Я больше никого не жду, кроме тебя, Луна.

Большой просторный зал, интерьер которого так и предназначался для пышных балов, где безупречных дам в роскошных платьях в пол приглашают на чувственный нежный танец молодые и такие же безупречные юноши. Всё это архитектурное творение было выполнено в стиле больше всего похожем на барокко - торжественная, сложная, богато декорированная стилистика, всё совподало с этим термином. Сейчас улицы окутывала тьма и лишь множество тусклых огней могли хоть капельку сопротивляться ей, давая людям покой, о котором они так мечтали. Через высокие окна, обрамлённые позолоченными рамами, которые отражали мягкий тёплый свет, исходящий от идеально выполненных стеклянных торшеров, расположенных почти по всему периметру зала, и большой хрустальной люстры, находящейся в самой середине помещения, с блеском отражающей каждый лучик света попадающий на неё, виднелся шикарный вид на ночной Лиссабон. Множество ярких мерцающих фонарей, которые словно ослепляли, когда ты слишком долго на них смотришь, затем оставляя разноцветные блики в глазах, но по большей части на это всё равно, ведь от такого захватывающего вида нельзя было отвести глаз. Жаль, что виновник сей истории сейчас не смог взглянуть на это торжество, ведь в данную секунду для него раскрывалось зрелище куда завораживающее, чем что либо на свете, заставляя юношу не сводить и глаз с прекрасного молодого человека. Изгиб мягких пухлых губ в улыбке предназначенный лишь ему, чуткий взгляд предназначенный лишь ему, всё внимание Кости, предназначенное лишь ему. Ну и как тут устоять? "Да легко!" — вот, что ответит на это черноволосый юноша с искрящимися, цветом словно тёмный шоколад, глазами. Спустя секунду гробового молчания и некого холодного оцепенения всего тела певца всё пришло в норму, какое же это было огромное облегчение, хорошо, что в этот момент его лицо практически не выражало каких-либо эмоций и оставалось в спокойном состоянии — это сейчас было самым главным для Алексеева. В данную секунду молодой человек безумно сильно хотел отойти куда подальше от него, уйти в самый дальний угол зала, где бы его закрывали другие люди, и выпить приготовленной в домашних условиях тутовки*, которую каждый раз предлагал попробовать Севак, да хотя он и в этот раз её с собой принёс, какая всё-таки удача, возможно, но армянин ведь постоянно приносит своё творение на какое-либо значительное, или нет, событие, поэтому это даже нельзя было назвать случайным совпадением дня или же удачей. Хотя заливать свою ноющую боль в груди алкоголем - не самая лучшая идея, ведь это не выход, так её явно нельзя убрать напрочь. Он не раз испытывал такое чувство, каждый раз скрывая его за сияющей белоснежный ровной улыбкой, чтобы не показывать остальным насколько сейчас эта мучительная боль поглощает его целиком, словно захлёбываясь в ней, от этого теряя сознание и утопая в бездонной тьме. Никита с самого детства привык скрывать все свои горести и печали от дорогих ему людей, стараясь самостоятельно разобраться с ними, ведь знал, если дорогие для него люди узнают о них, то разделят с мальчиком его эмоции и испытают ту же горесть и печаль, которая пронизывает насквозь мягкое юношеское сердце. Сейчас Никита испытывал что-то намного сильнее и мощнее, чем чувства, которые испытал в детстве. Светлый ангелочек, такой чистый и сияющий искренней добротой ко всему мирскому, одаривая каждого столь чарующей улыбкой, которая давала мир и покой, вдруг испытал самое ужасное, что когда-либо могло с ним произойти. Невинное, бескорыстно преподносящее надежду людским сердцам создание, вдруг испытало неимоверно адскую боль, пронизывающую насквозь его тело, заставляющую его в судорогах сжиматься. Светлому ангелу так безжалостно и равнодушно вырвали белоснежные крылья с шелковисто-белыми, словно первый выпавший снег, перьями, которые впитывали в своё оперение алую жидкость, красными узорами расходясь по каждому перу у основания крыльев, оставляя столь беззащитное существо задыхаться от мучительной боли. Всё это ужасное чувство исходило от двух глубочайших ран на его спине, из которых сочилась гранатово-красная кровь, струйками медленно стекающая вдоль хребта Никиты, постепенно останавливаясь у самой талии парня. "Скоро всё пройдёт... Просто перетерпи... Всё будет хорошо..." — этими мыслями успокаивает себя, познавший адскую боль, но продолжающий верить в наилучшее, уже бескрылый ангел. Из глубоко карих глаз так и текли горькие слёзы, стекая вдоль его щёк, пока губы были изогнуты в обречённой улыбке, которая всё еле-еле содрогалась, но юноша старался изо всех сил держаться и сам поверить в свои же убеждения. Как же было больно, эти раны никогда не заживут как физически, так и душевно, оставляя это затаившееся чувство где-то глубоко внутри.

