Вынужденные героини

      Они решили, что лучшим местом для разговора будет тесная кафешка, находившаяся не так далеко от университета. Сейчас там было практически пусто, лишь пару ленивых зевак потягивали кофе, уставившись в телефоны. Работники застыли за прилавком, точно также глядя в свои гаджеты, оживляясь только тогда, когда колокольчик оповещал всех о новом посетители.       Руби и Укё сели за самый дальний столик в углу кафешки, где с одной стороны окна выходили на зелёный сад, а с другой фальшстена разделяла столик героев и пустующий стол.       Огава, недолго думая, заказала крепкий эспрессо с эклерами, а вот Укё долго ломался и не знал, чего бы взять. Он слишком нервничал, даже больше, чем девушка, потому и мысли расходились в разные стороны, никак не желая собираться в одно вразумительное решение, потому он просто заказал то же самое.       Парень молча вглядывался в чистую поверхность стола, не поднимая взгляда на «Мэй», краснея от какой-то неловкости, но он выглядел хоть и смущённым, но счастливым. Эта игра в школьника порядком раздражала Руби, ведь она не ожидала такого поведения от, по сути, взрослого мужчины, хоть и помнила по новелле, что нечто подобное ему свойственно.       — Укё, — серьёзным тоном позвала зеленоволосого девушка, отчего тот чуть не подпрыгнул на месте, — есть один разговор к тебе. Выслушай меня очень внимательно, потому что я больше не знаю к кому обратиться.       — Мэй, я всегда…       — Я не Мэй, — не дав договорить фотографу, прошипела девушка.       Парень застыл. Ненадолго, но этого мгновения хватило, чтобы понять, что данная новость его насторожила.       — Не Мэй? — переспросил Укё. — Нет. Но я много чего о ней знаю. И о тебе. И о «судьбе смерти» тоже знаю.       Такое количество информации было трудно переварить его инфантильному мозгу. Руби даже поймала себя на мысли, что будь этот парень чуть умней и взрослей, то не стал бы представлять для главной героини угрозы, тогда и справиться с данной ситуацией было бы проще. Винить его было бесполезно, ведь он просто представлял собой натуру тонкую и чувствительную, склонную к саморазрушению, как и любой творческий человек. Это тоже самое, что и попросить человека в депрессии не думать о суициде.       — Даже не знаю с чего и начать, — пробормотал парень, но из-за относительной тишины услышать его труда не составляло.       — Ну, не знаю. Начни с простых вопросов, потому что на более сложные я сейчас не отвечу.       Бариста звонким голосом огласила, что заказ парочки был готов и уже ждал на подносе. Огава вскочила, произнося «минуточку», не дав пареньку и слова вставить, и убежала за напитками и эклерами. Также быстро она принесла заказ, располагая поднос с содержимым на их столик.       Девушка аккуратно взяла эклер и отправила его в рот. Откусанный кусочек сладости будто бы предал ей сил, и она с интересом уставилась на собеседника, который теперь растерянно глядел в своё кофе.       — Так кто ты? — неуверенно спросил Укё. — Не-не-не, так мы не работаем! Без фамилий и имён. Твоё имя я уже знаю. Пока этого достаточно. — Тогда, откуда ты знаешь про «судьбу смерти»? Ты как-то связана с тем голосом?       Руби насмешливо хмыкнула. Что-то он очень разговорился, пусть и о том, что она знает, хотя они даже не знакомы. Сложно обвинять отчаявшегося человека, так что девушка решил просто уклончиво ответить.       — Не знаю, может и связана, но, в любом случае, о твоей суперсиле я знаю не от него. Просто знаю, что тебе, и в первую очередь мне, грозит смертельная опасность с сегодняшнего дня по двадцать пятое августа. Я ведь всё верно сказала?       Зеленоволосый кивнул, отпил немного напитка и закашлялся. Видимо, он не ожидал, что девушка закажет что-то столь крепкое. Руби подумалось, что раз рядом такой растяпа, то, возможно, будет даже весело. Огава протянула парню пару салфеток. — Да, всё так, но… — А ещё одна часть тебя хочет убить меня, чтобы умер не ты.       Фотограф вопросительно и удивлённо раскрыл глаза, смотря на Мэй. Всё же она знала слишком много для какой-то левой девушки, которая «случайно» оказалась в теле другого человека.       Парень чувствовал себя неуютно от мысли о ком-то другом перед ним. Сначала это казалось очень глупой шуткой, но чем дальше заходил этот разговор, тем яснее парень осознавал ужасающую реальность — перед ним незнакомый человек с таким родным и любимым лицом. Но всё говорило о том, что сказанное сегодня — правда чистой воды.       