Свет уходящего солнца

...Путь из Глазго в Сторибрук занимал около двух часов. Но Эмме нравилось проводить время за рулём своего подержанного жёлтого «Шевроле-Камаро», поэтому подобное путешествие было ей только в радость. Они с Дэвидом уже почти четыре года делили один приход на двоих. Ну, то есть, как «делили»… Девушка в сане священника могла спокойно совершать таинства в небольшой церквушке на окраине города, но в основном это делал Дэвид за исключением тех дней, когда мог свалиться с температурой или уезжал по вызову епископа в другой город. Эмма же опекала два сиротских приюта и одну колонию для малолетних преступников. В шестнадцать лет она сама загремела в такую, поэтому знала, как найти подход к заключённым, и понимала, в чём они больше всего нуждались. Малолетние нарушители закона и сироты души не чаяли в девушке-священнике. И каждый её приход был как праздник, который они с нетерпением начинали ждать снова, стоило только ему закончиться. Однако Эмма никогда не заставляла себя ждать слишком долго. Бывали дни, когда, обняв Эмму за плечи, Дэвид пристально всматривался в её зелёные глаза, боясь найти в их глубине остатки того кошмара, что она пережила, но Эмма, словно читая его мысли, всегда начинала смеяться и отпихивать его. Так и вчера, в её день рождения, Дэвид долго изучал девушку, сидящую в окружении воздушных шариков, Саманты Локк, работающей надзирателем в колонии, и Ребекки Фаппет - воспитательницы из приюта. Вот и все друзья. Дэвид вздохнул. Может, он слишком многое хотел взвалить на плечи Эммы, но ему виделось её счастье совсем в другом. Словно вечно терзаемая голодом, она никак не могла насытиться своей любовью и заботой о других. Горя, как факел, и изгоняя мрак из чужих душ, Эмма без остатка сгорала сама. И священник видел причину этого в том, что случилось тогда, четыре года назад... А он мечтал, чтобы у неё была полноценная семья. О, да, Дэвид был в курсе ориентации Эммы, но это не мешало ему представлять её в окружении любящей женщины, нескольких шумных детишек, так похожих на саму Эмму, большой лохматой шотландской овчарки и рыжей своенравной кошки. Возможно, Дэвид просто не знал иного значения слову « счастье» или же просто проецировал образ своего собственного на подругу. Но это было всё, о чём он мечтал, глядя на то, как именинница задувает 28 свечей и под аплодисменты и радостные вопли подруг начинает разрезать торт. - Свон, - начала первой Саманта, - мы тут с ребятами решили помочь тебе сдержать обещание, данное малышу Джону. И скинулись, знаешь на что? Вот на эту хрень. Саманта полезла в пакет, стоящий у её стула и достала из него продолговатый свёрток. - Какое обещание? - озадаченно улыбнулась Эмма, принимая подарок. Развернув красочную обёртку, она всё поняла без слов и заулыбалась ещё больше. В её руках лежал новенький турник. - И, кстати, не забудь, что я сегодня должна тебя подстричь. Ты сама меня об этом попросила, - напомнила надзирательница. Именинница рассмеялась и поправила свои длинные золотистые локоны, которые и вправду нуждались в ножницах. -Я помню, - улыбнулась она. - А вообще хватит называть Джона малышом - его это обижает. Всё-таки парню уже четырнадцать. - О, да, маленький, да удаленький! В свои четырнадцать иметь ограбление магазина! - хмыкнула Саманта. От этих слов свет от улыбки именинницы немного померк, и Дэвид непроизвольно напрягся. - Я ведь тоже однажды сидела в колонии, - вздохнула Эмма. - И кто знает, что бы со мной было, если бы после тюрьмы меня не подобрал Дэвид. - Эмма, ты не собака, чтобы тебя подбирать, ты просто пришла за помощью туда, куда нужно. И где сама была очень нужна, - попытался разрядить обстановку мужчина. На что именинница кивнула и положила подарок Саманты рядом с собой. -Это далеко не всё, - продолжал Дэвид, усиленно пытаясь отогнать тучи от солнца. - Мы тут посовещались с Бекс, и она посоветовала мне один магазинчик… - А точнее, лавку ростовщика, в которой я нашла то, что непременно должно заинтересовать тебя, - улыбнулась воспитательница. Вдвоём они протянули Эмме ещё один продолговатый свёрток. - Это что же - второй турник? - расхохоталась девушка, принимая подарок. Но стоило ей развернуть обёртку, как она издала радостный возглас. А Дэвид в ту же секунду почувствовал, как с его плеч свалился огромный камень. Руки Эммы с трепетом прижимали к груди видавшую виды бейсбольную биту с выгравированным на ней именем: «Генри Миллс»... Где-то уже за полночь пожелав Эмме поскорее добраться завтра до Сторибрука, и взяв с неё клятвенное обещание позвонить им сразу, как она обустроится на новом месте, а так же после огромного количества объятий, подруги разошлись. Дэвид остался ещё ненадолго, чтобы помочь убрать со стола и удостовериться, что девушка готова к завтрашней поездке. Помыв на кухне посуду, он перебросил через плечо полотенце и подошёл к Эмме, которая сидела, ссутулившись, на кухонном стуле и, уставившись в одну точку, обкусывала ноготь на большом пальце. - Послушай, милая, ты ведь знаешь, что епископ направил сюда нового человека, и твои дети не останутся без присмотра, - мягко начал он, взяв её за плечи. Эмма затравленно посмотрела на него и, перестав грызть палец, положила руки на колени. В её глазах читалась откровенная паника. - Дэвид, я ведь могу приезжать к ним из Сторибрука… - начала было она, но священник перебил её: - Конечно, никто не запрещает тебе их навещать, Эмма, но у тебя теперь будут другие обязанности. Свой приход, о котором ты так долго мечтала, постоянные прихожане, а, главное, другие дети, которые так же будут нуждаться в твоей любви и опеке. - Дэвид, - зашептала девушка сорвавшимся голосом, а из её глаз потекли слёзы, - они ведь будут думать, что я их бросила... Мужчина глубоко вздохнул и, подойдя ближе, обнял девушку, позволив ей уткнутся в него и выплакать все свои переживания. - Я скажу им, что это не так, - нежно улыбнулся он, целуя её в макушку. …На заднем сиденье «Камаро» покоились две коробки со скудными пожитками нового священника сторибрукского прихода англиканской церкви, а на переднем лежали бейсбольная бита и красная кожаная куртка. Ветер из открытого окна трепал едва достающие теперь до плеч золотистые кудри, а на губах водителя блуждала лёгкая улыбка. Эмма самозабвенно подпевала Клаусу Майне, чей голос твердил о любви со вставленной в автомагнитолу флэшки, и зелёные глаза с надеждой поглощали мчащиеся навстречу километры ровной заасфальтированной дороги. Вот только Эмма даже представить себе не могла, какой путь Он выбрал для неё…