Права и обязанности попаданки

      После разговора с сыном я не спал всю ночь. Несколько раз порывался спуститься в подземелья, вытащить Лили хоть из лаборатории, хоть из постели и вытрясти из неё правду. Меня останавливало только одно: я и без бывшей невесты, наконец, рассмотрел эту правду. Странно, но я почти не удивился. Удивляло другое — почему не разобрался гораздо раньше? Почему позволил так долго водить себя за нос? Ведь достаточно было просто подумать… Десять лет назад Волдеморт ворвался в мой дом. Палочку я схватить ещё успел, но на этом мои достижения и закончились — следующее, что сохранила память — склонившийся надо мной Дамблдор. Он-то и рассказал мне о том, как Петунья, пытаясь спасти нашего сына, заслонила его собой от Авады. А потом проклятый псих убился об Гарольда, схлопотав нехилый такой откат благодаря материнской жертве.       Все эти годы я свято верил в эту историю. И ни разу не задумался, как Петунья оказалась между сыном и его вероятным убийцей. Ведь её спальня была на южной стороне дома, и даже услыхав грохот внизу, она должна была бы выскочить на лестницу, а не нестись сломя голову в другой конец коридора.       Петунья не ждала нападения, как я. Не боялась его. Волдеморт был для неё не более чем «глупым именем одного из ваших». У моей погибшей жены были совсем другие страхи. Например, она никогда не выходила с Гарольдом на улицу, опасаясь спонтанного выброса, какие случались в детстве у её сестры. «Ты подумал, как на такой цирк отреагируют соседи?» — упрямо твердила она и ограничивала прогулки большим садом за нашим домом. Когда орденцы сообщили мне о пророчестве и охоте, открытой Волдемортом, я не сказал об этом Петунье, банально испугавшись, что она потребует покинуть страну. А это, учитывая магические способы поиска, было бы смертельно опасно. Куда опаснее, чем сидеть в доме, скрытом огромным количеством чар и зелий.       Но когда я очнулся среди обломков разбитого камина, ничего подобного мне в голову не пришло, и я принял россказни старика. Тогда принял. Теперь же… Старый паук, одержимый всеобщим благом и прочими эфемерными ценностями, вполне мог верить в собственные сказки. Но он не жил с Петуньей под одной крышей, не знал её так, как я. Услыхав грохот, она бы полетела ругать неуклюжего мужа. В крайнем случае, решила бы, что у Гарольда выброс, и опять же рванула бы ко мне. Она не была плохой матерью, любила Гарольда. Но прекрасно понимала, что с магическими выбросами ей не справиться, а единственным волшебником в доме, по её мнению, был я.       «Так как же ты оказалась в детской, Петунья?» — прошептал я, стискивая кулаки. Разумеется, стены мне не ответили. Вся нездоровая возня вокруг меня и моего сына по зрелому размышлению предстала совсем в ином свете. Если до сих пор я думал, что заносчивые министерские бонзы со стариком во главе попросту считают, что полукровка недостоин воспитывать национального героя, то теперь уверился, что за всем этим стоит нечто большее. И разбираться надо было не то что немедленно, а вообще давным-давно. Я повернул голову, чтобы взглянуть на часы, и едва не застонал от боли: тело затекло от долгой неподвижности. «Чёртов мыслитель! Надо же, всю ночь в стену пялился!»       Выругавшись, я резко поднялся и, не давая себе времени передумать, вышел в коридор. Мой путь лежал в подземелья. А куда мне было ещё идти? Кто мог знать о той бойне больше, чем я, её непосредственный участник. Волдеморт? Так его, слава Мерлину, уже никто и ни о чём не спросит. Какие-нибудь Пожиратели, вроде Лейстренджей? Они сидят в Азкабане и вряд ли будут отвечать на мои вопросы уже хотя бы потому, что в волшебную тюрьму меня никто не пустит. Оставались только старик — предводитель сопротивления и Лили — правая рука Волдеморта.       