Права и обязанности попаданки

      Я проснулся, словно кто-то пнул меня в бок. Вот ещё мне снится какая-то мура, и я летаю над Азкабаном в виде дементора. Что само по себе странно, так как я до сих пор ни разу не видел во плоти ни то, ни другое. А вот уже сижу на постели, ошалело озираясь, и сна ни в одном глазу.       Поёжившись от утренней прохлады, я поплёлся в душ. Но ни душ, ни завтрак, доставленный домовиком, не смогли меня успокоить. В душе царил полный раздрай. Правильно ли я решил, собираясь навестить в Азкабане Макнейра? Что, если Дамблдор каким-то образом узнает об этом и обернёт против меня же? Объявят пособником Пожирателей, и поминай, как звали. При том бардаке и панике, которые царили среди высших чинов министерства после возрождения Волдеморта, разбираться никто не станет.       О том, что министр трусит, как последний заяц, и бросается из крайности в крайность, я недавно случайно услышал за столом в Большом зале. Конечно, директор мог и преувеличивать, но я пару раз видел Фаджа сам, и впечатление мужественного человека он не производил.       Уговаривая себя, что министерские работники не отчитываются перед директором Хогвартса, кому и когда они выдают разрешения на посещение волшебной тюрьмы, а значит, и узнать о моих планах старик не мог, я застегнул мантию и вышел из своих покоев: от утреннего обхода меня никто не освобождал.       Коридоры встретили тишиной. Для немногих оставшихся в замке школяров было ещё слишком рано. Профессора и подавно либо отсутствовали, либо спали. Проклиная зануду директора, я зашагал по привычному маршруту, этаж за этажом обходя громаду замка. Выйдя на галерею, продуваемую всеми ветрами, я невольно поёжился от холода. Если летом здесь была приятная прохлада, то теперь, как и полагается зимой, царил жуткий колотун. «Неужели так сложно наложить на проёмы согревающее?!» — подумал я, бросая раздражённый взгляд на одну из арок. Тёмная фигура среди белизны нетронутого снега помимо воли привлекла моё внимание. Я опёрся на каменный парапет, всматриваясь.       Это была Лили. Она быстро шла к воротам замка. Полы мантии взлетали при каждом её шаге, как живые. В очередной раз я засомневался, а правильно ли поступил, не посвятив её в свои открытия и планы. Моя бывшая невеста всегда отличалось просто мистической проницательностью, и наверняка знала старого манипулятора, как облупленного. Я зло мотнул головой, отгоняя эти мысли: «У Лили и без меня хватает проблем». Кое-как дождавшись двенадцати, я, подспудно ожидая какую-нибудь гадость, вошёл в кабинет Дамблдора. Но, как ни странно, если не учитывать самого директора, ни одной гадости меня в круглой комнате не поджидало. — А, Северус, мой мальчик, — приветствовал меня старый паук, не поднимая головы от кипы пергаментов на столе. — Уже уходишь? — Да, — буркнул я. — Хорошо, хорошо… — невнимательно отозвался старик, и я шагнул в камин, громко назвав адрес Гильдии Зельеваров в Лондоне. Удовлетворять любопытство бородатого манипулятора я не собирался.       В холле старого здания было пусто. Только дежурный дремал за длинной стойкой. Он лениво мазнул по мне равнодушным взглядом и снова смежил веки. Впервые я порадовался, что так и не стал мировой величиной в области зельеварения. Появись здесь та же Мастер Эванс, сонливость с ленивого Подмастерья слетела бы в долю секунды.       Коротко усмехнувшись, я снова шагнул в камин, отправляясь в Министерство Магии. В Атриуме было гораздо более людно, но я не задержался здесь дольше необходимого: смешался с толпой отправляющихся на обеденный перерыв сотрудников и через несколько минут оказался на узкой мгловской улочке.       Решив, что наверняка отделался от возможной слежки, я крутанулся на каблуках, и пару неприятных секунд спустя ощутил на губах солёные ледяные брызги. Метрах в трёхстах торчала покосившаяся сторожка, скрывавшая стационарный камин для авроров. Возможно, я и перестраховался, но мелькать там, где меня могли бы поджидать в первую очередь, мне не хотелось.       Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на побережье нет ни души, кроме противно вскрикивающих чаек, я сломал сургучную печать на свитке с разрешением. Где-то там, за завесой из мокрого снега и морских брызг дежурный аврор получил сигнал о явившемся госте. Представив, как ругается невезучий волшебник, который будет вынужден меня встречать в такую погоду, я ухмыльнулся.       Ждать пришлось долго. Минут через двадцать я перестал улыбаться. Через сорок — костерил неторопливых стражей Азкабана на все корки. Зимняя мантия отсырела так, что не спасали никакие согревающие чары, волосы повисли заледеневшими сосульками. Казалось, что, стихни ветер, и можно было бы услышать, как они звенят.       Наконец, на тёмных волнах показалось ещё более тёмное пятно. Минут десять спустя о каменную пристань ударилась обледеневшая лодка, из которой выскочил высокий мужчина в алой мантии. Второй оставался в лодке, продолжая держать меня под прицелом палочки. — Более подходящего времени для визита вежливости не нашлось? — проворчал недовольный аврор, возвращая разрешение, которое рассмотрел со всем вниманием, разве что на зуб не попробовал.       Я неопределённо пожал плечами, и лодка отчалила. Вскоре показалась чёрная громада Азкабана. Огромный замок, казалось, вырос из бушующих волн, которые с яростью бились в стены.       Почти час пришлось потерять в кабинете у начальника стражи. Он долго и пространно расспрашивал про своих сыновей. Те учились на третьем и пятом курсе Хогвартса и ни в чём предосудительном замечены не были, что я и сообщил заботливому папаше. Там же у меня забрали палочку и выдали взамен тяжёлый медный перстень, который оказался мне непомерно велик. Хохотнув над неравноценностью обмена, дюжий комендант объяснил, что эти кольца служат опознавательными знаками для дементоров. На них нанесены специальные руны, которые потусторонние стражи Азкабана чуют и так отличают узников от охраны и посетителей.       Наконец, расшаркивания закончились, и я попал, собственно, в Азкабан. Начальник стражи лично довёл меня до шестого этажа, где располагались камеры Пожирателей, и передал с рук на руки дежурному аврору. — Макнейр? — спросил тот.       Я кивнул. — Дался вам этот дурак, — проворчал аврор, снимая с крюка здоровенное кольцо с ключами. — Где это у нас?       Он принялся перебирать ключи. Я ждал, скрывая нетерпение за равнодушной миной. — Почему дурак? — спросил я, когда аврор начал перебирать ключи по второму кругу, не находя нужный. — Потому что дурак. Вместо сынка своего сел. Видно, думал, что помрёт быстро. А хрен… Который год уже скрипит. — Ну, конечно. Прям такой невинный, — фыркнул я недоверчиво, надеясь, что демонстративное презрение заставит стражника разговориться. — Может, и не невинный, — качнул головой страж. — Но на пожизненное не заработал. — Это он вам рассказал? — усмехнулся я. — Слушай, профессор, — обозлился аврор. — Ты, конечно, герой, и всё такое. Но и мы тут не даром штаны протираем. За Макнейром я полгода бегал. После того, как Сам-знаешь-кто об твоего сына убился. Взяли его, а тут папаша выплыл: «Невиновен мой сынок, я его под Империо держал!» Видно, хорошо кому-то на лапу сунул. Даже под Веритасерумом не допрашивали. Сынка на волю, а папашу на его место. А я за младшим Макнейром полгода бегал. Не было там никакого Империо! Понял? — Понял я, понял, — я примиряюще поднял руки.       Аврор, наконец, нашёл нужный ключ и, взяв палочку в правую руку, начал отпирать многочисленные двери. Над нашими головами вдруг что-то пророкотало. Я вздрогнул и невольно посмотрел на потолок. — Не боись, профессор, — хмыкнул стражник. — Тут вечно что-то грохочет. Грозы. — Зимой? — опешил я. — А тут что зима, что лето — один чёрт. Место такое.       Я не стал спорить и молча вошёл следом за аврором в широкий коридор, сложенный из едва отёсанного тёмно-серого камня. Слава Мерлину, нужная камера нашлась сразу у входа, и мне не пришлось проходить мимо толстых решёток, из которых высовывались худые грязные руки. Откуда-то нёсся истеричный захлёбывающийся вой. Кто-то скулил на одной ноте. И над всем этим царил шум прибоя: стёкла в узких окнах-бойницах не предусматривались.       