Кукла

      Приёмный кабинет ослеплял Локи, глаза слезились, в узких бриджах его пах горел ещё сильнее. Боль сводила с ума, организм жаждал освобождения, но кукла не имела права дать себе облегчения. Кукла могла быть только красивой. И сейчас, наученный горьким опытом, Локи стоял за спиной Хёнира и смотрел в никуда, пытаясь отрешиться от самой жизни, от проблем, ото всего, что ждало его впереди.       Тор сразу узнал Локи, и хмурая тень легла на его чело. В том, что Локи хорошо устроится в Ванахейме он и не сомневался. Бог Обмана стоял чуть позади Хёнира. Цепь, перед входом в зал, военачальник снял, и теперь Тор видел Локи. Тот похудел, как всегда был бледен и спокоен. Тору казалось, что Локи просто высокомерен. Сейчас он разглядывал Бога Обмана: шёлковая, явно дорогая зелёная туника. Руки от самых запястий до плеча были обвиты широкими, сантиметра четыре, кожаным ремнями, украшенными драгоценными изумрудами, невероятно сочетающимися с зелёными глазами его брата. На ногах были короткие бриджи, а дальше шли длинные узкие кожаные ремни, украшенные мелкими сапфирами. Греческие сандалии на толстой подошве дополняли картину. Даже рабский ошейник, инкрустированный бриллиантами, смотрелся как дорогое украшение.       Громовержец жалел, что Всеотец приказал вернуть Локи. Слишком больно было смотреть на трикстера, да и терпеть его выходки было всё сложнее и сложнее. Снова возникло желание взять кнут и выпороть Локи так, чтобы он долго потом помнил своего хозяина, но это были мимолётные мысли. Сейчас Тор смотрел на Локи ледяным, жестоким взглядом, и полуйотуна внутренне трясло от ужаса, но эмоций он не показывал. — Так что привело сюда Тора Одинсона? — Хёнир был сама вежливость. — Я хотел предложить сделку, достопочтенный Хёнир. — Вот как? И в чём же суть? — Я хотел бы перекупить у Вас этого раба, — Тор кивнул на Локи, тот бросил на брата взгляд полный отчаяния, но Громовержец, кажется, не заметил. Его ледяной взгляд вымораживал. На смягчение своей участи надеяться не приходилось. — Он не продаётся, — спокойно ответил генерал. Тор ещё даже не успел предложить артефакты, заикнуться о чём-то ещё, как Хёнир продолжил. — Ваны уважают свою собственность. Ни артефакты, ни золото, ни почёт не стоят такого раба. Он щёлкнул пальцами и воин, стоявший у дверей, подошёл к ним. — Алдир, проводи мою собственность в покои. Сейчас туда придут господа, и я присоединюсь несколько позже.       Солдат кивнул и указал Локи следовать за ним, Тор успел заметить, что Локи уводят в сторону восточного крыла. Выхода не было, приказ Одина надо было выполнить, значит, просто украсть Локи. С одной стороны Тору хотелось бросить его в Ванахейме и забыть, с другой стороны проблем будет меньше, ведь в случае незаконного получения раба, нужно было идти в Мидгард, а там его друзья запрут Локи где-нибудь, и он никогда его больше не увидит. Это было бы лучшим решением, оставалось только дождаться ночи, а пока, чтобы не вызвать подозрений, Тор разделил трапезу с Хёниром и принял любезное предложение других ванов и короля Ньорда осмотреть окрестности, побывать в порту и в лесах.       Локи вернули в «покои» с напутствием стоять и ждать господ, и они не замедлили явиться. Хёнир и четыре воина — главы боевых десяток. Все маги, закалённые в битвах и ненавидящие Асгард и лично Локи, так что, то, что Бог Обмана не являлся асом, никак не смягчало его участи. Эти четверо насиловали его чаще всех, хотя какое это имело значение? Никакого, у Локи редко находилось время на тот провал беспамятства, который назывался сном. Если его не заставляли «работать», то его просто мучили, давая унизительные и крайне болезненные задания. Вот и сейчас солдаты просто удерживали его и тянули ремешки на ногах, руках, те, что были обвиты поперёк груди, но не позволяли ему ни встать на колени (единственное положение, при котором боль хоть немного стихала, пусть и только в ногах), ни лечь.       