К старому пауку у меня доверия больше не было. Хотел ли он стать основным человеком в жизни национального героя, эдаким мудрым и уважаемым наставником? Или же банально где-то очень сильно ошибся в своих планах десятилетней давности и теперь пытается всеми силами скрыть эту ошибку: как же, великий непогрешимый светлый, и допустил подобную бойню?.. Я не знал, где старик лжёт и почему он это делает. Поэтому к нему можно было обращаться только в самом крайнем случае.       Лили же всегда говорила мне правду. Я вдруг внезапно осознал, что, что бы ни происходило между нами, она ещё ни разу мне не солгала. Пусть её слова порой били не хуже плетей, но я предпочитал эти плети лживым улыбкам старика. — Нам надо поговорить, — заявил я, едва она распахнула дверь. — Опять желаете обсудить необходимость моей преждевременной кончины? — в своей неподражаемой манере уронила Лили, но всё же посторонилась, позволяя мне войти.       Впрочем, дальше маленького кабинета, предварявшего её личные покои, мы не пошли. — Я вас не приглашала, поэтому чай-кофе не предлагаю, — она кивнула на жёсткий стул перед столом, за которым, несмотря на ранний час, явно только что работала. — Чем обязана?       Я молчал, не зная, как начать нелёгкий разговор. Не спрашивать же, почему её патрон, решив вырезать мою семью, не убил меня. Откуда ей знать, что творилось в голове у психопата? Если только… Догадка столь же простая, сколь и неожиданная, вышибла меня из колеи, заставив замереть на месте: если только он сделал это не по её просьбе. — Обычно дар речи на этом стуле теряют школяры, — с сарказмом протянула Лили. — Но чтоб целый профессор… Это что-то новенькое. — Я… Эммм… — Очень информативно, — фыркнула Лили, выдернув из чернильницы черное, похожее на стрелу перо. — У меня, конечно, сегодня нет первого урока, но мне есть чем заняться. Так что, если у вас всё… — Почему ты ушла к нему? — выпалил я.       Тонкие пальцы чуть заметно дрогнули. Если бы я не смотрел так пристально именно на её руки, то вряд ли заметил бы этот жест. Голос же не предал мою бывшую невесту ни на полтона: — Если не ошибаюсь, нечто подобное сделали вы, а не я…       Я на мгновенье опешил, и только потом сообразил, как прозвучал мой вопрос. Пришлось, чувствуя себя полным идиотом, пояснять. — Я имел в виду твоё решение присоединиться к Волдеморту.       На этот раз она дёрнулась уже заметно: словно непроизвольно потянулась к левому предплечью. — Почему бы мне обсуждать это с вами? — протянула она, откладывая перо, но всё ещё глядя куда-то в сторону.       «Что ж… Доходчивее послать можно было бы только матом», — мысленно проворчал я, но ругаться с ней сейчас в мои планы не входило, потому вслух я произнёс совсем другое. — Например, потому, что мы не чужие люди. — Разве? — Представь себе, — незаметно для себя я подхватил её саркастический тон. — И, кстати, ты могла бы вспомнить, что мы давно перешили на «ты». — А ещё давно перешли всякие границы, — криво ухмыльнулась она. — Есть немного, — согласился я. — Но что мешает… Скажем так, вернуться из эмиграции? — Например, то, что есть пути… Скажем так… — передразнила она, — по которым можно пройти только в одну сторону. На таких дорогах одностороннее движение. — Помнится, ты никогда не стеснялась при необходимости нарушить общепринятые правила, — уже открыто улыбнулся я. — И куда это меня завело? Вряд ли я могу служить удачной рекламой моего образа жизни. — Тогда тем более стоит что-нибудь изменить. — А если уже поздно? — Помнится, ты говорила, что ничего не поздно, пока мы живы. — А кто тебе сказал, что я жива?       