Охранник привычно кивнул второму аврору, стоявшему в противоположном конце коридора с палочкой в руках. — А где дементоры? — спросил я на всякий случай. — По внешней галерее шастают, — отозвался стражник, с усилием сдвигая тяжёлую решётку. — Если бы их сюда пускали, тут бы никто работать не смог. А узникам всё равно, с какой стороны на них безглазые пялятся. Хоть так, хоть так с ума сходят. Макнейр! К тебе пришли!       Стараясь не морщиться, я вошёл в зловонный каменный мешок. Сзади заскрипела, закрываясь, решётка. Куча грязного тряпья в дальнем углу вдруг зашевелилась, лязгнув цепями, и на меня уставились мутные глаза узника. — Министерский, что ли? — хрипло спросил он. — То-то я смотрю, сегодня безглазые на расстоянии держатся. Чего надо? — Поговорить, — отозвался я, оглядываясь, куда бы присесть. Но, кроме вонючего, кое-как сбитого топчана, на котором полулежал Макнейр, мебели в камере не наблюдалось. — Не о чём нам говорить. Я сына под Империо к Тёмному Лорду отправил. Точка. — Это ваше дело, — я прислонился плечом к решётке, заодно приглядывая за коридором, не вздумают ли охранники подслушивать. — Меня другое интересует.       Узник не удостоил меня ни единым звуком, равнодушно отвернувшись к подобию окна. Я слегка рассердился, и это помогло преодолеть непонятный холод, растекающийся в груди. — Некоторое время назад вы потеряли одну ценную для вашей семьи вещь. Настолько ценную, что объявили за неё награду в сто тысяч галеонов, — проговорил я.       Макнейр буквально подскочил на своём жалком ложе, впившись мне в лицо горящими глазами: — Говори! — Я не посчитал возможным обратиться с этим вопросом к вашему сыну. У меня не складываются отношения с последователями Сами-знаете-кого. — А я, по твоему, кто? — прищурился Макнейр. — Отец, защитивший сына, — с деланным равнодушием пожал плечами, на ходу решив воспользоваться полученной у охранника информацией. — Но даже если это и не так. Вы здесь, и у вас гораздо меньше возможностей причинить мне неприятности. Посещения семьи вам запрещены, переписка тоже. — Всё верно, — тяжело кивнул Макнейр. — Но тебя-то пустили. Как ты это объяснишь? — Личное обаяние, — усмехнулся я, уже почти уверенный, что старик расскажет мне всё, что знает. — Я — отец Гарольда Снейпа.       Не то, чтобы мне нравилось хвастать этим родством. Но сейчас я чувствовал, что старый лорд оценит откровенность. — Вот оно что… Ну, и чего же ты хочешь от меня, отец Гарольда Снейпа? — Я хочу знать, как вы лишились своей реликвии, — прямо ответил я. — Вам нужен маленький толстый мальчик с крылышками. А мне — тот, кто его украл. — Если бы я знал, кто его украл, — рыкнул Макнейр, — то тебе он бы точно не понадобился. — Не сомневаюсь. Но из-за вашего артефакта я попал в очень неприятную историю. И теперь должен выяснить, кого за это благодарить. — Девицу неподходящую подсунули? — криво улыбнулся узник. — Подсунули, — не стал вдаваться в подробности я. — И подходящая осталась очень недовольна. — И ты решил показать этой подходящей артефакт и того, кто вас так облагодетельствовал? — Как-то так. — А мне что с того? — А вам я верну вашу семейную реликвию, — едва заметно пожал плечами я. — Точнее, не вам, конечно, а вашему сыну. Разговаривать с ним, как вы сами понимаете, сопряжено для меня с определённым риском. Но совиная почта этих неудобств лишена. Так что… — Не вернёшь, — прервал старый Лорд. — В каком смысле? — опешил я.       Макнейр усмехнулся, и я сразу почувствовал себя щенком перед матёрым охотничьим псом. И это у него я надеялся выторговать что-то? Да этот шотландский волк даст мне только то, что сам захочет. И плевать, что я уважаемый профессор, а он — лишённый прав узник. — Ты не отдашь артефакт моему сыну, — снова показал в усмешке гнилые пеньки на месте зубов Макнейр. — Спрячешь его до тех пор, пока я сам за ним приду.       