Локи пытался кривиться и сразу же получал болезненные удары магии, вызывающие судороги. — Кукла, не смей выражать эмоции, — зло шипели солдаты, и Локи пытался удерживать бесстрастное выражение лица. — Ты слишком груб с ним, — но в голосе второго воина не было жалости, только насмешка, — а красивые вещи любят, когда с ними бережно обращаются. — Это красивая вещь? Не смеши меня! Смотри! — он отшвырнул Локи от себя и отошёл ненадолго. Вспышка магии и посреди камеры пробил фонтан с ледяной водой. Ухватив Локи за волосы, и не давая ему упасть на пол, он подтащил его к фонтану, рванул с него рубашку, бриджи и скинул в ледяную воду. Жертва сразу же застучала зубами, за что была награждена ударом по губам. Кожа лопнула, и кровь потекла на подбородок. — Знаешь, — заметил Хёнир, — ты не получишь сегодня освобождения, но, так и быть, поить тебя сегодня не будут. Радуйся.       Локи застонал и остался в ледяной воде, грим стекал с его лица, тела, рук, обнажая истинную картину. Правая скула была разбита, на ней чернел ужасный кровоподтёк, губы были покрыты трещинами, под глазами чернели круги, на руках и ключицах алели засосы, чёрной, спёкшейся кровью выделялись глубокие укусы, следы подкованных сапог на рёбрах, отпечаток кончика ботинка в паху — это Хёнир «учил» его выдержке, из-за чего член теперь имел багрово-синий цвет. Отёк очень сильно мешал, а вставленная внутрь мочеиспускательного канала стальная трубка не давала возможности помочиться. Сейчас все мысли Локи крутились только вокруг боли в животе, которая нарастала и нарастала, и он старался держаться, вести себя как кукла, отчаянно надеясь на милость. Убить себя он уже не мог, маги Ванахейма сломали его волю, дали гейс на то, что он кукла, не более. Чья-то рука легла ему на пах, сжала член до боли и начала его мастурбировать. Возбуждения не было, была только боль сжигающая всё изнутри. — Больно? — Хёнир пристраивался сзади, наконец, он толкнулся, замирая и растягивая так, чтобы поранить. Снова пошла кровь «смазывая» и облегчая введение пока ещё одного члена. — Нам всё равно, но вот что я подумал. Семя ванов очень ценное, чтобы ронять его на пол. Возможно, ты сможешь послужить великой цели, зачать и понести ребёнка. Послышались слова катренов, Хёнир перерождал тело Локи. Не полностью, а только внутри, да и не было гарантии, что получилось — никто не знал. — Так-то лучше, любой из воинов сможет стать отцом твоего приплода, — прошептал в ухо Хёнир, изливаясь в растерзанное нутро. Этот кошмар только начинался…. А спустя четыре часа, в то самое время, когда Тор наслаждался прекраснейшим вином, любуясь закатом и обдумывая, как увести Локи незамеченным, на другой половине дворца, на ледяном полу камеры, в которой никогда не гас свет, Локи раскинув ноги лежал и безучастно смотрел в потолок, пока один из солдат заталкивал в него затычу и закреплял её ремнями, чтобы семя ванов не могло покинуть его истерзанное тело. — Эй! — пинок в живот, — Кукла! Вот тебе чистые вещи, — к ногам Локи швырнули свежую рубашку и бриджи, — чтобы через час привёл себя в красивый вид. Мы не прощаемся.       Локи снова сел перед зеркальной стеной и пустым взглядом уставился на себя. Рука безвольно потянулась к пудре….