Длинные ресницы отбрасывали странную тень на её бледные щёки, словно нежная кожа расчерчена шрамами. Мне вдруг показалось, что в комнате стало заметно холоднее, и я невольно поёжился. Лилиан неожиданно резко подняла голову и посмотрела мне прямо в лицо. Казалось, она поняла, что я почувствовал. На мгновенье в её глазах вновь появилось нечто знакомое, родное… Но в следующую секунду она заговорила, разрушая очарование момента, заставляя меня сомневаться, не почудился ли он мне. — По крайней мере, для вас я давно мертва, профессор Снейп. В раю я теперь или в аду — не ваше дело. Так или иначе, здесь я предпочитаю одиночество. Так что сделайте одолжение, постарайтесь не вломиться и в моё посмертие тоже.       Я отшатнулся от нешуточной ярости, которой полыхнули её глаза, а следующую секунду обнаружил, что стою перед дверью, а Лили явно собирается вытолкать меня в коридор. — У тебя вошло в привычку вышвыривать меня за дверь, как нашкодившего котёнка, — обозлившись, прошипел я. — А когда-то ты говорила, что мы друзья и должны помогать друг другу, что бы ни случилось! Не думаешь, что за свои слова надо отвечать? — Помогать? — она презрительно скривилась. — Что-то я не припомню ваших попыток сделать мою жизнь легче! А за свои слова я отвечаю всегда, профессор Снейп. Но заметьте: я отвечаю за то, что говорю. А не за то, как вы это понимаете! — Опять загадки?! — рявкнул я, пользуясь тем, что в такой ранний час школяры ещё спят, и подслушивать нас некому. — Я сыт по горло этой викториной, слышишь?! Вся моя жизнь — сплошной драклов квест! Министерство требует стать каким-то эталонным отцом, при этом, похоже, само не знает, как этот самый отец должен выглядеть! Дамблдор загадочно сверкает своими очками и мило улыбается, но там, где меня поджидает очередной облом, обязательно будет торчать кончик его проклятой бороды! Сын задаёт такие вопросы, что у меня волосы встают дыбом, а ответов я знать не знаю! Да что там ответы! Я даже не знаю, как так вышло, что у меня вообще появился сын, драклы порви всех интриганов на свете! Я чувствую, что меня загоняют, как зверя. Что вокруг сжимается сеть каких-то непонятных интриг. И мне некуда идти со своими подозрениями. Понимаешь? Некого спрашивать! Любой может оказаться одним из загонщиков! Я понимаю, ты зла на меня, обижена, оскорблена, ещё Мордред знает что! И я согласен, что виноват, проявив себя полным лопухом и попавшись в ту ловушку! Но Гарольд-то никому ничего не сделал! Он не виноват, что был зачат таким вот диким образом! И я в ответе перед ним. И ты тоже могла бы вспомнить, что хотя он и сын твоего бывшего идиота-жениха, он ещё и сын твоей сестры и твой племянник!       Задохнувшись, я умолк, медленно осознавая, что только что ей наговорил. «Браво, Снейп, — ехидно прошипел внутренний голос. — Ты только что раз и навсегда избавился от единственного человека, который хоть когда-то проявлял к тебе участие! Не говоря уже о том, что похоронил любую возможность вернуть любимую женщину». Я напрягся, ожидая, что вот сейчас, окончательно обозлившись, Лилиан, как минимум, снова швырнёт меня в стену. Где-то в душе я даже признал, что заслужил нечто подобное, если не хуже. Но Лили снова меня удивила. — Чего ты от меня хочешь, Северус? — тихо и как-то устало спросила она. — Правды. — Даже так… — медленно, будто взвешивая каждое слово, проговорила она. — Иногда неведение… — Я сыт им по горло, — перебил я. — Тогда вспомни, кем я уродилась, и подумай. — Опять загадка в духе Дамблдора?! — возмутился я. — Прости. Это всё, что я могу тебе сказать, — качнула головой Лили, и вдруг ни с того ни сего провела холодными пальцами по моей щеке. — Ты всегда был умницей. Куда умнее меня. Просто подумай. И ты всё поймёшь сам. Или не захочешь понять.       Ощущение касания исчезло. Как и тихая грусть, плескавшаяся в её глазах, пока она говорила. Скрипнув, отворилась дверь за моей спиной: прозрачный намёк на то, что разговор закончен. Я не стал спорить и вышел в коридор. Створка захлопнулась едва не быстрее, чем я переступил порог.