***

Спустя пару секунд гробового молчания между парнями, которые длились словно вечность, мучительно нагнетая атмосферу между ними, в голове Алексеева словно эхом несколько раз пронеслись слова Кости, вытягивая темноволосого из этого ступора, в который он был погружён с головой. Медленно переведя свои карие, цветом словно крепко заваренный кофе, с густыми длинными чёрными ресницами глаза на превосходного юношу, Никита лучезарно улыбнулся ему, показывая свои ровные белоснежные зубы, ослепляя ими присутствующих. Прикосновение, а точнее рукопожатие со стороны Алексеева, было столь нежным, но в то же время оно показывало настрой молодого человека и явно это было не то, что он сейчас хотел больше всего сделать. Изгиб губ нашего главного героя сейчас был натянут через силу, да, он старался изо всех сил, чтобы скрывать это, парню никогда не приходилось так хорошо прятать свои настоящие эмоции, хотя за всю прожитую им жизнь, до этого момента, он умело делал это при разных ситуациях. Через пару мгновений тишины, в момент рукопожатия, прозвучал бархатистый, так ласкающий слух, голос Никиты, который скрывал всю язвительность его слов, пытаясь не раскрыть все свои чувства, ведь юноша ментально чувствовал, как его маска начинает постепенно трескаться, разламываясь по полам, этим выпуская внутреннюю ярость наружу. Но пока что всё в порядке, так как пошла лишь одна трещина, всё ещё можно исправить. — Я тоже рад, что всё-таки решил прийти сюда. Поздравляю тебя с прохождением во вторую часть полуфинала, я очень счастлив за тебя. — Рука украинца как можно быстрее скользнула обратно в карман его обтягивающих штанов, а пристальный взор всё так же был направлен в заинтересовывающие его, разные по цвету глаза Кости. — Спасибо тебе; жаль, что я больше не смогу посоревноваться с тобой. — Бочаров сейчас говорил искренне, для него было честью соревноваться в том, что ему нравится, в том, что ему необходимо вместе с тем, кто в каком-то смысле побудил его на это. Костя в последнюю секунду хотел ухватиться за ускользающую от него руку Алексеева, но так и не успел, после чего с некой горечью в движениях незаметно сжал руку в кулак, пытаясь хоть на несколько секунд сохранить то самое чувство, то тепло, которое недавно испытал. Сейчас атмосфера между ними была явно неловкой и до ужаса напряжённой, да так, что это могли чувствовать все присутствующие в этом помещении люди. Всё накалялось, а для Никиты словно искры летали, лишь при едином столкновении взглядом с Мэлом, которые вот-вот при встрече с другими глазами загорятся ярким пламенем, сжигающим всё на своём пути, не щадящее никого. Чтобы хоть как-то разрядить настолько непонятную для остальных атмосферу между украинцами наш смелый, горячий мужчина, армянин решил развести двух "бойцов" по углам, чтобы втиснуть и свои пару слов в этот не очень-то дружелюбный разговор. — Ребята, сегодня же праздник, давайте хотя бы займёмся чем-нибудь интересным? — Севак уже и маленькое развлечение придумал, но решил ничего не говорить, пока обе стороны не выскажут своё мнение: заинтересованы они или нет, хотя, судя по ярым взглядам украинцев, было ясно, что он точно их заинтриговал своим предложением. — Чем же ты предлагаешь нам заняться, Севак? — В лёгкой ухмылке изогнулись тонкие губы чёрноволосого юноши. Костя был согласен на любое его предложение, конечно, если на это согласится и Алексеев. Переведя свои разные по цвету глаза, на которых явно выделялись линзы, Бочаров посмотрел на Никиту с вызовом во взгляде. Конечно же такое Алексеев не смог стерпеть и лишь с лёгкой ухмылкой на губах, он мягко ответил согласием на этот вызов, хотя внутри себя он просто был готов разрушить всё, что попалось бы ему на пути. — Я согласен, но чем же ты решил нас увлечь, а, Севак? — Смуглый юноша взглянул на своего друга с неким фальшивым любопытством в глубоких карих глазах. — Ну конечно же мы будем делать то, что делаем обычно. Мы будем петь. Каждый выберет одну из своих любимых песен, споёт её и вернётся обратно. Когда же споют все, позже, каждый выберет себе напарника и тогда споют дуэтом. В конце вечера мы выберем победителей. Всем всё ясно? — Севак оглянулся, проведя взглядом по всем присутствующим, а в ответ услышал многочисленные аплодисменты, понимая, что многим понравилась его идея. Это даже подбодрило армянина. К тому же он надеялся, что это сможет хоть как-то поднять настроение Алексееву. — Хорошо, тогда я пойду первым, никто ведь не против? — Бочаров оглядел присутствующих всё с той