***

      Глубокая ночь стояла в Ванахейме, не спали только караульные, патрулирующие коридоры особняка. Тор распахнул окно и мягко спрыгнул на землю, даже прелая листва не зашуршала под ногами. Как тень он скользнул в обход дворца, так же бесшумным татем он пролез в заранее присмотренное им окно и пошёл по направлению к покоям Локи. Выяснить у прислуги где его держат не составило труда, да те и сами всё выболтали без вопросов. Умел всё же Тор вызывать доверие.       Локи спокойно, равнодушно сидел, поджав под себя ноги. Теперь он был переодет. Бархатная синяя рубаха, такие же бриджи. Неизменными оставались только украшения. Вид бывшего брата вызывал у Тора приступ ярости, захотелось отвесить пощёчину, но он не сделал этого. — Встань и иди за мной, — тихо проговорил Громовержец. Локи не воспротивился, он с каменным лицом поднялся на ноги, только сердце зашлось от боли, но этого никто не увидел. Опасаясь, что Локи решится на побег, Тор ухватил его за ремень на запястье и грубо дёрнул на себя. — Не вздумай дурить. Я не ваны, цацкаться с тобой не стану. Локи не ответил. Куклы ведь не говорят без прямого приказа, вот Локи и молчал.

***

      Энтони Старк был очень удивлён, когда ему доложили, что прибыл Тор Одинсон, и прибыл не один. Джарвис с холодным расчётом, свойственным всем программам башни, подсказал, что вместе со скандинавским божеством прибыл и Локи. Тони посмотрел на Брюса, гостившего в башне, но тот равнодушно пожал плечами. Решив не призывать костюм, всё же Тор мог совладать с Локи, Тони отправился встречать друга. Тот стоял в каплях дождя, удерживая за ремень Локи. Бог Обмана молчал и на Тони не реагировал. — Тор, друг мой, что случилось? — Всё хорошо, сын Говарда, но у меня есть одна просьба. Локи лишён магии и отдан мне в рабство, но раб мне не нужен. Судьба его меня заботит мало, но всё же, не убивай его ради моей матери. — Ты хочешь, чтобы я его запер? — спросил Тони. — Да, хочу. — Хорошо, — Старк решительно приблизился к Богу Обмана, положил руку на его плечо, грубо подталкивая к входу, и Локи решился. Он рухнул на колени, не от страха — от боли и, прижимая руки к животу, простонал, упираясь лбом в живот Тора, прижимаясь к его паху: — Умоляю, дайте мне облегчение. — Локи, хватит выходок, — Тор отпихнул его от себя, забывая, что Локи сейчас пусть и сильнее человека, но во много раз слабее самого Громовержца. Трикстер отлетел от него на полметра, не сдержал стона и за своим ужасом не заметил, как глаза Тони Старка расширяются. — Тор, что это? — под правой ногой Локи медленно растекалось пятно крови, руки всё так же судорожно прижимались к паху, а колени подтягивались к животу. — Не знаю, наверное…. Хотя, может и не притворяется, только…. — Что здесь происходит? — на пороге возник Брюс Беннер собственной персоной. — Локи в очередной раз…. — но доктор посмотрев на Локи перебил Тора. — Странно. Пахнет кровью, да ещё так, будто бы у кого-то минимум пять открытых ран. А ещё, впечатление, что пахнет чем-то парфюмерным.       Ногу Локи, тем временем, свело судорогой, и он также беззвучно попытался пошевелить стопой, чтобы успокоить мышцу. — Ремнями всё перетянул, — спокойно прокомментировал Старк. — Эй, снимай сандалии, быстро. Тут нянек…. «Нет» потонуло где-то в горле. У Тора вырвался звук, будто бы он подавился воздухом, а Локи безропотно начал отстёгивать ремень, затянутый под коленом и в свете электрических ламп сверкнули на чёрной коже внушительные, острые, достигающие почти костей металлические шипы, а на месте ремня вместо голой кожи были колотые глубокие раны. Кусочки плоти отсутствовали, а без магии не было и регенерации. Теперь зрачки Локи расширились настолько, что глаза его казались почти чёрными, а лицо оставалось таким же бесстрастным.       