***

      «Что хотела сказать Лили?» Раз за разом задаваясь этим вопросом, я чуть не прохлопал звонок на собственную лекцию. На ходу затягивая пуговицы на мантии, я рванул в сторону учебного кабинета, впервые пожалев, что мои покои не выходят прямо туда, как у Лили. К сожалению, несмотря на начавшийся урок, школяров в коридорах было ещё предостаточно, и позволить себе перейти на бег я не мог, но шагал со всей доступной скоростью. Даже не успел притормозить вовремя и так и влетел в кабинет, под удивлённые взгляды шестикурсников.       На мгновенье смутившись, я не придумал ничего лучше, чем нахмуриться: лучшая защита — нападение, как говаривала Лили, которая всё никак не желала убраться из моих мыслей. — Урок начался пять минут назад, — процедил я вместо приветствия, — а господа школяры думают, что и так всё знают, и доставать учебники — совершенно лишнее?       После бессонной ночи, нервного разговора с бывшей невестой и невольной тренировки по спортивной ходьбе в висках стучали молоточки, напоминая, что я уже давненько не тренировался. Обозлившись на неприятное открытие, я окинул притихших школяров тяжёлым взглядом. На первом же столе лежал учебник по трансфигурации и наполовину исписанный свиток пергамента. — Господа школяры считают, что обучение защите от тёмных искусств — даром потраченное время, и его стоит занять с большей пользой? — процедил я, двумя пальцами поднимая пергамент.       Глубоко в душе полыхнула злость: недаром Лили насмехается над моим профессорским званием. Эти болваны ни в грош меня не ставят! Пергамент вспыхнул и осыпался на пол грязным маслянистым пеплом. — Зануда! — сквозь зубы тихо выругался хозяин погибшего эссе, но я его услышал. — Вы, мистер Джексон, считаете, что уже выучили всё, что касается моего предмета, и теперь самое время заняться другим? — Выучил! — зло задрал подбородок мальчишка.       Идея родилась за долю секунды. Я вспомнил, с какими горящими глазами рассказывал Гарольд про боевые навыки Лили. Пусть он ненавидел её со всей детской пылкостью, подозревал Мерлин знает в чём… Но когда речь заходила о наглядной демонстрации её умений, мальчишкой владел только восторг. Так, может быть, пора и мне продемонстрировать этим малолетним дуракам, что такое боевая магия? Тренировался всерьёз я, конечно, давненько, но достаточно плотно.       «А если не справишься? — хмыкнул внутренний голос. — Давненько, это о-о-о-очень слабо сказано».       Я отмёл сомнения: либо я немедленно докажу малолеткам, что чего-то стою, либо могу паковать чемоданы. Если я сейчас дам слабину, то после такого столкновения работать они мне просто не дадут. — Есть ещё такие… всезнайки?       Всё-таки чувство самосохранения хотя бы части детишек было знакомо: поднялось всего три руки. — Что ж, хорошо… — процедил я и, игнорируя победные усмешки, заигравшие на лицах парочки школяров, призвал домовика. — Мне нужен большой, неиспользуемый класс. — Зал для тренировок подойдёт господину профессору? — пискнул эльф. — Вполне, — кивнул я. — Покажи нам дорогу.       Домовик поклонился и, вместо того, чтобы выйти из класса, подошёл к шкафу, куда я недавно любовно укладывал свои таблицы, и нарочито медленно потянул за завиток на резной дверце. Едва слышно скрипнув, казалось, намертво вделанный в стену массивный предмет мебели отъехал в сторону, открывая тёмный проход. Эльф щёлкнул пальцами, и вспыхнувшие свечи осветили узкий коридор. Среди школяров раздались явственные смешки. Я же незаметно прикусил щёку изнутри, чтобы удержать спокойное выражение на лице. Начиналась задуманная импровизация не слишком удачно: хорош профессор, который и в собственном классе не ориентируется. — У господина профессора будут ещё указания? — пропищал домовик. — Нет, ты можешь идти, — я отпустил эльфа и повернулся к хихикающим за моей спиной школярам. — Что стоим, кого ждём? Или вам необходимо приглашение на гербовой бумаге?       