Если до сих пор мне удавалось сохранять маску опытного переговорщика, то сейчас я точно знал, что выгляжу глупее некуда. Хорошо, хоть рот умудрился не разинуть от удивления. — Да, да, — старый лорд смотрел на меня с насмешкой. — А за это я расскажу всё, что знаю о краже. Хотя знаю я не так много, сразу предупреждаю. Согласен? — Зачем вам это? — только и смог проговорить я, старательно следя, чтобы замешательство, в которое поверг меня Макнейр, не стало слишком заметным. — Сын у меня обалдуй. И дружки у него такие же. С него станется отдать кое-кому семейную реликвию, некогда стоившую Макнейрам кучи золота и моря крови. Я этого не хочу. — Но вы же на пожизненном! Как я отдам вам фигурку? — А это не твоя забота. Согласен? — Согласен, — кивнул я, плюнув на странности.       Владеть гадким артефактом у меня не было ни малейшего желания. Даже отдать его в аврорат или министерство было бы чревато. Как показала практика, любой может развязать язык, забыв обо всех инструкциях и обязательствах. А моей семье хватает и тех врагов, что уже есть. Ни к чему присоединять к ним дикий шотландский клан. — Купидон пропал в тот день, когда мы праздновали шестое столетие нашего Рода. Гостей было несколько сотен, и я потратил очень много времени, чтобы исключить тех, кто физически не мог бы спуститься к нашему родовому алтарю. — Там не было защиты? — Конечно, была. Но артефакт исчез, значит, её сумели преодолеть. А раз так, то она не имеет никакого значения, — отмахнулся старик. — Большинство гостей находилось в парадном зале мэнора. Также они перемещались между курительной, столовой, галереей и крепостной стеной. В прочие помещения им доступа не было. Вне этих мест домовики видели восемнадцать человек. С ними разбирался уже я. — Мантия-невидимка, чары отвлечения внимания? — Полукровки… — вздохнул Макнейр. — В родной вотчине домовикам не преграда ни то, ни другое. — Понятно, — сказал я, пропустив мимо ушей намёк на свою родословную. — Я по одному перебрал всех подозрительных, вычислил их перемещения по минутам. Большинство вопросов разъяснилось очень просто: поиски тихого местечка. Обычные парочки. Никто из них не мог добраться до нашего алтаря. — А остальные точно вне подозрений? — Без сомнения. — И всё же? — Один — бывший жених моей покойной жены. Вечер провёл на её могиле. Идиот. Другой — сцепился с претендентом на сердце прекрасной дамы и праздновал под лестницей в виде трупа. Ещё один упился в хлам и вообще валялся под столом. Четвёртый весь вечер провёл в комнате моего младшего сына. Будто школы ему мало, старому дурню. — Какому дурню? — зацепился за оговорку Макнейра я. — Альбусу Дамблдору, директору Хогвартса. Он у меня был первый подозреваемый — слишком уж нагло напросился в гости. Но нет. Этот весь вечер полоскал мозги Юстасу. — А где мне найти Юстаса Макнейра? — На кладбище, — буркнул Старый лорд. — Погиб в конце седьмого курса. Ничего противозаконного — сорвался с метлы во время матча по квидичу. Думаешь, это Альбус у меня в мэноре похозяйничал? Брось. Это не он. За ним домовики приглядывали. Никуда он из комнаты не выходил. А когда вышел, сразу аппарировал. Уговаривал Юстаса на грязнокровке жениться, которую тот попортил. А как ничего не добился, обозлился и убрался. Юстас мне рассказал. — А за сыновьями вашими тоже домовики приглядывали? — цепляясь за соломинку, уточнил я. — Домовики за хозяевами следить не имеют права! — возмутился Макнейр. — Ещё чего не хватало. Но в тот день за детьми я сам следил. Чужих в мэноре было много, а врагов у нашего рода во все времена хватало. Так что я сыновей на кровь привязал и всегда знал, где они. Юстас своих покоев не покидал. И Уолден тоже.       Над нами громыхнуло особенно сильно, и мы одновременно повернулись к окну. — Ну, всё! Всё я тебе сказал, что знал, — внезапно обозлился Макнейр. — Иди, откуда пришёл! — А… — начал было я.       Но старый лорд демонстративно улёгся, отвернувшись к стене. Я мысленно сплюнул и грохнул кулаком по решётке. — Выпускайте меня!       Через пару минут появился уже знакомый аврор, лязгнул решёткой, и я вывалился из камеры, как куль с мукой. — Наобщался? — ухмыльнулся он. — Да, вроде, — буркнул я, погруженный в свои мысли. — Ну, удачи. Вот уже твой конвойный поднялся. — Угу, — я пошёл за очередным хозяином алой мантии.       