Тор с ужасом смотрел, как плоть тянулась за сталью, как выступала кровь, пачкая всё вокруг. Первым отреагировал Тони Старк: — Так, Локи, прекрати немедленно, — он успел перехватить руку до того, как Локи попытался вернуть ремень на место. — Все ремни с шипами? Где ещё болит? Но Локи молчал, ведь куклы молчат, значит всё правильно, только временами бросал дикие, полные боли взгляды на Тора, но Громовержец пока не понимал в чём дело. Душа кричала о том, что с Локи стряслась большая беда, а разум, отставая от душевных порывов, продолжал нести ересь, которая ещё на несколько мучительно-долгих месяцев определила поведение измученного физической болью и душевными муками искалеченного морально Локи. — Локи, я требую, чтобы ты честно отвечал на вопросы, и показывал где и что у тебя болит. О каком освобождении ты говорил?       Будь Тор в этот момент чуть мягче, то Локи, возможно бы расслабился, а так, он принял слова Тора как прямой приказ для куклы. Очевидно, наследник асгардского престола хотел видеть его муки, его боль, поэтому Локи ответил тихо, срываясь на стон. — Они повсюду, больно…. Отпустите…. — на большее количество слов не хватило сил. По щекам скатилось несколько слезинок, Тони ошарашено смотрел на Локи, не зная, что ему делать. Даже не сразу заметил, что слёзы не прозрачные, а какие-то мутные. Отреагировал только Брюс, который хоть и не был врачом, но мог оказывать первую квалифицированную помощь. Никогда он не думал, что увидит растерянного бога Грома и Тони, не знающего, как подступиться к делу. — Так, думаю, для начала Локи надо уложить, а потом думать, как нам всё с него снять.       Кукла приняла приказ буквально. Локи лёг на бок ничем не выражая эмоций. Тони прикрыл лицо рукой и потряс головой, собираясь с мыслями, в итоге взял себя в руки: — Тор, поднимай его и неси в лазарет, он на сто первом уровне. Там разберёмся. Локи, я хочу видеть все твои эмоции. Хорошо?       Локи не ответил, но тут Тор, наконец-то, растормозился и, поднимая бывшего брата на руки, тихо попросил: — Отвечай им, когда они задают вопросы. А если не задают, спрашивай сам.       Всю дорогу до лазарета Локи вздрагивал и стонал, подёргивал ногами, и, не получая злых окриков и ударов, уже начинал подвывать. К тому моменту, когда его опустили на каталку, он уже искусал губы в кровь. Тор осторожно освободил плечи Локи, с ужасом осмотрел ремни опоясывающие руки и грудь, спустился к бриджам и стащил их, и вот тут его замутило. Оглядывая пах измученного бывшего божества, он протянул руку к нему, дабы помочь освободиться и замер в нерешительности, боясь причинить больше вреда. — Джарвис, что это за дрянь? — спросил Старк. — «Принц Альберт», зонд вставлен в…. — Мы же не порнуху здесь обсуждаем. Можно ли это удалить, не причинив вреда?  — Да, просто снять распорку с боку и вытащить.       Тони осторожно развёл ноги Локи, подавив гримасу отвращения при виде истерзанного, воспалённого входа и не решившись трогать кишечник до прибытия личных врачей, он, используя инструкции Джарвиса и сделав на Тора страшенные глаза, чтобы тот хоть обнял перепуганного, но так хорошо скрывающего свое состояние Локи, приступил к делу. — Локи, я сейчас освобожу тебя. Всё воспалено и я не знаю, как твой организм отреагирует, но прошу, не сдерживай себя.       