Шушукавшаяся толпа ввалилась в коридор. Подгоняя отстающих язвительными комментариями в стиле Лили Эванс, я вошёл следом. Судя по всему, тут были какие-то пространственные чары. Потому что тому огромному помещению, куда вывел нас короткий, в общем-то, коридорчик, просто не нашлось бы места на моём этаже. Мало того, к собственному удивлению, я узнал зал, где ещё меня когда-то учили аппарировать, а он вообще-то располагался в подземельях. — Итак, кое-кто из вас вообразил себя великим бойцом, вызубрив учебник. Мы здесь для того, чтобы оценить действенность ваших навыков… — Ставьте уж сразу «троллей» — проворчал лишившийся эссе по трансфигурации Джексон. — И так понятно, что вам, — он буквально выплюнул это «вам», — не понравится. — Не имеет значения, мастер Джексон, что мне понравится, а что нет. Условия просты. Вот вам пространство, — я повёл рукой, и на полу вспыхнула иллюзорным пламенем полоса, очерчивая большую часть помещения. — Можете пользоваться естественными укрытиями, вроде той кучи каменных блоков, или же идти в лобовую атаку. Можете использовать любые известные вам заклинания, кроме, разумеется, непростительных. Ваша задача — вышвырнуть меня за эту линию.       Пока мальчишки ошалело хлопали глазами, переваривая моё предложение, я глянул на столпившихся у дальней стены «зрителей» и похолодел. А кто прикроет их? Что, если какое-нибудь заклятье срикошетит? Кулаки сжались сами собой. Внезапно отложить подобную демонстрацию значило потерять лицо раз и навсегда. Но и затевать этот импровизированный бой, имея за спиной два десятка непоседливых недорослей, было идиотизмом. — Все прочие остаются на месте, и первый, кто двинется не по делу — лишит свой факультет двадцати балов. Вопросы?       Вопросов я не дождался. Школьники яростно шушукались, несомненно, напутствуя своих будущих героев. — Так нечестно! — наконец выступил вперёд самый смелый, или, что вероятнее, самый глупый из четырёх умников. — Вы-то наверняка держите какой-нибудь козырь в рукаве. Двинете массом. И всё. — А кто вам сказал, что так не поступит любой другой ваш противник в условиях боя? — скривился я. — Но о категориях «честно-нечестно», применимо к реальным боевым условиям, мы поговорим позже. Сейчас же я дам вам фору. Я вообще не буду использовать ничего сверх того, что изучают до шестого курса.       Тут я заметил, что уже давно не слышу перешёптываний, а школяры смотрят куда-то мне за спину. Старательно удерживая на лице выражение из серии «именно это и планировалось», я обернулся. У главного входа, привалившись плечом к косяку, стояла Лили. — Вот, кстати, профессор Эванс любезно нам поможет. Она проследит, чтобы никто не попал под шальное заклятье, пока наши герои будут демонстрировать свои боевые навыки, — заявил я, стараясь не думать, что вполне может сказать эта самая профессор в ответ на мою наглость. — Вымелись за пределы рабочей зоны, — спокойно приказала Лили, неопределённо мотнув подбородком.       Непонятливых не нашлось, и через минуту я остался наедине со «знатоками» боевых искусств. Повозиться пришлось от силы минут пять. Первый болван сунулся прямо на меня, и я отправил его в нокдаун обычным Ступефаем. Остальные трое настороженно пялились в тот угол, где это случилось, и благополучно прохлопали, как я зашёл им за спины. Отвлечь внимание горе-боевиков удалось банальной невербальной Левиосой: я бросил на колченогий стул свою мантию и, отходя, время от времени заставлял шевелиться якобы случайно высунувшуюся за пределы укрытия полу. Поток воды охладил горячие головы, а заодно отправил две палочки из трёх куда-то в баррикады из обломков ржавой арматуры и каменных блоков. А вот третий, высокий и гибкий, как плеть, умудрился увернуться. Но затягивать представление я не желал, а потому, совершенно не по-джентельменски воспользовался тем, что он поскользнулся на мокрых плитах пола, и придал ускорение наведённым ветром. Парень вылетел за черту спиной вперёд.       К собственному неудовольствию пришлось признать, что я основательно подрастерял былую гибкость. Я даже вынужден был дать себе время незаметно отдышаться, молча приводя в нормальное состояние первого неудачника, и лишь потом повернулся к школярам. — На следующем уроке я хочу увидеть ваши эссе о сегодняшнем учебном бое. Какие связки заклинаний использовались и почему. Наши знатоки, — я слегка кивнул в сторону своих недавних противников, — напишут также, какие ошибки они совершили, и как их следовало бы избежать. На сегодня — всё. Все свободны.       