Кукла

      Почему Тор не хотел терять Локи, он сам не понимал. От сводного брата проблемы были всегда. Сколько подлостей он успел сделать Тору, а сколько ещё сделает. Да уже неважно. Как только Хеймдалль узнает, что он не воспрепятствовал убийству собственного ребёнка, скорее даже поспособствовал, то его просто изгонят в Мидгард. Он даже уже начал присматривать себе подходящее жильё. Стеснять Старка не хотелось, да и к тому же Тони служил бы вечным воспоминанием об их с братом размолвке. Сейчас, стоя на тропе у границы миров, нужно было всё решить окончательно. — Локи, я…. — Идём через Свартальвхейм, Альвхейм и далее в Ванахейм, — и всё. Лицо приобрело жестокое выражение. Локи решил идти до конца.       Старый Ньорд был недоволен. Это было ещё слабо сказано, он был в ярости. Хёнир уверил его, что проблем с Асгардом больше не будет никогда, и что он видел? Перед его троном, являя всю мощь и гнев Асгарда, стоял наследник Тор, у границ формировалась ударная армия эйнхериев, посол Одина, отбывший несколько дней назад, непрозрачно намекнул, что Всеотец не приемлет подлого обмана, а старый Ньорд даже не знал, что случилось. Хёнир был срочно отозван для объяснения ситуации и сейчас присутствовал в тронном зале. Он смотрел на Локи и сдерживал улыбку. От того воина, которого так неосмотрительно отдал Тор не осталось ровным счётом ничего. Да, Локи сейчас не боялся — плечи его были широко расправлены, в глазах горел огонь ненависти и злости, но вот живого огонька там не было. Через негатив эмоций сквозила пустота и независимо от всего, что сейчас происходит, Хёнир знал, что сломал врага. Уничтожил до основания: чувствовал, одного из сильнейших магов тысячелетия погубят ещё до его рождения. Норны проклянут Асгард, а он, со своего места в Хельхейме, посмеётся над Одином, Тором, Локи. — Так что привело вас ко мне? — Ньорд проницательно посмотрел на Локи. Он привык, что переговоры всегда ведёт маг. Тора он в расчёт не брал и в этот раз ошибся. Громовержец заговорил, и в голосе была не ярость, а лёд, от этого становилось ещё страшнее. — Объясните мне, как мой брат оказался в заложниках у вашего военачальника? — Мне об этом не докладывали, — Ньорд не соврал. Старик нахмурился, а Тор дожимал. — Асгард объявляет вам войну. — Вы уверены в этом решении? — Ньорд был потрясён. Не меньше был потрясён и Локи. Впервые он видел Тора близкого к состоянию берсерка. В воздухе уже пахло грозой, где-то вдалеке сверкали молнии, а отряды воинов на границах ждали приказа. — Уверен, — ответил Тор. — Нет, — возразил Локи. — Если вы выдадите нам Хёнира, то войны не будет. — А почему же, мой государь, Тор не расскажет, как Локи попал к нам? Мы ведь не похищали его. И в каком состоянии он к нам попал. Хёнир давил на больные места, и Локи снова вспоминал, как Тор осыпал его градом ударов, как он вздрагивал в луже крови у ног сводного брата, как тот легко отдал его первому встречному, понимая, что перед ним ванн, и что Локи много чем мог им насолить. — Это совершенно неважно, — Тор впервые смог удивить Локи. Раньше тот думал, что Громовержец и хитрость, две несовместные вещи, оказалось, что и он без зазрения совести может лгать. — Есть какие-нибудь доказательства законности пребывания Локи в Ванахейме? — Мой слуга может свидетельствовать, что ты сам, Тор-Громовержец, отдал своего брата как ненужную вещь! — Слуга может свидетельствовать о чём угодно, в частности о том, что ему приказали. Король Ньорд, Асгард объявляет войну Ванахейму. Тор повернулся спиной, сжимая рукоять Мьёльнира, за окнами поднималась буря, а король ванов понял, что лучше уступить требованиям и отдать Хёнира, иначе асы уничтожат Ванахейм. — Как король Ванахейма я признаю ваше право на месть, но однако требую, чтобы мщение происходило в стенах моего дворца. — Хорошо, — Тор улыбнулся, и Локи показалось, что он видит саму смерть. Он сделал шаг назад, чем вызвал хохот Хёнира. Командующий трусом не был. В каземате было темно, только огонёк факела освещал крохотное пространство. Обнажённый генерал висел на цепях, свисающих с потолка. Рядом перед жаровней размещался набор палача, но Хёнир не боялся. Он считал, что у Тора хватит благородства его не пытать, а у Локи теперь точно не хватит духу. Скрипнула дверь, и в камеру вошли оба брата. Локи поёжился пока ещё от холода, а Тор спокойно скинул плащ и избавился от рубашки. — Что ты задумал? — прошептал Локи. Он понял, что начинает бояться Тора. Властность и жестокость, проступившая в нём пугала. Теперь Локи и представить не мог, что его брат вообще способен на необдуманные поступки. — Локи, думаю, тебе лучше уйти, — тихо попросил Тор, — дело грязное. — Я останусь, — твёрдо сказал трикстер. — Как знаешь, но учти, даже если ты попросишь его убить, я не сделаю этого. — Тор, что… Но брат его уже не слушал. Он подошёл к столу, взял тупой нож и сделал первый надрез под коленом Хёнира. Тот пока ещё сдержал крик. — Напрасно, — холодно заметил Тор, — я хороший охотник.       