Мэй никогда не была такой суетливой и активной. Её движения всегда плавные, размеренные и очень грациозные. Речь никогда не была такой торопливой, да и так много слов за минуту она никогда не старалась произнести. Мэй была как нежный морской бриз в ясную погоду, а сейчас перед собой он наблюдал бушующую бурю, человека, источающего энергию.       — Это всё так. Если так много знаешь, то почему пошла к университету, тебе ведь известно, — но договорить ему не дали. — Что произойдёт взрыв, в котором Мэй и пострадала. Знаю-знаю, но это совсем немногое из того, что я знаю. Мне не известны места и точное время, когда произойдёт очередной инцидент, из-за которого я могу откинуться. Сейчас я чертовски беззащитна, поэтому мне нужен ты! — Но и я для тебя опасен. Раньше мне удавалось предупреждать Мэй и не находиться с ней рядом. Лучше будет продолжить так, — печально опустил глаза Укё. — Чёрт! И сколько раз твоя подруга была расплющена строительными балками или сбита грузовиком? Отлично сработано, парень!       Когда фотограф вновь взглянул на Руби, то в лице его читались печаль и страх, смешанные с абсолютным и глубоким отчаянием. Эти слова заставили его вспомнить те неприятные моменты потери, которые были ещё хуже, чем собственная смерть. После смерти хоть ощущалось какое-то облегчение. С возлюбленной же всё было по-другому. Он терял её. И каждый раз это было только больнее.       Огава тут же поспешила исправиться, понимая, что некоторые слова могут быть для Укё слишком жестокими в сложившейся ситуации.       — Прости, — девушка поджала губу, ненадолго притихнув, а потом продолжив, — знаю, странно так просто поверить и хоть немного доверится незнакомке, хоть и с знакомым лицом, но мне правда нужна твоя помощь. Собеседница замолчала, улавливая реакцию парня. Её тихая и вкрадчивая просьба успокоила Укё, и тогда она продолжила. — Подумай об этом, прошу тебя. Если откажешь, я пойму.       Оба умолкли.       Руби тихо допивала свое кофе и доедала эклер, а голова юноши полнилась мыслями, и это буквально читалось на его лице. Только девушка уже ничего не говорила. Сидела, жевала пирожное и смотрела в окно за спиной фотографа. Когда с перекусом было покончено, Огава встала с места и поспешила уйти, на прощание сказав: — Не проси меня тихо-мирно ждать. Дорогой мне человек в опасности, и я не буду тихонько отсиживаться в сторонке. Надеюсь, ещё увидимся.

***

      Одна часть здания уже полыхала, когда Руби проходила мимо университета. Толпа зевак собралась у забора, желая узнать, что произошло, но боясь приблизиться к охваченной огнём постройке. Пожарная бригада уже работала на месте. Машина скорой помощи тоже стояла неподалёку, но учитывая, что медработники стояли около неё без дела, можно было предположить, что кроме Мэй пострадавших быть не должно было.       Огава стояла за толпой.       Она могла оказаться там. То есть, не она, а Мэй. Огонь бы обжигал кожу, плавя её, дым бы мешал дышать. Что страшнее: сгореть заживо или задохнуться? Если рассматривать по ощущениям, то съедающий тебя огонь, пока ты находишься в сознание, эта невыносимая боль, беспрерывными сигналами поступающая в мозг, куда как ужаснее, чем просто потерять сознание, практически уснуть на ходу. По факту же что первое, что второе будут обозначать смерть. Окончательную и бесповоротную. И тебе будет плевать. Совершенно всё равно, но твои близкие, родные и любимые — вот кто на самом деле в самом ужасном положение в таких случаях. Для умершего это был всего лишь миг, а для кого-то из его окружения шрам на всю оставшуюся жизнь.       Мэй жила двадцать пять дней. Двадцать пять дней её отец, мать, Тома, Шин и другие её друзья ждали, когда она откроет глаза. Надеялись, что она продолжит выходить на работу, учится, проводить время с друзьями и просто наслаждаться жизнью. И Укё. Вероятно, он пробыл с ней всё время, которое только был способен провести. Жил ли он нормально жизнью те двадцать пять дней? Учитывая реакцию, которую Руби уже лицезрела, он вероятно просыпался и засыпал с мыслью о ней, нередко рядом, держа за холодную руку. Как же это ужасно, ведь Мэй так долго держала его в неведенье, её состояние давало ему надежду услышать её нежный смех ещё раз. Но она не проснулась.       — Ужасно, а ведь там мог кто-то быть, — слишком обыденно эта фраза была произнесена позади девушки. Достаточно близко, чтобы понять, что разговор завели с ней.       