же загадочной улыбкой на губах, после чего направился к аудиосистеме, начиная искать минус своей первой песни, точнее ту, которая помогла сдать ему важный экзамен в музыкальной школе, видимо поэтому он захотел её исполнить, или же была другая причина для того, чтобы так упорно её искать? Многие присутствующие в этом зале с интересом наблюдали за действиями Мэловина, точнее как он справлялся с аудиосистемой, настраиванием микрофона, а после и выходом на выделенное место, которое было принято за сцену. Лишь один человек в это время был ни как не заинтересован происходящим, лишь направился к столу с напитками, затем тонкими пальцами аккуратно охватывая бокал с одним из представленных напитков, наверное, Алексееву даже неважно было, что же он пьёт, главное, что это что-то алкогольное. Как только Мэл вышел на выделенное для него место, а присутствующие отошли чуть назад, стараясь освободить для певца пространство, буквально через пару секунд заиграла музыка и, дождавшись нужного момента, прозвучал завораживающий голос парня, голос которого явно исходил от его души, от его сердца, пробирая до дрожи. Самые первые строки были не так пронзительны, но лишь когда Костя открыл свои глаза и этот взгляд пал не на толпу, а на смуглого юношу, стоявшего у стола с бокалами, который даже бровью не повёл, когда прозвучал голос украинца. — "Ты соткана из солнца китайскими богами, Леонардо потрудился над твоими ногами..." - в этот момент, именно в этих строчках, взгляд Кости пал вниз, проводя от самых лодыжек до упругих бёдер Алексеева, которые так обтягивали чёрные штаны, а сам изгиб тела юноши был так элегантен, что его грациозности могли позавидовать все присутствующие здесь девушки, у которых и так было весьма откровенное декольте. — "Глаза бездонные как два колодца, никогда, ничего подобного не выдумать японцам" — взгляд Бочарова не смел останавливаться на этом и лишь продолжал неспешно подниматься до того момента, пока он не столкнулся с глубокими, цветом как тёмный шоколад, глазами Никиты, который в этот момент решил всё таки взглянуть на поющего соперника, при этом аккуратно делая маленький глоток из своего бокала. Так странно, сердце вдруг замерло на мгновение, а затем снова начало биться в ускоренном темпе. Мэловин не мог понять почему это произошло именно сейчас, это немного пугает, ведь это чувство ему знакомо. Но это ведь ненормально, что такое произошло только из-за столкновения взглядов с Алексеевым. Они ведь похожи, да и Никита является его мини-кумиром, такого не должно быть. Это беспокоило Костю, даже когда он перешёл к следующим словам. Все переживания происходили за секунды, но они так и не останавливались, заставляя его сердце чуть ли не пробивать грудную клетку, особенно те мимолётные воспоминания, которые всплыли дальше в его мозгу. — "Я не понимаю, что же мне делать, когда ты играешь с моим невинным телом. Я не понимаю, куда же мне деться: плюнуть три раза, перекувырнуться или впасть в детство? Я не понимаю, кто тебе нужен: Сам Будда или Шива был твоим мужем. Просто понимаю, что в отсутствии тебя мне станет хуже, не проживу и дня..." — Самопроизвольно в голове появилось воспоминание о том, как парни пожали руки, и это тепло от прикосновения к столь малой по размерам для него руки Алексеева. Такие тёплые и нежные чувства, от чего вторая рука чуть сжалась в кулак. Оставшуюся часть песни он руководствовался своими эмоциями и чувствами, которые сейчас бушевали у него в груди. Как только всё это подошло к концу Мэл расслабленно вздохнул и, наконец оторвав взгляд от Никиты, который к этому времени уже размеренным шагом подходил к остальным гостям, а присутствующие в свою очередь громко аплодировали выступившему юноше. — Ты хорошо постарался, но а как насчёт тебя, Никита? — Севак дружески похлопал крупной рукой Косте по плечу, от чего тот слегка согнулся в спине с неловкой улыбкой на пухлых губах и взглядом, переходящим на стоявшего перед ним смуглого юношу, который протягивал ему руку. — Следующим пойду я, — спокойно проговорил Никита, затем, ярко улыбаясь, показывая ровные белоснежные зубы, лёгким движением руки забрал микрофон, еле заметно касаясь пальцев Бочарова. Это было мимолётное движение, но вот для сердца Мэловина это был явный знак на то, чтобы так шумно начать биться в груди. "Почему? Почему это происходит именно сейчас?" Юноша еле заметно закусил свою пухлую нижнюю губу, провожая взглядом элегантную, одетую во всё чёрное фигуру, которая решительно направлялась к аудиосистеме.