Локи было страшно и противно. Он смотрел на лужу крови, натёкшую под ваном, на заляпанного кровью Тора, на сбежавшихся на запах крови крыс. Его тошнило, и в страшном сне он не мог представить, что его брат способен с кого-то снимать заживо кожу. В подземелье стояли стоны, крики, воняло кровью, мочой и фекалиями, жжёной плотью — Тор прижёг несколько ран, чтобы то, что осталось от Хёнира не умерло слишком быстро. Когда братья покидали Ванахейм, Хёнир был ещё жив. Тор слово сдержал, не убил насильника. Это сделали сами ваны. В башне Старка Локи заперся у себя в комнате и долго молчал. Новый Тор пугал его. Пугал холодностью, жестокостью и каким-то невозмутимым спокойствием. Он не спросил, как чувствует себя Локи, отмахнулся от Стивена и сразу позвонил врачу. Он помнил желание Локи, которому не суждено было сбыться. Тяжёлые события последних месяцев, кровавое зрелище, резкое освобождение от заклятия — довершили начатое. Локи согнулся пополам и заорал от боли. По тревоге были подняты Старк, Роджерс и Беннер. От всего пережитого начались преждевременные роды. Локи орал что было сил. Напрасно с него убрали штаны. Родовых путей у него не было, но магия, помогая и в тоже время, калеча, обеспечила выход. Ребёнок шёл через пупочный канал, раздвигая косые мышцы живота, смещая печень, травмируя всё, что было рядом. Он мучился восемнадцать часов и ему даже не могли толком помочь. Тор сидел рядом, перемазанный чужой кровью и кровью Локи. Он не говорил ничего, только крепко держал руку трикстера, понимая, что это конец всему. Душа его болела, хотелось плакать, но он понимал, что придётся быть жестоким до конца. Новорожденная девочка была копией Локи, не считая синих, пронзительных глаз. Настолько слабая, что почти не кричала, а только жалобно всхныкивала.       Ещё в начале родового процесса Тор выпроводил всех, и теперь, бледнея смотрел на Локи: — Я сейчас, — сипло сказал Тор и направился в ванную. Там он набрал полную купальню воды, выдохнул, принимая неизбежное и вернулся в комнату. Взгляд его был решительным и в тоже время каким-то тусклым. Будто бы глаза пеплом засыпало. Он приблизился к ребёнку и решительно взял его за ноги, но поднять, к счастью не успел. Нарождающаяся вновь магия Локи кричала об опасности. Теперь он знал, насколько жесток, может быть его брат. Этого ребенка Локи не хотел и всей душой желал его гибели, но слыша шум воды, он понял: Тор собирается утопить своего новорожденного ребёнка. Ужас обуял Локи, и он понял, что после этого Тор будет способен вообще на всё. Будет медленно сходить с ума, пока ненависть не сожрёт его душу. И впервые Локи овладел ужас. Не страх, азарт, ненависть или тёмный туман заклятия, а чистый первозданный ужас. — Тор, что ты задумал? — робко прошептал он. — Локи, отдыхай. Сейчас тебе помогут. — Что ты задумал? Скажи мне! — Ты же сам сказал, что «ублюдок» не должен родиться, — Тор начал колебаться. — Да, не должен! Как и я! Но он родился! Ты хочешь его утопить?! Скажи мне честно! — Не хочу, но сделаю это, потому что…. — Оставь ребёнка, я очень тебя прошу. Оставь его со мной.       Тор подчинился. Вызванные в палату врачи забрали Локи на операцию, а ребёнка отправили в реанимацию. Девочка выжила, и пусть с большим трудом, но набирала вес. Локи, хоть и спас ей жизнь, не вспомнил о ней ни разу. Тор, опасаясь себя, тоже к ней не приходил и по молчаливому согласию обоих братьев, Старк решил растить её как свою дочь. В Асгард ей хода не было, а в наличии внебрачного ребёнка у Старка никто бы и не усомнился.       Даже со всей своей магией Локи очень тяжело приходил в себя. Нервно вздрагивал, кричал ночами, почти не спал. Казалось, он всё ждёт новых снов с приказами, только их не было. Самый его страшный кошмар был мёртв. Раны на животе почти не болели, но Тор не уходил. Старался помочь ухаживать за Локи. Тот уже не дичился, принимал заботу Тора, не выказывая к нему своей ненависти, которой уже и не было. Один простил Локи и дал понять, что тот может вернуться в Асгард, но Локи не собирался делать этого, если бы снова не вмешался Тор. Надвигалось схождение миров, и Громовержец должен был вернуться под отчий кров. Ни на что не надеясь он спросил: — Локи, мне нужно вернуться в Асгард. Ты со мной. — Да, — тихо ответил Локи, чем немало удивил Громовержца. — Ненавидишь меня? — Нет, уже нет, — после минутной паузы ответил Бог Обмана. — Почему? — Тор всё же не сдержал удивления. — Это мой выбор. Я выбираю тебя. В ту ночь, когда она родилась ты выбрал меня. Вот и сейчас я всё же выбираю тебя. Тор кивнул, что-то решая для себя. А на следующее утро оба покинули Землю, возможно, что и навсегда. Никто из них так и не узнал, что девочку назвали Виктория Старк.