Беннер подал судно, просто так, на всякий случай, и как выяснилось, не ошибся. Тонкий вскрик сорванным горлом, следом журчание и облегчённый то ли вздох, то ли стон. Ругань Беннера, потому что крови в судне было больше чем мочи. — У него сильнейший жар, — Брюс ощупывал мокрый от пота лоб. — Предлагаю обтереть его холодной водой, а потом уж врачи постараются улучшить ситуацию. В тяжёлом молчании Тони принёс таз с холодной водой и несколько губок, Тор отобрал их у Старка: — Я сам всё сделаю, — и уже тише добавил, — если бы я его не отдал…. Он не договорил, окунул губку в воду, слегка отжал и осторожно протёр лоб Локи. Цвет кожи изменился, Тор нахмурился, а потом сообразил, что брат намазан пудрой (?). Этот факт привёл его в шок. — Локи, — тихо спросил он, вызывая нервную дрожь, — где ещё ты замаскирован? — Скорее уж загримирован, — поправил Брюс, и, глядя на то, как жмётся к каталке Локи, стараясь слиться с простынёй, предложил. — Прохладную ванну?       Вода успокаивала, она совсем чуть-чуть облегчала боль и в голову приходили страшные мысли. Что от него потребуют за такую доброту? Но вскоре эти вопросы перестали его волновать - он наслаждался возможностью дышать натужно, с хрипом, а не держать себя в руках, дабы не выдать своих чувств, можно вскрикивать, когда Тор очень грубо, как ему казалось, хватал его за поломанные рёбра, можно слабо дёргать ногами, когда вода попадала в раны.       Чем дальше обмывали тело Локи, тем непригляднее становилась картина: разбитое лицо, следы удушения, синяки и укусы по всему телу, отпечатки сапог на рёбрах. Даже у Тора, бывалого воина, наворачивались на глаза слёзы, но он не просил прощения. Знал, что Локи не простит, только всё шептал, чтобы брат терпел, умолял его не уходить. Именно эту картину и застал вызванный Тони доктор. Выслушав сбивчивые и не слишком правдивые рассказы Старка, он уяснил одно: рассказывать о пациенте нельзя никому. Вообще никак, а документы по лечению сжечь прямо перед прочтением. В который раз уяснив, что перед ним не человек, он всё же предложил рискнуть, обращаясь к Тору, как к родственнику, и к Брюсу, как почти к коллеге: — Я понимаю, что есть угроза анафилактического шока, но выхода ведь нет. Попробую дать ему малую дозу тримекаина.       Локи вздрагивал, когда врач тонкой иглой послойно что-то закачивал в его ноги. Боль почти отодвинулась на задний план, осталось неприятное чувство копошения в растревоженных ранах, и потрясённый, отчаянный вздох Тора, когда он увидел, что вся внутренняя поверхность сандалии покрыта острыми шипами, ранившими ногу Локи едва ли не до кости. И глядя на кровавые лохмотья плоти, Тор ненавидел себя за то, что дёргал Локи, что не сказал ему и тёплого слова при встрече, что заставлял идти на своих ногах. Он рассеянно гладил брата по волосам, стирал со щёк слёзы боли и тихо говорил: — Ты не терпи, кричи, если от этого легче. Я помогу тебе, все помогут.       Вот только Локи не верил, куклы ведь не способны чувствовать и верить. Врач тем временем наложил повязку на ноги и двинулся к рукам, попутно рассказывая, что надо сделать рентген грудины. Пробку он намеренно не трогал, для этого было вызвано пару специалистов другого профиля, так что Локи пока освобождали от ремней.       Нервное напряжение достигло своего апогея в тот момент, когда Брюс Беннер осторожно просунул ножницы под тугой ошейник. Раздался резкий щелчок и горло, внезапно, стало свободным. Локи больше не сдерживал себя. Он зарыдал от ужаса.