Я прогнал гомонящих школяров по отрезку коридора, запер за ними дверь кабинета и только тут вспомнил, что забыл в тренировочном зале свою мантию. Пришлось возвращаться, чувствуя, как неприятно липнет к спине влажная ткань рубашки. Оставалось только порадоваться, что большая перемена длится полчаса, и у меня будет время немного привести себя в порядок: несмотря на лёгкость задачи, я умудрился вспотеть. И тут заметил, что Лили так и стоит у входа и молча за мной наблюдает. — Надеюсь, я не сорвал твои планы? Спонтанный воспитательный процесс, — криво улыбнулся я. — Как тебе? — Тролль, мистер Снейп, — фыркнула она. — Точнее, два тролля. Один за физическую подготовку, второй за магическую. — Ну, конечно, — слегка обиделся я. Одно дело самому признавать, что несколько подзакис, сидя в магловском мире. А другое, когда тебя вот так беспардонно тычут в это носом. — Что же тогда надо ставить тебе? Если учесть, что учил тебя именно я. — Когда это было, — протянула Лили, смерив меня каким-то странным взглядом. — Но даже тогда ты выглядел более внушительно. — Тогда я не ограничивался чарами для шестого курса, — огрызнулся я. — А ещё не ограничивал физические упражнения переходами из спальни на кухню и обратно, — ухмыльнулась она. — Позволь тебя уверить, что, чем бы ни ограничивались мои физические упражнения, я вполне способен надавать по шее любому, кто почувствует в этом необходимость. — Позволь тебя уверить, что ты заблуждаешься, — передразнила Лили. В её голосе было столько откровенной насмешки, что я понял — не только школярам надо доказывать свою профпригодность. — Проверим? — подмигнул я. — Интересно, как отреагирует директор Дамблдор, если ему придётся искать нового преподавателя ЗоТИ посреди учебного года в связи с недееспособностью предыдущего? — задумчиво протянула Лили, поигрывая волшебной палочкой. По спине пробежал холодок: я даже не заметил, как и откуда она её достала, хотя, не отрываясь, смотрел на бывшую невесту. — Как думаешь, мне выпишут премию или влепят штраф? — Думаю, что тебе не светит ни то, ни другое, — я заставил себя улыбнуться. — Самоуверенность ещё никого не доводила до добра, поверь моему опыту, Северус… Лили каким-то неуловимым движением перетекла в боевую стойку, а в следующую секунду каменный блок, на который я опирался, выскользнул у меня из-под локтя и едва не подшиб ноги. Как мне удалось увернуться — не представляю. Совершенно машинально я бросил в её сторону Ступефай, но моей бывшей невесты у входа уже не было. Зато за моей спиной раздался громкий хлопок. Я крутанулся на месте и буквально врезался в поток воды, вырвавшейся из её палочки. Надо же, а я-то думал, защиту от аппарации специально снимали на время обучения ей.       Отплёвываясь и пытаясь проморгаться, я набросил на себя щитовые чары. Судя по нескольким вспышкам, совершенно не зря. Гибкая фигурка мелькнула сбоку, и я взмахнул палочкой, но магические верёвки захлестнули пустоту.       «Мерлиновы подштанники, да где же она?!» — успел подумать я и почувствовал, что в горло мне упирается что-то твёрдое. — Что-то не похож ты на моего учителя, Северус. Слабоват… — Да неужто? — всё-таки разозлился я, скосив глаза на противницу. Кончик палочки, вдавившийся в кожу, не позволял мне даже голову повернуть. — Ну, конечно, с твоим последним учителем мне не тягаться.       И тут же пожалел о своих словах. Любое подобие эмоций исчезло с её лица, будто кто-то мокрой тряпкой стер краски с каменного истукана. — Прости, я не… Она, не слушая, резко развернулась. Полы тёмной мантии, которую она не потрудилась снять, хлестнули меня по ногам, и через минуту её шаги стихли в коридоре. — Поздравляю тебя, Снейп, ты только что заработал первый приз конкурса «Самое идиотское поведение года»! — проворчал я, с трудом подавив желание треснуться своей дурной головой о стену.       Сплюнув каменную крошку, неведомо как оказавшуюся на языке, я подсушил одежду, чтобы не оставлять мокрые следы на полу, и потащился в свои комнаты.       Настроение было препоганым. Единственное, чего я добился, спровоцировав бывшую невесту на демонстрацию её боевых умений — это основательно помятое самолюбие. Вполне заслуженно помятое, надо признать. А я-то, идиот, надеялся на шуточный бой, какие у нас когда-то часто заканчивались объятьями и поцелуями. Кретин!       К связкам из простейших заклинаний и микро-аппараций я оказался совершенно не готов. Что Лили и продемонстрировала мне достаточно наглядно. Вместо струи воды меня можно было бы окатить пламенем или оглушить. И я ровным счётом ничего не успел бы сделать. Даже ругнуться.       Швырнув грязную мантию в угол, я переоделся, пригладил растрепавшиеся волосы и отправился на урок. Каждый шаг, который я нарочито громко чеканил по каменным плитам древнего замка, отдавался в мыслях очередным зароком вернуться к разумным привычкам юности: «Ежедневные пробежки. Отработка связок заклинаний по вечерам. Утренняя гимнастика».       «И обязательно потренироваться в микро-аппарации», — проворчал я себе под нос, запуская в класс очередную порцию школяров.