Когда Руби обернулась, то увидела парня, который всеми своими приметами сразу выдал знакомого Мэй и самого без эмоционального участника негласного клуба поклонников главной героини.       Высоченный и довольно широкоплечий блондин, который имел весьма противоречивую своей крепкой фигуре внешность истинного ботана-заучки. Таковым Кент, конечно, не казался, ведь взгляд у него был вполне осмысленный и уверенный, так что назвать парня «задротом» язык бы не повернулся. Рубашка и классические брюки так вообще придавала ему вид не типичного студента-отличника, а скорей работника какой-нибудь фирмы, которого по ночам дамы называют «папочка».       — Да, жутко, — согласилась девушка, вместо приветствия.       — Почему ты здесь?       Парень подошёл поближе и встал рядом. Говорил он явно с Мэй, но смотреть продолжал на университет.       — Что? — Икки сказал, что тебе вчера было плохо. — А, да. Некоторое недомогание, но сейчас уже лучше, поэтому я решил прогуляться. Думала книжку занести. К счастью, встретила знакомого и решила в кафе поболтать. Кент потёр подбородок, обратив свой задумчивый взор на девушку. Ей стало неуютно, будто она мизерная бактерия, которую разглядывают в микроскоп. — Невероятное везение, — спустя минуту сказал блондин. — А что вы тут делаете? — решил спросить Руби, чтобы в образующихся паузах аура Кента не слишком давила на неё. — Одна студентка просила помощи, но сегодня, видимо, не получится. В здание не пустят из-за этого инцидента. — Неприятно, — покачала головой Огава, а после повернулась к блондину и улыбнулась. — Ну, я побегу домой, а то что-то голова кружится, и температура, кажется, появилась.       Уйти девушке не дали одним коротким «постой». Затормозив, Мэй повернулась. Кент подошёл к ней и предложил проводить. Он побеспокоился о её состояние, хотя из-за сухости речи, казалось это как-то фальшиво. Тем не менее, Руби это было даже на руку. Всё лучше, чем идти одной, когда любой фонарный столб может свалится тебе на голову.       До дома они шли молча. Кент шёл так быстро, что складывалось ощущение, что это она его провожает, а парень просто побыстрее хочет избавится от назойливой девицы. Говорить по этому поводу Огава не стала, но чувствовала себя даже несколько оскорблённой таким отношение.       Раньше к ней и правда никто не был так холоден. Только Эцуко, но ту она давно научилась читать, буквально ощущать то, что на самом деле ощущает и чувствует скупая на эмоции подруга.       Перед домом они попрощались, и парень пошёл дальше, а девушка вернулась в маленькую квартирку.       Весь оставшийся день Руби занялась поиском основных адресов — кафе, где она работала, школа Рётей и особняк Сакамаки. Первый адрес она нашла очень быстро, больше времени заняло планирование наиболее безопасного пути, по которому девушка собиралась завтра дойти на работу. Хотелось появиться среди коллег Мэй целой, с руками, ногами и головой. Где находится элитная ночная академия Рётей найти оказалось тоже не так сложно. На сайте школы даже имелись списки учащихся, но сколько девушка не искала лицо кого-то хотя бы слабо напоминающего Юи Комори, она найти не смогла. Были ещё фотографии с выпускных разных годов, но их Огава оставила напоследок. С адресом Сакамаки всё было куда сложнее. В сети она нашла несколько новостей о политике Того Сакамаки, но ничего о его личности, только новости и политические свершения. О его семье также не было ничего известно. В сети Руби наткнулась лишь на две статьи, где авторы упоминали, что у Того есть дети, которых он скрывает из-за «плохой славы», которую они могут принести деятелю. От идеи найти адрес дома вампиров пришлось отказаться и вернуться к фотографиям выпускников. Девушка и не заметила, как на улице стемнело, а потому и большая часть комнаты погрузилась во тьму. Лишь тусклый свет лампы освещал усталое лицо Мэй и экран её ноутбук, на котором после каждого щелчка сменялись фотографии, где счастливые школьники получают свои аттестаты.       Звук домофона отвлёк Огаву от однообразной «работы».       Она протёрла глаза и побрела по темноте в коридор, лишь по очертаниям определяя, где что находится, и как бы не столкнуться с каким предметом в потёмках.       На экране домофона был Укё, стоявший перед дверью. — Мэй, я подумал над твоим предложением. Могу я войти, и кое-что с тобой обсудить?       Девушка, недолго думая, нащупала ключи и открыла зеленоволосому юноше дверь.