, и множества разных других мелодий. Иногда мы менялись, Скалли танцевала с Уильямом, а я даже один танец с Сарой, но в основном она стеснялась, а я не настаивал, и мы просто болтали, в основном об Уильяме. Она рассказала мне, как они познакомились, рассказала мне об их любимых местах и дурачествах. А ещё я отметил, что она была очень умной и начитанной девочкой, любила книги, и мне интересно обсуждать с ней те из них, которые я читал в молодости, но почти уже забыл. Скалли была очень счастлива, танцуя со своим вновь обретённым сыном. Это было заметно – мне, по крайней мере. Хотя она и пыталась это скрывать, но я наблюдал за ней: и в каждом её движении, в каждом жесте читалась огромная любовь. Для нас это была неизвестная и незнакомая роль – роль родителей, да ещё и сына подростка. Уильям теперь жил с нами, и каждый день приносил новые новости и заботы. *** Вскоре после того, как он решил к нам вернуться, мы отправились по магазинам, потому что у моего сына не было даже сменной одежды, на случай, если он промокнет или просто станет холодно. На втором этаже имелось всего две комнаты, наша, теперь уже, со Скалли спальня, и ещё одна, полностью заваленная коробками, служившая мне, с незапамятных времён, своеобразной кладовкой. Скалли всегда ругала меня из-за моей слабости «тащить всякий хлам к себе в норку» и побуждала разобрать завал. Но я постоянно отнекивался и ленился, да и времени у меня было в обрез, из-за дел связанных с очередной мистической дрянью. Теперь же, повод нашёлся, и в первый же свободный выходной, мы с Уиллом сообща разбирали завалы, расчищая его будущую комнату. Скорее всего, нам, в скором времени придётся обзавестись жильём побольше, ведь когда я покупал этот дом, совсем не ожидал, что вот так вот внезапно стану отцом двоих детей. Ну, а пока новорождённая дочка, будет спать в своей маленькой кроватке, поставленной в нашей комнате. В IKEA мы купили новую кровать для Уильяма, шкаф, письменный стол и тумбочку, а ещё кучу разной одежды и всего необходимого подростку. Мы выглядели, как самая настоящая семья. Мы веселились и шутили. И не было место другим заботам, кроме как друг о друге. Я думаю, мы все поймали себя на мысли, что это здорово, что это впервые, и хорошо бы, чтобы так было всегда. Я-то точно думал только об этом, но в моей жизни не бывает всё просто, и я боялся …