Мысли витали очень далеко отсюда. Так и эдак я прикидывал, как же всё-таки старый паук Дамблдор утащил игрушку Макнейров. Но ничего разумного в голову не приходило. Эльфы видели, как он вошёл в комнату к младшему Макнейру, но не видели, как вышел. А старый мерзавец вышел. В этом у меня не было никаких сомнений. Заморочил голову этому мальчишке, да хоть воспоминания изменил или под Империо взял, и вышел. Но почему его не заметил ни один эльф?! Вряд ли детские комнаты располагались вплотную к ритуальному залу с алтарём!       Над головой что-то опять грохнуло, да так сильно, что вздрогнули стены. — Что за… — всполошился сопровождавший меня аврор, и тут мы одновременно увидели, «что».       По стене с громким хрустом всё быстрее и быстрее поползла трещина, а секунду спустя огромный кусок кладки просто рухнул вниз. В лицо ударил ледяной ветер пополам с мокрым снегом, норовя сорвать ничтожных людишек с узкой лестницы, внезапно превратившейся в открытую всем стихиям галерею. — Бежим!!! — не своим голосом взвыл аврор, имя которого я так и не успел узнать, и тут же, поскользнувшись на мокрых камнях, рухнул вниз в гудящее где-то под нами море.       Я ещё соображал, что вокруг творится, а ноги уже последовали последнему напутствию охранника, унося меня с обломков лестницы. Через несколько пролётов попалась дверь, но, сколько я ни бился в неё плечом, проникнуть внутрь мне не удавалось.       Ещё один кусок стены рухнул в море, сопровождаемый грохотом и яркой вспышкой. Где-то кричали. Кто-то надо мной хохотал, как гиена. Ветер трепал волосы, забивая глаза и рот мокрым снегом пополам с каменной крошкой. Я развернулся, прижимаясь спиной к мокрым дубовым доскам и думая только о том, как бы не сорваться вниз. И тут увидел их…       Они парили в воздухе чуть выше этажа, где я только что был. Тёмные мантии. Развевающиеся капюшоны, мало у кого всё ещё скрывавшие лица. Казалось, безумный ветер ничуть им не мешает. — Повелитель! — визжал кто-то наверху, перемежая слова безумным хохотом. — Тёмный Лорд возродился!       Только после этого вопля до моих заледеневших мозгов дошло, что, собственно, происходит. Волдеморт поднял палочку, и я снова ударил плечом в запертую дверь, то и дело оглядываясь на нападавших. Ветер сорвал капюшон с очередной гротескной фигуры рядом со змееподобным убийцей, и в воздух, словно языки пламени, взметнулись рыжие волосы. — Лили! — ахнул я.       С её палочки сорвалась шаровая молния и ударила в стену надо мной. А потом ещё одна и ещё. Вниз посыпались камни. Я сжался в комок, прикрывая голову руками, в глупой попытке защититься от этого камнепада. Древняя крепость застонала, дрогнув всей своей массой, и угол здания сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее пополз вниз.       Дверь за моей спиной перекосило, и она с едва слышным в окружающем грохоте хлопком лопнула, едва не сметя меня с ненадёжной опоры. Обдирая кожу, я сдвинул покалеченную створку чуть в сторону и протиснулся внутрь, рухнув на четвереньки в относительной безопасности коридора.       За стеной творилось что-то несусветное, и я, вскочив на ноги, побежал по дрожащим, как в лихорадке, плитам: «Палочка! Мне нужна моя палочка! Иначе меня здесь завалит, как последнего магла!»       Я почти успел. До двери в кабинет коменданта оставалось всего несколько метров. Я даже услышал, как кто-то вскрикнул «Купол! Они прорвали антиаппарационный купол!». На этом мои достижения закончились. Пол мотнуло, и на голову мне посыпались камни. Много тяжёлых острых камней.       «Дракловы ублюдки!» — взметнулась внутри чёрная злоба, и я потерял сознание.       Досталось мне здорово. Когда я очнулся, то не смог даже глаза открыть — ресницы слиплись от крови. В голове плескалась боль, а кто-то ещё и знатно хлестал меня по щекам, видимо, желая привести в чувство. Я замычал, пытаясь дать понять, что таким макаром меня добьют, а не спасут. В губы тут же ткнулось холодное стекло. Я машинально глотнул полившееся в горло зелье, закашлялся и получил ещё одну оплеуху. А в следующую секунду неуклюжий спасатель до хруста сжал мою ладонь и аппарировал.       «Что за психи теперь работают в Мунго?» — мелькнула в больной голове шальная мысль, прежде чем я снова отключился.